Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Семь лет спустя ⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 8
Парижская цветочница была очень приветлива. Я попросила сделать венок из красных роз и алых гвоздик. Объяснила: — Еду на Пер-Лашез… — Как же, Пер-Лашез! Знаю, знаю, — живо откликнулась девушка, и мне показалось, что ей понятно мое желание. У центральных ворот знаменитого кладбища при входе — полицейский пост. Красавец ажан с готовностью поддерживает мой тяжелый венок. — Какую могилу угодно найти даме? — Мне нужна Стена федератов. — Стена федератов? — Полицейский удивленно оглядывает меня. Вынимает карту. Разыскивает какую-то точку, объясняет: — Сначала по главной аллее, потом свернете влево, подниметесь вверх, затем пойдете вправо. Старайтесь держаться правой стороны. Вот здесь полянка, деревья, а это — Стена федератов. На небольшой площадке высится памятник какому-то генералу. Дальше тянутся мавзолеи, роскошные статуи, бюсты, гробницы. Все в идеальном порядке. Чем дальше углублялась в этот город мертвых, тем все яснее становилось: Пер-Лашез — кладбище парижских богачей. Идти нелегко: продавщица сделала славный венок. Спрашиваю у какого-то прохожего: — Будьте добры сказать, где находится Стена федератов и верно ли я иду. — Стена федератов… Стена федератов?.. Нет, не знаю, не видел. К счастью, попался на пути рабочий, вывозивший на тачке опавшие листья. — Скажите, товарищ, где Стена федератов? От неожиданности рабочий выронил грабли: — Стена федератов? Вот там. Нет, нет, подождите! Я проведу. Пойдемте. По дороге он говорит: — Вы иностранка и, наверное, русская. А венок несете на могилу коммунаров. Спасибо. Дайте помогу. Вдали показалась ограда. Кладбище в этом месте было похоже на пустырь. Несколько старых деревьев, дальше — позеленевшие от времени кирпичные стены. Маленькая прогалина, а влево… Я скорее почувствовала, чем узнала… Волнуясь, поблагодарила моего провожатого. Посередине мраморной доски крупные цифры — 1871. Кругом опавшие листья, заросшие дорожки. Кое-где на стене развешаны дешевые вечные венки, сделанные из какой-то красноватой массы. Невдалеке одинокая могила со знакомым бюстом члена коммуны Делеклюза.
28 мая 1871 года — последний день Парижской коммуны. 28 мая 1927 года стало последним днем моей жизни с сыном. Мой мальчик ушел от меня так неожиданно, так ужасно!
* * *
— Мамочка! Расскажи про фронты. Расскажи, как вы воевали. — Все расскажу, все опишу. Прочтешь ты, прочитают все дети. Только не торопи, дружок. На все будет время. Нет, не хватило нам времени, любимый! И мне приходится выполнять твою просьбу после твоего ухода! Я начала писать эту книгу много лет назад. Писала, как могла, как запомнились, как отложились в памяти события и переживания далеких теперь уже лет моей юности. В моих воспоминаниях много личного, интимного. Но через все годы я прохожу вместе с тобой, мой мальчик, прохожу, ощущая рядом тебя, тепло твоей жизни…
* * *
После окончания гражданской войны, в 1921 году мы снова оказались в Томске. Я была редактором газеты, председателем комиссии по чистке парторганизации. А мой малыш был почти всегда рядом. В редакции газеты Мурзик — свой человек. Подружился с сотрудниками, знает всех посетителей. Весной ему сшили шинель и сапожки. На улице он козыряет красноармейцам. Один из секретарей редакции, комсомолец, уходил по призыву в армию. Мурзик так «напутствовал» его: — Вы уезжаете в Красную Армию! В Красной Армии очень хорошо. Очень хорошо!.. Там дают много конфет и пряников!
* * *
Тула. Мурзик часто обходит со мной мастерские. Он знает каждый цех во второй механической. На заседаниях партячейки тихонько сидит в углу и внимательно слушает взрослых. На митингах — всегда возле трибуны. — Рурская забастовка будет поддержана всеми… — услышала я, как однажды он «просвещал» свою подружку, дочь дворника.
* * *
И вот мы опять в Москве. Сын уже большой. Когда я возвращаюсь после болезни из Харькова, он трогательно и заботливо ухаживает за мной. Потом мы вдвоем едем в Харьков. Я с головой окунаюсь в литературную работу, в издательское дело. Видимся с Мурзиком мало — до моего ухода в издательство и изредка за обедом. По вечерам у меня бесконечные заседания. Сынок обычно просит, когда вернусь, обязательно посидеть у его кровати. А наутро: — Ты опять не сидела, милая мама! — Но ведь ты крепко спал. — Спал, а все слышал. Ты подошла ко мне, зажгла огонь. Я видел — бледная, усталая, и не хотел приставать. Думал — сама посидишь. Потом тихонечко встал, заглянул в щелку. Ты долго ходила по комнате, потом говорила по телефону… И спустя несколько минут: — Хорошо Игорю: его мама целый день дома. И сестренка у Игоря есть. — Ты бы хотел, чтобы твоя мама тоже целые дни была дома? Мурзик долго думает, потом твердо говорит: — Нет, мамочка! Я хочу такую маму, какая у меня есть!
