Эрцгерцог Карл Габсбург

Полное имя самого талантливого австрийского полководца периода Наполеоновских войн эрцгерцога Карла – Карл Людвиг Йохан Йозеф Лаурентиус Людвиг Иоанн фон Габсбург. По своему рождению он принадлежал к одной из древнейших и – как минимум, формально – к самой знатной семье Европы – правившей в Священной Римской империи династии Габсбургов. Он родился 5 сентября 1771 г. в принадлежавшей тем же Габсбургам итальянской Флоренция и стал третьим сыном в семье великого герцога Тосканского Пьетро Леопольда и его супруги Марии Луизы, дочери испанского короля Карла III Бурбона. 20 февраля 1790 г. скончался император Священной Римской империи Иосиф II, и его место на императорском престоле занял его брат – отец Карла, ставший с этого момента именоваться Леопольдом II. Впрочем, пробыть сыном императора ему оставалось недолго, уже в ноябре того же – 1790 – года он был усыновлен своей бездетной теткой эрцгерцогиней Марии Кристиной и ее супругом – правящим герцогом Альбертом Саксен‑Тешенским. Подобный шаг был совершен по инициативе Леопольда II, который стремился, чтобы огромное состояние герцога Тешенского не попало в чужие руки. Так и произошло: после смерти герцога Альберта эрцгерцог Карл 10 февраля 1822 г. унаследовал титул герцога Тешен и земли Гюттен, Тешен, Альтенбург, Бели, роскошный дворец в Вене и богатейшую картинную галерею (Альбертина). Он стал родоначальником тешенской ветви дома Габсбургов.

Что интересно, в раннем детстве Карл отнюдь не предназначался для военной службы. Прежде всего из‑за довольно слабого здоровья и к тому же постоянных эпилептических припадков, в связи с чем его августейшие родители сначала планировали пустить сына по церковной линии – происхождение гарантировало высокие посты. Однако затем все же традиции семьи Габсбургов победили и в возрасте 9 лет – в 1780 г. – эрцгерцог был назначен шефом 3‑го пехотного полка.

В 1791 г. Карл отправился со своими новыми родителями в Нидерланды, а в следующем году начал действительную военную службу – причем, учитывая происхождение, сразу с командных постов: в сражении с французскими войсками при Жемаппе 6 ноября 1792 г., которое закончилось полным разгромом австрийцев, он командовал бригадой. С первого же боя все отметили храбрость и распорядительность молодого эрцгерцога. В 1793 г. он воевал в авангарде войск принца Фридриха Саксен‑Кобург‑Заальфельдского, а в сражении при Альтенховене 1 марта того же года командовал кавалерийским полком и лихой атакой во многом способствовал победе австрийцев. В 1793 г. Карл был произведен в фельдмаршал‑лейтенанты и назначен генерал‑губернатором Австрийских Нидерландов. В следующем году под знаменами все того же принца Кобургского он принял участие в сражениях при Шлахтеме, Ландрецисе, Торнау и Флерюсе, но затем у него возникли серьезные разногласия с принцем по поводу планирования кампании, он был вынужден оставить армию и уехать в Вену, где ему «в компенсацию» присвоили звание фельдцейхмейстера.

В 1796 г., после потери Австрией бельгийских земель, Карл был назначен главнокомандующим Нижне‑Рейнской (затем Верхне‑Рейнской) армии и 10 февраля 1796 г. был произведен в имперские генерал‑фельдмаршалы (Reichsgeneralfeldmarschall), став последним в истории Священной Римской империи человеком, получившим это звание. Карл успешно руководил армией в сражениях при Вецларе 15 июня 1796 г., где нанес поражение Самбро‑Маасской армии Жана Батиста Журдана. Затем он сражался с Журданом и Рейнско‑Мозельской армией Жана Моро при Раштадте, Тейнинге, Амберге, Вюцбурге, и в конце концов ему удалось отбросить армию Журдана за Рейн, тем самым поставив Моро в безвыходное положение и заставив его отвести свои войска, сведя на нет все предыдущие его удачи.

В этот момент Карл выступил с предложением заключить перемирие на Рейне, а его армию перебросить в Северную Италию и тем самым предотвратить возникновение кризиса на юге. Однако Гофкригсрат отклонил предложение Карла, а Итальянская кампания оказалась полностью проваленной. В 1797 г. после неудачных действий австрийских войск в Италии эрцгерцогу было приказано принять командование армией в Венеции. Но поправить положение он уже не смог и 18 апреля 1797 г. подписал в Лeобене условия прелиминарного мира. Наступил непрочный мир и эрцгерцог в ноябре 1797 г. получил посты губернатора и генерал‑капитана Богемии.

Вскоре вновь пришли дни войны, и после провала Раштаттского конгресса в 1799 г. Карл принял командование армией, действовавшей на Лехе. Он добился успеха при Острахе, Пфулендорфе, Штокахе, Некерау и принудил все того же Журдана отойти за Рейн. В этот момент пришел приказ Гофкригсрата идти на Рейн и тем самым оставив без поддержки русский корпус генерала А.М. Римского‑Корсакова, который вскоре был полностью разгромлен под Цюрихом. 17 марта 1800 г. Карл, возмущенный действиями Гофкригсрата, оставил армию и уехал в Богемию, где сформировал 25‑тысячный добровольческий корпус, готовый противостоять французам в случае вторжения. Однако вскоре он заболел – сказалось слабое здоровье – и был вынужден отбыть на лечение.

Карл фактически отошел от дел – он вообще мало стремился к занятию высоких постов, постоянно отклоняя заманчивые предложения. Лишь после катастрофической для Австрии кампании 1800 г. и разгрома австрийцев при Маренго (14 июня) и Гогенлингене (3 декабря) Карл согласился вновь возглавить армию. Руководил отступлением войск и 25 декабря 1800 г. заключил с Францией перемирие в Штейере. По окончании военных действий, посчитав свою задачу выполненной, эрцгерцог покинул армию, вернувшись в ставшую ему родной Богемию.

