Кетиль, пастор из Хусавика

(Jón Árnason, 1956–1961, I)

На севере был один пастор по имени Кетиль, сын Йоуна, и жил он в Хусавике.[38]Он велел выкапывать на кладбище гробы из старых могил под тем предлогом, будто там стало слишком тесно, а эти гробы только зря занимают место, потому что все останки внутри их уже истлели.

Однажды три старухи сидели на кухне в пасторской усадьбе и жгли гробы. Из очага выскочила искра и попала на одну старуху; её одежда загорелась, а потом и одежда другой старухи, так как они сидели вплотную друг к другу. Огонь охватил их так быстро, что они сгорели до того, как подоспевшие люди потушили пожар. Ночью пастору во сне явился человек и сказал; «У тебя не получится освободить место на кладбище, сколько бы ты ни рушил наши могилы; сейчас, чтобы отомстить за нас, я убил у тебя трёх старух, и они займут на кладбище много места. И я буду убивать дальше, если ты не прекратишь это занятие!» Человек ушёл, а пастор проснулся и с тех пор больше не выкапывал на кладбище гробы.

«Отдай мою кость, Гунна!»

(Jón Árnason, 1956–1961, 1)

В деревнях было принято зимой брать с собой в хлев огонь. Обычно это светильник, который назывался плошка, он выглядит так: тонкий плоский сосуд с ручкой, сужающейся на конце, которая втыкалась в какую-нибудь щель в стене, чтобы плошка давала свет, пока человек делает свою работу в хлеву. В плошке лежит фитиль и горит ворвань. В хлев её вносят уже зажжённой, под специальным колпаком, который называется светильце и похож на деревянный домик с остроконечной крышей. С одной стороны в самом низу в нём проделано маленькое низенькое отверстие, в него просовывают плошку и так вносят в хлев.

Как-то зимой одна батрачка по имени Гвюдрун, ходившая за скотом в пасторской усадьбе, потеряла или сломала свою плошку. Тогда она приспособила вместо неё обломок черепа, который нашла на кладбище, и зажигала огонь в нём. Всю зиму до самого Рождества и дальше ничего не происходило. А в канун Нового года эта скотница внесла в хлев огонь в обломке черепа, как вдруг от окошка хлева её кто-то позвал и сказал: «Отдай мою кость, Гунна!» Гвюдрун не послушалась, а схватила этот обломок прямо с огнём, кинула на пол, наступила на него и говорит: «Сам возьми, окаянный!»

По другим рассказам, Гвюдрун только бросила обломок черепа туда, откуда раздавался голос, а не наступала на него. Как бы оно ни было, после этого с ней ничего не случилось.

Череп

(Jón Árnason, 1956–1961, I)

Однажды на кладбище рыли могилу и выкопали человеческие останки. Их, как водится, снова закопали вместе с гробом. А ночью жене бонда, на земле которого были церковь и кладбище, приснилось, что к ней пришла женщина и сказала:

Беспокойно я брожу.

Тут беда большая:

Я нигде не нахожу

Череп мой, родная!

Потом женщина велела поискать, и череп нашёлся за кладбищем; его утащили туда собаки, пока кости лежали на земле, и никто этого не заметил. Женщина похоронила череп и после жила счастливо.

«Мои челюсти!»

(Jón Árnason, 1956–1961, I)

В одном приходе был пастор. Все старые кости, выкопанные на кладбище при рытье могил, он всегда велел подбирать и сжигать. Однажды, как водится, на кладбище были похороны и, когда копали могилу, извлекли останки. По пасторскому наказу их тотчас же собрала кухарка. Но кости отсырели: когда их выкапывали, пошёл то ли дождь, то ли снег. Кухарка не смогла сжечь их сразу и положила на камни очага для просушки. Однажды, пока они лежали там, кухарка стряпала после захода солнца и вдруг услышала возле очага тихий голосок: «Мои челюсти, мои челюсти!» Эти слова она услышала и во второй раз. Тогда она принялась разглядывать кости, лежавшие вокруг очага, чтобы выяснить, что это может быть, но челюстей среди них не обнаружила. Тут она в третий раз услышала, как кто-то говорит, ещё более жалобным голоском, чем прежде: «Ах, мои челюсти, мои челюсти!» Она стала искать внимательнее и нашла две стиснутые челюсти ребёнка: они соскользнули в щель между камнями очага и почти уже загорелись. Она догадалась, что призрак ребёнка, которому принадлежат челюсти, не хочет, чтобы они сгорели. Тогда она берёт эти челюсти, заворачивает в тряпицу, относит на кладбище и кладёт в свежевырытую могилу. После этого никаких привидений в усадьбе больше не было.

Date: 2015-08-24; view: 255; Нарушение авторских прав