Часть II Предки русских в Анатолии 12 page

Поисками острова феаков многие серьезные исследователи занимались во все времена. Некоторые отождествляли его с Керкирой (Корфу), другие с Критом, третьи с мифической Атлантидой. Сам Гомер о местонахождении острова Схерия сообщал лишь, что он лежит далеко в стороне от людей, на самой границе мира. Не будем гадать, о какой земле писал поэт, ясно, что она лежала где‑то на полпути между Северной Африкой (страной Каллипсо) и родиной Одиссея (Итакой) и несколько в стороне от земли циклопов (Сицилии). Но возьмем на заметку информацию о том, что феаки не ладили с циклопами. Это обстоятельство указывает на то, что феаки были в оппозиции «народам моря». В тексте Гомера содержится также упоминание, что у дочери царя феаков Алкиноя была эпирская рабыня Евримедуса:

Некогда в быстром ее корабле увезли из Эпира,

В дар Алкиною назначив…

Мы уже говорили, что Эпир (северо‑западную часть Греции) населяли пеласги, а часть эпирского побережья так и называлась – Палайстин. Пеласги – это те, кого античные авторы называли первопоселенцами в Греции. Воины этого народа участвовали в защите Трои, но они также входили и в число «народов моря»! Евримедуса – представительница народа пеласгов, ее похитили феаки в результате пиратского набега на Палайстин. Феаки были противниками «народов моря», а значит, друзьями Одиссея. Вот почему он встретил здесь такой радушный прием. Здесь он чувствовал себя в безопасности и мог рассчитывать на поддержку.

Но и тут герой проявляет чудеса осторожности и хитроумия. Не сразу он открывает свое имя царю Алкиною. Во время пира он специально просит певца Демодока спеть о том, как Одиссей обманул троянцев в истории с деревянным конем. И заключает свою просьбу такими словами:

Если об этом по истине все нам, как было, споешь ты,

Буду тогда перед всеми людьми повторять повсеместно

Я, что божественным пением боги тебя одарили.

Это не просто проверка на знание фактов штурма Трои, Одиссею надо доподлинно выяснить, как относятся феаки к нему. И только услышав, как Демодок воспевает его подвиг при взятии Трои, он решается открыть свое подлинное имя.

А то, что Одиссею и в самом деле нужно было быть предельно осмотрительным, нас в полной мере убеждают события, произошедшие с ним на родной Итаке.

Пункт XIII. Итака

Одиссей не решается открыто появиться в своем доме, поскольку там уже заправляют знатные итакийцы во главе с Антиноем. Они требуют от жены Одиссея Пенелопы, чтобы та выбрала из их числа себе жениха, который и станет новым царем острова. Ситуация, казалось бы, вполне ясная: во время отсутствия верховного правителя его политические противники осуществили переворот и теперь хотят придать ему законную форму. Но в поведении Одиссея нельзя не заметить некоторые странные моменты.

Первым, кого встретил Одиссей на острове, был одинокий пастух (его образ приняла богиня Афина). И вот какую сказку о себе рассказывает Афине наш герой:

Имя Итаки услышал впервые я в Крите обширном,

За морем; ныне ж и сам я пределов Итаки достигнул,

Много сокровищ с собою привезши и столько же дома

Детям оставив; бежал я оттуда, убив Орсилоха,

Идоменеева милого сына, который в обширном

Крите мужей предприимчивых всех побеждал быстротою

Ног; он хотел у меня всю добычу троянскую (столько

Злых мне тревог приключившую в те времена, как во многих

Бранях я был и среди бедоносного странствовал моря)

Силой отнять, поелику его я отцу отказался

В Трое служить и своими людьми предводил…

Прямо скажем, очень необычная история: Одиссей представляется этаким независимым вождем, отряд которого отказался подчиняться одному из наиболее авторитетных ахейских царей – Идоменею. Более того, по возвращении на Крит он якобы убил его сына. С какой целью Одиссей так открыто выказывает свою антикритскую позицию?

