Как сочетать спорт с личной жизнью

Спорт и личная жизнь находятся в беспрерывном конфликте друг с другом. Так было всегда. Просто с опытом ты уже знаешь, как сделать, чтобы ни одна из этих сфер не пострадала. Необходимо научиться соблюдать баланс. Некоторые его не соблюдают и тогда теряют либо себя, либо семью, либо любимое дело. Был в «Спартаке» один парень таланта уникальнейшего. В свои двадцать лет в сборную стучался. Он увидел Москву, связался не с теми людьми – в итоге перестал соображать, где ночь, а где день. Поэтому и продержался мегаполузащитник у нас лишь год. Про него гуляли такие рассказы, что уцелеть в «Спартаке» у моего сверстника шансов не было никаких. Таких рассказов не прощали. И мне безумно жаль, что судьба этого самородка сложилась не так, как должна была бы сложиться.

Для карьеры не менее опасная вещь, чем нарушение режима. – это деньги. Когда ты играешь ради самого футбола, ради своей любви к нему, тогда у тебя все в порядке. Как только начинаешь думать, как бы побольше от этого футбола получить, он тебя жестоко наказывает. Это настолько тонкая грань, что порой холодок внутри пробегает. Как в прыжках в длину. Заступил на сантиметр – и начинай все заново. Но чтобы начать, тебе нужно осознать факт заступа и обвинить в этом самого себя, а не обстоятельства. Если ты будешь искать причины своих бед в ком-то другом, то уже никогда не выберешься на прежний уровень. И даже если ты все осознаешь, еще не факт, что тебе представится повторная попытка. Я всегда помнил одну из любимых фраз Романцева: «Если вы предали футбол, если о себе думаете больше, чем о нем, то от греха подальше повесьте бутсы на гвоздь. Потому что футбол не простит предательства и жестоко накажет».

Я долгое время не понимал сути этих слов. То есть понимать-то понимал. Но не принимал. Это была та прописная истина, которая открывается не всем и не сразу. Теперь я знаю, что Романцев имел в виду.

На каком-то этапе я не то чтобы изменил футболу – я немножечко по-другому расставил акценты. В моей голове поселились мысли о том, что пора перебираться в иностранный чемпионат, о том, что заслуживаю лучшей финансовой участи, что я вправе рассчитывать на хорошую квартиру, на новую машину. Дело всей жизни потихонечку откатывалось на второй план. Я так часто повторял в прессе, что в российском первенстве для меня ничего интересного не осталось и что разницы между шестью и семью золотыми медалями нет никакой, что прогневал судьбу. Я был уверен, что победы никуда от меня не денутся, и о самих победах думал куда меньше, чем о том, какие они должны принести дивиденды. Я никогда не был рвачом, но лет с двадцати пяти – двадцати шести стал отдавать себе отчет в том, что рано или поздно футбол закончится и потому мне нужно успеть обеспечить себя и свою семью.

Всевышний все-таки большой мудрец. Он наказывает тебя не сразу, а дает возможность исправиться. Наотмашь он бьет уже потом, если не исправишься. Я. увы, своим шансом не воспользовался. Здесь я уже поведал о самой тяжелой своей травме, но умышленно умолчал об одном дополнительном нюансе, о котором сейчас сказать самое время. Летом 2002 года тогдашний президент «Спартака» Червиченко сам предложил мне новый контракт на более выгодных условиях, за что ему огромное спасибо. Ни до, ни после мне никто ничего по своей инициативе не предлагал: ни Романцев, ни Первак, ни Шавло. А тут очень достойное предложение на четыре года. Супруга говорила, что принимать его не нужно: лучше уехать, такие деньги мы заработаем и на чужбине. Я возражал: нам в случае отъезда предстояло бы все поменять на сто восемьдесят градусов. Дня четыре пролетели в тягостных раздумьях. Я даже попросил у Андрея Владимировича дать мне еще время на переосмысление. У меня тогда не было никаких предложений от других клубов, но я не сомневался, что по окончании сезона они опять появятся. И все же решил не рисковать. Не хотелось мне срываться из «Спартака». Набрал номер Червиченко: «Владимирович, я согласен».

