Проверка доверительного помощника

Как правило, на первых порах ДП даются незначительные задания и поручения, строгое исполнение которых проверяется и корректируется. Затем уровень сложности задач повышается, но контроль за доверительным помощником не ослабевает, иначе возможно все, что только возможно. В качестве примера приведу случай, описанный в книге А. Киселева «Секретная миссия на Ближнем Востоке». Один из членов курдской общины в СССР, некто «Халед», долгое время состоял в агентурной сети КГБ Узбекской ССР, отличался дисциплинированностью и неоднократно поощрялся за предоставляемую информацию. Однако с появлением возможности возвращения в Ирак стал уклоняться от сотрудничества и даже организовал наблюдение за явочной квартирой, где ранее с ним проводились конспиративные встречи. Так ему удалось расшифровать одного из агентов КГБ в курдской диаспоре{Киселев А. Секретная миссия на Ближнем Востоке. – М., «ACT», 2000.}.

В практике разведывательной и контрразведывательной деятельности имеют место факты подставы оппонентами ложного источника через тщательно смоделированный на него «компромат». Особенно активно «подставы» использовались в эпоху холодной войны, сломав карьеры значительному количеству весьма перспективных сотрудников, чему, если обратится к мемуарам ветеранов разведки с той и с другой стороны, можно найти массу подтверждений.

Лицо, которое преднамеренно или непреднамеренно ведет тайную деятельность для двух и более спецслужб, передавая одной службе информацию о другой или о двух службах третьей, на оперативном жаргоне именуется «агентом‑двойником», или «двойным агентом».

Во‑первых, при использовании оппонентами «двойника» идет «засветка» направлений и целей оперативного интереса, а также методов работы, сотрудников и оперативных возможностей службы безопасности.

Во‑вторых, передав несколько относительно достоверных сообщений, такой источник начинает гнать откровенную дезинформацию, используя которую можно получить серьезные проблемы.

В качестве еще одного примера негативных последствий утраты контроля над агентом можно привести дела Александра Огородника{А. Огородник послужил прототипом агента ЦРУ «Трианон» в романе Ю. Семенова «ТАСС уполномочен заявить», по мотивам которого был снят одноименный фильм.} и Михаила Казачкова. Оба они в свое время были агентами Второго главного управления (контрразведка) КГБ СССР, оба стали «двойниками» и сотрудничали с ЦРУ. Но если история первого достаточно известна, то о втором стоит рассказать более подробно.

Михаил Петрович Казачков был весьма неординарной личностью – молодой ученый, работавший в Физико‑техническом институте им. Иоффе. Из приличной семьи, родители – кандидаты наук. Отец, Петр Петрович, работал реставратором в Русском музее, мать, Дора Аркадьевна, – преподавателем.

В поле зрения органов госбезопасности Казачков попал благодаря тому, что имел обширные контакты с американцами, как с туристами, так и с приезжавшими на несколько месяцев студентами‑стажерами. При этом среди его знакомых были как агенты, так и кадровые сотрудники американских спецслужб.

Ну а как известно, в застойные времена регулярно общаться с иностранцами сотрудник секретного института мог только в том случае, если в поте лица помогал доблестным компетентным органам в их незримой битве с иностранными засланцами. Этим делом «не за страх, а за совесть» и занимался Михаил Петрович, находясь на связи у одного из сотрудников Управления КГБ по Ленинградской области. До сих пор в архиве питерского УФСБ хранится не одна сотня его боевых донесений. Правда, имел он с этого и немалую выгоду для себя лично, используя «дружбу» с органами как «крышу» при перепродаже «за бугор» предметов искусства, в основном различных дореволюционных изданий.

Поначалу абсолютно обо всем, что ему становилось известно, Казачков тут же информировал родную «контору». На его счету были и провалы агентуры ЦРУ, и даже более серьезные мероприятия. Схема была весьма проста – после сделки с Казачковым американцу на хвост садилась комитетовская «семерка» (наружное наблюдение), а затем бизнесмена‑иностранца «тепленьким» брали на границе за контрабанду. Там суровые парни в штатском предлагали ему простую альтернативу: или десять лет в солнечном Магадане за вывоз национального достояния СССР, или вступление в доблестные ряды борцов с международным империализмом.

