Гримр‑викинг

Гримр, викинг, сделался очень стар. В прежние годы он был лучшим вождем, и о нем знали даже в дальних странах. Но теперь викинг не выходит уже в море на своем быстроходном драконе. Уже десять лет не вынимал он своего меча. На стене висит длинный щит, кожей обитый, и орлиные крылья на шлеме покрыты паутиной и сырою пылью.

Гримр был знатный человек. Днем на высоком крыльце сидит викинг, творит правду и суд и мудрым оком смотрит на людские ссоры. А к ночи справляет викинг дружеский праздник. На дубовых столах стоит хорошее убранство. Дымятся яства из гусей, оленей, лебедей и другой разной снеди.

Гримр долгое темное время проводит с друзьями. Пришли к нему разные друзья. Пришел из Медвежьей Долины Олав Хаки с двумя сыновьями. Пришел Гарольд из рода Мингов от Мыса Камней. Пришел Эйрик, которого за рыжие волосы называют Красным. Пришли многие храбрые люди и пировали в доме викинга.

Гримр налил в ковш меду и подал его, чтобы все пили и каждый сказал бы свою лучшую волю. Все говорили разное. Богатые желали почета. Бедным хотелось быть богатыми. Те, которые были поглупее, просили жизни сначала, а мудрые заглядывали за рубеж смерти. Молодые хотели отличиться в бою, им было страшно, что жизнь пройдет в тишине без победы.

Гримр взял ковш самый последний, как и подобает хозяину, и хотел говорить, но задумался и долго смотрел вниз, а волосы белой шапкой легли на его лоб. Потом викинг сказал:

– Мне хочется иметь друга, хоть одного верного друга!

Тогда задвигались вокруг Гримра его гости, так что заскрипели столы, все стали наперерыв говорить:

– Гримр, – так говорил Олав, который пришел из Медвежьей Долины, – разве я не был тебе другом? Когда ты спешил спасти жизнь твою в изгнании, кто первый тебе протянул руку и просил короля вернуть тебя? Вспомни о друге!

С другой стороны старался заглянуть в глаза Гримра викинг Гарольд и говорил, а рукой грозил...

– Эй, слушай, Гримр! Когда враги сожгли усадьбу твою и унесли казну твою, у кого в то время жил ты? Кто с тобой строил новый дом для тебя? Вспомни о друге!

Рядом, как ворон, каркал очень старый Эйрик, прозвищем Красный:

– Гримр! В битве у Полунощной Горы кто держал щит над тобой? Кто вместо тебя принял удар? Вспомни о друге!

– Гримр! Кто спас от врагов жену твою? Вспомни о друге!

– Слушай, Гримр! Кто после несчастного боя при Тюленьем заливе первый пришел к тебе? Вспомни о друге!

– Гримр! Кто не поверил, когда враги тебя оклеветали? Вспомни! Вспомни!

– Гримр, ты сказал неразумное слово! Ты, уже седой и старый, много видал в жизни! Горько слышать, как забыл ты о друзьях, верных тебе даже во времена твоего горя и несчастий.

Гримр тогда встал и так начал:

– Хочу я сказать вам. Помню я все, что вы сделали мне; в этом свидетелями называю богов. Я люблю вас, но теперь вспомнилась мне одна моя очень старинная дума, и я сказал невозможное слово. Вы товарищи мои, вы друзья в несчастьях моих, и за это я благодарю вас. Но скажу правду: в счастье не было у меня друзей. Не было их и, вообще, их на земле не бывает. Я был очень редко счастливым; даже нетрудно вспомнить, при каких делах.

Был я счастлив после битв с датчанами, когда у Лебединого мыса мы потопили сто датских ладей. Громко трубили рога; все мои дружинники запели священную песню и понесли меня на щите. Я был счастлив. И мне говорили все приятные слова, но сердца друзей молчали.

У меня не было друзей в счастье.

Был я счастлив, когда король позвал меня на охоту. Я убил двенадцать медведей и спас короля, когда лось хотел бодать его. Тогда король поцеловал меня и назвал меня лучшим мужем. Все мне говорили приятное, но не было приятно на сердце друзей.

Я не знаю в счастье друзей.

Ингерду, дочь Минга, все называли самой лучшей девою. Из‑за нее бывали поединки, и от них умерло немало людей. А я женой привел ее в дом мой. Меня величали, и мне было хорошо, но слова друзей шли не от сердца.

Не верю, есть ли в счастье друзья.

В Гуле на вече Один послал мне полезное слово. Я сказал это слово народу, и меня считали спасителем, но и тут молчали сердца моих друзей.

При счастье никогда не бывает друзей.

Я не помню матери, а жена моя была в живых недолго. Не знаю, были ли они такими друзьями. Один раз мне пришлось увидать такое. Женщина кормила бледного и бедного ребенка, а рядом сидел другой – здоровый, и ему тоже хотелось поесть. Я спросил женщину, почему она не обращает внимания на здорового ребенка, который был к тому же и пригож. Женщина мне ответила: «Я люблю обоих, но этот больной и несчастный».

Когда несчастье бывает, я, убогий, держусь за друзей. Но при счастье я стою один, как будто на высокой горе. Человек во время счастья бывает очень высоко, а наши сердца открыты только вниз. В моем несчастье вы, товарищи, жили для себя.

Еще скажу я, что мои слова были невозможными, и в счастье нет друга, иначе он не будет человеком.