Поражение 1800 г. привело к тому, что император Франц II – старший брат Карла – пришел к пониманию неотложной необходимости реформирования армии. 9 января 1801 г. эрцгерцог стал президентом Гофкригсрата. Он немедленно начал стремительными темпами ломать одряхлевшую военную систему Священной Римской империи, создавая на ее месте современную армию, которая могла бы потягаться с французами. Уже в декабре 1801 г. Карл создал ведомство президента Гофкригстара – фактически военное министерство, а в 1805 г. окончательно разогнал всем надоевший совет и лично возглавил созданное из своего управления Военное министерство. Сделано было много, но все же закончить реформы до новой войны – что было изначальной целью Карла – он не успел: полностью изменить характер и традиции австрийской армии ему было не по силам.

23 апреля 1805 г. в Санкт‑Петебруге между Россией и Великобританией был подписан союзный договор, сформировавший Третью антифранцузскую коалицию, 8 августа к ней присоединилась и Священная Римская империя. Карлу было поручено принять командование австрийской армией в Венеции и руководить завоеванием Италии. Лишь 30 октября 1805 г. он принял участие в крупном сражении – у деревни Кальдиеро: здесь его 50‑тысячная армия встретилась с 37‑тысячным корпусом маршала Андре Массена. В целом ситуация складывалась вполне прилично: австрийцы удерживали позиции, потери французов росли, грозя перерасти в катастрофические. Надо было продолжить битву на следующий день, причем вариант, что французы потерпят поражение, был вполне реален. Однако в этот момент Карл получил известия о катастрофе под Ульмом, где 19 октября была разгромлена австрийская армия Карла Макка. После этого он оставил небольшой заслон и ночью вывел свою армию в Венгрию.

Было ясно, что реформы, начатые Карлом, необходимо продолжить. И вновь император Франц мог доверять лишь своему брату, которому он в 1806 г. дал неограниченные полномочия, объявив его главнокомандующим (генералиссимусом) имперской армией. Уже в январе 1806 г. в отставку было отправлено 25 генералов! В 1805–1809 гг. он полностью реорганизовал австрийскую армию, увеличив ее с 200 до 340 тысяч человек. Армия была сведена в 9 линейных и 2 резервных корпуса и делилась на 80 пехотных полков, 9 егерских батальонов, 8 кирасирских, 6 драгунских, 12 гусарских и 3 уланских полка. Австрийская артиллерия включала 760 полевых орудий, которые были выведены из состава полков и сведены в артиллерийские бригады.

С началом кампании 1809 г. эрцгерцог был назначен командующим главной Германской армией (включавшей в себя около 175 тысяч человек). Рано утром 10 апреля 1809 г. его армия начала переправляться через реку Инн у Браунау и вторгся на земли Баварии. Карл в очередной раз проявил себя блестящим полководцем, одержав победу в сражениях при Абенсберге и Ландсхуте. 22 апреля 1809 г. его войска потерпели поражение в сражении при Экмюле, во время которого Карл, увидев после начала боя, как разваливается его южный фланг, отдал приказ отходить к Ратисборну, что дало ему возможность избежать полного разгрома и сохранить боеспособную армию. В то же время после сражения написал императору: «Если у нас будет еще одно такое сражение, у меня не останется армии».

16 мая к армии эрцгерцога присоединился генерал И. Хиллер, и общая численность войск Карла достигла 115 тысяч человек, и на следующий день он организовал демонстрацию у Линца. 21 мая австрийские войска под командованием эрцгерцога Карла нанесли поражение французской армии у Асперна, а 22 мая дали противнику кровопролитное сражение при Эсслинге. Здесь Карлу противостоял сам непобедимый Наполеон и эрцгерцог заставил его отступить! Потери австрийской армии составили ок. 23 тысяч человек, 6 пушек и 1 штандарт, противник же потерял ок. 37 тысяч человек. В качестве трофея австрийцам досталось 3 пушки, 2 знамени и 7 повозок с боеприпасами. Это стало первым крупным поражением Наполеона, хотя в целом эта победа Карла и не оказала существенного влияния на ход всей кампании.

Развить успех Карлу не удалось – эта победа отняла последние силы австрийской армии. 5–6 июля армия эрцгерцога (около 111 тысяч человек и 452 орудия) потерпела поражение от армии Наполеона (около 170 тысяч человек и 584 орудия) при Ваграме. Потери каждой из сторон составили около 25 тысяч человек. Тем не менее и после этой катастрофы эрцгерцог провел блестящее отступление в имперские земли, сохранив армию, и 12 июля 1809 г. заключил в Цнайме перемирие.

После этой неудачной кампании самый талантливый австрийский полководец этих лет навсегда оставил армию, хотя и продолжал считаться ее главнокомандующим (генералиссимусом). Возможно, Карл посчитал, что почти десятилетия реформ, которые он решительно проводил, слишком мало дали австрийской армии и смысла в их продолжении нет. В кампанию 1813–1814 гг. он участия не принимал, и лишь в 1815 г., когда пришло известие о возвращении с острова Эльба Наполеона во Францию, Карл согласился принять пост военного губернатора Майнца.

Лишь оставив армию, эрцгерцог занялся своей личной жизнью: лишь в 44 года – 17 сентября 1815 г. – он сочетался узами брака. Его избранницей стала 18‑летняя принцесса Генриетта Нассау‑Вейльбург (1797–1829). Его сыновья занимали высокие посты в австрийской армии: старший – Альбрехт (3 августа 1817 – 18 февраля 1895) – в 1866 г. стал фельдмаршалом и главнокомандующим австрийской армией в Италии; Карл Фердинанд (29 июля 1818 – 20 ноября 1874) получил чин фельдмаршал‑лейтенанта, Фридрих (14 мая 1821 – 5 октября 1847) – адмирала, а Вильгельм (21 апреля 1827 – 29 июля 1894) стал фельдмаршал‑лейтенантом и генерал‑инспектором артиллерии.

Ниже приводится отрывок из статьи «Научный фундамент эрцгерцога Карла», опубликованной во втором томе книги «Стратегия в трудах военных классиков» в 1926 г.

...