Похоже, что причину этого открывают его лживые рассказы. И преданного ему свинопаса Евмея, и главного жениха Антиноя Одиссей пытается уверить, что он был участником нападения на Египет. Но это означает, что его отряд входил в армию «народов моря»! Одиссей изображает из себя верного союзника «народов моря»! О чем свидетельствует эта его хитрость? Да только о том, что его родной остров находился в сфере влияния «народов моря», а женихи, правители Итаки на тот момент, были их ставленниками.

Второй поход «народов моря», организованный арийско‑праславянскими племенами, был направлен не только против Египта и его ближайших союзников. Это также была и месть всем тем, кто участвовал в разрушении Трои или содействовал ее врагам. Вот почему вслед за падением Трои перестали существовать и Хеттская империя, и Микенская Греция.

Судьба многих ахейских царей, победителей троянцев, оказалась весьма незавидной. И, на наш взгляд, это связано с тем, что северные арийско‑праславянские племена вскоре после падения Трои нанесли сокрушительный ответный удар. В этой ситуации ахейские цари действовали разрозненно и по‑разному (напомним, что они перессорились сразу после взятия Трои). Агамемнон пал жертвой заговора, который, вполне возможно, направлялся извне (не забудем, что Ифигения находилась в Тавриде, и ее симпатии были на стороне матери). Менелай вступил в союз с «народами моря» и сражался с египтянами. Наконец, Одиссей, наоборот, находился в постоянной вражде с «народами моря» и опирался на поддержку египтян. Его уникальная одиссея сродни партизанской войне, которую он довел‑таки до победы, возвратив себе царский трон. «Одиссея» заканчивается вполне оптимистически. Лаэртид убил женихов, зачинщиков мятежа, но воздержался от мести их сотоварищам и не стал умножать кровопролитие на острове. Богиня Афина

Скоро потом меж царем и народом союз укрепила,

и все в царстве Итаки вернулось, как говорится, на круги своя. Согласно этой поэме Гомера, Одиссей в конце концов обрел покой и счастье.

Но до нас дошла и другая версия последующих событий, которую, по сообщению античных авторов, разрабатывал в своем эпосе «Телегония» Эвгаммон из Кирены (около VII – VI вв. до н. э.). Сам эпос не сохранился, но его фрагменты развивали в своих произведениях Софокл и Еврипид. Содержание сочинения Эвгаммона связано с деяниями сына Одиссея и Цирцеи – Телегона, который родился после отъезда героя с острова волшебницы. Возмужав, Телегон отправился на поиски отца и попал на Итаку. Там его спутники вступили в конфликт с местным населением, царь которых пришел на помощь своим подданным. С другой стороны, Телегон поспешил на помощь друзьям и в завязавшемся бою убил Одиссея. Когда Телегон узнал, что убил отца, то решил оказать ему посмертные почести. Он отвез тело Одиссея на остров Цирцеи и торжественно похоронил его. Впоследствии Телегон женился на Пенелопе, вдове Одиссея, которая родила ему Итала, по имени которого названа Италия.

После гибели Одиссея другой его сын, рожденный Пенелопой, – Телемак – попадает на остров волшебницы Цирцеи и женится на ней. Таким образом, оба сына Одиссея женятся на возлюбленных отца. В историческом контексте этот миф можно интерпретировать только как утрату Телемаком права правления на Итаке. Власть там переходит к Телегону – сыну Одиссея от Цирцеи. Образ этой волшебницы мы связываем с религиозными представлениями, бытовавшими у «народов моря», поэтому «Телегония» – это, по существу, рассказ о восстановлении арийско‑праславянского контроля над Итакой.

Итак, яркая и богатая на приключения жизнь Одиссея, по‑видимому, имела не менее необычный финал. И такую развязку следует считать вполне достоверной. Самый греческий герой Троянского цикла мифов (самый «грек среди греков») повторил судьбу своей родины. Троянская война была частью глобального геополитического конфликта между арийско‑праславянским Севером и египто‑семитским Югом. Индоевропейские этносы (греки, хетты и ряд малоазийских и балканских народов) оказались как бы между двух огней и выбирали свою собственную линию поведения, гарантировавшую им собственную выгоду. В результате и греки, и хетты в какой‑то момент, а именно во время Троянской войны (!), выступили против политики Севера. Подчеркнем, не в поддержку Юга, а исключительно против Трои и ее северных союзников. Разумеется, при этом они извлекли для себя какую‑то временную выгоду, разграбив богатейшую страну, вернее, уже «осколок» некогда могущественной Средиземноморской Руси. Но взамен и греки, и хетты получили такой страшный удар со стороны северян, что, подобно Трое, уже не смогли восстановить ни былого величия, ни былого могущества. И в Греции, и в Малой Азии вслед за этим наступили «темные века»…

