Злой следователь/добрый следователь: искаженная реальность

Даже самый наивный наблюдатель понимает, что классическую динамику взаимодействия доброго и злого следователей не следует интерпретировать буквально. Мы все сознаем, что «добрый следователь» в реальности не обязательно воплощает сочувствие (архетип Матери), в то время как другой демонстрирует силу и беспощадность (архетип Отца). Почему консерваторы не могут понять, что семейная динамика происходит внутри такой же пары? Хорошая команда – это всегда сочетание разных архетипов. От исполнителей ролей в человеческой драме никогда не требуется буквального биологического соответствия тем архетипическим ролям, которые они играют.

Еще один пример такой архетипической пары был представлен мне студенткой, которая выросла в афроамериканской общине Лос‑Анджелеса. В ее жизни, как и у большинства ее друзей, биологический отец не присутствовал. Бабушка отвечала за материнскую роль, в то время как биологическая мать выполняла отцовские функции: она зарабатывала деньги, занималась машиной, следила за оценками, карманными деньгами и улаживала проблемы с администрацией школы. Моя студентка сформулировала это просто: «Моя мама – это мой папа, а бабушка – это моя мама». Она выразила простую психологическую истину: если оба архетипа находятся в равновесии, психологические потребности семьи удовлетворены независимо от половой принадлежности и семейного статуса тех, кто выполняет архетипические роли. И напротив, семья может со стороны выглядеть вполне гармонично: мама занимается хозяйством, папа приносит домой зарплату, никто не проявляет склонности к насилию, не отклоняется от нормы, и тем не менее ни материнство, ни отцовство – в глубоком смысле этих слов – в этой семье не реализуются. Архетипические силы могут незримо присутствовать или отсутствовать, и они не обязательно определяются половой принадлежностью. Однополые пары, в семьях которых реализуются все материнские и отцовские функции, необходимые детям для роста, являются прекрасной демонстрацией того, что не нужно воспринимать роли мамы и папы буквально. Необязательно иметь степень по психологии, чтобы понимать, что недостаток Ян подрывает Инь, а нехватка Инь лишает силы Ян. Психологии не хватает смелости преодолеть очевидную ошибочность традиционного понимания семьи, в котором за внешними формами скрывается отсутствие важных архетипов.

Умение различать ситуации, когда требуется влияние Ян, а когда – Инь, чрезвычайно важно и применимо в равной степени и к отдельным личностям, и к семьям, и к организациям и народам. Борьба ли это крестьянства против феодализма, рабов против расизма, женщин против патриархального уклада – полноценная победа всегда является результатом сбалансированной стратегии Инь и Ян. Стратегии Инь – обучать, покровительствовать, вселять надежду, апеллировать к высшим ценностям и завоевывать поддержку людей. Стратегия Ян характеризуется воинственностью: подготовить план атаки, ввязаться в драку, победить. Любое нарушение баланса приведет или к бессилию Инь, или к саморазрушению Ян. Если мы рассмотрим свои жизненные истории, то обнаружим, что даже в наполненных любовью и приятными переживаниями отношениях бывают периоды любви и периоды войны, и душа должна быть подготовлена и к тому, и к другому. Пары ссорятся из‑за свободного пространства, ценностей, денег, времени, быта; сталкиваются их представления о событиях прошлого, а также видение настоящего и будущего. Материнский подход в жизни учит проявлять любовь, понимать, общаться, делиться, быть искренним, способным на компромисс и сострадание. Отцовский подход уделяет внимание балансу силы в отношениях: каждый делает то, на что имеет силы. Оба подхода необходимы. У древних греков воплощением власти был Зевс, их Бог‑Отец, держащий молнии в воздетых руках. Его представляли с грозно сдвинутыми бровями и орлиным взором, видящим все, что творится на Земле. Он был олицетворением власти, символом могущества, дающего право устанавливать законы и наказывать тех, кто их нарушает. Зевс выражал идею, что сила неотделима от ответственности, это также присуще фигуре отца.

Архетип Отца имеет множество имен: вождь, король, лидер, капитан, генерал, президент. Все они по большому счету несут отцовскую ответственность за тех, кто им подчиняется. Именно поэтому капитан покидает тонущий корабль последним, именно поэтому Трумэн сказал: «Фишка дальше не идет»[7], и поэтому президент США, как отец нации, контролирует красную кнопку и несет моральную ответственность за объявление войны, отправляя туда сыновей и дочерей своей страны.

Этот архетип активизируется во всех наших отношениях с фигурами, наделенными властью. Мы боимся их или восхищаемся и верим им; ненавидим их или тоскуем по их защите; отчаянно преданны или свергаем их с престола. Любой человек (мужчина или женщина), облеченный властью, представляет собой по отношению к остальным отцовский архетип; это касается не только монархов, президентов и полководцев, но и руководителей, полицейских, учителей – всех тех, кто имеет над нами власть. Когда женщина оказывается в роли Отца, она дает понять, что ей не следует приписывать архетип Матери; для этого египетская царица носила фальшивую бороду, подчеркивая свою власть фараона. Дорогой костюм, престижный офис, роскошный рабочий стол, личное место на парковке – все это говорит о том, что здесь господствует Ян. С другой стороны, мужчина в роли Великой Матери, использующий символы древних богинь (развевающаяся белая мантия Папы Римского, его раскрытые руки, как бы говорящие «Идите ко мне, дети мои»), сообщает этим: здесь живет Инь (или, как в случае с Папой Римским, он хочет, чтобы вы так думали). Если в душе происходит активизация отцовского архетипа, это сигнализирует об обращении к психологии войны. Человек увлечен стратегией и тактикой, жаждет конфликта, мечтает о победе, упоен честолюбием, хочет власти и готов идти на риск.

Date: 2015-08-24; view: 329; Нарушение авторских прав