К.А. Залесский

* * *

Его наставления и уставы, изданные в 1806–1808 гг., представляют высокоценные труды. Это было первое переложение на бумагу, облечение в логическую форму новых явлений, выдвинутых революцией и Наполеоновскими войнами. Французские армии побеждали, руководствуясь в жизни еще неписаными нормами и формально не отбрасывая в архив доставшиеся им от эпохи Бурбонов уставы. Перевод логики военной мысли в рельсы нового бытия – это заслуга Карла [42]. Он собрал энергичных и разумных офицеров, запротоколировал опыт новейших войн, сделал надлежащие выводы. С чрезвычайной быстротой были в период подготовки к 1809 г. разработаны новые уставы. Карл постарался, чтобы новые мысли были облечены и в новое слово, и пригласил для редактирования уставов известнейшего историка и поэта – Шиллера. Можно поэтому не удивляться, что различные фразы уставов Карла жили в австрийской армии до мировой войны включительно, что прусская комиссия 1811 г. с участием Клаузевица пересадила их в значительной части и в прусскую армию, и что в исковерканном переводом виде попали они и в русскую армию, где, конечно, отсутствовали те предпосылки, которые в Германии, стонущей под игом Наполеона, заставили Шиллера взяться за неблагодарную работу – перечеканку в яркие, навсегда запечатлевающие фразы серого словоизвержения уставных комиссий.

Сам эрцгерцог Карл свою мысль сосредоточивал преимущественно на вопросах стратегии. Мы приводим ниже отрывки из двух его трудов: наставления для австрийских генералов, напечатанного в 1806 г., но в большей своей части написанного, по‑видимому, тремя годами раньше, и из изданного впервые в 1813 г. капитального труда «Основы стратегии» [43]. Последний труд, созданный в тиши кабинета изгнанника, более полно отражает нам образ мышления эрцгерцога Карла, но нам лично более нравится первое стратегическое наставление, написанное в пылу борьбы еще молодым полководцем (какая зрелая мысль в 32 года!), в котором впервые были провозглашены начала стратегии сокрушения. Читатель найдет у эрцгерцога Карла и Жомини очень много общих мыслей; даже формулировка начала ударности выливается в почти тождественные слова. Есть данные думать, что оригиналом является эрцгерцог Карл, а Жомини принадлежит заслуга отбора крупиц истины от фальши и частностей и широкой популяризации их.

В век эрцгерцога Карла наука не пользовалась в командном составе особым почетом; даже Беренхорст пришел к отрицанию военного искусства, размышляя над успехами невежественных революционных генералов. Тем больше заслуга эрцгерцога Карла, выдвинувшего мысль о необходимости научной подготовки к полководческой деятельности. Читателя, может быть, будет несколько смущать утверждение этого классика, что стратегия покоится на твердых математических истинах, и попытка его свести вопрос о безопасности операционной линии к нескольким незамысловатым геометрическим теоремам [44]. Этот математический сор, против которого справедливо ополчился еще Жомини, в свое время являлся полезным оружием в борьбе с полуграмотностью генералов. Что это была далеко не борьба с ветряными мельницами, читатель может заключить хотя бы из того, что ее пришлось продолжать и три четверти века спустя позитивизму в лице Леваля.

Мы пожертвовали несколькими страницами настоящего издания, чтобы воспроизвести математические увлечения авторов, они характерны, они знаменуют пройденную страницу развития стратегических идей. Разумеется, когда мы встречаем попытку такого же математически‑механического подхода в конце XIX в. (Гейсман П. «Тактика массовых армий»), мы только можем в недоумении пожать плечами. Но мы умышленно опустили очень характерную особенность трудов эрцгерцога Карла – переоценку последним географического элемента. Это было бы для нас слишком громоздким балластом. Эрцгерцог Карл слишком много искал на местности ключей для разрешения стратегических проблем. Увлечение географией чувствуется уже в начале деятельности австрийского полководца, но оно развилось в ссылке дальше в сильнейшей степени.

Мы выбросили теперь из нашего военного лексикона самый термин «стратегические и тактические ключи»; в нашей оценке обстановки условия местности представляют не решающий элемент, а только один из элементов. Нам сейчас географические преувеличения эрцгерцога Карла не угрожают, и мы лишь используем плоды их – включение военной географии в число основных военных дисциплин.

Очень любопытно построение труда эрцгерцога Карла «Основы стратегии». Полное его заглавие – «Основы стратегии, поясненные очерком кампании 1796 г. в пределах Германии». И у Ллойда, и у Виллизена теория стратегии явилась лишь обоснованием исходной точки зрения для критики подлежащих их исследованию войн. У эрцгерцога Карла 25 страниц первой части затрачиваются на изложение основ стратегии, а 84 страницы – на военно‑географический анализ южногерманского театра военных действий; вторая часть представляет историю похода, вскрывающую влияние на ход событий географических факторов и большего или меньшего уважения полководцев к началам стратегии. Теория здесь не играет роли введения к исторической части труда; получается скорее впечатление, что эрцгерцог Карл прибегает к прикладному методу и на исторических фактах облекает в формы бытия дорогие ему истины. Этот метод получил впоследствии полное развитие у Верди.

Много мыслей эрцгерцога Карла не производят сильного впечатления, так как они в деформированном виде сотни раз повторялись различными учебниками. Здесь они раскрываются перед читателями у своего истока; некоторые главы, например выводы из революционных войн и заключение «Наставления», а также введение к «Основам стратегии», и теперь сохранили свою свежесть и глубокий интерес.

И как полководец, и как писатель эрцгерцог Карл имеет один глубокий недостаток: он стратег с оглядкой. Катастрофы с австрийской армией Меласа в 1800 г. и армией Макка в 1805 г. произвели глубочайшее впечатление на эрцгерцога Карла, состарили его. Он выдвигает на первый план осторожность, отказ от риска, стремление воевать наверняка. Он призывает непрерывно заботиться о безопасности операционной линии, не допускать врага никогда на свои сообщения с базой. Смертельная боязнь дерзких приемов Наполеона проходит через эти строки. Это опыт побежденной, а не победившей армии. Встретившись в 1809 г. с Наполеоном, эрцгерцог развивал Регенсбургскую операцию с таким глубоким уважением к своему противнику, с таким предвкушением потери своих сообщений, что возможность торжества и победы становилась призрачной. Школа доктринеров – Жомини и Леера – заимствовала полностью эту оглядку у австрийского полководца, возвела ее в основу истинной теории и приписала дерзкому Наполеону такую же оглядку при ведении им операций.

