Отец Стефан дернул брата за бороду. — Ой-ой-ой! — закричал брат. — Ты же молчальник, — изумился Стефан. — Ну и что же, — сказал брат. И горько заплакал. 4

Один инок премного унывал. Никакие средства не могли его исцелить. Тогда братия подарила ему на именины заводную машинку. Машинка умела сама поворачивать, бибикать и мигать фарами. — Ух ты, машинка! — воскликнул инок. С тех пор он не унывал никогда в жизни. Каждый день перед сном он нагружал в кузов машинки камешки, заводил ее и смотрел, как она едет по келье, сама поворачивает, мигает фарами и тихо бибикает. 5

Братия спросила старца: — Скажи, отец, где лучше строить нам сарай для дров? Поближе к забору или рядом с банею? А может быть, за воротами? — Где хотите, — отвечал старец. 6

Отец Иегудил облился гороховым супом. — Слушай, Вася, постирай-ка мою рясу, — сказал он одному недавно поступившему в монастырь послушнику. — Да я не умею стирать, — возразил Вася. И засмеялся. — Вот и научишься, — ответил отец Иегудил. И засмеялся еще громче. 7

Пошла раз братия в лес погулять. Только начали гулять, как вдруг отец Иаков потерялся. — Яша, Яша! Ау, — стала кликать его братия. Но в лесу стояла тишина. Только звонко куковала кукушка и подрастали под елками грибы. — И почему он не откликается? — размышляла братия. — Может быть, он ушел в затвор? Или принял обет молчания? А отец Иаков залез на высокое дерево, притворился кукушкой и смотрел сквозь листья, как его ищут. И смеялся, и куковал! 8

Отец Гаврюша был очень толстый и хрюкал во сне. Один новоначальный инок не был знаком с монастырскими порядками и, услыхав хрюканье, стал бегать по монастырю и искать поросенка. Прыгал по кроватям, пихал палкою в темные углы, даже залез на крышу и покидал камешки в водосточную трубу. Так и не нашел. 9

Инок Степаненко так усердно молился всю ночь, что расшиб себе лоб. Наутро товарищ спрашивает его: — Что это, Степаненко, у тебя — шишка на лбу? А вчера не было. Наверное, молился всю ночь? — Да нет, это я просто упал. — А я думал, молился всю ночь! — Да нет, это я просто упал. — А я думал... — Да нет, это я просто упал. — А не знаешь, как наши с канадцами сыграли? — Да нет, это я просто упал. 10

Некоторый брат перестал вкушать пищу. — Почему ты ничего не ешь? — спросили его соседи по келье. — А я постник, — объяснил брат. — Да, но так ты скоро умрешь с голоду. — Да? — отвечал инок. — Умру с голоду? И, подивясь рассудительности их, стал есть, получив назидание. 11

Один инок пришел к старцу жаловаться на другого. — Он очень плохой! — сообщил инок старцу. — Сколько раз собственными глазами я видел, как совершал он тяжкие прегрешения. Старец же перевязал грязной и вонючей тряпицею глаза брату, сказав ему: — Накажем двух негодников — пусть созерцают и обоняют теперь душу своего хозяина. — Подобна ли душа моя этой гадости? — вопросил брат. — Много хуже, я просто тебя пожалел! С той поры брат, видя кого согрешающим, немедленно приближал к лицу смердящую тряпку, которую всегда хранил теперь при себе, и получал утешение. 12

Однажды в монастырь заехали участники Всемирной конференции и за трапезой начали угощать братию колбасой, привезенной из Финляндии. Братия нарочно отворачивалась в другую сторону, чтобы не видеть и случайно не съесть. Один старец ужасно обрадовался. — Вот удружили старику, вот вельми, вот зело!.. — приговаривал он с набитым ртом. А сам все ел, ел, ел. И съел всю колбасу из Финляндии. Очень удивлялась Всемирная конференция. 13

