Глава 16. Выдающиеся медиумы 1870–1900–х годов: Чарльз Х.Фостер, мадам д'Эсперанс, Уильям Иглинтон, Стэнтон Мозес 2 page

«В прошлый понедельник вокруг большого стола уселись человек десять–двенадцать. Все соединили руки, и мистер Иглинтон оказался таким образом «зажатым» с двух сторон. Кроме тех, кто сидел вокруг стола, в комнате никого не было. Угасавший камин отбрасывал слабый свет, так что виднелись лишь очертания предметов. Медиум сидел ближе всех к огню, находясь, вследствие этого, спиной к свету. Материализованная форма, имевшая пропорции мужской фигуры, стала подниматься от пола, примерно на уровне края стола; она находилась в одном футе от правого локтя медиума. Ближе к огню сидела миссис Уайзмэн с Орм–сквер (район Бейзуотер). Черты лица фигуры, укрытой белым покрывалом, различить было трудно. Она находилась неподалёку от камина, поэтому её лучше рассмотрели те, кто сидел возле него. Её видели все, кому не мешал край стола и тела других сидящих участников сеанса. Таким образом, одновременно её видели четверо или пятеро присутствующих, что свидетельствует о реальности случившегося. Поднявшись до уровня столешницы, она стала опускаться вниз, исчерпав, повидимому, свои силы. Всё это происходило в чужом для мистера Иглинтона доме, одет он был в обычный вечерний костюм. Подобный испытательный сеанс невозможно сымитировать какими–либо искусственными средствами.»[217]

Одно из заседаний, описанное мистером Роджерсом, имеет весьма характерные особенности. Оно произошло 17 февраля 1885 года в присутствии четырнадцати участников, в благоприятных для опыта условиях. Небольшая комната, смежная с той, в которой находились участники, использовалась в качестве «кабинета», однако мистер Иглинтон не ушёл туда, а расхаживал между приглашёнными, которые сидели на стульях, расставленных подковой. Материализованная фигура прошла вдоль ряда зрителей и обменялась рукопожатием с каждым из присутствующих. Затем эта форма устремилась к мистеру Иглинтону, который еле стоял, опираясь на плечо мистера Роджерса, и, обняв медиума за плечи, удалилась вместе с ним в «кабинет». Мистер Роджерс пишет: «Форма имела вид мужчины, по виду — старше медиума и выше его на несколько дюймов. Этот мужчина, закутанный в белую развевающуюся накидку, был полон жизни и воодушевления. В какой–то момент он находился примерно в десяти футах от медиума.»

Особый интерес вызывает та разновидность медиумизма Иглинтона, подтверждённая множеством свидетельств, которая носит название психографии, то есть «самопроизвольное появление надписей на грифельных досках».[218]Принимая во внимание выдающиеся результаты, полученные им в этой области, нельзя не упомянуть, что в течение трёх лет он безрезультатно пытался получить хотя бы одну надпись. Считая этот вид связи с потусторонним миром наиболее подходящим для тех, кто впервые сталкивается со Спиритизмом, в частности потому, что все сеансы при этом проводятся при полном освещении, он с 1884 года сконцентрировал на нём все свои усилия. Отказываясь провести сеанс материализации перед кружком неискушённых спиритов, не принимавших участия в сеансах психографии, он мотивировал своё решение следующим образом: «Я считаю, что на медиуме лежит большая ответственность и что он обязан удовлетворять те просьбы, с которыми к нему обращаются. Тем не менее мой весьма разносторонний опыт доказал, что ни одного скептика (какими бы благими ни были его намерения) невозможно разубедить на сеансе материализации. Напротив, его скептицизм может только возрасти, что приведёт к поношениям в адрес медиума. В обществе, объединяющем спиритов, настроенных на восприятие подобных явлений, возникает совершенно особая атмосфера, для них я с удовольствием готов провести сеанс. Неофитов же следует подготовить, используя специальные методы. Если Ваш друг согласен прийти и пронаблюдать появление надписей на грифельных досках, я с готовностью уделю ему один час. В противном случае я отказываюсь проводить сеанс по причинам, указанным выше, и надеюсь, что оне понятны Вам, как и всякому другому здравомыслящему спириту.»

