Часть первая 6 page. Слава огляделся. Декоративные колонны создавали иллюзию отдельных кабинетов, поэтому отыскать кого‑либо

Слава огляделся. Декоративные колонны создавали иллюзию отдельных кабинетов, поэтому отыскать кого‑либо, не подходя к каждому столику, казалось практически невозможным. Он вспомнил совет – если хочешь кого‑то найти, не бегай; стой на месте, и тот, кто нужен, сам придет. В данном случае это являлось самым верным решением.

Музыка становилась все громче, доносясь из динамиков, висевших во всех углах зала. Невидимый ударник яростно молотил по барабанам, рождая не столько ритм, сколько дикую какофонию звуков, желающих танцевать под которую не было.

Продолжалось это минут десять – через пустой пятачок в центре зала лишь беспрепятственно сновали официантки с подносами и перемещались нетвердой походкой какие‑то фигуры мужского пола. Слава уже собирался вернуться наверх, когда из‑за колонны появились две девушки. Заняв позицию, они кивнули друг другу, словно отдав команду, и принялись синхронно изгибаться, образуя руками подобие водопада. Их движения так ловко укладывались в музыку, что Слава даже удивился – оказывается, и под такое сопровождение можно было изобразить нечто красивое.

Народ принял сигнал. Пятачок стал заполняться топчущимися и вихляющимися людьми, а девушки оставались в центре круга, заряжая всех своей энергией. Слава подумал, что, возможно, это не просто посетительницы, а «добровольные сотрудницы», типа, Кати. Когда танец кончился, он направился вслед за солистками и сразу увидел саму Катю, сидевшую на дальнем конце длинного, сдвинутого из нескольких, стола, рядом с интересным, коротко‑стриженным мужчиной.

– Слав! – крикнула она, помахав рукой, – иди к нам!

– Привет, – он махнул в ответ, – душно здесь. Не хочешь на минутку выйти на воздух?

Катя что‑то объяснила своему кавалеру, и тот засмеявшись, приветливо вскинул руку, подтверждая, что не возражает.

– Фу‑х, – она с трудом выбралась из‑за столика и картинно чмокнув Славу в щеку, засмеялась, – соскучился? Я ж говорила, что со мной просто так не расстаются – со мной прикольно…

– Пойдем, – перебил Слава, – там Вадим водки заказал.

– Я не хочу водки.

– Тогда пиво. Пойдем.

Они поднялись по лестнице в полумрак и матовый свет уличных шаров, сразу дававших глазам отдых. Музыка превратилась в глухой ритм, совершенно не вмешиваясь в шелест листьев и редкие автомобильные сигналы на перекрестке.

– А здесь, правда, кайфово, – Катя вдохнула прохладный воздух, – жаль, что нет музыки, мы б сюда переместились.

– Мне надо найти Игоря, – сказал Слава.

– Какого Игоря? У нас тут их много.

– Юлиного. Которого мы потеряли на берегу.

– Ах, этого… Знаешь, будет довольно сложно. С Юлькой у них разбег, по жизни. Она же тогда все‑таки вычислила его, а он бросил трубку и не стал с ней разговаривать. Она попыталась достать его вечером, но нарвалась на жену. Та сначала послала ее матом, а потом скуксилась и начала ныть, что он ее, вроде, тоже бросил и ушел к родителям. А там на стрёме мать – отвечает, типа, он никого не хочет знать и просит больше не звонить. Короче, такая фишка, что никто ни фига не понимает.

– Ты знаешь телефон родителей?

– Нет, но Юлька знает. Она должна быть дома. Сопли пережевывает. Дай свою мобилу.

Катя по памяти набрала номер.