Глава 16

Ахилл – тавроскиф

Бессмертный образец героев и друзей!

Ты дружбою велик, ты ей дышал одною!

И друга смерть отмстив бестрепетной рукою,

Счастлив! Ты мертв упал на гибельный трофей!

К. Батюшков

И вступив сегодня в Трою

В блеске царского венца, –

Пред стрелою не укрою

Я спокойного лица!

Дай, к устам твоим приникнув, Посмотреть в лицо твое,

Чтоб не дрогнув, чтоб не крикнув,

Встретить смерти острие.

И, не кончив поцелуя, Клятвы тихие творя,

Улыбаясь, упаду я

На помосте алтаря.

В. Брюсов, «Ахиллес у алтаря»

Никто из ста тысяч ахейцев, пришедших под высокие стены Трои, не мог сравниться с Ахиллом силой, отвагой, ловкостью, быстротой, а также прямотой характера и мужественной красотой. У Ахилла в избытке было всего, что украшает мужчину, лишь в одном судьба отказала ему – в долгой счастливой жизни.

Ахилл родился от брака, который был навязан его матери. Поначалу за ней ухаживал сам Зевс, но затем он узнал от титана Прометея, что, согласно пророчеству, сын Фетиды превзойдет своего отца – и тогда, оберегая свои интересы, Зевс выдал ее за смертного, за Пелея. Когда у нее родился сын, она окунула его в воды Стикса, подземной реки в царстве мертвых, и все его тело (за исключением пятки, за которую она держала сына) покрылось невидимым панцирем. Но, очевидно, это уже легенды более позднего происхождения, так как Гомер ничего не знал об этом. Он рассказывал лишь, что Фетида натирала Ахилла амброзией и закаляла его над огнем, чтобы он стал неуязвимым и бессмертным. Но однажды ее застал за этим занятием Пелей. Увидев сына в огне, он испугался, решил, что Фетида хочет убить Ахилла, и бросился на нее с мечом. Бедной богине было не до объяснений, она еле‑еле успела скрыться в морских глубинах. Больше к Пелею Фетида уже не возвращалась. Брошенному сыну Пелей подыскал воспитателя. Сначала им был мудрый старец Феникс, затем кентавр Хирон, который кормил его медвежьими мозгами и жареными львами. Такой режим питания явно шел на пользу Ахиллу. Десятилетним мальчиком он убил голыми руками дикого кабана и догнал на бегу оленя. Вскоре он научился всему, что полагалось герою того времени: вести себя как мужчина, владеть оружием, лечить раны, играть на лире и петь.

Фетиде было возвещено, что ее сын будет поставлен перед выбором: жить долго, но без славы или прожить короткий, но славный «век». Хотя она и желала ему славы, но, как мать, естественно, отдавала предпочтение долгой жизни. Узнав, что ахейские цари готовятся к войне с Троей, она укрыла Ахилла на острове Скирос у царя Ликомеда. Но Агамемнон с помощью прорицателя Калхаса выяснил его местопребывание и послал за ним Одиссея с Диомедом, которые сумели уговорить героя присоединиться к походу греков. Его не удержала на Скиросе ни дочь Ликомеда Деидамия, ждавшая от него ребенка, ни перспектива долгого и счастливого правления у себя на родине, во Фтии.