Я подписал бумаги, и прямо с того момента соглашение вступило в силу. До всех бед оставалось меньше месяца. Сколько раз потом погружался в те события: что было бы, если бы не подписал? Может, уехал бы и уберегся от всех неприятностей? А может быть, все эти три года простоя получал бы гораздо меньшую сумму? Не знаю. Знаю одно: между нашими мыслями и травмами есть какая-то связь. Дима Парфенов подписал новый контракт в те же сроки и через неделю после моей тяжелой травмы получил еще более тяжелую. Димку жалко. Его боль я переживал жутко. На Парфешин счет рассуждать не берусь. А вот в моем случае затяжные думы о контракте, о выгодах и были той самой роковой последней каплей. Футбол мне не простил, что я, пускай и ненадолго, отодвинул его с авансцены. Прощение я заслуживал более трех лет и теперь, конечно же, никогда не повторю былых ошибок. Как только почувствую, что остыл к своей профессии, тут же закончу, чтобы не испытывать судьбу.

* * *

Одна из самых больших опасностей для спортсменов – женское внимание. Я рано сделал вывод, что оно способно завести очень далеко. Да, был мимолетный период, когда я позволял себе совершать подвиги Казановы, но это происходило в обыкновенной жизни, в той, где Егора Титова воспринимали не игроком «Спартака», а просто приятным парнем. Там на меня никто не расставлял сетей.

В футбольной же среде соприкасаться с женским обществом я мало того что не хотел, так еще и стеснялся. На первых порах ведь в команде хватало «стариков», и я жутко тяготился своей хилой славой на их фоне. Всячески избегал внимания к собственной персоне. После матчей у выхода из-под трибунного помещения нас часто ждали фанатки. Так я сразу же нырял в автобус.

А к тому времени, когда спартаковские звезды разъехались, в моем сердце уже поселилась Вероника.

К тому же в 1990-х за футболистами не устраивали такую дикую охоту, как сейчас, когда это стало модным. Сегодня необычайно престижно выйти замуж за спортсмена. Это путевка в совсем другую, светлую жизнь. Да и просто провести ночь с известным человеком для некоторых барышень XXI века так же «прикольно», как посетить концерт Мадонны. Теперь за звездной, да и не очень, молодежью гоняются ого-го как! Вот многие и перестают расти профессионально, тратя себя на бесконечные романы. Нам в этом плане все-таки было полегче.

Наше поколение игроков серьезнее относилось к этому вопросу: подавляющее большинство женились по любви, очень рано, на подругах детства или юности. Эта любовь была чистой, напрочь лишенной корысти.

У нас вообще все происходило быстрее, чем у далеких от спорта людей. Мы раньше взрослели, раньше становились самостоятельными. Пятнадцати-шестнадцатилетние пацаны, приезжая покорять столицу, перепрыгивали сразу ступенек через пять. Как Влад Радимов с Димой Хохловым, которые на Песчанке без душа, без еды тараканов давили. Я взрослел, наверное, не так стремительно, хотя с девятнадцати лет жил один и полностью нес за себя ответственность.

У меня и с мамой, и с отцом теплые отношения, но уже в 1995-м мне «под присмотром» было тяжело. Я чувствовал себя голубем, который рвется на свободу. И в какой-то момент понял, что все, надо уезжать. Родители были на даче, я собрал сумку, взял музыкальный центр, и мой друг по спартаковской школе на старенькой «Волге» перевез меня в пустующую бабушкину квартиру в Бибиреве. Так я начал свое вольное плавание.

В нашей среде абсолютно нормальное явление, когда человек к восемнадцати-двадцати годам обзаводится своей крышей над головой.

Естественно, каждому из нас, оказавшемуся предоставленным самому себе, хотелось, чтобы дома его кто-то ждал. Чтобы на сборах и в затяжных поездках было о ком думать. Чтобы было кому посвящать свои победы. Мне, холостяку, например, слишком ощутимо не хватало семейной теплоты. Даже поесть было не с кем. Это сейчас ресторанов полно, а тогда вынужден был сам себе готовить. Да и с ранних лет я мечтал о том, чтобы меня встречали жена, ребенок и собачка. Вот класс! Еще одна разновидность мужской романтики!