У эрцгерцога Карла вместе с личным мужеством, равнявшимся храбрости Карла XII, удивительным образом связывалась эта стратегическая оглядка. Он часто бросался в рядах передовых частей в рукопашную схватку, но стратегически никогда не мог, забыв о всех возможных напастях, сосредоточиться на одной мысли о победе на решительном пункте. На памятнике в Вене скульптор изобразил эрцгерцога Карла на скачущем коне, с обломанным знаменем в руках, оглядывающимся назад. И этот образ непременно возникнет и в мозгу читателя, вдумавшегося в предлагаемые отрывки. В этом отношении прямой противоположностью учению австрийского полководца является труд Шлиффена «Канны», призывающий к величайшим дерзаниям, к величайшему риску, к преследованию самых головоломных целей. Не объясняется ли эта разница тем, что Шлиффен не чувствовал впереди себя Наполеона, с которым предстоит сыграть ответственную партию, и позади Шлиффена стояла германская армия, армия‑победительница; что Шлиффен не чувствовал перед собой непреодолимой исторической силы, выросшей из революции, которую так ясно схватывал и которой втайне поклонялся эрцгерцог Карл?

Неблагодарная была задача являться партнером Наполеона. Ее тяжесть сказалась и на походах, и на теоретических трудах австрийского стратега. Если он и в истории, и среди военных классиков сохранил высокую репутацию, то лишь благодаря необычайно внимательному и упорному размышлению и широкому научному подходу ко всем выпадавшим на него задачам.

...

Редакция

Эрцгерцог Карл Габсбург ОСНОВЫ ВЫСШЕГО ВОЕННОГО ИСКУССТВА [45]

Глава 1

Общие замечания о войне

Война – это наибольшее зло, которое может выпасть на долю государства или нации. Поэтому главной заботой правителя и ответственного генерала должно быть, как только вспыхнет война, немедленно же собрать все силы, коими только можно располагать, и приложить все усилия, чтобы война была возможно кратковременна и вскоре разрешилась наиболее благоприятным образом. Целью каждой войны должно быть достижение выгодного мира; только выгоды мира устойчивы, и счастье народам может дать только продолжительный мир, а следовательно, только мир может позволить правительствам достигнуть цели своего бытия.

Крупные цели могут быть достигнуты только решительными ударами. Поэтому важнейшее искусство генерала состоит в следующем: правильно определить момент и пункты, когда и где такие решительные удары могут быть нанесены с наибольшей вероятностью счастливых последствий.

Столь решительный удар возможен лишь при превосходстве в силах в пункте его нанесения.

Так как в большинстве случаев находящиеся друг против друга армии относительно равны по числу войск, то лишь один пункт может являться решительным, так как только в одном пункте могут быть сосредоточены численно превосходные войска.

Эти принципы, лежащие в природе войны и единственно ведущие к решительным результатам, позволяют следующим образом определить военное искусство: оно заключается в искусстве сосредоточивать и использовать на решительном пункте численно превосходные силы.

Это начало должно служить путеводной нитью каждому генералу как в операции самого крупного масштаба, так и в самом мельчайшем бою, и в наступательной, и в оборонительной войне, при всех возможных обстоятельствах.

Глава 2

О возможных видах войны

Существуют два вида войны:

1) наступательная война;

2) оборонительная война.

Решительное превосходство в количестве или в качестве войск или крупные выгоды, которые дают условия местности театра военных действий (эти выгоды могут быть созданы и искусственно, например, рядом крепостей и т. д.), позволяют полководцу вести войну наступательную; отсутствие же подобных условий у противника вынуждает его ограничиваться оборонительной войной.

Первый вид войны является во всех отношениях более выгодным: он скорее всего ведет к цели, и каждая операция облегчается тем, что противник вынужден сообразовать свое поведение с действующим наступательно.

Ничто не может служить оправданием государству, решившемуся вести оборонительную войну, кроме неизбежной необходимости или вероятности, быть может, даже уверенности в том, что в ближайшее время, либо вследствие изменения политических отношений, либо благодаря решительному удару, полководцу удастся перейти от оборонительной войны к наступательной.

Глава 3

Об операционном плане

При составлении плана операций никогда не следует упускать из вида главную задачу войны – возможно скорейшее достижение выгодного мира; следовательно, все должно быть направлено на то, чтобы решительными ударами возможно скорее принудить противника к миру.

Верный операционный план может быть составлен лишь после того, как будут получены точные сведения о средствах противника и местности, на которой придется оперировать.

Главное правило как наступательной, так и оборонительной войны заключается в следующем: никогда не избирать для главных сил операционной линии или позиции, позволяющих противнику оказаться ближе к нашей коммуникационной линии, к нашим магазинам и т. д., чем будем мы сами.

Полководец, с пренебрежением относящийся к этому правилу, после наиболее удачных событий легко может оказаться перед необходимостью отказаться от всех достигнутых преимуществ и начать позорнейшее отступление, не проиграв при этом ни одного сражения.

Глава 4

О наступательной войне

В наступательной войне главная задача полководца должна сводиться к тому, чтобы возможно скорее реализовать те выгоды, которые позволяют ему вести наступление, и решительными операциями с самого начала спутать предположения противника и поставить его в положение, исключающее возможность когда‑либо достигнуть превосходства.

Чтобы прийти к такому результату, поход должен быть начат на решительном пункте всеми силами; напротив, все прочие границы государства должны заниматься лишь количеством войск, строго необходимым, чтобы прикрыть эти провинции от покушений небольших неприятельских отрядов и не позволить противнику лишить нашу армию средств для продолжения войны.

Местность, долженствующая стать театром военных действий, будет либо открытой, либо защищенной крепостями, пересеченной или гористой.

В каждом из этих случаев пунктом, против которого надлежит направить наступление и оперировать всеми силами, является тот, который нас кратчайшим и скорейшим путем ведет в глубь неприятельской страны, не подвергая при этом опасности наши сообщения.

Ничто не может побудить полководца уклониться от этого принципа. Поэтому его первым стремлением должно быть – начать кампанию решительным сражением и принудить противника его принять; до этого момента он должен весьма рассчитывать каждый свой шаг и продвигаться вперед с величайшей осторожностью; но если сражение выиграно, то он должен продвигаться быстро и решительно, чтобы использовать победу и не дать противнику времени оправиться.

