Рожденная вопреки всему

Автор: Александра Склярова

Родила я уже почти 4 года назад. Очень давно мечтала написать об этом и вот, наконец, решилась.

Беременность моя проходила очень легко, и я получала от нее море удовольствия, для меня это было самое счастливое, самое совершенное состояние. Но легко было только физически.

Родители мужа были ко мне очень негативно настроены, все делали, чтобы нас разлучить и даже отправили его служить (к тому времени мы еще не были расписаны). И вот тут-то я и поняла, что беременна, а поняла я это самым необычным образом…. Вышла я на улицу воздухом подышать в обеденный перерыв, а тут девчушка какая-то бегает вокруг меня и все "мама, мама!" кричит, ну тут, думаю, все со мной ясно. Муж вернулся из армии через пару-тройку дней (так уж сложилось, это совсем другая, неинтересная история). И начался кошмар. Со стороны родителей бесконечные упреки, разбирательства, унижения, уговоры сделать аборт. Но это жуткое слово тогда просто не умещалось у меня в голове. Надо отдать должное мужу, он один меня поддерживал. Мы поженились. Беременность протекала очень легко, ребеночек развивался очень хорошо, а я получала море удовольствия, нося его у себя в "домике". И вот настало время очередного УЗИ на 25-й неделе. Тогда в городе был страшный ураган, опасно было появляться на улице, деревья валило наземь, а маленькое здание, в котором я работала, буквально шатало в стороны. Но все же из чувства долга или еще из чего я поехала на УЗИ. Я легла, ожидая услышать, как всегда, что "ребенок развивается просто замечательно, он здоров, и можете идти". А услышала я страшные слова, произнесенные совершенно ледяным, равнодушным голосом: "У ребенка гипоплазия левых отделов сердца". Я, конечно, переспросила, мол, что это значит, что за диагноз такой. А в ответ услышала следующее: " ну, что-что, это недоразвитие всех левых отделов сердца, вам, предложат сделать прерывание, это диагноз, несовместимый с жизнью, обычно дети умирают при рождении или беременность замирает". И тут до меня дошел весь ужас сказанного, покатились слезы, а мне врач говорит, даже не взглянув в мою сторону, чего, мол, плакать, успокойтесь, ничего страшного, вызовут искусственные роды и все. Но я не собиралась успокаиваться, и ни о каких искусственных родах не могло быть и речи.

И вот с самого первого до самого последнего дня беременности у меня не было ни одного спокойного, безмятежного дня. Дальше я боролась. Я боролась с родителями мужа и мамой, которые встали на сторону врачей и хотели, чтобы я прервала беременность, боясь того, что выносить беременность до конца и потерять ребенка мне и всем им будет гораздо тяжелее. Я боролась с бесчисленной армией врачей, врачей из роддома, горздравотдела, врачебной комиссии в институте в Киеве, которые в лицо называли меня безответственной дурой, говорили, что я не даю себе отчета, что делаю, что веду себя как ребенок, что я не представляю, что меня ждет. В общем, я постоянно подписывала море бумажек о том, что я предупреждена обо всем. Я чувствовала, что сейчас мой ребенок жив, а значит, у него есть, пусть самый маленький, но такой важный шанс, пока Бог не распорядится по-другому, я все сделаю, чтобы он родился, а там - будь, что будет. Я тогда осталась одна против всего мира, так мне казалось. И у меня был только один ответ: если бы вам сказали, что через определенное время ваш ребенок погибнет от какой-то мучительной болезни, вы убьете его, чтобы облегчить ему страдания?

Так прошли мои восемь с "хвостиком" месяцев беременности. На девятом месяце, я решила лечь в роддом, чтобы, когда начнутся роды, сразу было все необходимое, чтобы помочь моему ребенку. Так я пролежала 3 недели, меня избегали все врачи, которых бы я хотела видеть своим врачом на платных родах. Они боялись ответственности, они ни на каплю не верили, что у моего ребенка все будет хорошо, что он будет жить. Я очень много читала о родах и решила, что для малыша самым легким появлением на свет будет кесарево сечение. Сначала они согласились, но потом дали отказ. Я просила, умоляла, писала заявления с просьбой разрешить мне кесарево, но все было тщетно. Мне говорили, что ты молода, что не стоит из-за этого ребенка тебя резать, что он не выживет, а у тебя уже может никогда не быть детей из-за возможных осложнений при кесареве.

