Высшая стадия империализма. В странах «ядра» капитализма – США, Японии, ведущих европейских государствах – идут процессы централизации

В странах «ядра» капитализма – США, Японии, ведущих европейских государствах – идут процессы централизации, продолжается формирование разветвленных механизмов государственного регулирования, включая обеспечение передовых достижений научно‑технического прогресса, освоение технологий планирования и долгосрочного прогнозирования, усложнение структуры управления.

В самых наукоемких и высокотехнологичных отраслях, определяющих экономический рост и составляющих основу современного технологического способа производства – авиастроении, ракетно‑космических технологиях, телекоммуникациях, ядерной энергетике, газовой промышленности – уже нет свободной конкуренции частных собственников. Практически везде есть конкуренция наднациональных и государственных структур, финансирующих значительную часть научно‑исследовательских и опытно‑конструкторских работ, частных фирм, которые осваивают наиболее перспективные технологии, формируют стратегию развития и воздействия на процессы конкуренции.

То есть на передовых направлениях экономического роста происходят такие тенденции мощной концентрации капитала, государственной власти и интеллекта, что говорить о свободном рынке просто несерьезно.

Одновременно остальному миру навязывается ультралиберальная модель, а по сути – режим управляемого хаоса, чтобы скрыть механизм неэквивалентного обмена, посредством которого «золотой миллиард» эксплуатирует периферию. Этот механизм опирается на диспаритет цен, концентрацию и удержание развитыми странами интеллектуальной ренты, долговую зависимость.

То есть в сфере крупного производства рыночные, товарно‑денежные отношения технологически изжиты. Однако они насильственно навязываются «золотым миллиардом» угнетенным странам для обеспечения механизмов неэквивалентного обмена или, попросту говоря, ограбления.

«Свободный рынок» уже не естественная стихия, необходимая для развития экономики. Теперь он являет собой специальный инструмент эксплуатации периферии. В глобальном масштабе рынок превратился в свою противоположность. Из сферы, где «по идее» должны обмениваться эквиваленты, он превратился в сферу, обеспечивающую неэквивалентный обмен.

Ленинский тезис об империализме как загнивающем капитализме сегодня стал предметом бесчисленных шуточек эстрадных юмористов. В самом деле, не смешно ли говорить о каком‑то загнивании на фоне охватившей Запад лихорадочной потребительской гонки? Но при внимательном рассмотрении оказывается, что капитал неуклонно загоняет производительные силы человечества в тупик.

Общеизвестно явление, когда монополии скупают патенты на различные технические изобретения не за тем, чтобы внедрить их в производство, а с прямо противоположной целью. Такая практика продолжается и поныне. Но дело не только в том, что патенты кладутся под сукно. А в том, что атмосфера бешеной гонки по прямой неблагоприятна для поиска иных направлений развития производительных сил. И тому есть глубокие причины, заложенные в природе капитала.

Капитал есть «предмет» бескачественный. Количество – это и есть его единственное качество. Поэтому капитал не знает никакой иной формы своего развития, кроме линейного количественного возрастания. Миллион долларов – хорошо, миллиард – еще лучше, а триллион – вообще прекрасно.

Постоянный выход за любую достигнутую на данный момент границу Гегель называл дурной бесконечностью. Стремление к такой бесконечности есть, по сути, не прогресс и не развитие, а механическое приписывание нулей к единице. И беда, когда такого рода «развитие» искусственно навязывается органическим системам – общественным и природным, которые не знают чисто количественного развития, отделенного от качественного совершенствования.

Капитализм, доминирующий сегодня на большей части земного шара, внешне почти неузнаваемо преобразился за пять веков существования, но сохранил, тем не менее, в неприкосновенности свои главные, сущностные определения.

«Производство вообще» как вечная и естественная предпосылка человеческой жизни по‑прежнему выступает в конкретно‑исторической форме производства стоимости и прибавочной стоимости – капитала, который по сути своей не имеет внутренней качественной меры и стремится лишь к бесконечному количественному возрастанию.

Именно данный ключевой момент – подчинение производства разнокачественных человеческих благ, материальных и духовных потребительных стоимостей чисто количественным законам производства прибыли, то есть меновой стоимости, вытекающая отсюда роль денег как господствующей меры всех вещей и отношений определяет лицо капиталистического способа производства, всю сопутствующую ему систему базисных и надстроечных ценностей, приоритетов и целей, мотивов экономического и социального поведения.

Они заключаются в том, что:

богатство общества отождествляется в первую очередь с «огромным скоплением товаров» (К. Маркс), полезных лишь постольку, поскольку они способны принять денежную форму;

общественный прогресс отождествляется соответственно с бесконечным умножением количества и разнообразия товаров;

производство рассматривается прежде всего как всеобщая эксплуатация физических и интеллектуальных сил человека, ресурсов природы. Господствует принцип: «Что возможно теоретически, то непременно должно быть реализовано практически»;

эффективность производства оценивается преимущественно в категориях количества, без учета качественной стороны дела – текущих социальных издержек, а также возможных последствий для окружающей среды и жизни будущих поколений;

человек выступает как изолированный «социальный атом», частный собственник, находящийся в состоянии вечной «войны всех против всех»;

естественной ареной и условием человеческого существования признается рынок – товаров, рабочей силы, капиталов, идей и т. д.

