Ощущение свободы

Элисон становится прямо‑таки несносной. Я сижу с ней в этой кафешке, пытаясь разобраться в той пурге, которую она несёт. Она гонит на Марка, что, в принципе, справедливо, но это начинает действовать мне на нервы. Я знаю, что она желает мне добра, но как насчёт Саймона, который приходит и использует её, когда ему больше некого трахнуть? На её месте я бы помалкивала.

– Пойми меня правильно, Келли. Мне нравится Марк. Но у него масса проблем. Он не тот человек, которой тебе сейчас нужен.

Эли считает себя вправе поучать меня, потому что я залетела от Деса и мне пришлось сделать аборт, и всё такое. Но какая же она доставучая. Послушала бы себя со стороны. Сама никак не спрыгнет с героина, а лезет поучать других.

– Хорошо, значит, Саймон – это тот, кто тебе нужен?

– Я этого не говорила, Келли. Это к делу не относится. По крайней мере, Саймон пытается слезть с «чёрного», а Марку всё по барабану.

– Марк не торчок, он просто иногда колется.

– Ну, конечно. Ты чё, Келли, с луны свалилась? Его даже Хэйзел из‑за этого бросила. Он сам никогда не спрыгнет. Ты уже говоришь, как наркоманка. Продолжай в том же духе, и скоро ты тоже начнёшь торчать.

Я не собиралась с ней спорить. К тому же, ей пора было на встречу в жилищный комитет.

Её вызывали туда в связи с задолженностью по квартплате. Она была не в себе и крайне напряжена, но парень за столом попался нормальный. Эли объяснила, что она слезла с иглы и прошла несколько собеседований по трудоустройству. Всё прошло отлично. Ей выделили определённую сумму для еженедельной выплаты.

Я поняла, что Эли до сих пор нервничает, увидев её реакцию на тех парней‑работяг, которые свистнули нам возле почтамта.

– Привет, цыпка! – крикнул один из них.

Эта сумасшедшая корова повернулась к нему и сказала:

– У тебя есть девушка? Сомневаюсь, потому что ты – жирный, уродливый козёл. Так что лучше возьми порнуху, закройся в туалете и займись сексом с единственным человеком, у которого хватит шизы, чтобы до тебя дотронуться – с самим собой!

Парень посмотрел на неё с настоящей ненавистью, впрочем, он смотрел так на всех женщин. Но теперь у него появилась конкретная причина её ненавидеть.

Друзья этого парня закричали: «Тпру‑у‑у! Тпру‑у‑у!», подзуживая его, а он застыл на месте, трясясь от злости. Один из этих работяг кривлялся, как мартышка. Вот на кого они похожи – на низших приматов. Какие придурки!

– Вали на хуй, жаба! – огрызнулся он.

Но Эли не собиралась уступать. Было неловко и типа как смешно – несколько человек остановились посмотреть на разборку. Ещё две женщины с рюкзачками, похожие на студенток, стали рядом с нами. Мне было так классно. Шизня!

Эли (господи, она сумасшедшая) говорит:

– Минуту назад, когда вы к нам пристали, я была цыпкой. А теперь, когда я послала тебя на хуй, я стала жабой. Но ты‑то так и остался жирным, уродливым козлом, сынок, и останешься им навсегда.

– Мы тоже так считаем, – сказала с австралийским акцентом одна из женщин с рюкзаком.

– Ёбаные лесбиянки! – крикнул второй парень. Наверно, он намекал на мои сиськи и назвал меня лесбиянкой только потому, что я не хотела ругаться с тупыми, отвратными дебилами.

– Если бы все парни были такими же мерзкими, как ты, я бы с гордостью стала лесбиянкой, сынок! – ответила я. Неужели я так сказала? Вот дура!

– Видимо, у вас проблемы, ребята. Почему бы вам не пойти и не трахнуть друг дружку? – предложила другая австралийка.

Вокруг нас собралась целая толпа, и две пожилые тётушки поделились впечатлениями.

– Какой ужас! Девушки так разговаривают с ребятами, – сказала одна из них.

– Никакой не ужас. Это чёртовы паразиты. Приятно видеть, что девушки могут постоять за себя. Не то что в дни моей молодости.