В общем, я стала ждать родов. Лечащим врачом мне назначили новенькую женщину, она перевелась из другого отделения и ничего не знала обо мне. И вот, наконец-то, неожиданно в ее лице я получила поддержку. Она была первым человеком, который за все время сказал мне, что все будет хорошо, что я молодец и со всем справлюсь. Я попросила ее принимать у меня роды, она согласилась. Шла 39-я неделя, и никаких признаков скорого разрешения от беременности у меня не было. Мне решили проводить программируемые роды, одним словом, моему ребенку назначили день рождения на 3 февраля 2004 года, в 40,5 недель. Но на этом моя борьба не кончилась.

В день родов ко мне не пускали моего врача, не брали с меня деньги на платные роды, так как боялись, что когда ребенок не выживет, я роддом обвиню во всем и подам на врачей в суд. Мне пришлось кучу вопросов решать, лежа в предродовой, я постоянно переговаривалась по мобилке и рации (муж тогда таксистом работал, так что с рацией проблем не было:)), снова подписывала всякие бумажки, расписки, и, наконец, моего врача ко мне пустили. Я оплатила роды, а значит и отдельную предродовую палату и родзал, но лежала - в общей. Меня это тогда совсем не беспокоило, главное, что человек, которому я доверяла, находился рядом.

Мне поставили капельницу с окситоцином в 10 часов утра. Схватки длились в общей сложности 9 часов, из которых все 9 часов я провела лежа на спине (так мне было, почему-то легче), ни разу не крикнув. Когда боль уже стала нестерпимой, а раскрытие было всего 3 пальца, мне поставили какой-то укол. Моя врач ввела мне лекарство, от которого я впала в такое странное спокойное состояние, что я чувствовала всю боль, но не обращала на нее внимания, я была полностью расслаблена, и от этого моя шейка раскрылась на все 10 пальцев. "Уже скоро", - сказала врач. Прямо здесь же мне сделали УЗИ (всего за беременность мне их сделали 10 или 11, уже точно помню). Да, кстати, ребенок, начиная с 30-й недели, основательно устроился у меня в животике попкой вниз, у меня оказался узкий таз, маловодие, в общем, много показаний для проведения кесарева сечения. Но сейчас я даже рада, что родила сама, все к лучшему. Эпидуралку мне делать не стали, потому что вроде как сама бы не родила ребеночка, который попкой вперед идет - тут силы большие нужны. Когда уже рожаешь - это настоящее облегчение! Боль пропадает, и ты понимаешь, что еще чуть-чуть и на свет появится твой родной малыш. Я рожала 15 минут, всего 3 потуги - и в 1915 у меня родилась дочь, а я спросила: это что, все? Она закричала, а я родила детское место. Мне положили ее на живот, такую теплую, красивую и родную. Очень красивая малышка весом 3500 и ростом 54см, брюнетка с большими распахнутыми глазами. Я слышала, как врачи переговаривались, что ребенок на вид совершенно здоров, но делали они это шепотом, врачебная этика, видимо. (Я, правда, не могу назвать всех врачей, с которыми пришлось столкнуться, этичными людьми). Малышку, я назвала ее Ксения, приложили к груди, выдавили каплю молозива ей на губки, но сосать не позволили, так как кардиолог заранее это категорически запретила. Ксюшку запеленали, унесли в детское отделение и обещали принести утром, если все будет в порядке. А меня еще штопали целый час (мне показалось это похуже самих родов в несколько раз), так как сделали мне разрез перед потугами, перестраховались. Потом увезли в палату, а я еще долго не могла заснуть.

