Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Неожиданное спасение на литературе
Поразительное, ошеломляющее известие было достойно нетривиальных действий. Я мигом умылась, проглотила завтрак, оделась и выскочила из дома на десять минут раньше, чтобы встретить подругу у подъезда и обсудить все по дороге в школу. Выглядела я при этом, как вы понимаете, никак, но это не так и важно. – Почему ты так решила? – с места в карьер продолжила я наш эсэмэс‑диалог. – Он вчера не пожелал мне спокойной ночи. А сегодня не написал «Доброе утро!» – Та‑ак. А вы что, все время так общаетесь? – Ну да. Это ритуал! И еще сегодня ровно год, как мы вместе. А он, представляешь, даже и не вспомнил об этом! – Танюсик готова была разрыдаться. – Соболезную, – вздохнула я. И тут же вспомнила о своем: – А мне Леха тоже так и не написал! И не позвонил… – Гады они! Какие же они гады! – воинственно воскликнула Танюсик. И я с ней полностью согласилась. Леха пришел ровно за секунду до звонка. Как будто специально подгадал так, чтобы я не успела закатить ему скандал! Как ни в чем не бывало чмокнул меня в щеку и плюхнулся на свой стул у окна. – Погода сегодня – гадость, – только и успел шепнуть он, как грянул звонок. Это была литература. А уж у нашей Марии Игоревны не забалуешь! Пришлось выключить мобильник и отложить разборки до ближайшей перемены. Я открыла «Евгения Онегина» и вдруг с ужасом вспомнила, что со всей суетой с каблуками и кино забыла выучить письмо Татьяны к Онегину! Оставалось надеяться, что, может быть, пронесет, и меня не спросят. Надо было продержаться до конца урока – и попытаться быстренько выучить хоть что‑нибудь, хоть несколько строчек… «Я к вам пишу, чего же боле» – это легко, это все знают. И дальше тоже легко – «Что я могу еще сказать…» Следующие две строчки: «Теперь я знаю, в вашей воле Меня презреньем наказать…» – это тоже общеизвестно, и я взбодрилась – ведь у меня память так хорошо в экстремальных условиях работает, может, я прямо сейчас успею все выучить? Я уже нацелилась на продолжение и прочитала: «Но вы, к моей несчастной доле / Хоть каплю жалости храня…» – как вдруг прямо перед моим носом на страницу лег вырванный из тетрадки листок в клеточку. Леха! Наверное, из алгебры вырвал! Да еще так неаккуратно, наспех… Интересно, что это такое? Это оказалось запиской. На письмо Татьяны к Онегину легло письмо от Лехи к Сашуле. «Наверное, хочешь закатить мне хорошую трепку?» – писал мой возлюбленный. Не глядя на него, я придвинула листок к себе и сердито написала: «И как это ты догадался?» Листок снова перекочевал к Лехе и последовал быстрый ответ: «Согласен! Готов ко всему. Потому что и вправду виноват:(». Ах, вот как! Пытается меня задобрить! Ну погоди же… Я схватила листок и написала: «Почему ты мне не перезвонил?» На этот раз на ответ понадобилось больше времени. «Вчера телефон разрядился. Ну и сам я задержался. Когда пришел домой, звонить было уже поздно. А утром я проспал и снова не успел зарядиться:(». Ладно, допустим. Но было еще кое‑что, что требовало объяснения: «А где ты был вчера после кино?» «На вокзале». Что ж, пока что все совпадает с тем, что сказала Танюсик и его мама. Пошли дальше… И я написала: «Зачем?» «Встречал некоторых людей». «Кого?» «Эти имена тебе ничего не скажут». А вот это уже было увиливанием! Вместо того, чтобы ответить честно и прямо, он уводит разговор! «А почему ты не хочешь сказать?» – написала я и так сильно швырнула листок, что он мягко спланировал на пол. Леха поднял его, прочитал и пожал плечами. А потом написал: «Не хочу рассказывать наспех. На перемене все подробно обсудим». «А почему не сейчас?» «Потому что сейчас я хочу попросить у тебя прощения и подарить тебе подарок:)» – и Леха нарисовал на листочке розочку. Это было так мило, что я растаяла и все ему простила. Что за прелесть этот Леха, умеет найти ко мне подход! Я улыбнулась – но только той стороной губ, которая была дальше от него – чтобы не возомнил о себе! И уже почти совсем воспрянула духом, как… – Алешина, к доске! – скомандовал строгий голос Марии Игоревны. – Письмо Татьяны к Онегину! Это было как меткий удар мухобойки по мухе. Мухой, как вы понимаете, оказалась я. И мухе мало не показалось. Наверное, чувства хорошо отразились на моем лице, потому что Леха вдруг вскочил и умоляюще воскликнул: – Мария Игоревна! А можно я вместо нее расскажу? – Что расскажете, Алексей? Письмо Татьяны к Онегину? – хмыкнула учительница. – Садитесь. У вас еще будет возможность проявить себя. К следующему уроку всем мальчикам надо будет выучить письмо Онегина к Татьяне. Верный, преданный Леха! Его безуспешная попытка спасти меня растрогала чуть не до слез. Теперь мне поможет разве что чудо. Я судорожно вздохнула, бросила на Леху признательный взгляд и поплелась к доске. Сдаваться я не собиралась. Сашуля привыкла бороться до конца! И к тому же первые четыре строчки я знала твердо. – Я к вам пишу, – начала я, старательно растягивая слова и делая длинные паузы. – Чего же боле. Что я могу еще сказать… Теперь я знаю, в вашей воле… Меня презреньем наказать. И все. После этого я замолчала. Надолго. Навсегда. Да уж, теперь в воле Марии Игоревны было действительно наказать меня презреньем! Я стояла у доски, кусая губы, жалея и ругая себя одновременно. Все правильно. Пушкин – гений, а я – лентяйка позорная. Как же можно было так оплошать! Ведь я же дала слово – друзьям, родителям, себе самой, в конце концов. Я пообещала всем, что буду хорошо учиться, стараться, делать все домашние задания. И – так дешево срезалась! Так что все правильно. – Та‑ак, – произнесла Мария Игоревна, когда ждать дальше было невозможно. – И это все? Плохо, очень плохо! Два! Рука ее, вооруженная ручкой, зависла над журналом – и вдруг… Дверь класса отворилась, и на пороге возникла фигурка незнакомой девчонки. – Это девятый «А»? – спросила она, и ее нежный голосок показался мне самым прекрасным на свете – еще бы, она появилась в самый нужный момент! – Да, – ответила учительница, так и не опустив ручку. – А в чем дело? – Я новенькая и должна учиться в этом классе. – Как вас зовут? – Лидия Суровцева, – сообщил мой незваный ангел‑хранитель, и я чуть не рухнула у доски на запыленный мелом линолеум. Потому что ЭТО БЫЛА ОНА! Та самая! Лехина бывшая!
|