Все нашли слова викинга Гримра странными, и многие ему не поверили.

1899

Вождь

Таково предание о Чингиз‑хане, вожде Темучине.

Родила Чингиз‑хана нелюбимая ханша.

Стал Чингиз‑хан немилым сыном отцу.

Отец отослал его в дальнюю вотчину.

Собрал к себе Чингиз других нелюбимых.

Глупо стал жить Чингиз‑хан.

Брал оружие и невольниц, выезжал на охоту.

Не давал Чингиз о себе вестей.

Вот будто упился Чингиз кумысом

И побился с друзьями на смертный заклад,

Что никто от него не отстанет!

Тогда сделал стрелку‑свистунку Чингиз.

Слугам сказал привести коней.

Конными поехали все его люди.

Начал дело свое Чингиз‑хан.

Вот Чингиз выехал в степь,

Подъезжает хан к табунам своим.

Неожиданно пускает свистунку Чингиз.

Пускает в лучшего коня десятиверстного.

А конь для татар – сокровище.

Иные убоялись застрелить коня.

Им отрубили головы.

Опять едет в степь Чингиз‑хан.

И вдруг пускает свистунку в ханшу свою.

И не все пустили за ним свои стрелы.

Тем, кто убоялся, сейчас сняли головы.

Начали друзья бояться Чингиза,

Но связал он их всех смертным закладом.

Молодец был Чингиз‑хан!

Подъезжает Чингиз к табунам отца.

Пускает свистунку в отцовского коня.

Все друзья пустили стрелы туда же.

Так приготовил к делу друзей,

Испытал Чингиз преданных людей.

Не любили, но стали бояться Чингиза.

Такой он был молодец!

Вдруг большое начал Чингиз.

Он поехал к ставке отца своего

И пустил свистунку в отца.

Все друзья Чингиза пустили стрелы туда же.

Убил старого хана целый народ!

Стал Чингиз ханом над Большой Ордой!

Вот молодец был Чингиз‑хан!

Сердились на Чингиза Соседние Дома.

Над молодым Соседние Дома возгордились.

Посылают сердитого гонца:

Отдать им все табуны лучших коней,

Отдать им украшенное оружие,

Отдать им все сокровища ханские!

Поклонился Чингиз‑хан гонцу.

Созвал Чингиз своих людей на совет.

Стали шуметь советники;

Требуют: «Идти войной на Соседний Дом».

Отослал Чингиз таких советников.

Сказал: «Нельзя воевать из‑за коней» –

И послал все ханам соседним.

Такой был хитрый Чингиз‑хан.

Совсем загордились ханы Соседнего Дома.

Требуют: «Прислать им всех ханских жен».

Зашумели советники Чингиз‑хана,

Жалели жен ханских и грозили войною.

И опять отослал Чингиз советников.

И отправил Соседнему Дому всех своих жен.

Такой был хитрый Чингиз‑хан.

Стали безмерно гордиться ханы Соседнего Дома.

Звали людей Чингизовых трусами,

Обидно поносили они ордынцев Большой Орды,

И, в гордости, убрали ханы стражу с границы.

И забавлялись ханы с новыми женами.

И гонялись ханы на чужих конях.

И злоба росла в Большой Орде.

Вдруг ночью встал Чингиз‑хан.

Велит всей орде идти за ним на конях.

Вдруг нападает Чингиз на ханов Соседнего Дома.

Полонил всю их орду.

Отбирает сокровища, и коней, и оружие.

Отбирает назад всех своих жен,

Многих даже нетронутых.

Славили победу Чингиза советники.

И сказал Чингиз старшему сыну Откаю:

«Сумей сделать людей гордыми.

И гордость их сделает глупыми.

И тогда ты возьмешь их».

Славили хана по всей Большой Орде;

Молодец был Чингиз‑хан!

Положил Чингиз‑хан Орде вечный устав:

«Завидующему о жене – отрубить голову.

Говорящему хулу – отрубить голову.

Отнимающему имущество – отрубить голову.

Убившему мирного – отрубить голову.

Ушедшему к врагам – отрубить голову».

Положил Чингиз каждому наказание.

Скоро имя Чингиза везде возвеличилось.

Боялись Чингиза все князья.

Как никогда богатела Большая Орда.

Завели ордынцы себе много жен.

В шелковые одежды оделись.

Стали сладко есть и пить.

Всегда молодец был Чингиз‑хан.

Далеко видит Чингиз‑хан.

Приказал друзьям: разорвать шелковую ткань,

Прикинуться больными от сладкой еды.

Пусть народ по‑старому пьет молоко.

Пусть носят одежду из кож,

Чтоб Большая Орда не разнежилась.

У нас молодец был Чингиз‑хан!

Всегда готова к бою была Большая Орда,

И Чингиз нежданно водил орду в степь.

Покорил все степи Таурменские.

Взял все пустыни Монгкульские.

Покорил весь Китай и Тибет.

Овладел землей от Красного моря до Каспия.

Вот был Чингиз‑хан‑Темучин!

Попленил Ясов, Обезов и Половцев,

Торков, Косогов, Хозаров,

Аланов, Ятвягов разбил и прогнал.

Тридцать народов, тридцать князей

Обложил Чингиз данью и податью.

Громил землю русскую, угрожал кесарю.

Темучин‑Чингиз‑хан такой молодец был.

1904

Date: 2015-09-02; view: 339; Нарушение авторских прав