Каузальность психоневральных пар

Вторая гипотеза Хондриха предназначена для выполнения двух задач. Во‑первых, она полнее и точнее характеризует природу психофизического отношения и дает объяснение тому, каким образом ментальные и невральные события могут быть причинами и следствиями. Хондрих говорит, что наша теоретическая позиция при исследовании отношения между сознанием и мозгом сходна с позицией людей, изучающих клетку, организм или машину, к которым у них нет прямого доступа. Я полагаю, дело тут в том, что у нас нет непосредственного перцептуального знания отношения между сознанием и мозгом, но мы знаем, что это отношение существует и может быть охарактеризовано. Мы знаем, что оно есть, но не знаем, каково оно. Как отмечает Хондрих, в истории генетических исследований также присутствовала эта стадия.

Тем не менее наша ситуация не является безнадежной. Мы располагаем тем, что Хондрих называет "ограничивающим" ("constraining") знанием психоневрального отношения. Конечно, существует непререкаемое ограничение на любое рациональное исследование – оно не должно содержать противоречия. Ибо если некоторая теория является противоречивой или содержит противоречие, то это достаточное условие для того, чтобы признать ее ложной. Сходным образом, если некоторая теория свободна от противоречий, то это хотя и не гарантия, но необходимое условие ее истинности.

Хондрих, в частности, перечисляет семь ограничений, налагаемых на его теорию. Нам следует трактовать их следующим образом: каким бы ни было объяснение ментальных событий, оно, по крайней мере, должно быть чем‑то вроде этого. Итак, ограничения таковы: (1) Ментальный реализм. Ментальные состояния существуют и не могут быть редуцированы каким‑либо абстрактным или формальным образом. Каждый из нас живет полноценной ментальной жизнью с ее отличительной феноменологией. (2) Психоневральная близость (Intimacy). Каждое ментальное событие обязательно происходит одновременно с некоторым невральным событием. (3) Неисключимость (Indispensability) ментального. Ментальные и невральные события, а также телесные действия имеют не только невральные, но и ментальные причины. (4) Неисключимость личности. Личность должна быть в числе причин своих собственных действий. (5) Сверхдетерминация. Объяснение ментальных событий должно быть простым и не должно предоставлять более одного набора условий, достаточных для того, чтобы эти события произошли, (6) Невральная Каузальность. Невральные события имеют невральные причины. (7) Каузальность. Любая адекватная теория сознания должна опираться на адекватную теорию каузальной связи.

Гипотеза каузальности психоневральных пар и является объяснением ментальных событий, в котором соблюдаются указанные семь ограничений. Хондрих формулирует эту гипотезу следующим образом:

Каждая психоневральная пара, т.е. ментальное событие и невральное событие, которые являются отдельным следствием и, в меньшей степени, отдельной причиной, – так вот каждая подобная пара фактически есть следствие исходных элементов в определенной каузальной последовательности. Эти исходные элементы суть (I) невральные и другие телесные элементы, непосредственно предшествующие первому ментальному событию в существовании рассматриваемой личности, и (II) элементы непосредственного окружения в тот момент и в последующем (Ibid., pp. 247‑248).

Что же такое психоневральная пара? Уяснение этого поможет нам лучше понять точку зрения Хондриха на психофизическое отношение. Он говорит, что психоневральная пара представляет собой ментальное и невральное события, взаимоотношения между которыми он описывает гипотеза психоневральной комической корреляции. Слово "пара" здесь следует понимать в том смысле, в каком оно используется в словосочетаниях "пара ножниц" или "пара брюк". Два компонента этой пары должны "функционировать вместе как целое" (Ibid., p. 165). В этом смысле невральное событие и одновременное с ним ментальное событие, которое оно с необходимостью обусловливает, составляют пару. Даже несмотря на то, что данная формулировка все еще отчасти метафорична, перед нами увлекательный и необычный взгляд на отношение сознания и тела.

Следующая часть данной гипотезы звучит так. Пара, состоящая из неврального события и ментального события, образует только одно следствие, а не два, и эта же пара образует только одну причину, а не две. Ментальное событие, рассматриваемое обособленно, не образует ни причины, ни следствия, и невральное событие, рассматриваемое обособленно, не образует ни причины, ни следствия.

Наконец, любая психоневральная пара есть результат действия двух видов предшествующих причин: невральных и других телесных событий внутри организма и физических событий во внешнем окружении организма.

Хондрих назвал психоневральное отношение "теорией психоневрального единства" или просто "теорией единства". Теория единства – это название, данное конъюнкции двух рассмотренных ранее гипотез: гипотезы психоневральной комической корреляции и гипотезы каузальности психоневральных пар. Отсюда теория единства включает в себя как утверждение о том, что невральные события с необходимостью обусловливают одновременные с ними необходимые ментальные условия, так и утверждение о том, что невральные и ментальные события составляют психоневральные пары и, как таковые, представляют собой отдельные причины и отдельные следствия. Хондрих полагает, что мы никогда не сумеем с большей точностью определить психоневральное отношение, кроме как с помощью теории единства.