– Привет. Как твой?.. Это конкретно… И правильно – главное, не загоняйся. Лучше приезжай в «Бегемот». Оксанка здесь, Машка, Витька с Саньком… куда ж он выпадет из коллектива?.. – она засмеялась, но взглянув на Славу, вспомнила, зачем звонит, – кстати, дай телефон родаков твоего бывшего… ну, Славе он зачем‑то нужен – помнишь, Славу, с которым в выходные ездили?.. Да, на белом джипе… Давай, диктуй большими буквами, – она вслух повторила номер, и Слава еле успел записать его, – так мы тебя ждем?.. Все, через час. Чмоки‑чмоки, – она вернула трубку, – а, правда, зачем он тебе?

– Есть одна проблема. Сейчас не могу рассказать, потому что сам толком не разобрался, но происходит что‑то странное.

– Ух, ты!.. – Катя азартно потерла свои маленькие ладошки, – жуть люблю, когда что‑нибудь странное!.. Я, вообще, такая наивная «чукотская девочка» – все гороскопы читаю, – она засмеялась, – а когда расскажешь?

– Пойдем с нами посидим, а то Вадим, наверное, заждался.

– Не, – она покачала головой, – у меня там воздыхатель сидит. Мне с ним ссориться не в кайф – он водный мотоцикл купил – знаешь, как охота покататься!.. Ты позвони мне домой. Давай забью тебе свой номер.

Потыкав пальчиком в кнопки, Катя вернула аппарат и исчезла в чреве «Бегемота».

Вадим сидел, подперев руками голову, и смотрел в полную рюмку. На столике стояла уже початая бутылка водки и два остывающих блюда с окорочками.

– Катька здесь, – Слава, довольный, плюхнулся на стул, – телефон я узнал, но…

– …Игорь исчез, – закончил Вадим, поднимая голову.

– Не угадал – еще интереснее. Он послал на фиг Юлю, ушел от жены и переехал к родителям, а мать его к телефону не зовет.

– Он ее видел… настоящую…

– Что? – не понял Слава.

– Он ее видел, говорю! И остальные бабы ему теперь до фени – вот что!.. Звони Игорю. Я сам поговорю с ним.

– Пожалуйста, – набрав номер, Слава протянул телефон.

– Алло, – произнес Вадим после небольшой паузы, – Игоря можно?.. Кто спрашивает? Он меня не знает, но, думаю, ему будет крайне интересно. Спросите, не хочет ли он снова увидеть зеленые глаза? Да, я подожду, – он прикрыл трубку рукой, – сейчас проверим… Алло, Игорь? – с улыбкой гения Вадим развел руками, – да, ты не знаешь меня. Я хотел бы поговорить об одной тихой речке, где на берегу стоит заброшенный домик, и еще про зеленые глаза, пшеничные волосы… где я нахожусь?.. В «Бегемоте»… Сорок минут вполне устроит. Нас двое… за крайним столиком пьем водку… да, ждем… – Вадим положил трубку на стол, – я прав?.. Говорю ж, ни одна «звезда» не способна покорить столько народа, сколько эта зеленоглазая бестия. Выпьем за нее.

– Ты меня пугаешь, – Слава поднял рюмку, – я, конечно, выпью, но у тебя в глазах появился какой‑то нездоровый блеск.

– Ерунда. Это водка несвежая. Я без тебя тут пару рюмочек опрокинул со скуки.

Выпив, Слава придвинул лежавшую на столе фотографию и уставился на нее; смотрел долго и наконец вздохнул.

– Не понимаю. Да, девка; да, смазливая, но неужто ты не видишь – глаза у нее неживые – с ней в постели с тоски помрешь.

– Ты с ума сошел! Живее я в жизни ничего не видел! Она излучает чувства и настроение!..

– Да?.. – Слава покачал головой, – а по мне, это кукла, и не более того. Вторая даже интереснее, но она, похоже, тварь. Тонкие губы и выражение лица… не злое, но какая‑то в ней хрень имеется!..

– Я вторую и не замечаю – для меня она, типа, фон.

– Блин, какие у людей, оказывается, разные вкусы!

– Нормальные. Представь, если б все мужики думали одинаково и влюблялись в одних женщин?

– Да, случай клинический…

Замолчав, они занялись окорочками.