На открытой местности, где превосходство сил приобретает наиболее решающее значение, подобная операция сопряжена с наименьшими затруднениями. Гораздо больше сообразительности, точного знания местности и всех средств, которые может использовать противник, чтобы задержать наше продвижение, требуется, когда наступательная операция ведется на пересеченной или гористой местности; и в этом случае принцип оперировать сосредоточенными силами против решительного пункта остается неизменным; но, однако, лишь путем точного изучения местности, обеспечения тыла и флангов, выделения отрядов и соблюдения максимальной осторожности можно избежать опасности быть захваченным врасплох внезапным маневром неприятеля и мелкими его покушениями, для которых местность представляет достаточный простор, или же оказаться обреченным на бездеятельность и даже быть вынужденным к отступлению.

Глава 5

Об оборонительной войне

Принципы оборонительной войны большей частью могут быть выведены из таковых наступательной войны.

Главной целью обороны является выигрыш времени, защита и обеспечение от предприятий неприятеля находящейся под нашей властью территории.

Первая из этих целей достигается уклонением от каждого решительного удара противника; вторая – путем сосредоточения в пункте, имеющем решающее значение для завоевания страны, всех сил, которые явится возможным постепенно собрать, и комбинации соответственных маневров с выбором хороших позиций.

Многие генералы впадали в ошибочное заблуждение, что страну надо прикрывать путем расстановки длинных кордонов и занятия всех пограничных пунктов; интересы обороны всей страны при этом приносились в жертву обороне какой‑нибудь деревни или маленького участка территории; все выгоды оказывались на стороне противника, соединенными силами наступавшего на один из пунктов.

Поскольку к обширному завоеванию приводит только победа, одержанная на выгоднейшем пункте границы, постольку оно может быть предотвращено только тем, что противник будет силой здесь остановлен; для прикрытия остальной границы от мелких партий будут выделяться лишь незначительные отряды. Если противник разделит свои силы, чтобы одновременно повести наступление на нескольких участках, то тем самым он упускает из рук преимущество численного превосходства; тогда является возможность из того пункта, где сосредоточены все силы, последовательно атаковать и разбить отдельные его части и тем самым дать войне совершенно иной оборот.

При оборонительной войне в горах [46] также не следует отступать от основного принципа – сосредоточения сил на решительном пункте. Не надо впадать в ошибку из‑за кажущихся выгод, которые нам даст оборона всех ведущих в страну проходов и перевалов.

Горы, подлежащие обороне, характеризуются тем, что имеют или только один главный перевал, или же несколько равно доступных путей, по которым противник может продвинуться до наших сообщений с магазинами и т. д.

В первом случае наши главные силы должны расположиться в этом проходе; оборонительная позиция избирается там, где доступ противника встречает наибольшие естественные препятствия; эти препятствия, конечно, должны быть немедленно искусственно умножены.

Авангард занимает выход из гор в равнину и не столько для обороны этого пункта, как для того, чтобы быть точно ориентированным о движениях противника и об ошибках, которые он мог бы допустить; их немедленно надлежит использовать или путем перехода в наступление, или же каким‑либо другим способом.

Если же в обороняемых горах имеется несколько одинаково выгодных для противника проходов, то оборона последних связана с большими трудностями, за исключением того случая, когда долины, по которым проходит большинство этих путей вторжения, соединяются между собой несколькими дорогами. Если дороги, которые могут служить для вторжения противника, соединяются в каком‑нибудь пункте недалеко от входа в горы, то здесь должны быть сосредоточены главные силы армии, а перевалы занимаются лишь легкими войсками, для поддержания которых выдвигают отдельные отряды.

Когда противник атакует один из этих перевалов, все эти сторожевые части и выделенные отряды оттягиваются к армии, чтобы не подвергать их опасности оказаться отрезанными от своих главных сил, сообщений и магазинов, если противнику где‑либо посчастливилось и удалось продвинуться вперед.

Условия обстановки и характер местности позволят начальнику решить немедленно, следует ли ожидать противника в том пункте, где расположена армия, и держаться чисто оборонительно, или же надлежит двинуться ему навстречу и его атаковать. Последнее все же в горной войне является предпочтительным, в особенности при наличии преимущества над противником в лучшем знакомстве с местностью и страной.

Такие горы, в которые ведут направляющиеся параллельно дороги, совершенно не сходящиеся или же сходящиеся лишь внутри страны, а следовательно, не имеющие сообщений между собой, встречаются исключительно редко [47]. Наиболее целесообразным способом их обороны является расположение сосредоточенной армии в одном из образуемых дефиле, по возможности в том, которое лежит ближе всего к неприятельской коммуникационной линии; остальные перевалы занимаются только отрядами. Таким путем противник лишается возможности предпринять что‑нибудь серьезное, не подвергая большой опасности свои сообщения, прежде чем не будут разбиты или, по крайней мере, оттеснены главные силы армии; наша цель будет достигнута, если мы его вынудим действовать против того пункта, где мы в состоянии оказать наибольшее сопротивление.

При таком превосходстве неприятеля, которое позволяет ему не только противопоставить нашей армии превосходные силы, но одновременно вести энергичную операцию и в другом пункте, всякая оборона является почти невозможной.

Ни при каких условиях и даже при наибольшем расцвете счастья генерал не должен упускать из виду основного правила: не предпринимать ни одного шага, который в случае неудачи мог бы повлечь большие опасности, чем доставить выгод при удачном исходе.

Глава 6

О позициях, их обороне и атаке

Хорошей позицией можно назвать только такую, на которой армия может полностью разрешить задачи, входящие в план полководца, и которая в это же время достаточно обеспечивает армии выгодные условия вступления в бой на случай неприятельской атаки.

Важнейшими свойствами хорошей позиции являются надежные, непреодолимые для противника опоры на обоих крыльях, свободные сообщения по фронту, обеспеченное отступление по нескольким хорошим дорогам и местность перед фронтом, создающая затруднения противнику и, наоборот, позволяющая нам свободно использовать наше оружие и всецело командуемая и анфилируемая с данной позиции.

Позиции можно подразделить на два вида:

1) позиции, задача коих, в сущности, сводится лишь к защите района, в котором располагаются войска. Чем сильнее будет пересечена местность перед фронтом, на удалении свыше 1 или 11/2 пушечного выстрела, тем будет лучше, чтобы противнику представились всевозможные затруднения;

2) позиции, которые предназначаются для расположения армии и образуют только исходный пункт, откуда имеется в виду маневрировать против надвигающегося неприятеля: например, позиции, занимаемые на удалении 1/4 или 1/2 часа от значительного дефиле, чтобы ввести противника в соблазн, продвинуть через него армию и атаковать неприятеля в момент, когда часть его войск минует дефиле [48].