В гавань Авлиды, где собиралось ахейское войско, Ахилл привел 50 кораблей. Ядро отряда составляли храбрые мирмидоняне. Его отец Пелей по причине преклонных лет не мог участвовать в войне, поэтому он уступил ему свои доспехи, огромное копье из твердого ясеня и боевую колесницу, запряженную бессмертными конями. Это были свадебные дары, полученные Пелеем от богов, когда он женился на Фетиде. В Авлиде греки принесли в жертву дочь Агамемнона, Ифигению. По Еврипиду, Атриды для того, чтобы вызвать Ифигению в Авлиду (для принесения ее в жертву), сообщили ей о бракосочетании с Ахиллом, причем без его ведома. Поэтому, когда Ахилл узнал об этом, он готов был с оружием в руках защищать Ифигению. Однако в более ранней версии мифа эта романтическая окраска образа Ахилла отсутствовала. Он был заинтересован в жертвоприношении девушки не меньше, чем все остальное войско, чтобы быстрее отплыть под Трою.

Как рассказывает Аполлодор, по дороге в Трою, во время остановки на острове Тенедос, от руки Ахилла погиб царь Тенес. При первой же схватке на побережье Троады Ахилл убил местного героя Кикна, а вскоре затем – троянского царевича Троила. Особенно прославился Ахилл в первые годы войны, когда греки, после неудачных попыток взять Трою штурмом, стали разорять окрестности Трои и совершать многочисленные экспедиции против соседних городов. Он взял штурмом двадцать три города и наводил на троянцев ужас одним своим появлением. Среди разоренных городов были и плакийские Фивы – родина Андромахи. Во время одного из набегов Ахилл взял в плен прекрасную Брисеиду и Ликаона (сына Приама), которого продал в рабство на острове Лемнос.

Из дошедших до нас источников образ Ахилла наиболее обстоятельно дан в «Илиаде». Мотив неуязвимости Ахилла не играет здесь никакой роли. Он является храбрейшим и сильнейшим из героев исключительно в силу своих личных качеств. Он знает, что ему суждена короткая жизнь, и стремится прожить ее так, чтобы слава о его беспримерной доблести сохранилась навеки у потомков. Поэтому, хотя судьба Елены и Менелая интересует его крайне мало, Ахилл принимает участие в Троянской войне, предпочитая героическую долю долгой, но бесславной жизни. Ахилл очень чувствителен в вопросах чести. Поведение Агамемнона, отнявшего у него Брисеиду, присужденную войском в качестве почетной награды, вызывает яростный гнев Ахилла, и только вмешательство богини Афины предотвращает кровопролитие среди ахейских вождей. Отказ Ахилла продолжать после этого войну приводит к тяжелым последствиям для ахейского войска, но Пелид отвергает попытку примирения со стороны Агамемнона. Опечаленный победами троянцев, Агамемнон по совету старца Нестора объявляет через Одиссея и других вождей, что вернет Ахиллу Брисеиду, даст ему в жены одну из своих дочерей, а в приданое много богатых городов. Но лишь когда троянское войско подступает к ахейским кораблям и троянский герой Гектор поджигает один из них, Ахилл делает шаг к примирению и разрешает другу Патроклу, облачившись в его доспехи, вступить в бой, чтобы отогнать троянцев. Конец гневу Ахилла кладет известие о гибели Патрокла от руки Гектора. Получив от бога Гефеста новые доспехи, он устремляется в бой, беспощадно поражает убегающих троянцев и с помощью Гефеста одолевает даже восставшего против него бога реки Скамандр. В решающем поединке с Гектором Ахилл одерживает победу, она предвещает, однако, и его собственную гибель. О своей судьбе он уже слышал из уст матери, но теперь это пророчество повторяет и умирающий Гектор. Впоследствии, насытив свою неистовую ярость, Ахилл выдает Приаму за большой выкуп тело Гектора.

О дальнейшей судьбе Ахилла сообщает поздний пересказ несохранившейся эпической поэмы «Эфиопида». После сражений, в которых герой побеждает пришедших на подмогу троянцам царицу амазонок Пентесилею и вождя эфиопов Мемнона, он врывается в Трою и здесь, у Скейских ворот, погибает от двух стрел Париса, направляемых рукой Аполлона: первая стрела, попав в пяту, лишает Ахилла возможности устремиться на противника, а вторая поражает его в грудь. В этом варианте мифа сохранился древнейший мотив «ахиллесовой пяты», в соответствии с которым достаточно было поразить стрелой пятку Ахилла, чтобы убить героя. Автор «Эфиопиды», отказавшись от представления о неуязвимости Ахилла, ввел действительно смертельную для человека рану в грудь. Смерть Ахилла, равно как и его сражение с Пентесилеей, в поздних источниках получила романтическую окраску.

