Проблемы инспирации и вымысла

Эти проблемы приводят нас к одному из самых важнейших аспектов музыкальности: сам дар вымысла и все то, что он обозначает и включаем в себя. Мы приступаем, согласно высказываниям некоторых композиторов, к священной теме, по меньшей мере, это впечатление возникло бы из их высказываний и умалчивании, когда речь заходила об определении сути инспирации /вдохновения/, В подтверждение этому цитата: «Большая трудность при исследовании подобного рода состоит в том, что некоторые композиторы усматривали неподобающее любопытство и дерзкую затею в снятии покрывала с самой священной области, святая святых их искусства». Но почему они должны рассматривать этот запрос подобным образом? Инспирация может быть в определенном смысле чем-то таинственным, все же это не делает ее настолько святой, чтобы не быть проанализированной, насколько анализ этот вообще возможен. В любом случае инспирация обычно ассоциируется с красотою, а красота стоит попытки быть понятой, насколько бы ни сложна была эта задача.

Джеймс Брэнч Кебел/James Branch Gabell/ в своей книге «Пустяки и молитвенники» /»Strans and Peiduer Books»/ очень полно выразил основной принцип креативного /возрастающего/ письма, что его замечания, хотя они относятся к литературе, с незначительной ассимиляцией, могут быть применимы и к сочинению музыкальных произведений. «Романист», - говорит он, - «будет писать в такой форме, которая интересна и привлекательна для него, а ритмы он будет создавать так, чтобы они были приятны его собственному слуху, и выбор тем его творчества будет определен тем, что он лично находит интересным. Ибо серьезный писатель-прозаик будет писать в первую очередь для своего собственного удовольствия, для душевной экологии, с одной стороны, но главным образом, все же с филантропической скрытой мыслью: передать вещи, которые он сочиняет всем тем, кому придутся по вкусу эти болеутоляющие средства. И, делая это, он будет удовлетворен». Далее Кебл говорит, что в нем существует неотразимая потребность избежать привычек и обычая, что он более решителен в преодолении скуки, чем его близкие, а следовательно его задача - избегать скуки пресыщения в доверенных ему вещах.

Если мы все эти наблюдения перенесем с уровня литературы на уровень музыкального произведения, то мы поймем в каждом отдельной случае непосредственную благоразумную причину сочинении композитора, а именно: что ему нравится, а это совершенно ясно и недвусмысленно, такого рода композиция. Если он плохой музыкант, то она нравится только ему одному, если же он хороший музыкант, она нравится также и другим, либо сразу, либо с течением времени. Можно даже расценивать величину композитора по его способности быть недовольным обычным и традиционным. Композитор средних способностей довольствуется идеями из вторых рук, в то время, как другие композиторы удовлетворяются только идеями из первых рук и естественно их знаменитость частично основывается на их терпении трудиться над такими идеями. Утверждение, что гениальность есть неограниченная способность трудиться, является только второй половиной правды; первая же половина, это неограниченная способность быть неудовлетворенным. Я добавлю, что оба эти положения должны быть восприняты не буквально, принимая во внимание то, что гениальные люди, не говоря о их работоспособности, часто бывают чрезвычайно нетерпеливыми. И эта теневая сторона произнесенной правды, настолько же не верна; как и первая. Сравнением с плохими или неизвестными композиторами (причем, я совершенно не беру во внимание, из-за очевидности причин, сочинителей только ради денег), этот факт будет только подчеркнут, Молодая женщина, открывшая для себя, что она в какой-то мере может сочинять, часто считает сочиненную ею песню чем-то более серьезным и чудесным, чем гений свое последнее мастерски написанное произведение. Это впечатление важности и восхищения в определенной степени может относиться к слишком легко достигнутому чувству удовлетворения, если речь идет о музыкальных идеях; как уже было объяснено, это указывает на соответствующую неспособность скучать, однако это удовольствие было вызвано также определенным предпочтением к своеобразности, нашей предполагаемой молодой женщине иногда удается получить новое впечатление, сочиняя песню, и она в этом находит удовольствие: с художественной точки зрения ее успех, все же не имеет ценности, ибо ее привлек лишь аспект своеобразности, который для других, кроме нее, может оказаться скучным. А на деле, она воплощает различие между мастером-музыкантом и музыкантом мало значительным. Музыкант-мастер, сочиняя для собственной радости, доставляет радость и другим. Незначительный музыкант тоже сочиняет для собственной радости, но не в состоянии порадовать других, хотя бы даже тех, чье мнение для него ценно.

Некоторые из последних сочиняют не столько для того, чтобы принести радость, сколько в надежде понравиться и найти одобрение и поддержку. Эта мотивация возникает не непосредственно из тщеславия, но из страха: они нуждаются в одобрении так как опасаются.что без него удовольствие сочинять музыку может, как цветок, завянуть и умереть.