Последние позиции должны иметь открытую местность перед фронтом или флангами, смотря по расположению пункта, против которого хотят двинуться, чтобы иметь возможность свободно маневрировать, в особенности если в нашем распоряжении имеется численно и качественно превосходная кавалерия.

К такому роду принадлежат по большей части позиции для обороны рек, или открытых районов, или таких участков, которые изобилуют путями, ведущими к одной и той же цели: подобные позиции преимущественно встречаются у пунктов, в которых сходятся главные дороги и рубежи.

Полководец никогда не должен занимать позиции или рисковать на малейшее предприятие, не оставив себе резерва, который обеспечивал бы ему отступление при любом несчастном случае, позволял бы дать хороший оборот неудачным боям и завершить одержанную победу.

На войне часто приходится сталкиваться со случаем, когда полководец вынужден занимать позиции, лишенные того или иного существенного свойства хорошей позиции.

Засеки, наводнения, укрепления, занятие замков, устройство новых сообщений и т. д. являются вспомогательными средствами, которыми во многих случаях можно возместить недостатки позиции; однако если недостаток позиции кроется в характере местности, то этому крупному ущербу можно помочь только путем соответственного расположения войск, или же следует вовсе отказаться от занятия подобных позиций, как бы ни были велики представляемые ими выгоды, например:

1) во всех отношениях хорошая позиция, но имеющая в своем тылу значительное дефиле;

2) позиция, имеющая такую малую глубину, что на ней можно расположить только одну линию боевого порядка и т. д.

К наиболее отрицательным позициям относятся главным образом те, у которых оба крыла не имеют достаточной опоры и фланг которых протягивается по равнине, а также позиции, у которых опертым является только одно из крыльев, так как тогда противник может с величайшей выгодой атаковать обнаженное крыло расположенной армии, отбросить ее к опоре другого крыла, будь то река или болото, и этим путем уничтожить ее начисто.

Цель, которую мы стремимся достигнуть, ища опоры для наших крыльев, заключается в том, чтобы сделать недоступной атаке слабейшую часть нашего расположения. Если мы можем единственно нашим расположением лишить противника возможности охвата, то такое построение обеспечивает нас и на тот случай, когда характер позиции не позволяет достаточно надежно прислонить фланги. В этом отношении все преимущества имеет построение уступами, когда, в зависимости от требований данного случая и местности, позади угрожаемого крыла эшелонируются два, три или более уступов, притом так, чтобы они находились на удалении, допускающем взаимную поддержку. Противник будет лишен возможности взять во фланг армейское крыло, так как при этом ему пришлось бы обнажить собственный фланг перед находящимися на уступе частями; также он не сможет рискнуть более широким движением охватить и эти уступы, так как при этом он открыл бы нам свой путь отступления, свою коммуникационную линию и предоставил бы нам время самим фланговым маршем нанести ему удар во фланг [49].

Говоря кратко, цель – прикрытие и обеспечение крыльев – должна быть полностью достигнута.

Вообще можно привести бесконечное количество подобного рода случаев; каждая позиция требует иной группировки, иной диспозиции.

Задачей разумного полководца и является соответственное применение общих главных правил военного искусства и искусный подход к различным обстоятельствам и положениям, в которых он будет находиться.

Существует два метода принудить противника оставить свою позицию: или атаковать его и отбросить, что, безусловно, предпочтительнее при решительном численном и качественном превосходстве войск или при неудачном выборе противником позиции, или же заставить его отойти путем маневра. К последнему способу приходится прибегать в тех случаях, когда нельзя с уверенностью рассчитывать на счастливый исход атаки или же является желательным несколько отложить решительное сражение, чтобы путем наших движений сначала утомить противника, поставить его в невыгодное положение и тем прочнее обеспечить себе шансы на счастливый исход.

Эта цель достигается путем маршей, направленных на те пункты, откуда можно угрожать коммуникационной линии неприятеля или даже перерезать ее всей армией или летучими отрядами и разъездами; путем угрозы и движений на такие пункты, удержание которых имеет столь важное значение для противника, что он будет вынужден оставить свою позицию и т. д.

При атаке какой‑нибудь позиции, главным образом, надо сообразить, каковы ее слабейшие пункты и какие ее пункты имеют столь решающее значение, что пока мы не сможем ими завладеть, всякая атака в ином месте является невозможной или по меньшей мере опасной.

К первым преимущественно относятся крылья, если они не имеют хорошей опоры, или особенно выдающиеся пункты, не получающие поддержки огнем с остальной позиции; к последним – укрепления, высоты, огонь с которых прикрывает фронт позиции и бьет во фланг всякой войсковой части, пожелавшей миновать их, с целью атаки позиции в другом месте, и те участки неприятельского расположения, которые так близко расположены к пути, который мы имеем в виду для нашего отступления в случае неудачной атаки, что смогли бы обстреливать его и т. д.

При самой атаке основной путеводной нитью должен служить принцип: сосредоточивать на решительном пункте все елико возможные силы и никогда не рисковать атаковать, если наши сообщения и путь отступления не вполне обеспечены. В этом отношении будет предпочтительнее предпринять атаку на более трудном участке, чем атакой более выгодного участка подвергнуть себя опасности оказаться без обеспеченного отступления, и в случае неудачи встретить противника на своих сообщениях.

Глава 7

О демонстрациях

В каком бы положении ни находился полководец, из всех операций, которые он мог бы предпринять, только одна является истинной, наиболее целесообразной и отвечающей обстановке [50].

Демонстраций же, наоборот, может быть столько, сколько фантазий может породить человеческий разум, уклонившийся с пути истины, но самой предпочтительной демонстрацией всегда является такая, которая похожа на вероятнейшую операцию. Такие демонстрации легче всего удаются, когда благоприятная обстановка или превосходство сил позволяют переходить в наступление; они опаснее всего для противника, вынужденного обороняться и сообразовать свои движения с предприятиями врага.