Иглинтон»пользовался обыкновенными школьными грифельными досками (участник сеанса мог, если хотел, принести доску с собой), доска протиралась, затем на неё помещался кусок грифеля, а доска прижималась к столешнице снизу. Медиум держал её одной рукой, причём его большой палец находился у всех на виду — на внешней поверхности столешницы. Затем раздавался скрип грифеля о доску, и после сигнала (трёх хлопков) доска извлекалась из–под стола с какой–либо надписью. Использовались также две доски одинакового размера, крепко связанные шпагатом, или же складные доски–ящички, снабжённые замком и ключом. Зачастую надписи появлялись на доске, положенной прямо на стол, когда грифель помещался между ней и столешницей.

На сеансе 29 октября 1884 года присутствовал мистер Гладстон, выразивший глубокую заинтересованность тем, что увидел. Отчёт о сеансе, появившийся в «Лайт», был перепечатан большинством ведущих британских газет, что значительно способствовало пропаганде спиритического движения. В нём сообщалось, что в конце сеанса мистер Гладстон сказал: «Мне всегда казалось, что учёные люди мыслят слишком односторонне. Выполняя благороднейшую миссию в своей области исследований, они зачастую не в состоянии уделить внимание явлениям, не укладывающимся в привычные для них рамки. В самом деле, они слишком часто склонны отрицать то, что не изучено ими должным образом, не предполагая, что в природе могут действовать силы, о которых им пока ничего не известно.» Вскоре после этого мистер Гладстон, не объявляя себя спиритом, подтвердил свою заинтересованность этим предметом, вступив в Общество психических исследований.

Иглинтон не избежал обычных нападок. В июне 1886 года миссис Сиджвик, супруга профессора Сиджвика из Кембриджа, одного из основателей Общества психических исследований, опубликовала в журнале Общества статью, озаглавленную «Мистер Иглинтон»,[219]в которой поместила более сорока отчётов о сеансах психографии, присланных разными людьми: «Что касается меня, то в настоящее время я не сомневаюсь в том, что это не более чем изощрённые фокусы.» Миссис Сиджвик никогда не присутствовала на опытах Иглинтона объясняя это тем, что во время его сеансов невозможно обеспечить постоянное наблюдение. Со страниц журнала «Лайт»[220]Иглинтон обратился за поддержкой к тем, кто убедился в истинности медиумизма. В специальном приложении к этому изданию появилось множество свидетельств в его пользу, в том числе и от членов Общества психических исследований. В частности, доктор Джордж Гершель, опытный фокусник–любитель с четырнадцатилетним стажем, опубликовал одно из самых убедительных возражений в адрес миссис Сиджвик. Общество психических исследований напечатало подробнейшие отчёты о результатах, полученных мистером С.Дж.Дэвеем, который претендовал на то, что с помощью разных трюков сможет повторить и даже превзойти результаты, показанные мистером Иглинтоном.[221]Мистер Ч.К.Массей, адвокат, опытный и компетентный наблюдатель, член Общества, выразил мнение многих, прокомментировав статью миссис Сиджвик в своём письме к Иглинтону следующим образом:

«Я согласен с Вами, когда Вы говорите, что она «не приводит ни малейших доказательств» в пользу своего крайне резкого суждения, противоречащего многочисленным свидетельствам и основанного единственно на рассуждении, идущем вразрез со здравым смыслом и результатами многочисленных наблюдений.»

В целом резкие нападки миссис Сиджвик послужили на пользу медиуму, потому что вызвали появление массы более или менее компетентных свидетельств, подтверждавших реальность существования потусторонних явлений.