Сохранилась, в частности, поздняя версия о любви Ахилла к троянской царевне Поликсене и о его готовности ради брака с ней уговорить ахейское войско прекратить войну. Отправившись безоружным для переговоров о свадьбе в святилище Аполлона, находившееся на троянской равнине, Ахилл был убит Парисом с помощью сына Приама Деифоба. В течение семнадцати дней Ахилла оплакивали морские нимфы во главе с Фетидой, музы и все ахейское войско. На восемнадцатый же оно было сожжено, и прах в золотой урне, изготовленной Гефестом, погребен вместе с прахом Патрокла у мыса Сигей (при входе в Геллеспонт со стороны Эгейского моря). Душа Ахилла, по верованиям древних, была перенесена на остров Левка в Черном море, где герой продолжал жить жизнью блаженных.

Ахилл – один из центральных героев мифов и легенд Троянского цикла. С описания его гнева начинается великая «Илиада», рассказом о его подвигах заканчивается она. Некоторые исследователи даже полагают, что изначально это сочинение задумывалось как «ода» исключительно Ахиллу, а главами, где Пелид не участвует непосредственно, «обросла» позднее. Но, как бы то ни было, тема Ахилла присутствует во всех комментариях относительно причин и хода Троянской войны, и мы вправе теперь обратиться к осмыслению конкретных исторических свидетельств относительно происхождения и судьбы Ахилла.

Согласно Гомеру, Ахилл – вождь мирмидонцев, с которыми он прибыл из Фессалии. В историческое время такого племени не существовало, а относительно происхождения этого «народа» существуют различные умозрительные версии поздних писателей. Так, Страбон, рассказывая легенду о том, что дед Ахилла, Эак, привел с собой в пустынную Фессалию население с острова Эгины (находящегося в Сароническом заливе), утверждает, что мирмидоняне – это все подвластные Ахиллу и Патроклу, кто последовал за Пелеем в бегстве с Эгины. Аполлоний Родосский уравнивает эгинетов (жителей Эгины) и мирмидонян, Стефан Византийский – Эгину и страну Мирмидонию (ни у Гомера, ни у других авторов Мирмидонии нет). Филострат Флавий избирает иной путь, снимающий многие противоречия: он заявляет, что мирмидонянами были названы все фессалийцы. Таким образом, мы видим еще в Античности тенденцию обнаруживать в мирмидонцах какое‑то особенное племя.

Поименно нам известно около десятка мирмидонцев. Из описания военного строя мирмидонцев выясняются имена их вождей – Менесфея, Евдора, Писандра, Феникса и возничих – Алкимедона и Автомедона. Мы знаем Патрокла и еще двух воинов, чьи имена возникают из небытия только в момент их гибели, – Бафикла и Эпигея. Естественно предположить, что мирмидонцами также являются Пелей, Ахилл и отец Патрокла Менетий. И еще: Гермес выдает себя Приаму за одного из мирмидонцев, называя не собственное свое имя, а лишь имя своего отца – Поликтора. Кто же они, эти люди? Какого они роду‑племени? Где их милая родина?

Мы знаем, что шедшие за Ахиллом воины населяли Алу, Алопу, Трахину, Фтию и Элладу. Первые три топонима считаются названиями городов. Они упоминаются в «Илиаде» в единственном месте – в Каталоге кораблей, и жили ли там мирмидонцы, никто сказать не может. Эллада и Фтия явно обозначают не только город, но и местность. Эллада вообще выступает в паре со Фтией то ли как соседняя область, то ли как область, в которой находится Фтия (например, в том случае, когда через Элладу во Фтию бежит Феникс, воспитатель Ахилла). Но и Фтия не вполне город. Долопы живут на краю Фтии. Кроме того, Фтия обладает тучными нивами, она кормилица мужей, мать скота. Все это скорее свойства края, земли, чем города. Несомненно, что Фтия – город ли это или царство – родина Ахилла. Оттуда он направляется на войну, и туда он жаждет возвратиться. Туда Патрокл обещал отвезти Брисеиду, чтобы вместе с мирмидонцами отпраздновать ее брак с Ахиллом. Во Фтии живет и Пелей, окруженный свитой мирмидонцев. Ясно, что Фтия – дом Ахилла, Пелея, Патрокла, всех мирмидонцев.