Отсюда об общем процессе сочинения можно сказать, выражаясь языков рыбаков, что это похоже на рыбную ловлю, но за идеями, через которые лично можно передать радость и восторг другим. Предварительным условием для этого является разнообразие новых идей, ибо повторение одних, и тех же идей утомительно и для самого композитора, как утомительна ловля одной и той же рыбы, если уместно это сравнение.

Как же «ловит» композитор идеи? Он импровизирует мысленно или на клавире до тех пор, пока случайно не наткнется на что-либо, или что-либо, что он любит, не попадет на него. Когда это происходит, он записывает это и продолжает свою «ловлю». Очень хорошо это выражено в обороте речи: «Ему что-то пришло на ум». Само собой разумеется, что ему не могло бы ничего «прийти», держи он себя невосприимчивым для этого и не открой он свой дух для этого. Этот метод «ничто другое, как процесс духовного раскрытия. Иногда ему могут приходить «на ум» идеи, когда он и не очень активно восприимчив и открыт для этого, но такие мгновенья относительной редки. Когда композитор садиться за работу в хорошей форме и имеет ясный дух, то он будет «ловить» идеи или внезапные, но важные для него мысли. Если же у него нет настроения, то он получит только избитое и повседневное и, обладая чувством недовольства, отвергнет полученное.

Существуют различные виды идей, которые могут прийти композитору во время работы. Есть такие, которые сами по себе уже совершенны и никуда не приведут, но есть и такие, которые откроют ему множество дальнейших возможностей. Они могут быть связаны с определенной формой: с гаммами или тональностями, с искусными приемами, идеи связанные с новыми структурами, а не с формальной расстановкой, и идеи связанные с гармонией. Например, композитор может натолкнуться на аккорд, который по меньшей мере представляет для него новое гармоническое созвучие, и тогда, к своему удовольствию,он откроет, что этот аккорд может быть применен в непредвиденном до сих пор многообразии. Он может построить на одном аккорде все виды мелодических форм; он даже может использовать его для того, чтобы построить саму мелодию так, как это сделал Брамс в своем произведении «Октава и терция». Он может использовать этот аккорд в разных сочинениях до тех пор, пока его звучание не станет для него привычным и он потеряет к нему интерес. Короче говоря, ему надоест, и снова потребуется что-то новое. Тогда он снова использует метод «ловли», и если ему посчастливится, его усилия будут вознаграждены. А если нет, он оставляет свои попытки, принимая монотонную фазу и говоря себе, что он не расположен к сочинительству музыки, он «не в настроении».

Есть люди, которые сникают от любого сопротивления и готовы считать «настроение» причиной продуктивности или непродуктивности в творчестве. Они, возможно, скажут нам, что бесплодные настроения есть следствие вялости, расстройства желудка, духовного истощения или других - физических причин, а творчески - плодотворное настроение - это результат хорошего здоровья и хорошего настроения. Такая. гипотеза, уязвима, хотя бы по той простой причине, что многие великие произведения были сочинены в период болезни, сильной физической боли или духовного гнета. Бетховен с удивительной выдержкой сочинял в то время, когда всё оборачивалось против него. Но, с другой стороны, Мендельсон мог успешно сочинять лишь тогда, когда река жизни принимала спокойный и гладкий характер. Некоторые творческие натуры; художники, музыканты, литераторы получали свои лучшие вдохновения во время душевных страданий от несчастной любви, в то время, как другие при таких же обстоятельствах, только чахли и увядали. Но для последних счастливые любовные отношения становились., импульсом для творения великого искусства.

Некоторые люди, переплетая между собой причину и внешнее воздействие, настаивают на том, что за пессимистическую жизненную философию ответственно расстройство пищеварения; но фактически расстройство пищеварения может быть ответственно лишь за пессимизм, но не за мировоззрение. Такие философы как Carlyle, отмечены не только изнурением от неудобоваримой пищи, а поэт Dowson вышел достойно не только из бесспорной страсти к девушке за стойкой.

Романтическое страдание - это физически-ментальный феномен, и хотя он при соответствующих условиях может вызвать стихотворчество, но все же не дает повод для возникновения поэта, иначе бы их было куда больше. Напротив, поэт это тот, кто сам создает романтическую страсть и в своей собственной голове превращает девушку за стойкой в поэзию, а тогда только влюбляется. Все это показывает, что главная причина для творческих и непродуктивных настроений не может быть ни чисто физической, ни эмоциональной, что физические и эмоциональные влияния могут лишь вызывать вдохновенье. Физические и эмоциональные поводы имеют вторичную природу, действительная же причина более глубока и скрыта.

Date: 2015-09-02; view: 349; Нарушение авторских прав