Иглинтона, как и всех прочих медиумов, вызывавших физические феномены, несколько раз «разоблачали». Однажды это случилось в Мюнхене, где он должен был дать серию из двенадцати сеансов. Десять из них прошли успешно, однако на одиннадцатом в комнате нашли механическую лягушку. Медиума обвинили в шарлатанстве ещё и потому, что на его руках обнаружили чёрную краску, которой были тайно покрашены музыкальные инструменты, и всё это, несмотря на то, что его постоянно держали за руки. Спустя три месяца один из участников признался, что принёс на заседание механическую игрушку. Никаких объяснений по поводу чёрной краски не последовало, однако тот факт, что медиума держали за руки, говорит сам за себя.

Очевиден тот факт, что физический медиумизм происходит с участием эктоплазмы, которая потом втягивается в тело медиума, что также может обьяснить наличие краски на его руках. Так, например, проведя опыт с кармином при участии мисс Голайер, доктор Кроуфорд обнаружил его следы на некоторых участках её кожи. Повидимому, как и в случае с механической лягушкой, налицо доказательства неправоты незадачливых «разоблачителей».

Более серьёзный вызов бросил Иглинтону архидьякон Коллей, заявивший, что в доме миссис Оуэн–Харрис, где Иглинтон давал сеанс, в чемодане медиума был обнаружен кусок муслина и борода. Их сразу же связали с клочком волос и обрезком накидки, срезанных с материализовавшейся формы, появившейся на сеансе.[222]В своей статье в журнале Общества психических исследований миссис Сиджвик приводит обвинения архидьякона Коллея. Иглинтон категорически отказался признать правоту этих обвинений и заметил, что не смог сразу ответить на них, поскольку в момент опубликования статьи он находился в Южной Африке, а события, о которых в ней говорится, произошли несколько лет назад.

Передовая статья «Лайт»[223], обсуждая этот вопрос, сообщала, что случившееся было тщательно расследовано Советом Британской национальной ассоциации спиритов, отклонившей обвинения ввиду того, что Совет не смог получить ни одного свидетельства со стороны обвинителей:

«Публикуя свой материал, миссис Сиджвик утаила очень важные сведения. Во–первых, предполагаемое событие произошло за два года до того, как обвинитель сообщил о нём. До этого сообщения он не предпринимал никаких попыток предать дело гласности и сделал это лишь после того, как между ним и Советом начались серьёзные личные разногласия. Во–вторых, фрагменты обвинительного письма архидьякона, опущенные миссис Сиджвик, указывают на явную несостоятельность самого обвинения. Мы считаем, что только лишь на основании имеющихся свидетельств, без каких–либо дополнительных и веских доказательств, подобное обвинение не может считаться весомым.»

И всё же, следует признать, что когда такой искренний последователь Спиритизма, как архидьякон Коллей, выдвигает столь недвусмысленное обвинение, его нельзя попросту проигнорировать. Всегда существует возможность, что великий медиум, обнаруживший угасание своих способностей, как зачастую и бывает, не может удержаться от подлога, пытаясь как–то переждать тяжёлый момент в надежде на возвращение прежней силы. Хоум сообщал, что однажды его способности внезапно покинули его, но по прошествии года вернулись к нему во всей своей мощи. Если медиум зарабатывает на жизнь своим талантом, то подобное происшествие может стать для него серьёзным искушением. Чтобы ни произошло в том конкретном случае, многочисленные свидетельства, приведённые нами выше, доказывают, что истинность дара Иглинтона не может быть подвергнута сомнению. Среди многих свидетелей проявления его способностей можно назвать и Келлара — известного иллюзиониста, признавшего в числе других своих собратьев по профессии, что психические явления намного превосходят всё то, на что способен любой фокусник.

Преподобный У.Стэнтон Мозес внёс чрезвычайно весомый вклад в изучение религиозной стороны Спиритизма. Его вдохновенные труды содержат подтверждение уже известных истин, а также определяют границы неизведанного. Спириты разных стран признают его самым достойным современным выразителем их взглядов. Однако они не считают его мнение окончательным и непогрешимым, тем более что в своих собственных посмертных сообщениях, сделанных из загробного мира (факт получения которых имеет достаточно убедительные подтверждения), он извещал о некоторых изменениях во взглядах, которые произошли с ним в новых условиях.[224]Его религиозным воззрениям посвящена отдельная глава нашей книги, рассматривающая религиозную основу спиритического движения.