Но в то же время Н. В. Брагинская в статье «Кто такие мирмидонцы?» («От мифа к литературе». М.: Российский университет, 1993) после скрупулезного анализа родословных всех известных мирмидонцев приходит к совершенно неожиданному выводу. Оказывается, что те мирмидонцы, о чьем происхождении хоть что‑то можно узнать, – пришлые во Фтие, как и сам Пелей. Часто они даже не фессалийцы, как, скажем, Патрокл и его отец Менетий, бежавшие во Фтию из локрийского Опунта. Фессалийцем и эллином, по всей видимости, был Бафикл: он жил в фессалийской Элладе. Согласно выводу исследовательницы, никто из остальных мирмидонцев не является уроженцем Фтии! Пелей и Ахилл ни разу не названы мирмидонцами. Более того, будучи с ними тесно связаны, они им противопоставлены. Гомеровский текст ясно говорит, что они – военные вожди мирмидонцев и предводительствуют над ними. Военный вождь не обязательно является племенным царем, происходящим из родовой знати. Во всяком случае, Пелей в Фессалии пришлый. По Аполлодору, Пелей убивает брата Фока и изгоняется Эаком с Эгины во Фтию к Евритиону. Там он убивает Евритиона и бежит в Иолк к Акасту. Последний же изгоняет его, подозревая в попытке соблазнить его жену.

Известные мифы о племени, сотворенном Зевсом из муравьев (по‑гречески мирмеков, отсюда и название «мирмидонцы»), чтобы заселить ими безлюдную Фессалию, или о том, как для заселения пустынной Фессалии Пелей привел с Эгины, где сам был пришелец, отряды жителей, – эти мифы показывают выделенность Пелея из его свиты, спутников, «народа». Пелей, по словам Нестора, «превосходный мирмидонян советник и вития». Богиня Фетида храбрейшим из мирмидонцев называет не своего сына Ахилла, а Патрокла! Об Ахилле же сказано, что он лучший воин в более широкой общности – среди греков вообще – ахейцев и аргивян, причем из текста совершенно ясно, что ахейцы и аргивяне суть общие обозначения греков, а особый «этнос» Ахилла не обозначен. И наконец: «Хочешь ли ты что‑то сказать мирмидонцам или мне?» – спрашивает Ахилл Патрокла, тем самым выделяя себя из мирмидонцев.

Удивительно и то, что фтийцы (фтияне) у Гомера – это не мирмидонцы, которые владеют Фтией, и вообще не то племя, что подвластно Ахиллу, а население территории, находящейся под властью другого вождя – Протесилая, затем Подарка и Филоктета, а еще позднее – Ладона. Уже древние пытались отличить подданных Протесилая и Филоктета от подданных Пелея и Ахилла, именуя последних фтиотами, но гомеровский эпос такого этнонима не знает. Можно, конечно, предположить, что фтийцы – общее название для жителей большой области, включающей все три царства – и Ахиллово, и Протесилаево, и Филоктетово. Страбон, к примеру, именно так и поступает: он объявляет фтийцев подвластными всем трем вождям и отождествляет их с ахейцами. Однако Гомер все‑таки называет воинов Ахилла мирмидонцами, а воинов Протесилая и Филоктета – фтийцами.