Настало долгожданное утро, всем мамочкам привезли деток на утреннее кормление. Всем, кроме меня.… И тут в голове у меня начало стучать это "если все будет в порядке". Я отправилась на поиски своей дочки. В отделении новорожденных на вопрос, почему мне не привезли ребенка на кормление, медсестричка мне бросила: почему-почему, потому что девочка лежит в кувезе (это кислородная камера), плохо ей. У меня в душе все оборвалась, я проплакала еще часа два, пока меня не впустили в грудничковое. Перед этим сказали, что приходила кардиолог и велела срочно переводить ребенка в реанимацию (это в другом роддоме), у нее тотальный цианоз, а завтра увозить в Киев на операцию. Я приготовилась увидеть самое страшное. А увидела следующее: Ксюшка действительно лежала в этой кислородной камере, но только розовенькая, веселенькая, насколько это возможно для только что родившегося малыша. Когда я спросила заведующую, в каком месте у ребенка цианоз, она лишь пожала плечами и сказала, чтобы я попрощалась с ребенком, принесла теплые вещи и держалась, а ребенка сейчас увозят в реанимацию. Меня отпустили только на следующий день, я ушла под расписку через двое суток после родов и поехала к своему ребенку. На операцию в Киев Ксюшу не отправили, т.к. решили, судя по диагнозам (УЗИ показало около 10 различных пороков сердца), что дорогу она сейчас не перенесет. Но и в реанимации она не нуждалась по своему самочувствию. Я нашла ее совсем одну в огромной палате. Моя малышка почти трое первых суток своей жизни провела без меня. О грудном вскармливании мне сказали забыть, запретили строго-настрого из-за огромной нагрузки (потом я 6 месяцев сцеживалась).

Когда я была беременна, кардиологи мне говорили, что ребенок проживет максимум 3 часа после рождения, когда она родилась, ей отмеряли три дня, потом неделю, потом месяц.… Из той больницы мы выписались под расписку через неделю, мне пришлось написать страшные слова, "о возможной смерти ребенка предупреждена, ответственность беру на себя, к врачам претензий не имею".

Вскоре положили нас в ту же больницу для подбора сердечных гликозидов (это какие-то, вроде как, безобидные вещества для поддержания работы сердца). То, что ей назначили, сначала дважды вызвало у нее рвоту, а на третий раз - судороги. Ее откачали. После этого малышка лежала у меня на руках как тряпочка совершенно серого цвета, не пила, не ела, не плакала, почти не двигалась. Я несколько раз просила врача подойти к ней, чем-то помочь, но она не только не подошла к ребенку, а даже, не глядя на меня, сказала, мол, чего вы хотите, у вас больной ребенок. Я собрала вещи, позвонила мужу, написала расписку и увезла ребенка в таком тяжелом состоянии домой под свой страх и риск. Это был сороковой день ее жизни, все, что мне оставалось - это молиться. И потом все уже было хорошо.

Ксюшка росла, развивалась, часто даже быстрее многих деток, в 3 месяца она поползла, в 5,5 встала на ножки, к 10 месяцам уже ходила сама, без поддержки. И вообще она настоящий живчик, очень активный, красивый, нормальный здоровый ребенок безо всяких признаков такого серьезного заболевания, несовместимого с жизнью.

Те самые врачи, встречая нас случайно, отворачивались, отводили взгляд. Но я уже давно не держу ни на кого зла, они делали то, что считали нужным, а я - то, что чувствовала.

В 1 год и 1,5 месяца мы все же сделали операцию, но совсем уже по другому диагнозу (если кто знает, коарктация аорты и ОАП), все старые диагнозы просто "переросли". Если бы малышку увезли в Киев сразу после ее рождения, то пришлось бы делать серию тяжелых операций по перекройке сердца, а так - все прошло хорошо и гораздо легче. Через двое суток после операции врачам пришлось перевести Ксюню ко мне в палату. Таких маленьких деток привязывают к кроваткам в реанимации, чтобы они не дернулись и не повредили сами себе, выдернув какую-нибудь капельницу. Ксюшкина кроватка ходила там ходуном, так ей хотелось поскорее к маме. Ее принесли, она полежала со мной всего пару минут, поплакала, жалуясь как ей было грустно, слезла с кроватки и пошла. Она не признает никаких диагнозов, ей никогда не сидится на месте, она бегает, танцует, ей все интересно и до всего есть дело. Она есть вопреки всему.

Я хотела рассказать нашу историю, чтобы все мамочки, которым пришлось услышать от врачей приговор, не отчаивались. Что бы Вам ни говорили, что бы ни пророчили, самое главное это то, что чувствуете Вы. Верьте в лучшее и рожайте вопреки всему!