Стэнтон Мозес являлся не только вдохновенным религиозным Учителем, он был ещё и сильнейшим медиумом, то есть мог, следуя заветам апостолов, учить не только словом, но и делом. Именно последней — физической — стороне его деятельности мы и уделим внимание в этой главе. Стэнтон Мозес родился 5 ноября 1839 года в Линкольншире. Учился в Бедфордской средней классической школе, затем в оксфордском колледже Экзетер. Но разум его, однако, обратился к служению Господу. Пробыв несколько лет священником на острове Мэн и в других местах, он стал магистром университетского колледжа. Примечательно, что в период своих странствий Мозес посетил Афонский монастырь и пробыл там полгода — редкий случай для английского священника, служителя Протестантской церкви. Позже он получил подтверждение тому, что этот эпизод и послужил толчком для развития его психического дара.

Занимая должность священника, Стэнтон Мозес имел немало возможностей доказать свою смелость и верность долгу. В его приходе, не имевшем своего доктора, разразилась страшная эпидемия оспы. Вот, что пишет его биограф: «Дни и ночи проводил он у постели какого–нибудь несчастного больного. Порой ему приходилось совмещать обязанности священника и могильщика, собственноручно совершая похоронный обряд.» Неудивительно, что, покидая этот приход, он получил необычайно тёплое напутствие от своих прихожан, суть которого сводится к следующему: «Чем дольше вы были с нами, чем лучше мы узнавали вас, тем сильнее наше чувство уважения.»

Спиритизм вообще, а в частности сеансы Уильямса и Лотти Фаулер, привлёк его внимание в 1872 году. Весьма скоро он обнаружил, что и сам обладает незаурядными медиумическими способностями. В это же время на него снизошло откровение, призывавшее его более тщательно изучить этот предмет, применив свой незаурядный ум к доскональному его познанию. Труды Мозеса, подписанные «М.А.Оксон», входят в число классических трудов по Спиритизму. Среди них следует назвать «Учение Духов», «Высшие аспекты Спиритизма» и другие работы.[225]В конце концов он стал редактором журнала «Лайт». Благодаря усилиям Мозеса это издание долгие годы сохраняло высочайший научный уровень. Его медиумические способности неуклонно развивались, постепенно охватывая практически все виды явлений, известные в настоящее время.

Подобных результатов Мозес достиг лишь после определённого подготовительного периода. Он пишет: «В течение долгого времени я не мог получить подтверждений, в которых так нуждался. Пойди я по обычному пути, так бы ничего и не добился. Мой образ мыслей был слишком позитивистским, поэтому мне пришлось претерпеть немало мучений, прежде чем у меня получилось то, чего бы мне хотелось. Постепенно, мало–помалу, то тут, то там, я стал получать первые подтверждения. И мой разум открылся для того, чтобы воспринять их. Спустя полгода, которые прошли в ежедневных и тяжких трудах, я смог получить доказательство вечного существования человеческих духов и их способности к общению с нашим миром.»

В присутствии Стэнтона Мозеса тяжёлые столы поднимались в воздух, книги и письма переносились из одной комнаты в другую при полном освещении. Существует множество независимых подтверждений данных событий, полученных из достоверных источников.

Серджент Кокс в своей книге «Так кто же я?»[226]приводит следующий пример из жизни Стэнтона Мозеса: «В четверг 2 июня 1873 года ко мне домой на Рассел–сквер пришёл один джентльмен, выпускник Оксфорда, занимавший высокое общественное положение. Мы оба были приглашены на обед в один дом, куда и собирались отправиться. Прежде он уже демонстрировал незаурядные психические способности. У нас оставалось ещё полчаса, и мы направились в столовую. Было шесть часов вечера, ещё не стемнело. Я стал просматривать корреспонденцию, он читал «Таймс». Мой тяжёлый, старомодный обеденный стол красного дерева (шесть футов в ширину и девять — в длину), стоял на турецком ковре, что существенно затрудняло его передвижение с места на место. Последующее изучение показало, что сдвинуть его хоть на дюйм могут лишь двое сильных мужчин. Стол не был покрыт скатертью и пространство под ним ярко освещалось. Кроме меня и моего друга в комнате никого не было. Неожиданно внутри стола раздался интенсивный стук. В этот момент мой друг сидел за столом, читая газету; одна его рука лежала на столе, другая — на спинке стула. Он сидел вполоборота к столу, и его ноги находились не под столом, а рядом. Между тем, стол уже начал дрожать, словно его лихорадило. Затем он стал раскачиваться так, что его огромные, как колонны, ноги (всего их восемь) были готовы вот–вот сдвинуться с места. Потом стол передвинулся примерно на три дюйма. Я заглянул под него, чтобы убедиться в том, что там никого нет; тем временем движение стола продолжалось, сопровождаемое звуками сильных ударов.