Сейчас из моей жизни подобная романтика ушла, ее вытеснила проза. И в такой стабильности тоже есть свой кайф. Хотя порой ради этого нужно переступать через себя. Когда ты приходишь домой, то обязан запихнуть свое «я» себе в одно место. Твои злоба, досада от упущенной победы или незабитого гола должны остаться за дверью. Не всегда получается. Бывает, срываешься не по делу, а потом жалеешь.

* * *

Навязчивая идея обзавестись своей семьей поселилась во мне лет в тринадцать. Помню, тогда я для себя решил: надо как можно быстрее жениться. Безумно хотелось взрослой жизни, словами и не передать!

...До Вероники ни на какой другой девушке я жениться не мог. Не чувствовал, что встретил свою половинку. Да и ветер гулял в голове. Потом не представлял, как это я скажу своим родным: все, папа-мама, женюсь.

К двадцати двум годам стал смотреть на все происходящее со мной взрослым ясным взглядом. Понимал, что уже пора серьезно подумать о семье. Если не сейчас, то потом закручусь, затянет холостяцкий образ. Я боялся упустить момент.

Боженька, видимо, почувствовал все это и, к огромному счастью, свел меня с Вероникой. Я ни разу об этом не жалел, даже тогда, когда у нас не все было гладко.

Самое любопытное: я до самой свадьбы не отдавал себе отчета в том, что Вероника и есть моя судьбинушка. 1998 и 1999 года слились в один бесконечный марафон: сборы, разъезды, игры следовали через два дня на третий. Я превратился в автомат по штампованию побед. Осени для меня вообще не существовало. Элементарно не было повода остановиться, отдышаться и осмыслить, что со мной творится.

А снежный ком событий все ускорялся и ускорялся. Все происходящее напоминало вид из окна стремительно мчащегося поезда. В мозгу запечатлелись лишь отдельные «слайды» из того периода. 9 декабря 1999 года мы сыграли на выезде с «Лидсом». Сгорели: ноль-один. Ночь были в дороге. Затем мальчишник. Квартира мамы. Мои друзья по спартаковской школе: Вова Джубанов, Леша Мелешин, Дима Гунько. Меня отвозят домой. Я из последних сил ставлю будильник: у меня утром свадьба. Только бы не забыть. Как в кино! Утром открываю глаза: по комнате ходят Вовка и Димка. Думаю: откуда они взялись? Пацаны улыбаются: «Жених, вставай. У тебя сегодня свадьба». Я, как зомби, бреду в душ, стою и усердно соображаю: какая свадьба?!

Потом пришел-таки в себя: действительно, у меня сегодня важное событие. Настроился на серьезный лад Дальше опять все как в кино.

Поехали за Вероникой. Нужно было ее выкупать, но мне было не до этого. Я подвинул свидетельницу в сторонку: дайте же пройти! Мы быстро забрали невесту, так же быстро покатались по Москве. Частично я все еще пребывал в прострации. И только когда мы подъехали к ресторану, осознал, что сейчас нас будут поздравлять сотни гостей. Меня внезапно заколотило! Трясло так, будто бы предстоял финал чемпионата мира. Пришлось несколько внеплановых минут сидеть в машине – «саморегулироваться». Навыки спортивной психологии сделали свое дело, и предстартовое волнение исчезло. Олег Иваныч Романцев, Пал Палыч Бородин. Георгий Саныч Ярцев. Михал Данилыч Гершкович – было очень много уважаемых людей, и вроде бы все остались довольны.

На второй день мы гуляли в другом ресторане. Были все самые близкие. До сих пор стоит перед глазами картина, как мне навстречу идет Тихонов. Когда Андрей улыбается, глазки у него становятся, как у китайца, и от них идет какой-то теплый неземной свет. Мы обнялись: «Дорогой, как я рад, что ты приехал!» – «Егор, разве я мог не приехать?» Здорово погуляли.