Чтобы не подвергаться опасности быть введенным в заблуждение демонстрациями, полководец прежде всего должен рассчитать, какая из всех операций, могущих быть предпринятыми противником, является для него наиболее целесообразной [51]. Против такой он должен заранее обеспечиться, снарядиться, сгруппироваться, сообразовать с ней все свои движения, и тогда он никогда не попадет впросак. Или противник будет действовать в соответствии с верными принципами, и к этому случаю мы окажемся подготовленными, или же он уклонится с этого пути и, следовательно, допустит ошибку, а таковую умный полководец всегда использует.

Как же в последнем случае полководец отличит, сводится ли цель противника исключительно к демонстрации, или же он действительно принял ошибочный план и предпринял нецелесообразные передвижения? Как он избежит опасности, не попасться в ловушку, не рискуя при этом игнорировать ошибку противника до тех пор, пока противник успеет ее загладить?

Эта военная проблема, одна из труднейших в военном искусстве, заслуживает особого рассмотрения.

Неприятельские демонстрации могут заключаться или только из подготовительных действий, или же из настоящих операций, как то: движений, маршей, продвижений вперед армии, отдельных отрядов и т. д.

За первыми следует внимательно наблюдать, но полководец ни в коем случае не должен покидать или ослаблять свои силы в пункте на основной операционной линии с целью предупредить противника в менее важном пункте, хотя бы он и сосредоточивал там войска.

Что касается второго случая, то при этом также нельзя принимать никаких решений, не получив самых верных сведений о маршах и силе противника, а также о тех пунктах, куда он направляет свои движения, хотя бы при этом и пришлось потерять некоторое время. Эту утрату всегда легче наверстать, и она принесет менее вреда, чем преждевременное оставление решительной позиции, уход с важной операционной линии.

Если подтвердится, что противник, сосредоточив свою армию, приступил к операциям в пункте, который мы не имели в виду, вдали от района группировки нашей армии, можно еще продолжить сохранение выжидательного положения и, может быть, попытаться путем принятия новой группировки и передвижений против фланга и тыла противника помешать его дальнейшему продвижению и принудить его отказаться от своей инициативы, чтобы на худой конец не рисковать своим путем отступления. Если же, напротив того, противник направляется так близко, что мы подвергаемся опасности, как бы он быстрым движением не предупредил нас на нашей коммуникационной линии, тогда, в зависимости от соотношения сил, надо или быстро атаковать противника, или же начать отступление, чтобы уклониться от боя в неподходящих условиях. Но никогда нельзя совершать одного из этих движений, не будучи твердо уверенным в том, что противник имеет в виду серьезную операцию и действительно приближается к такому пункту, откуда он может прежде нас достигнуть нашей коммуникационной линии. Ведь намерение противника может заключаться исключительно в том, чтобы заставить нас без боя очистить занимаемую позицию; устраивая поблизости демонстрацию, он сохраняет за собой возможность быстрым движением занять оставленную нами позицию, прежде чем мы успеем вновь на нее вернуться.

Если мы будем возможно дольше удерживать нашу позицию, то этот план окажется совершенно спутанным, и противник будет вынужден или обратить начатую им демонстрацию в настоящую операцию, или же приблизиться к нам и атаковать; в обоих случаях мы выигрываем время, чтобы использовать ошибку противника или уклониться от боя. Те же принципы, которые полководец не должен упускать из виду, чтобы не быть введенным в заблуждение демонстрациями, в меньшем масштабе должны руководить им и в день сражения.

Глава 8

Какие изменения вызвали последние французские войны в методах ведения войны

Война, начавшаяся в 1792 г. и закончившаяся у ворот Вены Штейерской конвенцией и последовавшим за ней в начале 1801 г. Люневильским миром, дает нам печальный пример самых ужасных последствий, вытекающих из того, что ведение войны начинается не со всеми наличными силами и не со всей возможной энергией, а с презрением к своему противнику.

Ни одна война не была начата при более благоприятных обстоятельствах. Неприятельская армия была совершенно дезорганизована, крепости, которые могли задержать австрийцев, не были ничем снабжены, значительная часть населения и даже часть армии рассматривала австрийцев как своих спасителей, которые одни могут восстановить порядок, спокойствие, а следовательно, и счастье внутри страны.

Однако в действующей армии имелось так мало сил, что эти преимущества не могли быть использованы. Правда, была сделана попытка вторжения в глубь страны, но предварительно не было создано надлежащего базиса путем взятия нескольких крепостей, не были предусмотрены необходимейшие потребности, не были обеспечены сообщения и недостаточно прикрыты районы, из которых предстояло наладить подвоз; поэтому эта операция была обречена на неудачу. Противник выигрывал время, собирал большие толпы людей, постепенно превращающихся в солдат, которые вскоре начали одерживать победы.

В действующую армию посыпались подкрепления – однако лишь частичные и лишь после проигранных сражений и кампаний.

Правда, иногда удавалось также и побеждать, но за недостатком сил из этих побед не было извлечено большой пользы.

Противник же, наоборот, по частям разбивал австрийцев и наконец дошел до ворот Вены, и здесь был продиктован мир, который, если бы война была надлежащим образом поставлена, должен был быть заключен у ворот Парижа.

Характерные изменения в методе ведения войны, явившиеся результатом последних французских войн, явились следствием большей подвижности войск, а следовательно, и армий; а эта подвижность родилась отчасти по нужде, а отчасти объясняется национальным характером французского народа. Революционная война вспыхнула неожиданно; необходимая подготовка по набору и довольствию армии не предшествовала ей; отсюда система реквизиций как в своих пределах, так и в чужих странах; а из последней вытекла возможность скорых, неожиданно‑быстрых передвижений; не было больше надобности в столь громоздких магазинах, явилась возможность уменьшить провиантский обоз, столь тормозивший всякое передвижение армий.

Французские армии были наскоро составлены из взятых по набору крестьян. Самое трудное в воспитании солдат – это внушение требования сохранять сомкнутый порядок, но преподать его в краткий срок было невозможно; поэтому, используя те преимущества, которые давал их по природе смелый, восприимчивый и легкомысленный характер, предоставили солдатам сражаться врассыпную.

Эти изменения в военном искусстве являлись сначала просто выходом по нужде, но в последующих походах они утряслись и сложились в систему, которую пришлось принять и другим армиям, так как достигнутая ею быстрота всех движений давала французским армиям решительный перевес.