Столь внезапное проявление действия неведомой силы в такое время и в таком месте, в присутствии только нас двоих, без малейшего намерения с нашей стороны, привело нас в замешательство. Мой друг сказал, что никогда прежде с ним ничего подобного не случалось. Тут я предложил ему, раз уж обстоятельства складываются так удачно для нас обоих, провести эксперимент по бесконтактному перемещению предметов, который может иметь огромную ценность. Мы встали по разные стороны стола на расстоянии двух футов, держа руки в восьми дюймах от его поверхности. Через минуту он стал неистово сотрясаться. Затем передвинулся по ковру примерно на семь дюймов. Затем, с той стороны, где стоял мой друг, край стола приподнялся на три дюйма. Потом, в свою очередь, приподнялся и мой край стола. Наконец, когда рука моего друга находилась в четырёх дюймах над поверхностью висящего в воздухе стола, он попросил, чтобы стол трижды прикоснулся к его ладони. Всё так и произошло; затем, подчинившись новому требованию, стол прикоснулся и к моей руке.»

В один из воскресных дней августа 1872 года в городке Дуглас (что на острове Мэн) произошла убедительнейшая демонстрация могущества духов. Факты, описанные Стэнтоном Мозесом, подтверждаются сообщением доктора Спиэра и его жены. Указанные события имели место в их доме и, начавшись во время завтрака, закончились только к десяти часами вечера. В тот день стуки сопровождали медиума всюду, куда бы он ни направлялся. Доктор Спиэр и миссис Спиэр слышали их даже в церкви, сидя на скамьях. Вернувшись из церкви, Стэнтон Мозес обнаружил, что на кровати в его спальне разложены в виде креста предметы, которые обычно стояли на туалетном столике. Он вышел, чтобы позвать доктора Спиэра и показать ему, что произошло. Когда они вернулись, то обнаружили, что воротничок, минуту назад снятый мистером Мозесом, уже лежит на верхушке импровизированного креста. Вместе с доктором Спиэром они заперли дверь спальни на ключ и отправились перекусить, однако во время еды раздавались непрерывные стуки, а тяжёлый обеденный стол три или четыре раза передвигался сам собой. В очередной раз исследовав спальню, они обнаружили, что крест дополнился ещё несколькими предметами, находившимися до этого в дорожном чемодане. Комната снова была заперта, однако три последующих посещения показали, что на кресте появлялись всё новые и новые предметы. Нам известно, что до прихода хозяев в доме не было никого, кто мог бы устроить розыгрыш с крестом, а после их возращения это стало тем более невозможно. Вот как описывает эти события мистер Спиэр:

«Во время церковной службы все, кто сидел на нашей скамье, слышал стуки. Когда мы вернулись, мистер Стэнтон Мозес обнаружил, что с его туалетного столика взяты три предмета и разложены в виде креста на его же кровати. Он пригласил доктора С. в свою комнату, чтобы тот посмотрел на то, что произошло в наше отсутствие. В спинке кровати доктор С. услышал отчётливые стуки. Затем он запер дверь, положил ключ к себе в карман и оставил комнату на некоторое время. Мы отправились обедать. Во время еды наш огромный обеденный стол, уставленный стеклом, фарфором и прочими предметами, неоднократно приходил в движение, дрожал, издавал звуки — казалось, что он одушевлён.