А потом мы с Вероникой и с четой Мелешиных сели в машину и уехали в «свадебное путешествие». Через сорок минут оказались в «Бору», в том самом пансионате, где базировалась сборная России. Михал Данилович Гершкович помог снять там домик – Веронике-то из-за беременности уже нельзя было летать. Так стартовала наша официальная семейная жизнь. Хоть к тому моменту мы уже достаточно жили в гражданском браке, притирались друг к другу долго.

Женщина и в двадцать лет является женщиной. Она мудрее, серьезнее. А мужчина серьезным становится не сразу: ну, с этой не получится – найду другую. Только после рождения Анютки я начал меняться в лучшую сторону, но до окончательного моего становления как главы семейства все равно было достаточно далеко.

И вот как-то дочка подошла и что-то у меня попросила. Я посмотрел на Аню, и меня как молния ударила: это же МОЕ! А это «мое» надо воспитывать. В конфликтной обстановке нормального ребенка не вырастить. Я тут же сделал надлежащие выводы. И сейчас благодарен Богу за то, что он дал мне мою семью. Быть мужем и отцом – это блаженство!

Даже не верится, что из-за собственной глупости я мог все это потерять...

В конфликтах я злой. Порой и вовсе бываю жестким. Но если нагрубил не по делу, тут же понимаю, что не прав. Только вот сразу извиниться не получается. Минут через двадцать-тридцать урегулирую ситуацию. А пока мне надо переварить все внутри. Если вдруг по какой-то причине я уехал не помирившись, меня потом чувство досады будет точить изнутри. Я очень неловко ощущаю себя в конфронтации. Все бурлит, кипит, мечтаешь только о том, чтобы исправить положение. К счастью, с годами научился не доводить инцидент до крайности. Малейший разлад сразу перевожу в шутку. Считаю, это большое искусство, которым теперь владею почти в совершенстве.

К сожалению, осенью 2000-го я им не владел. И с точки зрения нашего семейного благополучия это был самый сложный период. Настолько сложный, что я постоянно находился на взводе. Поразительно, но вопреки всякой логике играл я феерически и свой лучший матч в карьере провел именно тогда.

Помню, что в Лиссабон, где нам предстоял поединок Лиги чемпионов, я улетел весь в мрачных думах. Говорят, что личные неприятности негативно сказываются на игре. Но я, выходя на матч, забываю обо всяких неприятностях. Это во-первых. А во-вторых, тогда, видимо, настал такой этап, когда я нуждался в подзарядке положительными эмоциями, а запастись ими мог только на поле, вот и выдал со «Спортингом» футбол, который многие зарубежные специалисты оценили потрясающе высоко. Мы тогда победили – три-ноль, и я поучаствовал во всех трех наших голах. Я обрел дополнительные духовные силы и подавил в себе какие-то ненужные амбиции. Мы сели с Вероникой, спокойно обо всем поговорили. Вскоре как-то само собой пришло осознание того, что мы созданы друг для друга и обязаны нашей любовью дорожить.

* * *

Наличие семьи дисциплинирует и стимулирует одновременно. Бывает, откровенно хочется повалять дурака, ну хотя бы чуть-чуть. И тут же вспоминаешь, что ты не один. Есть близкие люди, с мнением которых ты должен считаться.

Я никогда не забываю, что я кормилец в доме. Что мне надо семью одеть, обуть, создать ей нормальные условия. Я сам так поставил. Когда-то Вероника порывалась пойти работать, на что я ей ответил: «Если ты будешь получать больше, чем я, вопросов нет. А из-за копеек – ни в коем случае. Лучше тогда домом и ребенком занимайся». Меня полностью устраивает, как моя супруга справляется со своими обязанностями. Мы притерлись друг к другу, и каждый занимается своим делом. Причем у нас сейчас настолько мощное взаимопонимание, что порой слова и не требуются.

Например, я тупо валяться на диване ненавижу, в потолок плевать не умею. Но если вдруг принял горизонтальное положение. Вероника знает, что в такие часы меня лучше не беспокоить. И дочке говорит: папа устал. Бывает, так выложишься, что эмоций – никаких. Мухи на меня садятся – сил нет их отогнать. Только механически щелкаю каналы в телевизоре, и все.