За соседним столиком со звоном разбился бокал, что вызвало бурю восторга; за другим, задвигали стульями, направляясь вниз, откуда вновь доносился грохот ударника, где‑то в углу крикнули, что Саша любит Марину… Короче, жизнь продолжалась, бурная и веселая, и только двое за крайним столиком молча жевали, искоса поглядывая на лежавшую рядом фотографию, и пытаясь понять вещи, о существовании которых три дня назад не могли даже подозревать. И так продолжалось до тех пор, пока Вадим не догадался убрать снимок.

Высокий крепкий парень, неуверенно вошедший на террасу хотел пройти мимо, но остановился.

– Простите, это не вы мне звонили? Я – Игорь.

– Мы, – Слава отодвинул стул, – Вячеслав, а это – Вадим. Девушка! – он махнул официантке.

– Я не хочу есть.

– Ты можешь не есть, но выпить обязан, – Слава выразительно смотрел на пальцы Игоря, которые он тасовал, не зная, как сложить, чтоб скрыть дрожь.

Пока официантка ходила за рюмкой и новой бутылкой, все молчали, и только когда выпили, Игорь, вроде, успокоился и даже стал поглядывать по сторонам. Тогда Вадим молча перевернул фотографию. Игорь схватил ее – казалось, он готов был прижать снимок к губам, но вовремя остановился.

– Это я снимал… – выдавил он тихо.

– Ты?.. – глаза у Вадима округлились, – ты… видел их?!

– А вы не видели? Вы ж были там, если нашли мою камеру.

– Стоп! – Слава хлопнул ладонью по столу. Он был не меньше удивлен, но поскольку фотография не вызывала в нем столь бурных эмоций, то и соображал быстрее, – начнем сначала. На известном тебе месте, куда мы привезли твою дражайшую Юлю, стоит заброшенный хутор…

– Я знаю, – Игорь кивнул.

– Вадим нашел там фотоаппарат…

– Это мой.

– Какой? – спросил Слава с подозрительностью следователя, проводящего дознание.

– «Кодак». Модель я не помню. В нем отснят один кадр. Вот, этот, – Игорь в первый раз улыбнулся, – спасибо, что нашли. Это подарок… или вы не верите?..

– Верим, – Вадим кивнул, – он у меня. Заберешь потом.

– Один вопрос решили, – подытожил Слава, – теперь скажи, можешь помочь найти этих подруг?

– Не думаю, – Игорь чуть двинул рюмку, и Слава понял жест однозначно.

Все выпили, и Игорь тяжело вздохнул.

– Если б что‑нибудь понимал, я, может, и помог… короче, я приехал в четверг – мы так договорились с Юлькой, а она должна была приехать в субботу с подругами…

– …и с нами.

– Неважно. Вечером я сидел у реки и ждал удачного кадра, чтоб поснимать закат. Я, конечно, не профессионал, но на областной фотовыставке призовые места брал. Я люблю природу снимать. Иногда на байдарке в такую красотищу заплывешь…

– И что дальше? – бесцеремонно перебил Слава.

– Дальше?.. – Игорь вернулся из прекрасного и радостного мира, к реалиям своих переживаний, – было еще совсем светло. Вдруг ко мне подошла вот эта брюнетка, – он ткнул пальцем в фотографию, – попросила сигарету. Я, естественно, дал. Она была одна. Вокруг ни машин, ни палаток. Я так и не понял, откуда она взялась. Запросто присела рядом. Мне она понравилась, и я преложил ей пива. Ну, сами понимаете, когда мужик один, а тут сама подходит красивая девушка…

– Понятно, не бывает ничьих баб – бабы бывают, либо уже наши, либо пока не наши.

– А как ее звали? – уточнил Вадим.