Старец одной святой обители, желая показать гостям из дальних стран, какого послушания достиг его келейник, подозвал его и, указывая на рыжую дворняжку в монастырском дворе, сказал: — Видишь, брат Иоанн, что творится! По монастырю разгуливает волк! — Как бы он не передушил наших кур. Не принести ли ружье? — отвечал Иоанн. Гости же из дальних стран захлопали от восхищенья в ладоши. 14

Увидев у своей кельи толпу страждущих мирян, отец Паисий бросился бежать. Резво кинулись за ним страждущие, кто-то схватил было его за кончик мантии, да упустил. Долго бегали они так за непослушным духовником, помяли уже две монастырские клумбы, но догнать не умели и до того расстроились, что пошли жаловаться на отца Паисия игумену. Игумен же, выйдя на крыльцо, поманил отца Паисия толстым пальчиком и говорит ему на ухо: — Что ж ты, братец, бежишь от своих духовных чад, а? — Не от них, отец, но от духа тщеславия, — отвечал запыхавшийся отец Паисий. 15

Один брат пришел к старцу посетовать на свою тяжелую жизнь. Когда же старец стал давать ему мудрые советы, как ему быть, брат отвечал на все: «Нет, этого я не смогу и с этим не справлюсь, и того не сумею». — Эй, Леха, — позвал тогда старец своего келейника, — приготовь-ка этому манной кашки. Он очень слаб. 16

Отец Доримедонт объелся шоколадом. Шоколад ему прислала в посылке мама, и, идя с почты, отец Доримедонт потихоньку случайно все съел. Вечером он лежал, держась за живот, и не мог уснуть. Братия, жалея его, водила вокруг его кровати хоровод и пела монастырскую колыбельную. Но отец Доримедонт по-прежнему был уныл. — Глядите, он держится за живот, — заметил один из иноков. — Наверное, заболел от подвижничества. Принесу-ка из холодильника шоколадку, чтобы сделать ему утешение! — Только не это, — простонал отец Доримедонт с ужасом. — Дай мне лучше глоток подсоленной воды. Услышав это, братия подивилась образу его жизни и увеличила пост. 17

Инок Амвросий, исполнявший послушание в трапезной, после окончания братской трапезы сел за стол и, достав из тайника глазированные сырки, начал поглощать их один за одним. В этот момент другой инок вошел в трапезную и увидел вкушавшего сырки брата. — Прости, отче, что напоминаю тебе! — заметил вошедший инок. — Но нынче день строгого поста, ибо сегодня рождественский сочельник. Отец Амвросий в изумлении поднял глаза на говорившего, и его тут же вырвало. 18

Брат Антоний соскучился и решил жениться. «Я женюсь!» — сообщил он братии. Братия же по любви к нему не хотела отпустить его одного в грешный мир и постановила пойти с ним вместе, дабы разделить его участь. Старец же в ту пору уехал на Всемирную конференцию, и посоветоваться было не с кем. Собрались монахи у ворот, перекрестились на прощанье на храмы, а тут и старец входит в калиточку — вернулся с конференции. — Благослови, батюшка, в последний раз, идем в мир жениться! — с плачем обратилась к нему братия. — Бог благословит, ребятки, да только... — старец замялся. — Что? Скажи нам! — Бабы — такие...! В тот же миг иноки разбежались по кельям. 19

Некий брат впал в искушение и, придя к старцу, сказал: — Отче, я понял, что Бога нет, и уйду из монастыря. Старец заплакал и сквозь слезы отвечал: — Чадо, чадо мое! Ты так ничего и не понял. Иди куда хочешь. Инок же остался. 20

Брат пришел к авве Аверкию и сказал ему: — Я такой ленивый, что тяжело мне даже подняться, чтобы идти на послушание. Каждый день для меня каторга, и чувствую, что скоро я совсем надорвусь от труда и самопринуждения. — Если так тяжело ходить тебе на работу, — отвечал авва, — не ходи. Оставайся в келье и горько оплакивай свою леность. Да рыдай погромче! Увидев, как горько ты плачешь, никто не тронет тебя. 21