Любопытно также, как оказались во Фтие те мирмидонцы, чья судьба нам до какой‑то степени известна. Они – изгнанники, причем совершают они примерно те же преступления, что и царь Пелей, отец Ахилла. Как Пелей во время состязания убивает брата Фока и бежит во Фтию, так Патрокл убивает своего друга Клитонима и бежит вместе с отцом. Как Пелей убивает теперь уже своего гостеприимца Евритиона и бежит в Иолк, так Эпигей убивает благородного родича и бежит во Фтию. Как Пелея пытается соблазнить жена его нового гостеприимца Акаста, а затем клевещет на него, и он снова изгнанником приходит во Фтию, так и история Феникса – это женские ревнивые козни и изгнание под угрозой смерти. Феникс тоже прибывает во Фтию, и вот все такие изгнанники отправляются в поход на Трою и становятся самой свирепой силой ахейцев. Эпитет их – «браннолюбивые». Фтия не родина для них, но их «дом», Пелей и Ахилл не соплеменники их, но вожди, сами они, как и царь Пелей, – пришлые. Страбон обобщил эту картину, сказав, что все племя мирмидонцев – племя изгнанников. Откуда же родом Ахилл?

На этот счет интереснейшее мнение приводит византийский историк X века Лев Диакон: «Ведь Арриан (римский автор II в. – А. А.) пишет в своем «Описании морского берега», что сын Пелея Ахилл был скифом и происходил из городка под названием Мирмикион, лежащего у Меотидского озера (Азовского моря. – А. А.). Изгнанный за свой дикий, жестокий и наглый нрав, он впоследствии поселился в Фессалии. Явными доказательствами скифского происхождения Ахилла служат покрой его накидки, скрепленной застежкой, привычка сражаться пешим, белокурые волосы, светло‑синие глаза, сумасбродная раздражительность и жестокость, над которыми издевался Агамемнон, порицая его следующими словами:

Распря единая, брань и убийство тебе лишь приятны.

Тавроскифы и теперь еще имеют обыкновение разрешать споры убийством и кровопролитием. О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч, что он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и божественный Иезекииль (древнееврейский пророк VII – VI вв. до н. э. – А. А.) такими словами: «Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос» (анализ этого знаменитого фрагмента еще впереди).

В аргументации византийского историка есть некоторые неясности. Русские князья действительно носили длинные плащи (корзно), застегивающиеся на правом плече или на груди. У Гомера, однако, нигде не упоминается, что Ахилл носил такой плащ. Видимо, Лев Диакон черпал свои сведения на этот счет из какого‑то не дошедшего до нас источника. Непонятна и логика рассуждений византийского историка относительно привычки скифов сражаться пешими. Очевидно, что для Льва Диакона, как и для большинства средневековых авторов, понятие «скифы» включало, собственно, не скифов‑кочевников, пришедших откуда‑то из‑за Волги, а все население Русской равнины и южнорусских степей. Скифы‑кочевники, как раз наоборот, изображались во всей античной литературе всадниками. Другое дело, русые кудри Ахилла. Для всего комплекса древних источников этот признак неизменно соотносился с народом ариев.

В целом доказательная сила аргументов византийского историка, надо согласиться, не слишком велика. Но все же сам факт утверждения, что Ахилл был тавроскифом, от этого не становится менее значимым. Ведь мы не требуем каких‑либо доказательств для информации, полученной из первых рук. Лев Диакон жил существенно позднее эпохи Троянской войны, до него дошел текст Арриана, что родина Ахилла находится где‑то на берегу Азовского моря и что он был изгнан оттуда. Историк попытался с позиций своего времени обосновать эти сведения и сделал это не очень убедительно. Но, как бы то ни было, мы имеем совершенно четкое свидетельство о том, что Ахилл был русским.

