Удаление восставших плебеев на священную гору. Учреждение народных трибунов. Кориолан

(494…491 до Р. X.)

Уничтожение царской власти передало все управление государством в руки патрициев. Существовавшие и прежде различия в положении между обоими сословиями, теперь должны были еще больше увеличиться. Патриции имели исключительный доступ к государственным должностям, к званиям жрецов и сенаторов. Влияние их было значительно в центуриатских комициях. При этом, обладая собственностью на большую часть земельных угодий, в особенности на отнятые у неприятеля, патриции пользовались полным довольством в имущественном отношении. Вокруг патрицианских семейств толпились клиенты, то есть те из плебеев, которые в качестве «обязанных» состояли при главах отдельных патрицианских фамилий, должны были платить подати с доходов со своих земельных угодий и при этом соблюдать известную почтительность к своему покровителю (патрону). Отношения эти при необузданном корыстолюбии землевладельцев, разумеется, переходили большей частью на весьма тягостное зависимое положение.

Плебеи, лишенные всех прав, многократно бывавшие у патрициев в неоплатных долгах и, при жестокостях тогдашнего долгового права отданные вполне на произвол заимодавцев, находились, в противоположность полноправным патрициям, в безотрадном положении. Вследствие многочисленных войн, во время которых поля плебеев были опустошаемы, а усадьбы обращались в пепел, сами же плебеи отторгались от своих занятий безвозмездной военной службой, многие из них впали в несостоятельность. Суровым долговым правом заимодавцы пользовались самым беспощадным образом; Должников можно было не только выгонять из их домов и усадеб, обременять цепями, заключать в долговую тюрьму, но и принуждать телесными наказаниями к обязательной работе. Многие люди, находившиеся в такой кабале, могли показать на груди своей зажившие рубцы, а на спине кровавые подтеки от полученных ими побоев.

С тех пор, как нечего было более опасаться внешнего врага, патриции показали себя вполне бессердечными притеснителями бесправной и беззащитной массы плебеев. Если бы такое положение вещей продолжилось далее, то нельзя было бы и помышлять ни о внутреннем развитии, ни о дальнейшем внешнем росте государства. Прежде всего нужно было опасаться, чтобы Рим не подвергся нападениям враждебно настроенных соседей. От эквов, сабинян и вольсков защитились с большим трудом, так как плебеи, возмущенные своим бедственным положением, вновь прибегли к единственному, имевшемуся в их руках средству борьбы с несправедливостью — они отказывались нести военную службу.

Наконец, когда сенат, несмотря на свои обещания, отказал народу в содействии, народное недовольство перешло в открытое возмущение. Только что перед этим войска, состоявшие большей частью из плебеев, троекратно одержали победу над эквами, вольсками и сабинянами, и поэтому плебеи надеялись, что просьбы их будут удовлетворены. Но сделано ничего не было. И тогда терпение плебеев истощилось. Войско отказалось от повиновения и предводимое Сицинием Беллутом, удалилось на Священную гору, лежавшую на правом берегу реки Анио. Здесь оно раскинуло стан, укрепило его валами и рвами и угражало основать независимый от Рима «город плебеев». Эта «сецессия» (уход, удаление) плебеев совершилась в 494 году до Р.Х. В виду такой опасности сенат решился на переговоры. Посредником был избран патриций Менений Агриппа, расположенный к народу. Он обратился к плебеям с самыми убедительными увещаниями и рассказал им следующую притчу: «Однажды члены человеческого тела, устав работать на желудок, согласились между собой, чтобы руки не брали пищи, рот не принимал бы ее, а зубы не разжевывали бы. Но скоро они сами ослабли, и все тело пришло в совершенный упадок. Убедясь в необходимости желудка, члены снова с ним примирились. Так погибает при отсутствии единодушия отдельных сословий все государство. При общем же согласии оно становится сильнее».