– Назвалась Леной, но не знаю, насколько это правда. Камера висела у меня на руке. Знаете, очень удобно – вроде, и рука свободна, и техника всегда в готовности… Так вот, Лена эта улыбнулась как‑то… интимно, что ли, и пошла к хутору; по дороге обернулась… Короче, двинул я за ней. Пока дошел до забора, она уже юркнула в дырку. Честно говоря, я не понял, зачем забираться на заросший бурьяном двор, когда рядом мягкая травка, песочек, у меня палатка натянута. Заглянул в дырку, а на покрывале лежит вторая девушка, блондинка, – Игорь сглотнул слюну и снова пододвинул рюмку; выпил ее, не поморщившись, – так вот, она была совершенно голая. Я обалдел… Сейчас я пытаюсь анализировать… так вот, она была какая‑то… не то, чтоб ненастоящая, а находилась, вроде, за стеклом – немного мутным, но достаточно прозрачным, чтоб я видел ее всю… и в то же время, я чувствовал преграду, которую не смогу преодолеть. А Лена засмеялась и побежала к ней. Блондинка подняла голову, увидела меня, и ничуть не смутившись, села, поджав ноги. Она была настолько хороша, – Игорь вытер ладонью рот, словно от одного воспоминания, у него побежали слюнки, – ее глаза светились каким‑то неземным огнем… трава казалась блеклой, в сравнении с этой играющей зеленью… Да что я рассказываю?.. – он махнул рукой, искоса глядя на снимок, – короче, такой девушки я не видел даже на картинках, а тут она сидела передо мной и улыбалась. Я непроизвольно поднял камеру, чтоб запечатлеть ее. У меня реакция сработала лучше – я успел щелкнуть, прежде чем они ломанулись на крыльцо и скрылись в доме. Я за ними, но подо мной ступени затрещали, хотя я вешу не больше них обеих. Замер я на пороге и вдруг вижу, что на полу нет следов, хотя он весь покрыт слоем пыли – они, типа, растаяли в воздухе. И тут я услышал смех – сначала снизу, а потом отовсюду, и смех этот перерастал в хохот, делаясь все громче. Мне показалось, что стены стали качаться и вот‑вот рухнут. Я скатился с крыльца, зацепился за что‑то… Здесь я, наверное, и выронил камеру… Выскочил с участка, оглянулся – нигде ничего не качается, не хохочет… солнышко светит, птички щебечут…

Я хотел вернуться, но что‑то словно сдерживало меня. Стоило переступить границу, в ушах начинал звучать этот нарастающий хохот, становящийся каким‑то нечеловеческим. Я ничего не хочу сказать – так мне казалось, – пояснил он, оправдываясь, – короче, я не смог войти туда снова. Потом стало темнеть, и возникло дикое желание поскорее убраться с этого места, но пока б я собрал палатку и уложил вещи, наступила б ночь. К тому же, со мной был запас продуктов и выпивки, который я просто не мог унести.

Короче, я решил остаться, но перебрался подальше от хутора, к берегу, и все равно, это была ночь кошмаров. Не знаю, что происходило в реальности, а что в моем мозгу, потому что я всю ночь жег костер и пил водку. Спать я не мог – каждый шорох и даже плеск рыбы вселяли ужас… А после полуночи, вы не поверите!.. Появились обе девушки – полностью обнаженные; возникали они везде и ниоткуда; они звали меня, а, самое страшное, я готов был идти за ними!.. Зеленые глаза затмевали все вокруг, разрастаясь до неимоверных размеров, и засасывая, как болото. Был момент, когда я, типа, Хомы в «Вие», собрался очертить себя кругом и творить молитву, но я не знаю ни одной, да и, вообще, некрещеный… Короче, эту ночь я кое‑как пережил, но вторая, оказалась бы выше моих сил, поэтому утром я собрал манатки и двинул пешком до трассы. К тому времени я еще не протрезвел, и шел, как в тумане; два раза падал, но что‑то гнало меня оттуда, а я не хотел уходить… я знал, что не должен уходить!.. После я решил, что это был пьяный бред, но почему‑то мне до сих пор снятся ее объятия. Я их не испытал, и, тем не менее, знаю, что это такое блаженство, какого нельзя достичь ни с одной женщиной. Потом я начинаю задыхаться – она будто душит меня, и просыпаюсь в холодном поту а когда ощущаю, что все‑таки жив, снова желаю попасть в эти объятия!.. Я не знаю, что делать дальше… – он замолчал, вертя рюмку и глядя на опустевшую бутылку.