* * *
Начался 1927 год. Я готовилась к поездке за рубеж: меня собирались командировать на Выставку книги в Лейпциг. Очень хотелось взять с собой ребенка. Я понимала, что с ним будет трудно, но так велико было желание долго быть вместе! — Возьми меня, мамуля! Может, мне больше никогда-никогда не удастся туда попасть… — Что ты, любимый! Вся твоя жизнь впереди. И она будет солнечной. Ведь мы за это боролись. — Ну хорошо. Тогда расскажи, как все будет при коммунизме. — Это очень трудно, сынок. Такие ребята, как ты, доживут, увидят. А рассказать почти невозможно. — Без тебя, мама, я не хочу доживать, — сквозь слезы говорит Мурзик. Весна пришла поздняя, но дружная. Госиздат Украины находится почти рядом с домом, и Мурзик часто провожает меня на работу. Каким же нежным, ласковым проявил себя сынок, когда меня свалила злокачественная ангина! Ребенку долго запрещали входить ко мне в комнату. Наконец разрешили. Мальчик был просто счастлив. А что с ним творилось, когда увидел меня на ногах!.. — Ты в чулочках, — значит, уже совсем выздоравливаешь! — И закружился, запрыгал по комнате.
* * *
Промелькнула первая половина мая. В четверг был сильный ливень, и я задержалась на заседании правления. Часов около пяти приоткрылась дверь, в кабинет заглянула робкая сероглазая мордочка Мурзика. — Я сейчас, сынок! Подожди минуту. Неясная тревога заставила меня отложить все дела, пойти вслед за сыном. Он бросился ко мне навстречу, молчаливый и бледный. Одна ручонка беспомощно повисла вдоль тела, с нее сбегали капли крови. Ребенок, взволнованный моим испугом, разрыдался: — Меня укусила собака… Соседи рассказали, что Мурзик долго играл с собакой, что это доброе, ласковое животное. Но тревога не покидала меня. Ночью подошла к постельке Мурзика: — Сынок, расскажи, как это было. Собака сама тебя укусила или ты дразнил ее? Я не буду журить, не буду сердиться, только скажи все честно. Мурзик улыбнулся хорошей, открытой улыбкой: — Я, мамочка, залез к ней в рот и стал щекотать. Она терпела, терпела, а потом не выдержала. Ты не тревожься, ничего страшного нет.
* * *
В пятницу я рано кончила работу, получила зарплату, купила цветов, фруктов. Мурзик ворвался в комнату с пылающими щеками: — Ты будешь дома? — Да, весь вечер. Хочу почитать. После обеда он сел в своем уголке и стал что-то строгать. Потом отложил инструмент и дощечки, с тоской сказал: — Так грустно! Этого не бывало никогда. Книга вывалилась у меня из рук. Мгновенно к нему. Села рядом. — Что ты, любимый? Почему тебе грустно? Ну, давай играть во что хочешь. Ребенок немного оживился: — Давай в шашки… — Ладно, но ты ведь меня обыграешь… Мурзик отвлекся, развеселился: — Мамочка, когда лягу, посиди возле меня.
В субботу мы проснулись, как обычно, с первыми лучами солнца. — Ну, сынок, давай наперегонки! Кто скорее умоется и оденется? Сегодня мне можно пойти на работу попозже. Успеем погулять. — И я, мамочка, свободен. Уроки сделаны, учительница придет в двенадцать. — Тогда за дело!
* * *
Мы с Мурзиком вместе вышли из дому. А домой его принесли мои друзья. Принесли окровавленного, закутанного в чужие одеяла… Он возвращался один, спешил на урок. У здания Госиздата Украины моего мальчика сбил пьяный шофер.
* * *
— Мамочка, что это со мной случилось? Я попал под автомобиль? — Нет, дорогой. Ты просто упал и разбил головку. — А почему все в белых халатах? — Ты в больнице, дружок. — Мне плохо, мамочка… Я истуканом сижу в коридоре. Перелом произойдет сегодня. Падает температура, мальчик начинает потеть. Часов в пять Мурзик как бы притих. Старшая сестра зовет меня к нему. Он очень ослабел, но при моем приближении посмотрел на меня единственным уцелевшим глазом, сиреневатым от отеков, и улыбнулся. Ручонки его вспотели. Повлажнело и все тельце. Температура падала. От радости, как и от горя, сердце не разрывается. Я вскочила, бросилась по коридору, рванулась к телефону, стала звонить друзьям. Впервые засмеялась: — Говорят — спасен!..
