Глава сорок седьмая

Джой

– Не правда ли, это прекрасно? – говорит мать Джой, когда они идут по эспланаде в сандалиях и ярких платьях, открывая миру загорелые плечи. Она выглядит моложе, симпатичнее и улыбается настоящей улыбкой. – Я люблю солнце, а ты, Джой? Серое сменилось голубым. Разве тебе не нравится голубое?

Джой кивает и соглашается. Легче согласиться, чем напоминать ей, что в Ирландии небо тоже голубое. Только ее мать никогда не замечает, когда сияет солнце и мелкие озера вспыхивают, словно изумруды, прежде чем уйти под землю, а Атлантический океан, тот же океан, который она видит из окна в спальне в Испании, искрится золотом. Вилла принадлежит мистеру Брину, отцу Дэнни. У нее белые стены и терраса, выложенная плиткой. Вокруг стеклянного стола стоят шезлонги. Там есть плавательный бассейн, а наверху находится солярии. Сегодня море штормит, идет проливной дождь, а небо затянуло тучами, что должно показать матери, что небо не может быть вечно голубым.

Разговоры о том, чтобы переехать из Рокроуза, заставляют ее нервничать. Скандалу внизу не видно конца. Пока что отец побеждает, что, по мнению Джой, ничего не значит. Мать будет гнуть свое, чтобы он работал за рубежом. В конце концов она все равно окажется в выигрыше. Как всегда. Он полетит в Техас, или Мексику, или Японию, или еще куда-то, где можно найти нефть, а Джой будет жить с матерью в Испании.

– Сюзанна могла бы продавать песок арабам, – сказал мистер Брин, когда однажды пришел к ним на ужин. – А снег эскимосам.

А теперь она решила продавать испанские квартиры ирландцам, которые хотят убежать от дождливой погоды.

Джой открывает ноутбук и посылает Джои электронное письмо.

Привет, братишка. Внизу у нас происходит полное дерьмо. Что нового? Как у вас дела? Как там Линни и Лиза? Линни все еще крадет твои диски? Отруби ей руки…

Она прекращает писать и закрывает уши руками. На этот раз отец разошелся не на шутку. Она иногда гадает, какой была бы ее жизнь, если бы ее родители развелись, как у Люсинды Бреннан. Люсинда проводит выходные в Эннис с отцом и его новой подружкой. Они едят обеды на вынос и смотрят фильмы ужасов.

– Весело, – говорит Люсинда. – Лучше, чем ирландское рагу и чертовы домашние задания.

Ее родители никогда не разведутся. Она однажды спросила отца об этом, и он рассказал о злости, которую почувствовал, когда его отец покинул дом. Он не хочет, чтобы она испытала то же самое. Когда ему было восемнадцать, отец попытался вернуться, но к тому времени им уже нечего было сказать друг другу. В следующий раз, когда он увидел отца, тот был в гробу. Слишком поздно.

– Некоторые семьи проводят много времени вместе, но при этом впустую растрачивают его, – часто говорит отец. – Мы проводим время с пользой, и это заставляет нас ценить его.

Мать хлопает дверью в гостиной и бежит наверх. Она закрывает дверь в спальню, и Джой слышит щелчок замка. На этой вилле все равно три спальни. Больно знать, что у ее родителей когда-то был секс, но еще неприятнее понимать, что они закрылись каждый в своем одиноком мирке.

Мать запирает дверь в спальню с прошлого месяца, когда Джой вошла к ней без стука. От одной лишь мысли о крови ей становится противно и страшно. Ее мать собирала с постели простыни, покрытые красными потеками. Матрас тоже был запачкан кровью.

– Немедленно выйди из моей спальни!

У нее был незнакомый голос, высокий и дрожащий, совсем не спокойный, как раньше, а лицо приобрело восково-белый оттенок, словно вся ее кровь вытекла на кровать. В тот вечер прислали новый матрас, а старый, с рыжим пятном в центре, увезли в контейнере. Полгода назад у Джой была первая менструация. Она уже привыкла к тому, что в это время у нее бывают боли и плохое настроение. Это мелочи по сравнению с тем, что она видела в комнате матери. Словно там кого-то зарезали.

Позже, когда мать накрывала на стол и напевала под нос какую-то мелодию, Джой спросила у нее насчет крови.

– Это менопауза, – пояснила она. – Не о чем беспокоиться. Это нормально, когда у женщин иногда сильно идет кровь. Не говори ничего отцу. Слышишь?

– Но если ты больна…

– Что я тебе только что сказала, Джой? Я не больна. Твой отец не любит слушать о женских проблемах. Как все мужчины. Я сейчас совершенно здорова.

Она говорила убедительно и, как обычно, была чем-то постоянно занята. Только когда мать запирала дверь в спальню, Джой вспоминала о крови.

Дождь прекратился, словно кто-то щелкнул рубильником и выпустил в небо солнце. Джой выходит на балкон и наблюдает, как ее отец ныряет в бассейн. Ей бы присоединиться к нему, но она не хочет чувствовать его гнев. Он несколько раз переплывает бассейн из конца в конец, вылезает из него, хватает полотенце и принимается быстро вытирать голову. Так он пытается поднять себе настроение. Теперь он пойдет бегать по пыльным дорогам и к пляжу, а потом вернется, весь покрытый потом. Его кожа будет блестеть на солнце, а кудрявые волосы закрывать лоб. Мать уйдет в дом, будто не в силах терпеть запах мужского пота, а он сделает вид, что не заметил. Его выдаст лишь вена, пульсирующая на лбу.

Если Джой заставят жить в Испании, она убежит. А если ее вернут обратно, она снова убежит. Что может сделать ее мать? Запереть ее в испанской башне, как Рапунцель?

Date: 2015-08-24; view: 629; Нарушение авторских прав