Пустая трата боли

– Всех убить, – весело приказал Иаил.

Незаконнорожденные по‑прежнему стояли в центре купальни, сжимая мечи, но хватка ослабевала с каждой минутой.

– Нет, не всех, – поправил капитана халдейский волхв, совершенно не удивившись происходящему. Сообщник.

– Ах да, конечно, – спохватился Иаил. – Я не договорил. Убить всех, кроме Незаконнорожденных.

Самодовольство исчезло с лица халдея.

– Как?

– Само собой, предателей казнят публично, – кивнул капитан Доминиона, намеренно обходя вопрос, беспокоящий Эллада. – Как совсем недавно заметил мой брат, на виселице всегда найдется место.

– Милорд! – оскорбленно взвизгнул волхв. – Я имел в виду себя.

– Ну, ты – совсем другое дело, – осклабился Иаил. – Ты устроил заговор против моего брата. Как тебе после этого верить? Вдруг ты и меня захочешь убить?

– Я? Я устроил заговор? Вы же сами…

– Вот видишь, ты уже возводишь на меня напраслину, – укоризненно покачал головой капитан Доминиона. – Иорама и бедного Иафета убил Истребитель Тварей. Подумать только, своих же кровных родственников порешил! Если оставить тебя в живых, ты начнешь разносить про меня гадкие сплетни.

Багровое лицо волхва побелело.

– Не буду, клянусь. Я ваш. Милорд, вам нужен свидетель. Вы говорили…

– Прислужница будет гораздо лучшим свидетелем, ведь она верит в то, что будет говорить. Она своими глазами видела, как бастард зарезал императора. А все остальное… Что ж, она так напугана, что поверит, что и это тоже видела.

– Милорд, вы… Вам нужен заклинатель…

– Ты же не умеешь заклинать, – презрительно хмыкнул Иаил. – А мошенники и отравители мне ни к чему. Яд – орудие трусов. Враг должен истекать кровью. Мужайся, друг мой. Ты умрешь в благородной компании.

Капитан дал знак, и солдаты направились к советникам.

Эллад лихорадочно озирался по сторонам, надеясь отыскать защитника.

– Помогите! – завопил он, хотя лучше других знал, что помощи не будет.

Придворные взмолились о пощаде. Акиве стало жаль их, хотя на сочувствие сил не осталось.

Убили всех: безоружных стражников и телохранителей, лежавших без сознания, – легионер полоснул их по глоткам, как будто косил сорняки. Убили прислужниц. Акива пытался защитить одну из них, но хамс и солдат Доминиона было слишком много. Легионеры отпихнули его к Азаилу и Лираз, а потом безжалостно прикончили девушку.

Бойцы были под стать своему капитану. За свою жизнь Акива повидал много крови, но даже его поразила жестокость и хитрость Иаила. Зная, кого обвинят во всех этих убийствах, Акива не мог стоять спокойно, ненависть жгла его изнутри, но тошнотворная слабость давила тяжким грузом. Ему оставалось только ждать, сознавая, чем все это закончится.

Акива пытался вернуть недавнее состояние полной ясности, однако сиритар исчез, в душе бушевали лишь волны бессильной ярости. В отчаянии он оглянулся: брат и сестра стояли спиной к спине. Похоже, продержатся они недолго.

Последними убивали императорских советников. Они погибли, не веря своим глазам, в ярости и отчаянии. Эллад с воплем подпрыгнул, как будто рассчитывая улететь, и вместо груди меч пронзил ему живот. Волхв пронзительно завизжал и осел на пол, схватившись за лезвие, словно не веря, что это происходит на самом деле. Солдат выдернул меч – и пальцы волхва осыпались на мозаичные плиты. Халдей недоуменно взглянул на обрубки, из которых хлестали фонтаны крови. Легионер невозмутимо проткнул его еще раз.

Эллад перестал скулить.

– Он даже не попытался что‑нибудь наколдовать, – сокрушенно вздохнул Иаил. – Столько мучений – и все напрасно. Эх, пустая трата боли!

Пристально посмотрев на Акиву, капитан Доминиона наставил указательный палец на него. Бастард сделал усилие, чтобы дать отпор, но мышцы не слушались. Легионеры, знакомые с жестами своего командира, нападать не стали.

– Вот кто у нас настоящий маг, – сказал Иаил.

