Ж) События между первой и второй Пуническими войнами

Однако мера несчастий для Карфагена еще не переполнилась. Едва лишь Гамилькар с растерзанным сердцем подписал условия мира и отослал наемные войска в Карфаген, как они потребовали от истощенного города заслуженного, но не выданного еще жалованья и обещанных наград. Вследствие невозможности удовлетворить требования войск, в них вспыхнуло восстание. Недовольные подвластные ливийские города, ненадежность которых составляла с давних пор слабую сторону карфагенского государства, присоединились к мятежникам. Во главе восстания стали ливиец Мафон, кампанец Спендий и галл Автарит. Против восставших тесно сплотились Карфагенские граждане и оставшиеся верными наемники под начальством Гамилькара Барки и несколько раз разбили толпы мятежников. Но скоро борьба, вследствие обоюдного ожесточения, приняла совершенно зверский характер. Мятежники умертвили после страшных истязаний взятого в плен карфагенского полководца Ганнона и 700 карфагенян. Теперь Гамилькар, в свою очередь, не давал никакой пощады. Все пленные были умерщвлены, причем большая часть была растоптана слонами. Спендий и Автарит также попали в его руки, и Гамилькар приказал их распять. Таким образом восстание было потоплено в крови возмутившихся, и ливийские города после ожесточенной борьбы, длившейся более трех лет, были вновь покорены.

Этими тяжелыми обстоятельствами, вызванными восстанием наемников, Рим воспользовался самым возмутительным образом. На острове Сардиния карфагенские наемники также подняли восстание и распяли на кресте своих начальников. Но сардинцы оказали сильное сопротивление и поставили бунтовщиков в затруднительное положение. Тогда они обратились за помощью к Риму. И римляне, не внимая голосу чести, не постыдились вступить в союз с разбойничьей шайкой. Когда же карфагеняне приступили к вооружению, чтобы подавить восстание, римляне объявили это военной угрозой по отношению к ним. Карфаген по причине своего истощения не мог предпринять войну против Рима и поэтому предпочел отказаться от Сардинии и сверх того заплатил 1200 талантов. Однако военные действия в Сардинии продолжались еще долгое время, прежде чем она окончательно подчинилась римской власти. Римляне также завладели и соседним островом Корсикой и присоединили его к своей сардинской провинции. Но так как новые подданные не хотели добровольно переносить римское иго, то римляне объяснили это происками карфагенян и вторично объявили войну Карфагену. В римский сенат явились новые карфагенские послы с просьбой о сохранении мира, но все было напрасно: никакие представления не имели успеха. Наконец, один из послов сказал в сильном негодовании: «Римляне, если вы непременно решили не сохранять с нами мира, за который мы так дорого вам заплатили, то возвратите назад Сицилию и Сардинию. Между честными людьми ни один порядочный человек, которому не нравится заключенный с ним торг, не решится удержать товар и в то же время не возвратить полученных за него денег». На такое объяснение у сенаторов не нашлось возражений, и на этот раз война была избегнута.

Таким образом в 235 году до Р. X. Рим был свидетелем невиданного им со времен Нумы (Нума Помпилий — второй царь Древнего Рима) явления: двери храма двуликого Януса были заперты в знак того, что римский народ находится в мире со всеми народами. Но спустя несколько месяцев они были снова открыты и оставались открытыми до времен Августа в течение более 200 лет.

На этот раз война была предпринята против иллирийцев, которые создали настоящее разбойничье государство и наносили страшный вред торговле италийских городов. Римляне, выведенные из терпения бесчинствами иллирийцев, отправили послов в Скодру — местопребывание иллирийских царей. В это время там правила царица Тевта за несовершеннолетием сына своего Пинна. Послы, два брата Корункания, говорили с ней вызывающим тоном. Когда царица объявила, что не может считать себя ответственной за действия отдельных подданных, то послы сказали, что Рим позаботится о том, чтобы в Иллирии также было принято обыкновение наказывать за насилие отдельных частных лиц. Разгневанная таким ответом, Тевта приказала схватить обоих братьев и младшего из них убить, В отмщение за этот необдуманный акт она очень скоро увидела свою страну наводненной римскими легионами.