Стуки сопровождали гимн, пропетый нашей маленькой дочерью, и нашу мирную беседу. Несколько раз мы посещали запертую комнату и каждый раз находили на кресте какие–то новые вещи. Доктор С. всё это время держал ключ при себе, сам запирал дверь и покидал комнату последним. В конце концов, когда все вещи из чемодана нашего друга перекочевали на кровать, дополнив лежавший там крест, всё прекратилось. Каждый раз, когда мы заходили в комнату, то слышали стуки. Во время последнего посещения кто–то предложил оставить на кровати листок бумаги и карандаш. Войдя в следующий раз, мы обнаружили на листке инициалы троих покойных друзей мистера С.Мозеса, не знакомых нам. Крест имел абсолютно симметричную форму и появился в запертой комнате, куда никто не мог войти. Это событие поистине стало ярким подтверждением могущества духов.»

В книге Артура Лилли «Современная мистика и магия»[227]воспроизводится рисунок, показывающий, какие фигуры могут быть составлены духами из обыкновенных предметов туалета. Другие примеры читатель может найти в приложении.

Во время проведённых совместно с доктором и миссис Спиэр сеансов Стэнтон Мозес неоднократно общался с духами, дававшими неизменно правильные ответы на вопросы об именах, датах и местах конкретных событий. Считается, что его медиумизм осуществлял контакт с целой группой духов, передавших через него методом автоматического письма основные положения Учения. Этот процесс начался 30 марта 1873 года и продолжался до 1880 года. Выдержки из этих сообщений собраны в книге «Учение Духов».[228]В предисловии к ней Стэнтон Мозес пишет:

«Сообщаемые сведения всегда носили самый чистый и возвышенный характер, по большей части они содержали наставления и указания, предназначенные мне лично. Могу подтвердить, что за всё время этого письменного контакта, длившегося непрерывно до 1880 года, не поступало, насколько мне удалось в этом убедиться, ни одного сообщения, имевшего хотя бы намёк на легкомыслие, вульгарность или недостоверность. Ничто не могло поставить под сомнение истинность высочайшей духовной природы создания, непрестанно передававшего путеводные наставления. Насколько я в состоянии судить, эти духи являлись именно теми, кем они себя называли. Их слова были полны искренности и служили благородной, возвышенной цели.»

В книге мистера А.У.Тресью «Духи–наставники Стэнтона Мозеса»[229]можно найти полный перечень всех, зачастую весьма известных личностей, контактировавших с мистером Мозесом. В 1882 году Стэнтон Мозес участвовал в создании Общества психических исследований, однако покинул эту организацию в знак протеста против нападок на медиума Уильяма Иглинтона. Он же стал первым президентом Лондонского спиритического объединения, основанного в 1884 году, и занимал этот пост вплоть до самой своей смерти.

Мозес написал множество трудов; кроме уже упомянутых, можно назвать такие, как «Подлинность духов» (1879), «Психография» (1882, второе издание).[230]Помимо этого, он часто выступал на страницах спиритической прессы, а также в «Сатердей ревью», в «Панче» и в других аристократических газетах.

Результаты его работы были мастерски обобщены мистером Фредериком Мейерсом на страницах трудов Общества психических исследований.[231]Вот строки из некролога, посвящённого памяти С.Мозеса и составленного мистером Мейерсом: «Лично мне он представляется одним из самых выдающихся людей нашего поколения. Он был в числе тех немногих, от кого мне удалось почерпнуть сведения поистине первостепенной важности.»

Можно смело сказать, что те медиумы, которым мы посвятили эти строки, олицетворяют собой разные типы медиумизма той поры. Кроме них было ещё великое множество не менее знаменитых: миссис Маршалл, которая познакомила со своими знаниями множество людей, миссис Гаппи, обладавшая способностями, в чём–то непревзойдёнными и по сей день; миссис Эверит — медиум–любитель, всю свою долгую жизнь бывшая сосредоточением психической силы; миссис Меллон, показавшая свои способности к материализации в Англии и Австралии.

Глава 17. Общество психических исследований [232]