Акива с трудом держался на ногах. Гнет хамс вернул его в прошлое, на агору Лораменди. Вспомнился последний взгляд Мадригал… голова на плахе… Он кричал и ничего не мог сделать. Где был сиритар? Нет, Акива не маг. Маг спас бы Мадригал, он сейчас всех бы спас.

Иаил принял его отчаяние за скромность.

– Ну признайся, а? Думаешь, я не знаю? Эти твои чары невидимости… Ты отлично придумал скрыть мечи. А птицы?! Птицы были просто великолепны. – Он восхищенно присвистнул, брызжа слюной.

Акива решил ничего не отвечать: Иаил ничего не знает наверняка.

– И все ради того, чтобы спасти химеру. Признаюсь, меня это озадачило. Истребитель Тварей выручил тварь? – Капитан посмотрел на него изучающим взглядом и умолк.

Их встречи всегда напоминали игру с высокими ставками: чрезмерная любезность скрывала взаимное недоверие и глубокую неприязнь. Теперь реверансы были ни к чему, однако Иаил продолжал играть по‑старому. Он наслаждался властью и никуда не спешил.

«Что же ему известно?»

Очевидно, у капитана был какой‑то козырь, и Акива многое отдал бы за то, чтобы стереть его улыбку.

– Вкусная, как сказка… – мечтательно вздохнул Иаил. – Вкусная, как надежда. Интересно, что это за вкус? Падший говорил, похоже на пыльцу и звезды. Он много о ней рассказывал. Какой мерзкий у него язык, мне было почти жаль ту красотку, ведь он ее лизнул.

У Акивы загудело в ушах. Разгут. Каким‑то образом Иаил нашел Разгута. Что рассказал этот уродец?

– Интересно, отыскал ты ее или нет?

– О ком ты?

Иаил растянул рот в безобразной улыбке, хищное возбуждение и смертельная угроза делали ее еще более устрашающей.

– Ты не знаешь? Рад это слышать, потому что в твоем рапорте она не упоминалась.

Акива не доложил ни о Кэроу, ни о горбуне Изиле, который сбросился с башни, лишь бы не выдать ее, ни о Разгуте… Поначалу Акива решил, что Падший погиб вместе с горбуном.

– Так вот, я говорю о малютке, что работала на Бримстоуна, – продолжил Иаил. – Он вырастил ее. Очень занимательная история. Подробности, конечно, преувеличены: зачем Бримстоуну человеческая девчонка? Кстати, а тебе‑то она зачем? Развлечься?

Акива молчал. Иаил был слишком счастлив: по‑видимому, Разгут рассказал ему все, что знал. А что он знал? Известно ли ему, где Кэроу и чем она теперь занимается?

«Что нужно Иаилу?»

Капитан – точнее, новоявленный император – пожал плечами.

– Падший утверждает, что у девчонки синие волосы. Совсем заврался. Вот я и подумал, как же проверить то, что он мне наплел про человеческий мир? Ты многое упустил в рапорте. Пришлось проявить смекалку. И выяснилось, что уродец говорил правду – странную, но правду. Я одного не пойму: как ты мог не доложить про их достижения? Про их механизмы? Как тебе удалось забыть про их невероятное, убийственное оружие?

Тошнота усиливалась, и не от хамс. Все сходилось: Разгут, оружие, белоснежные плащи‑сюрко, арфисты, торжественная процессия… Поразить или запугать. Акива был близок к истине, но тогда она казалась бессмысленной: на стелианцев белые плащи и арфы не произвели бы никакого впечатления.

Зато на людей…

– Ты не собирался идти войной на стелианцев, – прошептал Акива. – Ты намерен вторгнуться в человеческий мир!

Крик

Тьяго не сразу понял, почему ему стало трудно дышать и какое отношение к этому имеет странная резь в горле. Он нащупал рукоять, выдернул нож. Кровь полилась сильнее. Волк насмешливо посмотрел на крохотное лезвие. Наверное, его последней мыслью было: «Таким огрызком меня не убить».

Волк ошибся.

Его глаза заволокло пеленой, он обмяк и рухнул на Кэроу. Он попытался встать, но тут же упал снова и забился в конвульсиях, потом затих. Умер. Она убила Тьяго. Он лежал на ней мертвым грузом, тяжелый, неподвижный, липкий от крови. Стало очень тихо, хриплое дыхание Кэроу было слышно даже звездам.