Запертые двери храма Януса

Назначенный ею правитель острова Корциры, грек Димитрий Фаросский, вероломно передал этот остров римскому консулу Фульвию и предложил ему свои услуги и на будущее время.

Таким образом иллирийский разбойничий вертеп мало‑помалу перешел во власть римлян. В начале 228 года царица вынуждена была отказаться от всякого сопротивления и просить мира. И здесь выдвинутые Римом условия настолько же были выгодны для него, насколько тягостны для побежденного народа, Корцира и береговая полоса Иллирии, на которой в числе других городов находился Эпидамн, были уступлены римлянам. Иллирийцы навсегда были лишены права заходить с вооруженными кораблями южнее Лиссы и обязывались уплачивать римлянам ежегодную дань. Тевта должна была отказаться от правления, так как римляне объявили царем ее малолетнего пасынка и назначили ему опекуном Димитрия Фаросского, который получил в свое владение часть Иллирии под верховной властью Рима.

Таким образом римляне стали одной ногой и в Греции. Пользуясь этим обстоятельством и чтобы ближе познакомиться с греками, римляне послали главам ахейского и этолийского союзов копии с мирного договора с иллирийцами, от грабежей которых страдала, конечно, и Греция. Греки, в высшей степени обрадованные оказанным им вниманием, осыпали послов почестями. Коринфяне объявили в специальном постановлении, что римляне наравне с греками будут допускаемы на Истмийские игры, а афиняне даровали им даже почетное гражданство и позволили посвящать их в элевсинские таинства.

Война с цизальпинскими галлами в Верхней Италии, происходившая в промежутке между первой и второй пуническими войнами, была гораздо рискованнее. Римляне около 268 года до Р. X. основали колонию Аримин, которая должна была служить оплотом против вторжений галлов. Теперь римляне, в силу земельного закона народного трибуна Ц. Фламинина, намеревались водворить в окрестностях Аримина поселенцев частью из ветеранов первой пунической войны, частью из обедневших граждан, и таким образом создать надежное пограничное население. Бойи и инсубры (кельтские племена, обитавшие в Галлии) с тревогой смотрели также и на то, как римляне провели дорогу между Аримином и Римом, названную впоследствии фламиние‑вой дорогой в честь ее главного строителя, цензора Гая Фламиния. Ответом на эти стратегические операции был союз из всех цизальпинских галльских племен, к которому из окрестных поселений присоединились удальцы и добровольцы, прозванные газетами (по вооружению, которое они носили — тяжелому, дротику). Страх перед галльским нашествием настолько встревожил римлян, что они не отступили ни перед каким варварством, которое, по их мнению, могло бы способствовать спасению города. Человеческие жертвоприношения должны были отвратить угрожающее бедствие и умилостивить богов. В сивиллиных книгах было найдено прорицание: греки и галлы завладеют римской землей. Для того, чтобы не исполнилось это предопределение рока, жрецы предложили закопать двух греков и двух галлов живыми в римскую землю. Этот возмутительный совет был приведен в исполнение.

Галльское войско, состоявшее из 50.000 пехоты и 20.000 всадников, двинулось против Рима, но при Теламоне в 225 г. очутилось между двумя консульскими войсками — Эмилия Павла и Атилия Регула, и благодаря лучшему вооружению и военному искусству римлян было разбито. Регул пал, и варвары отрезали ему голову, чтобы сделать из нее военный трофей.

Зато Эмилий имел возможность отпраздновать великолепный триумф. Множество захваченного в добычу оружия, тяжелые запястья и ожерелья, сплетенные из золотой проволоки, целый ряд пленных предводителей служили к его прославлению. Вслед за этим была покорена вся страна по реке По. Бойи и инсубры, после вторичного поражения, за которым последовало завоевание их столицы Медиолана, были присоединены к Риму. Для упрочения римского владычества были основаны две колонии — Плаценция и Кремона.