Но на этот раз плебеи не поддались одним словам и обещаниям. Они объявили, что только тогда согласятся на возвращение и примирение, когда им представят гарантии от повторения несправедливостей со стороны патрициев и в особенности патрицианских чиновников. Выдвинутые плебеями условия были следующими: из среды плебеев должны назначаться особые должностные лица — общинные ходатаи, обязанные охранять их права и интересы от всякого рода посягательства на них. Эти лица получили название трибунов. Их особы должны были быть неприкосновенны. В качестве защитника народа трибун имел право словом вето (запрещаю) отменять постановления сената в заседаниях которого принимал участие, и патрицианские правительственные установления, в особенности в отношении назначения на военную службу, в случае, если они могли повредить интересам плебеев. Вначале было 2, потом 5, а под конец 10 народных трибунов. Они избирались в плебейских народных собраниях, в общинных трибах, о которых пойдет речь ниже, и только плебеи имели право занимать эти должности. Что власть народных трибунов вначале была ограничена, вытекает из самого существа дела, ибо нельзя предположить, чтобы сопротивление патрициев против нового учреждения могло быть побеждено с одного раза. Но с течением времени власть народных трибунов значительно повысилась. Они приобрели чрезвычайно важное право созывать плебеев на общинные собрания — комиции, где плебеи обсуждали свои сословные интересы и принимали свои плебисциты (народные решения) по трибам, то есть по округам (вначале 30, а впоследствии 35), как сельских, так и городских. Для этих комиций самые смелые народные трибуны, как например, Публий Валерий (472 г.) и Терентилий Арса (462 г.) сумели получить все более и более прав и полномочий, так что под конец они превзошли в своем значении центуриатские комиции. Таким образом, народные трибуны явились мощным рычагом, который постепенно устранил все преграды к дальнейшему развитию государственного устройства и привел к окончательному равноправию плебеев с патрициями.

Насколько, однако, с одной стороны учреждение должности трибунов было полезно для развития римской политической жизни, настолько, с другой стороны, оно должно было оказаться опасным в том случае, когда должности эти, с постоянно увеличивавшимися полномочиями, занимались честолюбивыми людьми, которых интересовало не благо государства, а личные интересы. И действительно, оно оказалось опасным и даже гибельным, ибо существенно содействовало тому, чтобы подкопать республику и подготовить почву для монархии.

Само собой разумеется, что патриции, и в особенности их выдающиеся представители, насколько могли, противодействовали успехам этих законных защитников интересов плебеев. Такого рода стремление обнаружилось через несколько лет после удаления плебеев на Священную гору. Когда в Риме наступил голод (в 492 г.), консулы приказали закупить хлеб в Этрурии и Сицилии. Кроме того, тогдашний властитель Сиракуз, Дионисий, со своей стороны прислал в дар большое количество хлеба. Одна часть сенаторов хотела, чтобы подаренный хлеб был раздаваем бесплатно, а купленный продаваем по низкой цене. Другая же часть советовала воспользоваться затруднительным положением народа и принудить его к повиновению и к отречению от трибунов. Во главе сторонников этого последнего мнения находился молодой римлянин Марций, прозванный Кориоланом за то, что незадолго перед тем, благодаря своей храбрости, завоевал город вольсков Кориолы. Считают, что это сообщение, скорее.всего, вымышлено, именно с целью объяснить прозвище Марция. Поэтому дальнейший рассказ о Кориолане следует так же понимать, как вымысел, сочиненный для прославления любви римского. героя к отечеству.

Кориолан, якобы, в присутствии трибунов с необыкновенной горячностью обрушился на плебеев. Плебеи пришли от этого в ярость, а трибуны потребовали привлечь Марция Кориолана в суд на трибутские комиции. Так как Марций в суд не явился, то был осужден ими заочно, вследствие чего покинул Рим и перешел к вольскам. Предводителем последних был в то время старинный враг римлян Аттий Тулл. Он принял Кориолана благосклонно, и оба они стали отыскивать предлог для объявления войны Риму. Предлог скоро нашелся. Римские консулы оскорбили вольсков, приказав им покинуть Рим, куда они пришли на праздничные игры во главе с Туллом. За это оскорбление вольски объявили войну римлянам и под командованием Тулла и Марция вторглись в римскую область. Многие латинские города были ими завоеваны, стан вольсков расположился в пяти милях от Рима. Вольски опустошили страну, но пощадили при этом патрициев. Римляне пришли в уныние и решили вступить с Кориоланом в переговоры. Сначала они отправили в качестве посредников пять знатнейших и находившихся с Кориоланом в дружеских отношениях сенаторов. Кориолан гордо отвечал им, что обязательным условием мира должно быть возвращение отнятых у вольсков городов. Второе посольство, состоявшее из жрецов, облаченных в праздничные одежды и украшенных знаками своего сана, также не добились успеха. Тогда в неприятельский стан отправились благороднейшие римские матроны, возглавляемые матерью Кориолана Ветурией и его женой Волумнией, взявшей с собой детей, и только им удалось смягчить гнев оскорбленного Кориолана. Когда шествие римских матрон приблизилось к стану, то сердце у Кориолана дрогнуло, он вышел к ним навстречу и, бросившись в объятья матери, воскликнул: «Ты спасла Рим, но погубила меня!» После этого он повел войско вольсков назад, но был умерщвлен ими за то, что они обманулись в своих ожиданиях.