При всей своей любви к семье я слабо представляю, как это – провести несколько дней безвылазно дома. Мой организм быстро начинает требовать адреналинчика: во что-то сыграть, с кем-то поспорить, посостязаться.

Помню, в межсезонье 2005-2006 годов в Арабских Эмиратах сидим с Андреем Тихоновым, Максом Калиниченко и с нашими женами, морским пейзажем наслаждаемся. Весело общаемся, но чего-то нам не хватает. Аж свербит! Стали по сторонам оглядываться, а там парень на пляже чеканит мячом, и лицо у него знакомое-презнакомое. Ну мы и не удержались. Калина навел справки, и правда: «жонглер» оказался своим человеком – братом друга Димы Парфенова, в определенных кругах известный как Рауль.

Рауль предлагает: «Ребята, сгоняем в футбол!» Еще как сгоняем! Проходим метров пятьдесят по пляжу, а там Хомич с Георгием Базаевым: «Айда с нами!» Затем встретились Ашветия и Алдонин. Потом еще наших поднабралось – в Эмиратах тогда треть Премьер-лиги отдыхало.

Поделились, мы с Андреем попали в разные команды. Конечно, на первых порах мы старались себя и друг друга беречь, но побеждать хочется всегда, не важно, где, с кем и когда соревнуешься. Вот в одном эпизоде Тихон сгоряча под меня и прыгнул. Как мы уцелели – непонятно. Он сидит, надкостницу трет, весь в песке, сквозь зубы цедит: «Извини, Тит, я не специально». А у меня палец на глазах распухает. После этого мы с Тишкой побрели в море охладиться и решили завязать, иначе до добра такая рубка не довела бы. Нас ребята из «Томи» чуть погодя звали еще в волейбол поиграть, но я сказал: «Спасибо, с нас на сегодня хватит».

И подобных эпизодов, когда спорт врывался в личную жизнь и полностью ее вытеснял, были сотни. Однажды занятный случай произошел у нас с Димой Аленичевым, когда он после возвращения из «Порту» в «Спартаке» выступал. Лето. Жара. У нас двухразовые тренировки с приличной нагрузкой. Дома у меня никого (мои на курорте), вот и отправились к Аленю. У Димы на участке корт, и мы по-настоящему с ним зарубились в большой теннис. С традиционными нашими подначиваниями, со злым таким юмором! Играли три сета, упорные все: семь-пять, шесть-семь... Он освещение включил, время за двенадцать, а мы все бьемся. Ноги и руки уже не слушаются, но и проигрывать никто не хочет. И никто не хочет сдаваться, и каждому надо взять реванш. Утром приехали на базу выжатые как лимон. Перебор, конечно, был, но спортсмен – он во всем спортсмен. Главное – не уступить!

* * *

Не представляю, кем бы я был, если бы не футбол! Ну кем бы? Инженером, экономистом, официантом? Каждый день ходил бы на работу согласно оговоренному графику, каждый день выполнял бы одни и те же функции. Профессий миллион, но не факт, что среди них я отыскал бы свою.

Почти убежден, по-другому жить мне было бы не так интересно. Футбол мне дает так много, что иногда я просто не знаю, где работа, а где все остальное. Через футбол я столько всего познал! Посмотрел весь мир, побывал в краях, которые поистине считаются райскими. Как-нибудь сяду, прикину, какое количество стран я посетил. Полагаю, полсотни непременно наберется. Моя нога не ступала только на землю Австралии. Океании и Америки.

Я исконно русский человек, и поэтому политика, мировоззрение Америки мне не по душе. Но я горю желанием посмотреть Нью-Йорк. Тягой к этому городу, как ни удивительно, я обязан Вилли Токареву. В нашем дворе летом частенько крутили песни советских эмигрантов. И почти во всех текстах Токарева что-то рассказывалось про Брайтон-Бич. Я находил для себя сочетание этих слов весьма забавным. И как-то незаметно загорелся идеей пройтись по этой самой Брайтон-Бич. Уверен, что пройдусь. И как знать, допускаю, именно футбол мне подарит такую возможность.

Date: 2015-08-24; view: 415; Нарушение авторских прав