Глава 41. Хоубаткер, сентябрь 1937 года

Хоубаткер, сентябрь 1937 года

Перси сидел на семейной скамье Уориков и ждал начала церковной службы. Негромкий гул голосов прихожан и мерный рокот вентиляторов над головой навевали на него дремоту. Он единственный изо всей семьи пришел в церковь. Люси одно время подумывала оставить католическую веру, но так этого и не сделала, а Вайатт провел ночь - как бывало каждую субботу - у ДюМонтов. Если только Олли не взял в руки кнут, мальчики наверняка еще нежились в постелях или поглощали стопки блинов, испеченных Сасси, окуная их в масло и кленовый сироп. Перси и Олли регулярно посещали службу, Мэри же лишь иногда появлялась в церкви, проводя, как правило, воскресное утро в доме Ледбеттера за проверкой бухгалтерских отчетов, а Люси спала без задних ног.

Должно быть, Олли все-таки взял в руки кнут, с изумлением отметил Перси. Открылась боковая дверь, и в церковь вошел его старый друг, за которым гуськом следовали Мэттью, Вайатт и Уильям, сын Майлза. Перси мысленно улыбнулся. Он легко мог представить себе сцену, разыгравшуюся сегодня утром в доме ДюМонтов, когда Олли и Сасси заставили троицу сначала привести себя в порядок, а затем облачиться в сбрую из костюмов и галстуков. Мэри, очевидно, еще до рассвета отправилась в особняк Ледбеттера, поскольку уже наступило время сбора урожая.

Вся четверка заметила его. Олли расплылся в обычной широкой улыбке, обратив глаза к потолку в комической жалобе на испытания, выпавшие на его долю сегодня утром, а Мэттью и Уильям ухмыльнулись и помахали рукой. Только на лице Вайатта не дрогнул ни один мускул, и он отвел глаза, ничем не выдав, что узнал отца.

Перси смотрел, как мальчики идут следом за Олли по дальнему проходу к скамье ДюМонтов, причем Вайатт постарался сесть рядом с Мэттью. Перси ощутил укол зависти, глядя, как усаживается его друг, по обеим сторонам которого расположились его сыновья. К ним теперь присоединился и сын Майлза. Олли не грозила перспектива сидеть в одиночестве на своей скамье, мрачно размышляя о том, как убить остаток дня, в отличие от Перси. По окончании церковной службы Олли отправится домой в окружении мальчишек, где его уже будет ждать Мэри, а в доме будет пахнуть копченой ветчиной, жареной курицей или говядиной. Они с Мэри усядутся в тени на заднем крыльце, она будет пить чай со льдом, а Олли - потягивать французское вино. Тем временем мальчики будут изо всех сил стараться не запачкать свои выходные костюмы, пока не закончится воскресный обед, а затем переоденутся. Потом Олли вздремнет, Мэри будет проверять бухгалтерские книги, а мальчики станут играть на лужайке в те же игры, в которые каждое воскресенье когда-то играли Перси, Олли и Майлз, пока не стали взрослыми. После легкого ужина вся семья соберется возле радиоприемника. Замечательное воскресенье. Перси вспомнил такие же воскресенья в собственном доме, когда были живы его родители и когда в его жизнь еще не вошла Люси. Пожалуй, это время ушло навсегда.

Началась церковная служба. Перси машинально повторял требуемые движения и слова, не сводя глаз с двоих сыновей, сидящих в нескольких рядах от него по другую сторону прохода. Какие они все-таки разные. И, как странно, оба очень похожи на своих матерей. От него они унаследовали только рост, возвышаясь над сверстниками на целую голову. И это при том, что Мэттью исполнилось всего шестнадцать, а Вайатт и вовсе был на девять месяцев младше.

У Вайатта была коренастая фигура Люси, тогда как Мэттью унаследовал от Мэри гибкую стать. У Вайатта всегда будут проблемы с осанкой, чего не скажешь о Мэттью. Перси пожалел, что нет такого устройства, которое позволило бы вытянуть короткую и мощную шею Вайатта и распрямить нескладную сутулость его плеч. Его старший брат сидел на скамье, высоко подняв голову, выпрямив спину и расправив плечи, и все это с не требующей усилий грациозностью Мэри.

«Это мой любимый сын, которым я горжусь...»

Вставая, чтобы запеть вместе со всеми, Перси упрекнул себя в несправедливости. Ему следовало гордиться и Вайаттом. Мальчик упорно старался овладеть тем, что без труда давалось Мэттью. Только агрессивность казалась врожденной чертой Вайатта, нечто вроде управляемой воинственности. Она была весьма кстати во время игры в футбол, в которой преуспели оба.

Мальчики начали играть в футбол еще с седьмого класса и теперь были капитанами университетской команды. Обоим предсказывали, что они приведут Хоубаткер к первому выигрышу чемпионата штата, и Олли с Перси с восторгом предвкушали это знаменательное событие.

Друзья часто посещали тренировки вместе, но на игры приходили с женами и садились в противоположных концах трибуны длиной в добрых пятьдесят ярдов. Мэттью был квартербеком, Вайатт - нападающим. Люси не сводила глаз с грузной фигуры Вайатта. Перси же не отрывал взгляда от стройного силуэта Мэттью, похожего на чистокровного жеребца. Он поражался ловкости, с которой старший сын обыгрывал соперников, его хитроумию при розыгрыше стандартных положений, чистой воды волшебству, с которым он загонял мяч в зачетную зону. Это было захватывающее, великолепное зрелище. Когда в ушах Перси гремел приветственный рев болельщиков, ему хотелось крикнуть: «Это мой сын! Мой сын!»