Естественно, что поначалу Казачкова проверяли и перепроверяли, но работал он на совесть, и тогда у курирующего его оперативника наступила самоуспокоенность. А тем временем сотрудник ленинградской резидентуры ЦРУ Дэнни Мак Артур Лофтин, работавший «под крышей» вице‑консула США, приступил к активной разработке Казачкова. Да так, что тот «поплыл» и стал агентом‑двойником.

Через некоторое время Михаил Петрович вторично привлек к себе внимание органов, но уже тем, что стал чересчур активно пытаться получить доступ к секретным сведениям, к которым не имел никакого отношения, для чего попытался завербовать своего коллегу. То есть Казачков, прикрываясь славным именем агента органов госбезопасности, стал откровенно работать на представителей «главного противника». При этом он не только сливал секретную информацию об институте, где работал, но и сдал американцам практически всех сотрудников 2‑го (контрразведывательного) отдела Ленинградского управления КГБ. Сдал достаточно квалифицированно (сказалась хорошая школа и богатый опыт предыдущей работы) – если не знал фамилию, имя, отчество, то сообщал приметы и служебное положение.

После оперативной проверки всех этих фактов руководством УКГБ было принято решение прекратить шпионскую деятельность Казачкова и взять его с поличным. Взяли «двойника» осенью 1975 при конспиративной встрече на улице с уже упоминавшимся американским разведчиком Д. Лофтином.

На суде Казачков получил на полную катушку по 59‑й статье пункт 1‑Б – «измена Родине в форме шпионажа». Довольно интересна его дальнейшая судьба. В лагере он стал активно «косить» под диссидента, заявляя, что эти изверги и «бериевские выкормыши» расправились с несчастным человеком, который имел неосторожность встречаться с западными студентами для того, чтобы просвещать их насчет преимуществ социалистического строя…

Чтобы не допустить подобных случаев, лояльность негласного аппарата должна регулярно подтверждаться следующими проверочными мероприятиями:

– систематическая «подсветка» деятельности ДП через его окружение;

– перепроверка сообщений ДП через имеющиеся возможности оперсостава и негласного аппарата (так, например, агент КГБ в ФБР Р. Ханссен регулярно помогал советской разведке проверять и уточнять данные, которые передавал ей работавший в ЦРУ О. Эймс);

– постановка заданий по добыванию уже имеющейся информации с последующим анализом полученных результатов;

– провокация с подбрасыванием ДП информации, которую он бы предпочел не доводить до сведения службы безопасности;

– использование детектора лжи (полиграфа).

Но и это еще не все, для обеспечения безопасности проводимых оперативных мероприятий и конспирации действующего оперативного состава необходимо, чтобы доверительный помощник как можно меньше знал о планах и смысле проводимых СБ операций. Наиболее оптимальным является вариант, когда доверительному помощнику не сообщается о действительной цели получения информации. При невозможности полного сокрытия информации о планируемой акции, в которой участвует ДП, возможно легендирование его участия (т.е. сообщение правдоподобной, но не соответствующей действительности информации о цели и задачах данного мероприятия). Возможна также выдача нескольких заданий, среди которых имеется одно действительно необходимое, а остальные – совершенно бесполезны для дела. В этом случае исполнитель не может из ряда однотипных задач выделить приоритетную и, соответственно, не знает, что же в действительности интересует службу безопасности.

Существует еще несколько особенностей практической агентурной работы. Первая, это возможность откровенного мошенничества со стороны информатора, когда связь со службой безопасности рассматривается отдельными индивидуумами как способ необременительного набивания карманов за передачу высосанных неизвестно откуда сведений. Так, например, по различным причинам иммигрировавшие из СССР бывшие советские граждане изрядно потрясли мошну западных спецслужб, предлагая то «инфракрасные лучи, затем фальшивую информацию о ракетах… о разработке в красном Китае смертоносных лучей на базе лазеров»{Даллес А. Искусство разведки. – М., 1992.}.

Во‑вторых, вплотную к мошенникам примыкают люди с явными отклонениями в психике или находящиеся в пограничных состояниях, общение с которыми может доставить не только кучу неприятных ощущений, но и поглотить массу драгоценного времени. Вспоминается история, когда некий «майор секретной внутренней контрразведки МВД» буквально затерроризировал своими визитами и сообщениями одного из сотрудников областного Управления ФСБ.