Как следствие, явились столь быстро следующие один за другим переходы, что отдаленные передвижения неприятеля приобрели влияние на группировку армий, маневр стал комбинироваться на большом расстоянии; все это раньше было совершенно неизвестно.

Большая подвижность войск, в соединении с методом боя в рассыпном строю, отразилась также и на позиционном искусстве и осложнила оборонительную войну, так как местность, которая при старых формах организации армий и их методе боя являлась недоступной и непроходимой и, следовательно, могла быть использована как опора для крыльев и могла оставаться совершенно незанятой, теперь не только перестала представлять препятствие, но стала ареной действия, притом не единичных частей, а целых корпусов.

Эта эволюция многих привела к заблуждению, что можно чувствовать себя спокойным только в том случае, если все занято и войска разбросаны по всем пунктам.

Другие же отъявленные враги новшеств признавали вредным и нецелесообразным даже малейшее разделение своих войск в течение боя.

И размышление, и опыт будут все сильнее укреплять в сознании каждого военного принцип – никогда не разделять своих сил там, где должно состояться решение, и уяснят ему необходимость держать свои части в сборе, чтобы иметь возможность маневрировать; ведь при сосредоточении сил в решительном пункте, даже превосходное число разделенных, бродящих по окрестностям врагов не может нанести нам решительный удар; наоборот, противник сам рискует быть рассеянным, если мы всеми силами ринемся против наиболее опасной для нас части, а в остальных пунктах будем лишь связывать врага: при правильном расчете атаки все прочие части неприятеля подойдут слишком поздно на помощь атакованной части и в то время, как она будет атакована, не смогут предпринять ничего решительного, чтобы спасти ее или выручить.

С другой стороны, если прислушаться к советам, которые дают опыт и знание человеческого сердца, то придется сознаться, что редко, особенно после длительной войны, удается встретить у войск достаточную выдержку, чтобы сохранять сомкнутость, когда отдельные неприятельские стрелки бродят вокруг, беспокоят их своим огнем и застреливают в строю отдельных людей.

Такой развернутый строй, подставленный под огонь рассыпанных стрелков, развалится вскоре сам: или он в беспорядке двинется на противника, тщетно надеясь, что он этим путем прикроется и отгонит их от себя, или каждый будет думать о своем спасении. В этих условиях разве противник не может твердо рассчитывать на победу, если позади стрелков у него имеется резерв, наносящий сомкнутый удар?

Таким образом, раз противник располагает стрелками, то является необходимость противопоставлять им подобный же род оружия; дело заключается только в том, чтобы установить правильное отношение силы частей, которые надлежит рассыпать в виде стрелков; не надо упускать из вида принципа, что лишь небольшая часть войск может быть рассыпана в виде стрелков, большая часть, напротив, должна держаться до решительного момента сомкнуто, в резерве.

Установление этой пропорции зависит от количества и качества как своих, так и неприятельских войск, от местности, на которой приходится драться, и т. д., одним словом, от условий данной обстановки.

Те функции, которые авангарды и сторожевое охранение выполняют в большом масштабе, стрелки должны разрешать в малом. Они должны занимать внимание противника, утомлять его, выводить из равновесия, держать в известном удалении его стрелков, производить разведку неприятельской позиции и подступов к ней и т. д. Одним словом, разумный полководец при наступлении и при обороне найдет применение стрелкам в период, предшествующий решительному бою, чтобы, так сказать, подготовить эффект, который должны произвести наступление или огонь сомкнутых частей: решительный удар он всегда будет наносить сомкнутыми частями.

Глава 9

Заключение

Правила военного искусства всегда были, суть и будут одни и те же, так как они опираются на математические, бесспорные истины; по той же причине они малочисленны, так как подобных истин вообще существует немного.

Первый из всех этих принципов покоится на необходимости правильного расчета средств, которые необходимо использовать для достижения цели; ведь нельзя оспаривать истину, что без надлежащих средств ничто не может быть доведено до конца; этими средствами являются силы. Сил может быть много или мало, самого различного вида, но их должно быть столько, чтобы они соответствовали поставленной цели.

Для всякой силы есть время, когда она обладает наибольшей действенностью; если этот момент позади, то полезная работа идет на убыль и в конце концов совершенно поглощается внутренними трениями [52].

В эпоху ее сильнейшей действенности от силы можно ожидать наибольших результатов. Полководцу нужно уметь правильно определять этот момент; отсюда вытекает расчет времени и вывод, что вернейшим средством победить является правильное определение момента, когда основная масса наших сил может дать наивысшую степень полезного усилия.

Другая математическая истина гласит, что нельзя ожидать никакого результата там, где противополагаются совершенно равные силы. Следовательно, чтобы иметь возможность надеяться на лучшее, надо обладать или суметь искусственно создать себе превосходство сил, причем последнее может заключаться в численности, высоких достоинствах войск, в способностях полководца, в географических данных и т. д.

Так как силы изнашиваются при производимом усилии, то их необходимо возмещать, чтобы они могли продолжать работать; отсюда вытекает решительная необходимость постоянно прикрывать свою коммуникационную линию и невозможность ведения сколько‑нибудь солидной, длительной операции при отказе от этого положения.

Но почему же всегда только один пункт является решительным? Потому что это противоречило бы природе вещей, если бы существовало несколько во всех отношениях равных пунктов, а следовательно, только в одном пункте вернее всего может быть достигнута наибольшая цель.

Принципы военной науки малочисленны и неизменны; однако приложение их никогда не бывает и никогда не может быть одинаково.

Каждое изменение в соотношении армий, их оружия, их силы, их группировки, каждое новое изобретение требует различного приложения этих правил. Да разве можно себе представить случай в человеческой жизни и особенно на войне, который ничем бы не отличался от имевшего место ранее события?

Чтобы заслужить имя полководца, недостаточно быть знакомым с принципами военной науки; надо уметь и применять их. Для этого недостаточно одного изучения трудов по тактике, так как встречающиеся случаи столь многочисленны и столь разнообразны, что указать определенные правила для всех них является невозможным.

Это искусство приложения может быть достигнуто лишь чтением военной истории, размышлением и оценкой событий прошлого, а также выработкой путем частых упражнений на местности знаний и глазомера. Одним словом, чтобы стать полководцем, надо самому себя к этому подготовить.

Date: 2015-09-02; view: 572; Нарушение авторских прав