Но у него были причины гордиться и Вайаттом. Хотя знания давались мальчику нелегко, он накрепко усваивал пройденное. Он упорно учился, засиживаясь далеко за полночь, чтобы расправиться с домашним заданием. Перси следил за его успехами в учебе с помощью Сары и от нее же узнавал о победах и поражениях младшего сына, как и об отметках, которые никогда не отражали глубины затраченных им усилий и упорства.

Теперь, возвращаясь поздно вечером с работы или после свидания с Сарой и видя свет в окне комнаты сына, Перси не заходил к нему, чтобы узнать, как идут дела, что неизменно делал раньше. Вайатт без энтузиазма относился к таким вторжениям и лишь ворчал что-то неразборчивое, не поднимая головы от учебников.

Своими обязанностями на целлюлозной фабрике Вайатт тоже не пренебрегал. Менеджеры превозносили его до небес, не меньше Перси изумленные тем, что он не пользовался преимуществами своего положения, являясь сыном босса, и не пытался переложить работу на других. Впрочем, и сам Перси, занимая пост председателя попечительского совета школы, не требовал от учителей поблажек для Вайатта. Сын относился к похвалам Перси с тем же бесстрастным равнодушием, с каким, как подозревал Перси, он отнесся бы к его критике. Его безразличие притупляло угрызения совести, которые мучили Перси оттого, что он никогда не радовался вымученным и добытым тяжким трудом победам Вайатта так, как легким и естественным успехам Мэттью.

Кашель нарушил сосредоточенное молчание. Несколько голов повернулись в сторону скамьи ДюМонтов. Нарушителем оказался Мэттью. Перси заметил, как Олли быстро сунул мальчику носовой платок. Мэттью вновь закашлялся, прижимая платок ко рту, и согнулся пополам, и Вайатт бросил на него встревоженный взгляд.

Перси ощутил укол беспокойства. Мальчик простудился, подумал он, радуясь уже тому, что Олли будет рядом, чтобы помочь ему. Он мог быть уверен, что Олли не сбежит в магазин, бросив больного Мэттью на произвол судьбы.

—...давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше, — читал священник. — Ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам...

Перси слушал Евангелие, устремив взгляд на друга. Олли всегда отдавал полной мерой, не считаясь с затратами и потерями. Из всех людей, которых знал Перси, он был самым щедрым. Чаша Олли и впрямь переполнилась, и по праву. Перси был безмерно счастлив за него. Вот только он спрашивал себя - как получилось, что его собственная мера оказалась столь мизерной?

Служба подходила к концу. Когда паства поднялась, чтобы получить благословение, Мэттью широко улыбнулся Перси, оглянувшись через плечо, и забавно пошевелил бровями. Перси коротко рассмеялся, но его беспокойство лишь усилилось. Мальчик выглядел бледным и даже похудел с тех пор, как они виделись последний раз. Как только молитва закончилась, Перси подошел к проходу и стал ждать, пока с ним поравняются Олли и дети.

— Как насчет того, чтобы прийти к нам на воскресный обед, Перси? — предложил Олли. — Сасси приготовила цыпленка с клецками. Наш Мэттью, — он шутливо толкнул парнишку в плечо, — в последнее время потерял аппетит, и Сасси решила, что приготовит угощение, которое вновь заставит его есть. Что до меня, то мне не требуется никаких предлогов, чтобы от души вкусить клецек и цыпленка. Надеюсь, никто не слышал, как у меня урчало в животе.

— Мы слышали, папа, — сказал Мэттью, выразительно закатывая глаза, — но потом решили, что это гром гремит на горизонте.

— Кажется, кое-кому придется надрать уши, — благодушно отмахнулся Олли. — Ну, так что ты мне скажешь, Перси, мой мальчик? Кстати, мы похищаем у тебя Вайатта.

Перси очень хотелось принять приглашение. Люси будет играть в бридж со своими дурно воспитанными приятельницами, с которыми она резвилась каждое воскресенье, зная, что Вайатта накормят и напоят у ДюМонтов. Но Вайатт опустил голову, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и Перси решил, что сын хочет, чтобы он отказался. Поэтому Перси сказал:

— Спасибо за приглашение, но я собирался немного поработать в конторе.

В действительности же он намеревался чуть позже отправиться к Саре и съесть там приготовленный на гриле сэндвич с сыром. Но Мэттью явно выглядит больным, решил Перси, беспокоясь о том, что ДюМонты без должной серьезности относятся к его состоянию.

— Вайатт, не злоупотребляй гостеприимством, слышишь? — сказал Перси. — Пусть Мэттью сегодня отдохнет. Отфутболь Вайатта домой, Олли, когда он вам надоест.

Олли с любовью посмотрел на Вайатта и хлопнул его по плечу.

— Хорошо. Но Вайатт никогда не злоупотребляет нашим гостеприимством.

— В таком случае веди себя прилично, — сказал Перси и добавил, чтобы сделать младшему сыну приятное: — Впрочем, о чем это я? Вайатт всегда ведет себя хорошо.

— Потому что ты - его отец, — заметил Олли, и в глазах у него заплясали чертики.

Поэтому с некоторым удивлением, не особенно, правда, сильным, Перси, вернувшись от Сары раньше, чем рассчитывал, обнаружил, что Вайатт ждет его.

Date: 2015-09-02; view: 328; Нарушение авторских прав