Она сдвинула с себя тело и выползла, брезгливо отпихнув ноги Тьяго. Встала, пошатываясь, попыталась натянуть джинсы. Упала, встала снова. Руки бешено тряслись, одеться не получалось. Пуговица никак не застегивалась. Кэроу разрыдалась. Нельзя, немыслимо, чтобы пуговица осталась расстегнутой.

Застегнувшись, Кэроу посмотрела на Волка.

Он лежал с открытыми глазами, челюсть отвисла, обнажив кровавые клыки. Залитая кровью майка Кэроу почернела и липла к коже. Волк лежал в непристойном виде, обнажив свое… намерение.

Она убила Белого Волка.

«Он хотел…

Да всем будет наплевать!»

Он – Белый Волк, герой химер, архитектор немыслимых побед, сила и опора ее народа. А она – любовница ангела, предательница. Шлюха. На ее защиту встать некому: соратники погибли или отправлены на верную смерть. Зири не вернется. А Исса?! Что с ней сделали?

«Снова одна?»

Кэроу трясло, она судорожно пыталась вдохнуть, в голове было пусто и гулко. «Дыши, думай», – приказывала она себе.

Мысли путались, спазмы в горле мешали дышать.

Какой у нее выбор? Бежать или остаться. Бросить все – и тогда все химеры в Эреце погибнут, никто не спасет погребенные в Лораменди души. Или остаться… и что тогда? Тогда ее заставят воскресить Тьяго.

При одной мысли о том, что придется соприкоснуться с его душой, вернуть жизнь в эти блеклые глаза и когтистые лапы, Кэроу стошнило. Оба варианта невыносимы. Нельзя бросить свой народ, Бримстоун нес это бремя тысячу лет, а она за пару месяцев сломалась. «Твоя мечта – моя мечта. Вся наша надежда – на тебя».

Снова иметь дело с Волком? Ни за что! Но если Кэроу останется, ее заставят его воскресить.

Или убьют.

Ее снова вырвало, вывернуло наизнанку. От нее осталась одна оболочка, истерзанная снаружи и изнутри… тела бренны… Приступы рвоты не прекращались. Горло казалось ободранным. Когда ее хрипы стихли, послышался новый звук.

Шум крыльев. Совсем близко.

Ее охватила паника.

Они возвращаются.

– Вторжение в человеческий мир? – оскорбленно переспросил Иаил. – Племянник, откуда такие мысли? Разве это вторжение, если нас встретят с распростертыми объятиями?

Акива смотрел, не понимая.

– Да‑да. Разгут заверил меня, что люди станут поклоняться нам, как богам. Они уже нам поклоняются. Разве это не чудесно? Я всегда хотел быть богом.

– Какой из тебя бог! – процедил Акива.

Он вспомнил человеческие города, поразившие миром и покоем. Прага… красивый мост… люди беззаботно гуляют, смеются, целуются при встрече… Марракеш… сумасшедшее столпотворение… уличные выступления, факиры… узкая улочка, где он встретил Кэроу… Они сломали косточку, и хрупкое счастье закончилось…

– Одного взгляда на тебя достаточно, чтобы все поняли, что ты монстр, – напомнил Акива.

– Ты про это? – Иаил погладил шрам и пожал плечами. – Для того маски и придумали. Людей ни капли не смутит, что бог носит маску, они с радостью отдадут мне все, что я захочу.

Чего же он захочет? Акива немного знал о человеческих войнах. Он вспомнил странное кафе в Праге, где на стенах висели противогазы, атрибуты прошлой войны. Люди знают, как отравить воздух и убить все живое вокруг, они могут изрешетить друг друга железом, пока лучник только натягивает тетиву. Разгут не обманул Иаила: люди действительно боготворят ангелов – не все, но многие. Их фанатизм окажется таким же смертоносным, как их оружие. Тысячелетняя война – пустяк по сравнению с тем, что сотворят с Эрецем человеческие технологии.

– Ты не понимаешь, что делаешь, – сказал Акива. – Ты уничтожишь наш мир.

– Я уничтожу стелианцев, дам начало возрождению Империи.

– Так все дело в стелианцах? Почему? Отправь к ним меня, как Иорам и хотел. Я буду твоим эмиссаром, соглядатаем. Я передам им твое послание – только оставь человеческое оружие людям, не приноси его в Эрец.