Несколько (коротеньких)

У Анны Метлицкой семеро детей. Кто-то планирует стать художником, кто-то, видимо, журналистом, а вот маме всей этой компании не приходится выбирать конкретную ипостась. Своих шестерых детей хрупкая женщина растит одна (старшая дочь вышла замуж). Отец старших детей ушел из жизни, младших — просто ушел.

Анна Метлицкая:
Я для них и за маму, и за папу. Если пьет мужчина в семье… Вот их папа пьющий, не работает, алименты не платит. Он не стремится помочь ни материально, ни морально, а потом выпьет, приходит — хочу видеть детей. Конечно, тяжело. И даже не то что по хозяйству, а воспитывать, поговорить с мальчишками — тяжело.

Сложно поверить, но Анна — уже бабушка. Внучка Альбина почти ровесница младшенькой дочки Зои. На вопрос, мечтала ли она, что станет многодетной мамой, Анна улыбается: значит, так просто было нужно.

Анна Метлицкая:
Не обращала внимание, что тяжело. Дал Бог ребенка, судьба значит такая. Воспитывать, растить, как бы ни было тяжело. Я справляюсь.

Анна не скрывает: растить шестерых одновременно, да еще и без мужа, конечно, непросто. Зато у нее есть свое уникальное счастье — в доме сразу пятеро мужчин. Любящих искренне и уж точно на всю жизнь.

А вот жизнь Татьяны Кришталь разделилась на «до и после» именно в День матери. После того, как Татьяна оказалась под колесами автомобиля, была тяжелая реабилитация и… инвалидное кресло. Казалось бы, нужно учиться жить по-другому, но Татьяна решила: как бы ни было сложно, она родит ребенка.

Сегодня Татьяна с улыбкой вспоминает, что глаза у врачей в районке были едва ли не больше, чем ее живот.

Татьяна Кришталь:
Приезжаю я на коляске, еще и беременная!

Гуляла Татьяна по окрестностям с малышкой на коленках. Привычный вариант с коляской им, понятно, не подходил, да и подобных этому нюансов была масса. Пережили все. Чтобы сегодня говорить о том, что все это были вовсе не сложности.

Татьяна Кришталь:
Сложности с ребенком? Это радость, тяжело было не морально — физически. Что-то не получалось, сложности были, потому что не мола что-то сделать: купать, например. Страшнее, стыднее было аборт сделать, чем родить ребенка. Совсем не боялась, даже не думала об этом.

Глядя на совсем уже взрослую Вику, она и представить не может, как это: чтобы ее самого близкого человека могло и не быть. И искренне не понимает, какая карьера и какой аргумент может быть важнее этой улыбки.

Татьяна Кришталь:
Не понимаю людей без инвалидности — какие проблемы вообще могут возникать? Рождены для того, чтобы род продолжать. Как женщина может не мечтать о ребенке, что это предназначено, что она будет носить его 9 месяцев… Я не понимаю таких людей. И все можно сочетать — и работу, и карьеру...

История семьи Бурковских — еще одно подтверждение: дети — это свыше. Много лет назад врачи безапелляционно заявили Татьяне: мамой ей точно не стать никогда. Сегодня об этом она рассказывает с шестым ребенком на руках.

Татьяна Бурковская:
Очень рады, что есть Вера, недавно думали: Вера, как мы жили без тебя? Сколько детей Бог будет давать, с радостью будем принимать. Это благословение.

Муж Илья и сын Степан — словно в женском царстве. Старшие уже помогают по хозяйству, младшие — верят, что помогают. Глава семьи делится воспоминаниями: в юности думал, что детей у него будет трое. Но теперь счастлив, что жизнь умножила его планы на два. Пока.

Илья Бурковский:
Стульев семь штук делал в свое время, родилась еще Вера, надо еще на перспективу делать один, а, может, и больше.

Новые лица — буквально с каждой семейной фотографией. Татьяна признается: и четвертый, и пятый, и шестой ребенок — будто в первый раз. Сегодня она и представить не может, что было бы, окажись слова медиков о ее бесплодии пророческими. А потому все эти годы благодарит небеса за чудо.

Date: 2015-09-02; view: 298; Нарушение авторских прав