Все эти специфические особенности резко отличают капитализм от предшествующих ему общественно‑экономических формаций.

«У древних, – писал К. Маркс, – мы не встречаем ни одного исследования о том, какая форма земельной собственности и т. д. является самой продуктивной, создает наибольшее богатство. Богатство не выступает как цель производства… Исследуется всегда вопрос: какой способ собственности обеспечивает государству наилучших граждан?» С Марксом солидарен и Макс Вебер, по выражению которого капиталистическая погоня за прибылью как самоцель «противоречит нравственным воззрениям целых эпох».

Отделив, впервые в мировой истории, цели производства от целей человека, капитализм оказал исключительное революционизирующее воздействие на развитие производительных сил, становление мировой системы хозяйства. Но с каждым новым рывком вперед в этой области одновременно выходят на новый уровень и противоречия капиталистической системы.

Об этом наглядно свидетельствует период после Второй мировой войны, когда за счет мобилизации и нещадной эксплуатации материальных, трудовых и духовных ресурсов большей части земного шара группа развитых капиталистических стран вступила в стадию так называемого потребительского общества. На этой стадии максимизация массового потребления становится не менее важным условием функционирования капитала, чем максимизация производства.

Анализируя суть произошедшей перемены, крупнейший советский философ М. А. Лифшиц писал: «Было время, когда своеобразие капитализма по отношению к другим способам производства, более ограниченным целями потребления, ясно выражалось в ускоренном развитии производства средств производства. Теперь магнитная стрелка прибыли охотно поворачивается в другую сторону, что привело к некоторому изменению структуры конечного продукта промышленности. В поисках еще не исчерпанных источников жизни капиталистическое общество как бы вернуло свое внимание производству предметов потребления… Но так как основной принцип капиталистического строя остался неизменным, то не может быть и речи о производстве для человека, которое определялось бы его действительными потребностями, взятыми с общественно полезной точки зрения в данных исторических рамках. Парадокс заключается в том, что, обратившись на новой технической ступени к сфере потребления, где более важную роль играет природная, качественная сторона, капитал так же безразличен к содержанию дела и так же захвачен духом безграничного возрастания стоимости, как всегда. При самом лучшем качестве исполнения полезность предмета может быть совершенно фиктивной или даже отрицательной величиной – все равно массовая продукция, определяемая бизнесом, догонит вас и будет навязана вам всей обстановкой жизни».

Речь идет, по сути, о новой форме принуждения к сверхинтенсивному труду, о новейшем способе функционирования капитала, находящего источник прибыли в постоянном переформировании вкусов потребителя. Потребление, как и все стороны общественного бытия при капитализме, фетишизируется. Из естественной функции человеческого организма оно превращается в особый ритуал, в новую «священную обязанность» индивида, от ревностного исполнения которой целиком зависит его социальный статус.

Принуждение к труду выступает, таким образом, в невиданной парадоксальной форме принуждения к потреблению, которое осуществляется разнообразными средствами манипуляции, в первую очередь при помощи рекламы, навязывающей человеку все новые и новые виды потребностей в материальной и духовной сферах.

Искусственный, а часто и извращенный, характер потребностей становится скорее нормой, чем исключением, поскольку «новизна ради новизны» превращается в главное потребительное свойство товара, отодвигающее на задний план объективную ценность любого предмета.

Для внешнего наблюдателя, не включенного в подобную систему отношений, принуждение к потреблению кажется вещью совершенно непостижимой и, во всяком случае, куда более привлекательной, чем нужда и недопотребление. В последнем он, разумеется, прав. Капитализм впервые в истории создает объективные предпосылки для ликвидации голода и нищеты. Но делается это в такой форме, которая означает еще большее углубление отчужденного характера капиталистических общественных отношений. Это констатируется всеми сколько‑нибудь серьезными и честными мыслителями, каких бы политических и философских взглядов они ни придерживались.

Э. Фромм, например, начинает свою «Революцию надежды» следующим характерным пассажем: «Призрак бродит среди нас, но ясно видят его лишь немногие. Это не прежний призрак коммунизма или фашизма. Этот новый призрак – полностью механизированное общество, нацеленное на максимальное производство материальных благ и их распределение, управляемое компьютерами. В ходе его становления человек, сытый и довольный, но пассивный, безжизненный и бесчувственный, все больше превращается в частицу тотальной машины. С победой нового общества исчезнут индивидуализм и возможность побыть наедине с собой; чувства к другим людям будут задаваться человеку с помощью психологических и прочих средств или же с помощью наркотиков».

Индивидуальная свобода все более утрачивает свое действительное содержание и низводится до возможности выбирать среди сотен и тысяч беспрерывно меняющихся, но фактически идентичных видов одного и того же товара (кандидата в президенты, телесериала, продукта масскультуры и т. п.) в заранее заданных жестких рамках. Однако даже этот суррогат свободы для меньшинства по‑прежнему опирается на возрастающую несвободу большинства. Сверхпотребление «золотого миллиарда», проживающего в господствующих капиталистических странах, базируется на хроническом недопотреблении, относительном и абсолютном обнищании большей части населения Земли.