– Мое послание?! – издевательски воскликнул Иаил. – О чем мне говорить с огненноглазыми дикарями? «Я иду вас убивать»? Только глупец на это способен. Неужели ты поверил, что тебя вызвали сюда ради дурацкой миссии? Мне нужен был предлог, а настоящий повод тебе известен… – Он широким жестом обвел залитую кровью купальню.

Пока Акива планировал избавить мир от тирана, Иаил за кулисами готовил сцену для своих планов, в которых козлами отпущения стали бастарды.

– А если бы я не убил его? – спросил Акива. Тошнота и головокружение усиливались. Как он мог не заметить, что его тянут за ниточки?

– Какая разница, – равнодушно посмотрел на него Иаил.

Если бы Акива не убил императора, если бы он оказался верным слугой, ожидающим наград и новых поручений, – его бы все равно подставили.

– Ты стал убийцей и предателем, переступив порог императорского дворца, – пояснил узурпатор. – Твое деяние мне только на руку, у меня есть настоящий свидетель. Между прочим, служанка обязана тебе жизнью, а Эллад – смертью. Но не переживай, он был редким гадом, – с усмешкой заметил Иаил, невероятно довольный собой.

Азаил рухнул на колени, и его стошнило на забрызганный кровью пол. Лираз едва держалась.

– У нас есть сообщники, – заявил Акива. – Думаешь, никто не пойдет против тебя?

– А кто решится, если даже у тебя ничего не вышло?

Иаил прав. Неужели всему пришел конец? Неужели Акива так нелепо подвел и Эрец, и Кэроу?

– Жаль, что нельзя оставить тебя в живых, – заметил Иаил. – Маги мне нужны, но доверять тебе – дорогое удовольствие, ты меня почему‑то недолюбливаешь. – Он картинно пожал плечами и перевел взгляд на Лираз.

Сквозь слабость и тошноту Акива почувствовал страх, гнев, беспомощность, но проступало что‑то еще – твердость, сияние. Он очень надеялся, что сиритар возвращается.

– А тебе, красотка, я сохраню жизнь. Вот обоснуюсь в императорских покоях, мне понадобятся обнаженные прислужницы. – Он посмотрел на убитую девушку на полу и улыбнулся. Уродливый шрам побелел и вздулся буграми на носу и губах.

– Ему ты не доверяешь, а мне рискнешь? – хрипло рассмеялась Лираз.

– Нет, конечно. Женщинам доверять нельзя, а то можно поплатиться своей шкурой. – Он снова коснулся шрама и на мгновение перевел взгляд на Акиву.

Внезапно Акива понял, кто разрубил Иаилу лицо.

– А меня возьмешь в услужение? – с ленивой усмешкой поинтересовался Азаил. – Всегда хотел быть банщиком. К тому же я воспитанный.

– Ты не в моем вкусе, – ухмыльнулся Иаил.

– А твоя морда вообще никому не нравится. Хотя нет, мой меч желает познакомиться с тобой поближе.

– Боюсь, придется отказать ему в этом удовольствии. Мечи меня уже целовали.

– Заметно.

– Фестиваль, – внезапно сказал Акива. – Моя мать одарила тебя этим шрамом.

Акива тянул время, надеясь, что имя матери – ключ к сиритар.

– Уф, наконец‑то сообразил, – фыркнул Иаил. – Ты меня очень развеселил, решив, что ее убил Иорам. Впрочем, можно и так сказать, ведь он отдал ее мне.

«Отдал?!»

– Ты ненавидишь стелианцев из‑за одной женщины?

– Да, но не простой женщины. Женщины есть повсюду, даже красавиц можно отыскать где угодно. Фестиваль была дикой, неукротимой, как буря. Бури опасны. Они завораживают. Буреловы меня поймут. На буре можно славно покататься. – Он посмотрел на Лираз и кивнул солдатам: – Уведите ее.

Братья бросились к ней, Лираз махнула мечом, но он выпал из рук, жалко звякнув о клинок легионера.

– Убей меня вместе с моими братьями или пожалеешь, – потребовала она.

– Как обидно. Тебе так сильно не хочется мне прислуживать?

– Да. Тысячу раз да.

– Солнышко, пойми, от этого мне только приятней.

Воины окружили их плотным кольцом.