Вадим бессмысленно улыбался в темноту, видимо, примеряя ощущения к себе. Слава закурил и снова перешел на следовательский тон.

– Давай уточним некоторые детали. Значит, они исчезли в доме, а следов на полу не осталось?

– Да.

– Но ты мог их не заметить. Я тоже заглядывал в дом – там такие кучи мусора, что вполне реально не заметить следы, тем более, если человек бежал, не наступая всей ступней.

– Знаешь, – Игорь устало посмотрел на Славу, – в детстве Конан‑Дойла я читал взахлеб и тоже кое‑что знаю про всякую дедукцию, но сюда это не относится. Я уже передумал все – это не поддается логике. Это надо чувствовать, и я чувствую!.. Но то, что чувствую, не могу объяснить.

– Чушь. Объяснить можно все. Все поддается логике, а вы оба сумасшедшие.

– Ты тоже ее видел? – Игорь перевел взгляд на Вадима.

– Ему хватило фотографии, – усмехнулся Слава.

Вспыхнувшие, было, глаза Игоря мгновенно померкли – ему стало неинтересно общаться с человеком, который знал меньше него, с которым нельзя говорить на равных.

– Спасибо, что камеру нашли, – сказал он.

– Да без проблем. Вернем в лучшем виде, – Слава великодушно улыбнулся.

– Мне надо домой, – Игорь поднялся, – я что‑то должен?

– Нет, гости не платят.

Попрощавшись, он побрел к выходу, и только тут Слава заметил, что давно наступила ночь. Терраса постепенно пустела. Хотя «Бегемот» работал до утра, шумные компании отправлялись гулять по городу, а за столиками оставались влюбленные парочки и перебравшие, тихие мужики.

– Вади‑им! – позвал Слава задумавшегося друга, – ты где?

– Здесь.

– А где был до этого?

– Там, на берегу. Я б нашел ее в этом чертовом доме…

– Понятно. Теперь, имея дополнительную информацию, давай рассуждать логически, отбросив всю потустороннюю ересь. Девочки, без сомнения, местные, потому что ни палатки, ни машины, ни даже сумки с харчами у них не было, согласен?

– Допустим.

– Но они явно и не колхозницы, пришедшие искупаться после прополки свеклы. Значит, что? Они приезжие, но живут недалеко. Кто это может быть?.. Студентки на каникулах, либо отпускницы на съемной даче.

– Скорее, первое.

– Я тоже так думаю. Но живут они не в Дремайловке, иначе б Анна Никифоровна сказала – она ж так похожа на Настю, что захочешь, не спутаешь.

– Наверное, в округе не одна деревня.

– О! Это надо выяснить. Но, самое противное, что долго они там не пробудут.

– Почему ты так считаешь?

– Исходя из дедуктивного метода. О чем говорит то, что Лена пила с ним пиво, беседовала и не послала сразу, как только он за ней увязался? О том, что им до безумия скучно там. А если людям скучно и у них есть возможность, они стараются побыстрее свалить. Не знаю уж, что их привело в эту Тьму‑Таракань, но с такими данными их место на Канарах, куда они и махнут в ближайшее время. Согласен?

– Тогда мы потеряем их окончательно…

– Да. Отсюда следует, если мы хотим, чтоб на Канары они ехали под эгидой модельного агентства «Вадюсик энд Славусик», надо поторопиться. Завтра я забираю палатку, закупаем провиант и двигаем обратно на хутор.

– Слав, ты настоящий друг, – Вадим взглянул на него с благодарностью.

– Ну, брат, за такие слова я с тебя даже за бензин не возьму, – он засмеялся, – пошли спать, а завтра двинем часиков в семь.

Вадим рассчитался, и они вышли через узкую калитку, в которой уже не было охранника, потому что город давно спал.