Лев Диакон был не единственным историком, который говорил об этом. Автор XII века Евстафий Фессалоникский считал Ахилла и его воинов‑мирмидонян тавроскифами, а живший в том же веке Атталиот прямо отождествлял воинов Ахилла с русскими. Эти в высшей степени важные свидетельства не находят интереса у большинства современных историков, считающих русских народом молодым, только‑только ступившим на дорогу мировой истории. Но это неправда! В статье «Византия и печенеги», написанной известнейшим византологом и славистом Василием Григорьевичем Васильевским (1838 – 1899), имеется совершенно решительное утверждение: «Никто другой, кроме русского князя, не может разуметься под князем мирмидонян… Светлые волосы, голубые глаза и другие признаки служат доказательством, что Ахилл был скиф и даже тавроскиф (выделено Васильевским. – А. А.), то есть русский». Лев Диакон специально, ссылаясь на еврейского пророка Иезекииля, подчеркивает связь Ахилла с народом росов. Для большинства историков и комментаторов этого библейского изречения упоминание о росах в VII – VI вв. до н. э. представляется в высшей степени необъяснимым. На сегодняшний момент они договорились видеть в росах скифов. Относительно же самого упоминания имени русских в середине I тыс. до н. э. вроде бы даже и заикаться неудобно, иначе прослывешь простофилей‑дилетантом. Но все решительно меняется, если учесть, что Иезекииль помнил о Средиземноморской Руси. Русские были в Средиземноморье до прихода туда скифов – вот и все объяснение загадочного текста Иезекииля!

У Льва Диакона имена русские и тавроскифы были равнозначны. Рассказывая о переговорах в 972 году патриция Калокира, посла византийского императора Иоанна Цимисхия, с русским князем Святославом, историк пишет: «Почтив достоинством патриция наглого и неосмотрительного Калокира, он (император. – А. А.) послал его к тавроскифам, которых народ обыкновенно называет россами». Лев Диакон в своей «Истории» один только раз говорит о народе Русов, а обычно пользуется для обозначения его именем «тавроскифы». Вот, к примеру, фрагмент текста, описывающего битву воинов Святослава с греками: «Тавроскифы, сомкнув щиты и копья наподобие стены, ожидали их на поле сражения». Передав пламенный призыв Святослава своему войску: «У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершив знаменитые подвиги, умереть со славою», – греческий историк завершает свой рассказ такими словами: «Говорят и это о тавроскифах, что они до сих пор никогда живыми не сдавались врагам, но, потеряв надежду на спасение, вонзив меч в живот, они убивают себя».

Знаменательно, что, по свидетельству опять же самих древнегреческих писателей, топонимика Северного Причерноморья, то есть названия местностей, сохраняла в их время целый ряд наименований в честь и память Ахилла: среди них такие, как «Ахиллов бег», «Ахиллов остров». На Ахиллов остров Черного (древние авторы называли его также Русским) моря богиня Фетида перенесла будто бы душу своего сына. Флавий Арриан так описывает этот остров: «Если плыть от устья Истра (Дуная. – А. А.) под северным ветром в открытое море, на пути встречается остров… Говорят, что Фетида подняла этот остров из моря для своего сына и что на нем живет Ахилл. На этом острове есть храм Ахилла и его статуя старинной работы. Остров безлюден, на нем пасется лишь несколько коз, которых, как говорят, посвящают Ахиллу те, кто сюда пристает. Много приношений находится в храме: чаши, перстни, драгоценные камни. Все это благодарственные дары Ахиллу… Ахилл, говорят, является многим во сне: одним, когда они пристанут к острову, другим – когда они еще в море и находятся недалеко от острова. Он указывает, где лучше пристать к берегу и где стать на якорь». И храм, и статуя, и дары были делом рук жителей северных берегов Черного моря, но не греков. И это только один, наиболее известный из храмов, а были и другие. Например, неподалеку от Ольвии (город в районе устья Южного Буга и Днепра) знаменитому герою была посвящена песчаная коса, так называемый «Ахиллов бег», а в городе и на ближайшем острове ему было воздвигнуто два храма. Дион Хрисостом, посетивший Ольвию в конце I века, отмечает, что жители Поднепровья (борисфениты) питают особое пристрастие к Гомеру и чрезвычайно почитают Ахилла. Хотя они и не совсем правильно говорят по‑гречески, но «Илиаду» «почти все знают наизусть». Следует напомнить, что борисфениты в подавляющей своей массе были вовсе не греками, а местными жителями, впитавшими элементы греческой культуры. Ахилл погиб под стенами Трои, на берегах Дарданелл, но культ его на протяжении веков царил в Крыму, в низовьях Днепра (Борисфена), где обитали «скифы‑пахари». Чужого так не чтут!

Date: 2015-09-02; view: 511; Нарушение авторских прав