– Но выражения, Хильда, выражения, – первая тётушка поджала губы и передёрнулась.

– Вы лучше послушайте, какие у них выражения! – возразила я ей.

Парни высадились на измену – толпа зажала их со всех сторон. Она росла на глазах. Шизня! Потом подошёл этот мастер, строивший из себя ёбаного Рэмбо.

– Почему вы не следите за этими животными? – спросила одна из австралиек. – Им что, нечем заняться, кроме как приставать к людям на улице?

– Всем в помещение! – гаркнул он парням. Мы типа как вскрикнули от радости. Вот это клёво. Шизня!

Мы с Эли перешли через дорогу в кафе «Рио». За нами увязались австралийки и те две тётушки. «Австралийки», на самом деле, оказались новозеландками, которые действительно были лесбиянками, но нам было глубоко на это насрать. Они путешествовали вдвоём по всему свету. С ума можно сойти! Вот бы и мне так. Мне и Эли: это была б шизня. Но как подумаешь, что в ноябре снова возвращаться в Шотландию… Вот где настоящая шизня! Мы болтали и болтали о чём попало, и даже Эли вроде как перестала нервничать.

Потом мы решили вернуться ко мне на флэт, покурить травки и чего‑то заточить. Мы пытались уломать тётенек пойти вместе с нами, но им надо было возвращаться домой, чтобы кормить своих мужей, хотя мы говорили им, что эти ублюдки и так перебьются.

Одну из них мы почти уговорили:

– Если бы мне было столько же лет, как вам, всё было бы по‑другому, уверяю вас.

Мне было так клёво, я чувствовала себя совершенно свободной. Мы все чувствовали себя свободными. Фантастика! Эли, Вероника и Джейн (новозеландки) и я удолбились до потери пульса. Мы гнали на мужиков, называя их тупыми, неполноценными и примитивными тварями. Я ещё никогда не ощущала такой близости с другими женщинами и очень жалела, что я не лесбиянка. Иногда мне кажется, что мужики годятся только на то, чтобы перепихнуться от случая к случая. А во всём остальном это сплошной геморрой. Может, я сумасшедшая, но если задуматься, то так оно и есть. Наша беда в том, что мы редко об этом задумывается и хаваем всё то дерьмо, которое подсовывают нам эти козлы.

Открывается дверь, и входит Марк. Я не могла удержаться и рассмеялась ему в лицо. Он выпал на измену, потому что мы все расхохотались над ним, удолбанные на всю голову. Может, это просто травка так подействовала, но он казался таким странным: мужики вообще выглядят очень странно – эти смешные, плоские тела и стрёмные головы. Как сказала Джейн, это уродливые существа, которые носят свои органы размножения снаружи. Бедненькие!

– Привет, цыпка! – кричит Эли, передразнивая того работягу.

– Да ну их в жопу! – смеётся Вероника.

– Я выебала его, бля. Неплохо поеблись, на хуй, я вам скажу. Типа как бочком, на хуй, сука! – говорю я, показывая на него и подражая голосу Бегби. Мы с Эли вдоволь настебались над Фрэнком Бегби, мечтой каждой женщины (в кавычках, конечно).

Бедняга Марк не обиделся, надо отдать ему должное. Только покачал головой и замеялся:

– Наверно, я не вовремя. Я звякну тебе завтра утром, – говорит он мне.

– Ой… Марк, бедненький… это всё бабская трепотня… понимаешь… – говорит Эли с виноватым видом. Я громко хохочу над тем, что она сказала.

– Чего‑чего, бабская мотня? – спрашиваю. Мы снова угораем со смеху. Мне с Эли надо было родиться мужиками – нам везде секс мерещится. Особенно, когда накуримся.

– Ну ладно, пока, – он разворачивается и уходит, подмигнув мне на прощанье.

– Некоторые из них ещё ничего, – говорит Джейн, когда мы успокаиваемся.

– Ага, когда они в меньшинстве, блин, то ещё ничего, – говорю я, удивляясь, откуда у меня в голосе появилось раздражение, а потом решаю ничему не удивляться.

Date: 2015-08-24; view: 268; Нарушение авторских прав