* * *

Выехали они, как и планировали, в семь. На этот раз Вадим выспался, но разговаривать все равно не хотелось – не имея новых фактов, обсуждать ситуацию, в которой ничего не понимаешь, значило только запутываться еще больше. Поэтому Слава включил магнитофон, чтоб хоть как‑то нарушить неуютную тишину, а Вадим курил, разглядывая бесконечные поля – однообразные, словно не меняющиеся, ни в пространстве, ни во времени; фотография же, лежа в бумажнике, совсем не напоминала о своем присутствии сквозь прослойку из купюр и толстой добротной кожи. Лишь, когда они уже подъезжали к последнему повороту перед Дремайловкой, Вадим спросил:

– В другие деревни‑то заезжать будем?

– А ты знаешь, где они? Может, для начала зайдем к Анне Никифоровне?

Подняв облако пыли и вспугнув стадо гусей, джип остановился у знакомого штакетника. Хозяйка сидела на крыльце, как нахохленная птица, и глаза ее размеренно моргали, не меняя выражения лица. Это выглядело так, будто джипы приезжали к ней каждый день, но потом Вадим догадался, что без очков она просто ничего не видит. Тем не менее, услышав шаги, Анна Никифоровна повернула голову, и сходство с птицей пропало, превратив ее в старого, сгорбленного человека.

– Анна Никифоровна, – позвал Слава, – это мы. Помните?

– Помню… – она прищурилась, – насчет дома с Тимофевной‑то сговорились?

– Не интересно это – в самой деревне‑то. Мы ж хотели отдельно, чтоб у реки было.

– Не знаю тогда, чем и помочь вам.

– Анна Никифоровна, – Слава резко свернул на интересующую их тему, – а, может, все‑таки остались здесь какие‑нибудь родственники этих Чугайновых?

– Не осталось. Они все на хуторе жили. Там и померли, а про Настьку я рассказывала.

– А говорят… – начал Вадим, тщательно подбирая слова, – говорят, здесь недавно видели девушку похожую на Настю.

– Да? – Анна Никифоровна вскинула брови, – кто видел?

– Ну, люди видели.

– А почему люди решили, что она похожа на Настьку? Ее кто‑то, кроме меня, помнит?

– Они говорят, что видели какую‑то фотографию на могиле.

– И что, правда, похожа?

– Не знаю, – продолжал врать Вадим, – но так говорят. Может, она жива осталась, и сейчас есть у нее какая‑нибудь внучка, как вы считаете?

Анна Никифоровна задумалась; долго молчала, а потом неожиданно усмехнулась.

– Может, конечно, и осталась она живая, и дочку прижила… только не верю я в это.

– Почему?

– А просто не верю в дочку ее!.. Знаете, что? Тут недалеко есть деревня Волховка. Поезжайте туда. Спросите волхва.

– Кого? – не понял Слава.

– Волхва. Не знаю, как его зовут; и, по‑моему, никто не знает. Ему уже лет сто двадцать, не меньше, и все время – я еще в девках ходила – волхв, да волхв. Он на отшибе живет, как за деревню к кладбищу ехать.

– Деревню в честь него назвали? – пошутил Вадим.

– Да кто ж его знает?.. Но в роду у них все волхвы были.

– То есть, колдуны?

– Волхвы не колдуны – волхвы богам служат… хотя зачем вам это? Вы про Настьку с ним поговорите, и сами все поймете.

– Спасибо… – Вадим озадаченно посмотрел на Славу, и тот молча кивнул, ткнув пальцем себе за спину, где стояла машина.

– Только живой ли он! – крикнула Анна Никифоровна им вслед, – я лет пять его не видела!

Устроившись на сиденье, Слава неторопливо закурил, глядя на дорогу, уходившую к сосновому бору, который скрывал от деревенских жителей Чугайновский хутор.

– От, оно как!.. – он стряхнул пепел, – ты, вообще, о волхвах что‑нибудь знаешь?

– Вроде, князь Владимир Русь крестил и топил их в Днепре.