* * *
Вечер. Почему так сосредоточен врач? Почему снова собирают консилиум? Все поднялись наверх. Наконец зовут меня. Так, вероятно, идут на эшафот… Говорит хирург: — С моей стороны все отлично. Терапевт: — Сердце работает хорошо. Невропатолог: — Мне не нравится выпадение рефлексов. Мальчик никого не узнает. — Он очень ослабел, — объясняю я. — Возможно… Мы ничего не утверждаем. И все же надо быть ко всему готовой. Как холодно, как одиноко! Вокруг друзья, а я одна!
* * *
После долгих просьб мне около полуночи разрешили пройти к сыну. В комнате горела только одна свеча. При моем появлении все отошли от постельки. Мурзик умирал. Сердце еще чуть-чуть билось, но лобик уже похолодел. Когда остыли даже кончики пальцев, я попросила перенести ребенка в мой дом.
* * *
Белая акация у раскрытой могилы и последние комки земли. «Любовь моя единственная» — написано на мраморной доске у изголовья сына… Через несколько дней я вновь поехала к сыну. Тревожное это было время. Убийство Войкова. Поджоги складов в Ленинграде. Опять подняла голову контрреволюция. Партия, рабочий класс приводили себя в боевую готовность. — Поглядите вокруг, — говорил мой спутник. — Как нужны сейчас крепкие, закаленные люди! Борьба не кончена… Да, борьба продолжалась. И этим для каждого коммуниста было сказано все.
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru Оставить отзыв о книге Все книги автора [1]Раиса Азарх. Дорога чести. М., Изд-во «Советский писатель», 1966. — Прим. ред.
[2]По приказу царской ставки во время первой мировой войны из прифронтовых районов было выселено более трех миллионов мирных жителей, превратившихся в бесприютных беженцев. Волна беженцев забила дороги, дезорганизовала транспорт, перегрузила города, тяжелым бременем, легла на страну. — Прим. ред.
[3]Речь идет о выборах в районные думы Москвы. Под номером пятым шел список большевиков. — Прим. ред.
[4]Сформированные Временным правительством добровольческие контрреволюционные части носили название «ударные батальоны». Среди них были и укомплектованные женщинами. — Прим. ред.
[5]В ту пору удмуртов называли вотяками. — Прим. авт.
[6]Ныне — Кировская область и Удмуртская АССР. — Прим. ред.
[7]Бывший штабс-капитан, а ныне генерал Виктор Львович Нечаев, член партии с 1919 года. — Прим. авт.
[8]Партизанский отряд «Чертова дюжина» успешно справился с задачей. Ведя непрерывные бои, он не пропустил белых к железной дороге. А во время наступления на Воткинск и взятия города действовал уже как самостоятельная воинская часть, насчитывавшая в своем составе более тысячи человек. — Прим. авт.
[9]В первой половине 1919 года на Украине был свой Народный комиссариат по военным делам — Наркомвоен. — Прим. ред.
[10]«Решения съезда политработников Красной Армии Украины» изданы отдельной книгой, которая как реликвия тех пламенных лет хранится в Центральном музее Советских Вооруженных Сил. — Прим. авт.
[11]В тот период Р. М. Азарх занимала пост Начглавсанупра рабоче-крестьянского правительства Украины. — Прим. ред.
[12]Ныне Днепропетровск. — Прим. ред.
[13]Командиры бронепоездов должны были в определенный час разминуться на стрелке. Дежурный бронепоезд снялся с заставы, не дождавшись сменщика, команда которого намного задержалась с отправкой. — Прим. авт.
[14]М. В. Крюков был организатором архитекторов Москвы, начальником Мосстроя, президентом Академии архитектуры. — Прим. авт.
[15]Г. X. Эйхе — бывший поручик царской армии, перешел на сторону Советской власти. Группа войск под командованием, Эйхе участвовала во взятии Казани. Командуя бригадой, он задержал наступление Колчака под Уфой. 26-я дивизия под началом Эйхе брала Златоуст и Челябинск. Командарм 5, затем главнокомандующий армией Дальневосточной республики. В наши дни военный историк, автор ряда серьезных трудов. — Прим. авт.
[16]Ныне Новосибирск. — Прим. ред.
[17]Поезда из Иркутска подавались на другой берег. — Прим. авт.
[18]В прошлом санитар харьковского госпиталя, затем один из сотрудников Упсанарма. — Прим. авт.
|