Сорок легионеров Доминиона с химерскими хамсами.

Азаил нанес свой последний удар.

Он вонзил меч в лицо одному из нападавших, клинок застрял, Азаил подался вперед вслед за телом и наткнулся на меч противника. Лезвие вошло в незащищенный доспехами бок и вышло между крыльями. Азаил пошатнулся, схватился за клинок и попытался его вытащить, но руки не слушались. Он дернул за рукоять меча и рухнул. Последние мгновения жизни брата Акива видел в полной ясности, сияние сиритар вернулось.

Слишком поздно – как падальщик на запах крови.

Лираз бросилась к Азаилу. Акива знал, что сейчас из ее груди вырвется вопль. Он заранее слышал этот пронзительный крик и видел его. Звуки обрели форму. Все стало светом. Лираз приподняла брата, вглядываясь ему в лицо, но Азаил уже ничего не видел. Легионеры оттащили ее. Акива знал, что брат мертв, еще до того, как его тело ударилось о плиты пола. В голове раздался гул, как будто тысячи птиц летели на его призыв у Заповедного предела.

Птиц на этот раз не было. Или были, но их принесло само небо, которое в этот миг сдвинулось, словно его схватили в огромный кулак – и потащили: над морями, океанами, городами. Небо собралось в тугую воронку над Башней Завоеваний, затягивая все в этот водоворот. Волнения затронули все небесные сферы, проникли во все уголки Эреца.

На юге от внезапного порыва ветра пламя костров взвилось к небесам. На вершинах гор, в своих ледяных дворцах, буреловы заволновались и подняли головы. По ту сторону Заповедного предела Свева, Саразал и каприны вышли из подземного туннеля и, моргая, стали смотреть, как небо стекало на север. А по ту сторону горизонта – там, где сейчас светило солнце, хотя Империю окутывала ночь – на террасе стояла молодая женщина и глядела в морскую даль. Все тот же внезапный порыв ветра подхватил и разметал ее черные волосы. Ее голову венчала золотая диадема со скарабеем, глаза и крылья горели огнем. Она прищурилась, глядя на небо, изборожденное следами уносящихся вдаль облаков. Мощный поток подхватил все, что было в воздухе – облака, птиц, тени, – и потащил за океан, стремительно и безжалостно. Глаза королевы вспыхнули: в ее городе, в ее стране, на всех ее островах подданные прекратили свои занятия и обратили взоры к небу.

Потом все остановилось, наступила глубокая тишина. Зная, что сейчас будет, женщина схватилась за перила.

Все вернулось рывком, словно гигантский выдох. Раздался чудовищный крик – безмолвный, но сотрясший все до основания.

По ту сторону горизонта, там, где находился источник этого странного явления, сверхпрочное стекло Башни Завоеваний рассыпалось. Меч, символ Империи серафимов, взорвался изнутри.

Луны бесстрастно взирали с небес, отражаясь в миллионах осколков, словно сами Нитид и Эллаи обрушили на город стеклянные брызги, осыпавшие случайных прохожих. Тела убитых птиц и серафимов лежали на крышах, усыпанные звездной пылью. Труп одного из Серебряных Мечей проломил купол сераля. В суматохе многим наложницам удалось спастись, и они унесли с собой детей, последних отпрысков Иорама.

На месте знаменитой башни остался железный каркас, стекло рассыпалось, исчезли лабиринты, купола, птичьи клетки, расписные ширмы, постамент императорского ложа – как будто бы ничего и не было.

Наступивший день – яркий, безоблачный – прошел в атмосфере страхов и домыслов, а море выносило изувеченные тела по всему побережью вплоть до Тизалена.

Что произошло?

Говорили, что император погиб от руки Истребителя Тварей. И наследный принц тоже. Никого не удивило, что убийца и его незаконнорожденные сообщники исчезли без следа, улетели вслед за облаками. По всей Империи ни в одном полку не осталось ни малейшего напоминания о Незаконнорожденных – как будто их и не было.

Облака вернулись к Дальним островам, где юная королева стелианцев отложила в сторону диадему, заплела черные пряди в косу и принялась вместе со своими магами выяснять причину странного явления.

Незаконнорожденные улетели в другую сторону. Они собрались в Киринских пещерах для встречи со своим братом Акивой, седьмым носителем имени, чтобы присягнуть на верность ему и его делу.