– Насчет князя Владимира вопрос спорный – он Русь крестил или мать его Софья; и топил он далеко не всех – это ты с деревянными идолами путаешь. У меня ж жена историк была, если помнишь, – Слава хитро подмигнул, – но суть не в том – мне кажется, разводят нас пожиже.

– В смысле?

– В прямом. Если появились волхвы, то следующим этапом будут ведьмы, черная магия, ритуалы Вуду и прочая кабалистика.

– И для чего бабке лапшу нам вешать? Ей‑то какая выгода?

– А фиг ее знает!..

– Так поехали к волхву и узнаем. Даже если он попросит с нас за услуги какое‑то бабло, не думаю, что в такой дыре это будет дорого стоить. А то, что в этой истории достаточно темных пятен, по‑моему, ты сам убедился…

– Ну, убедить меня сложно… особенно, в темных пятнах… Ладно, поехали, – Слава выбросил сигарету.

Когда джип отъезжал от дома, Вадим оглянулся – Анна Никифоровна продолжала сидеть на крыльце, вновь превратившись в нахохленную птицу.

Деревня быстро осталась позади, скрывшись в пыли проселочной дороги. Поля пожухлой от жары кукурузы, подступавшие к дороге с обеих сторон, рождали ощущение не просто заброшенности, а недавно закончившегося апокалипсиса.

– Ты уверен, что мы едем правильно? – спросил Вадим минут через двадцать этого безрадостного пути.

– Не уверен. Но другой дороги все равно нет. Посмотрим.

Пыльная колея свернула вправо, и сразу за хилой лесополосой началось другое поле, засеянное чем‑то низкорослым и буро‑зеленым. Оно уходило к горизонту грязным ковром, образуя четкую границу с ослепительно голубым небом, которое пытался испачкать черным дымом одинокий, но очень самонадеянный трактор; чуть дальше него просматривалось несколько старых деревьев, грозно нависавших над приземистыми домиками.

– Думаю, нам туда, – Вадим показал в сторону «оазиса».

– Но по полю ж мы не поедем.

– А поле кончается, вон, видишь?

– Хочешь выяснить, джип это или нет? – Слава засмеялся, – ну, давай, – доехав до края поля, он свернул на луг.

Сначала деревья, вместе с домами, зримо приближались, но потом сместились влево и вновь стали удаляться, пока не оказались практически сзади – создавалось впечатление, что деревня находится в центре, а они ездят по кругу. Вадим закурил, озабоченно озираясь.

– Не нервничай, – успокоил его Слава, – главное, что мы ее видим. Если это не мираж, то какая‑нибудь дорога должна к ней вести и, в конце концов, мы наткнемся на нее.

– Я не нервничаю – мне надоело бить задницу на кочках.

– Называется, «издержки производства» – хочешь посмотреть живого волхва, терпи, – он сбросил скорость. Машина перестала подпрыгивать и крадучись поползла дальше, а еще минут через десять впереди, действительно, появилась узкая полоса асфальта.

– Блин, еще и асфальтированная!

– Так, век‑то какой на дворе?..

Джип выполз на твердое покрытие и рванулся вперед, набирая скорость. Через полчаса они проскочили указатель «Волховка», а еще через пару километров въехали на улицу.

Деревня вымирала. Первые два дома стояли без окон, с проваленными шиферными крышами, а за сломанными заборами, среди блеклого бурьяна, вспыхивали яркие пятна цветущих мальв; на корявых засыхающих яблонях висело с десяток мелких, зеленых яблок.

Следующие несколько домов выглядели чуть лучше – в них сохранились стекла, и крыши были ветхие, но целые. Правда, выглядели они такими же нежилыми, и лишь в одном палисаднике на веревке сушилась застиранная серая тряпка. Обмазанная глиной хата, возле которой торчала вывеска «Магазин ООО „Восход“», была заколочена досками. Не видно было не только людей, но даже кур – лишь свора дворняг неслась за джипом, истошно лая и норовя схватить за колесо.