* * *

Империализм тормозит общественное развитие. Причем самыми изощренными способами.

Во‑первых, культивирует и воплощает на практике теории «пределов роста», «нулевого роста» и т. д. Конечно, для «периферии», не для себя.

Во‑вторых, искусственно консервирует рыночную стихию, насильственно навязывая ее эксплуатируемым странам, как средство сдерживания их развития.

В‑третьих, капитализм по‑прежнему подчиняет производство вещей производству прибавочной стоимости и тем самым удерживает его в прежних качественных границах, то есть в рамках линейного количественного роста. А это явный тупик с точки зрения социальной и экологической.

Наконец, в‑четвертых, препятствует развитию подлинной свободы и самодеятельности человека. Тормозит развитие личности как главного и, по сути, единственного общественного богатства.

Итак, следуя ленинской логике, «новый мировой порядок» как конечную цель глобализации можно назвать высшей стадией империализма. По сравнению с классическим империализмом он имеет ряд особенностей. Эти особенности характеризуют его «генетическую» связь с предыдущими историческими формами существования капитализма и в то же время подчеркивают новые черты.

Основные признаки «нового мирового порядка», то есть империализма эпохи глобализации, можно сформулировать так:

1. Окончательное порабощение капитала производственного, промышленного капиталом финансовым, спекулятивным, ставшим самодостаточным и получившим возможность к воспроизводству, минуя товарную стадию.

2. Превращение рыночных отношений в искусственно культивируемый механизм обеспечения неэквивалентного обмена. В оболочку, за которой скрывается внеэкономическое принуждение, ограбление целых стран и народов.

3. Закрепление новой глобальной модели «международного разделения труда», многократно усугубляющей несправедливость, вопиющее социальное неравенство в планетарных масштабах.

4. Бурный рост политического влияния транснациональных корпораций и финансово‑промышленных групп, претендующих на неограниченный суверенитет и правосубъектность в системе международных отношений.

5. Утрата национальными правительствами контроля над процессами, происходящими в мировой экономике. Ревизия фундаментальных норм международного права, направленная на отказ от понятия государственного суверенитета и создание структур глобальной власти – пресловутого мирового правительства.

6. Информационно‑культурная экспансия как форма агрессии и разрушения традиционных ценностей. Духовная унификация на самом низком примитивном уровне.

7. Паразитарный характер. Основные выгоды от внедрения высоких технологий и объединения ресурсов транснациональные корпорации используют лишь в своих интересах, обрекая остальной мир на неизбежные нищету и деградацию.

8. Загнивание и качественное торможение технического прогресса.

В последнее время некоторые отечественные ученые‑марксисты говорят о том, что современная эпоха глобализации подтверждает известный прогноз К. Каутского о возможности вступления капитализма в фазу «ультраимпериализма», которая, как писал он, «поставит на место борьбы национальных финансовых капиталов между собой общую эксплуатацию мира интернационально‑объединенным финансовым капиталом». Это, по мысли Каутского, могло бы «создать эру новых надежд и ожиданий в пределах капитализма». Например, привести человечество к миру и разоружению.

Ленин тогда же показал полную несостоятельность подобных надежд. Однако он не отрицал, что, исходя из общей тенденции, ультраимпериалистическая фаза возможна: «Не подлежит сомнению, что развитие идет в направлении к одному‑единственному тресту всемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все без исключения государства». Но при этом подчеркивал, что «развитие идет к этому при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях, – отнюдь не только экономических, но и политических, национальных и пр. и пр., – что непременно раньше, чем дело дойдет до одного всемирного треста, до «ультраимпериалистского» всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратится в свою противоположность».

Этот прогноз в принципе оправдывается, хотя и не без противоречий и зигзагов.

Модные ныне разговоры о глобализации как о «новой капиталистической революции» не имеют под собой оснований. Наоборот, налицо стремление капитала любой ценой, какими угодно средствами предотвратить и затормозить назревшие перемены, диктуемые современным уровнем развития производительных сил. Имеет место лишь количественное нарастание в социально‑экономических рамках и условиях, остающихся по сути своей неизменными.

Эксплуатация и все сопутствующие ей противоречия капитализмом не преодолены, а лишь поменяли форму, перешли в иную плоскость. Если еще можно с известной долей условности говорить о некотором притуплении социально‑классовых противоречий внутри общества «золотого миллиарда», то факт сильнейшего обострения тех же противоречий в международном плане налицо. Они просто оказались вытесненными в мировую политику и теперь разделяют мир по оси «богатый Север – нищий Юг» не менее радикально, чем раньше разделяли пролетария и его эксплуататора в масштабах отдельно взятой страны. Произошло не сглаживание, а глобализация противоречий капитализма.

И нарастание, и обострение этих противоречий не могли не привести к новой волне насилия – единственного, как выясняется, средства, с помощью которого империализм может отстаивать свои эгоистические интересы.

Date: 2015-08-24; view: 343; Нарушение авторских прав