Глава двадцать вторая. В голове у Волка стоял черный туман, и этот туман говорил ему, что Большой Бесхвостый на помощь ему не придет и не спасет его

В голове у Волка стоял черный туман, и этот туман говорил ему, что Большой Бесхвостый на помощь ему не придет и не спасет его. И он никогда-никогда больше его не увидит.

С ним что-то случилось. Может, он стал добычей Быстрой Воды или на него напали те ужасные бесхвостые? Да, что-то случилось, иначе он давно уже был бы здесь.

Волк мерил шагами крошечное Логово, качая головой и пытаясь избавиться от этого проклятого черного тумана, но в итоге лишь пошатнулся и разбил себе нос о каменную стену. Его теперешнее Логово находилось очень далеко от всех остальных Охотников, что попали в плен к этим бесхвостым, и здесь было так мало места, что Волк мог сделать всего лишь шаг, и тут же приходилось поворачивать назад. Шаг, поворот. Шаг, поворот.

Ему до боли хотелось побежать. Во сне он прыжками несся по холмам, сбегал по их склонам в долины, катался в папоротниках, дрыгая в воздухе лапами и рыча от наслаждения. А иногда он подпрыгивал так высоко, что даже взлетал, как птица, и щелкал зубами, пытаясь схватить Горячий Яркий Глаз. Но стоило ему проснуться, и он снова оказывался в этом Логове. Он мог бы, конечно, завыть с горя, но у него не было настроения. Да и какой в этом смысл? Все равно его никто не услышит, кроме этих отвратительных бесхвостых. Разве что злые духи за каменными стенами.

Шаг, поворот. Шаг, поворот.

Голод грыз внутренности Волка. В Лесу, когда ему долгое время не удавалось никого убить, голод просто обострял его чутье и слух, а в прыжки добавлял весенней бодрости, так что он и впрямь почти летал среди деревьев. А здесь голод был совсем не таким; здесь голод был так ужасен, что причинял Волку только боль, но не вызывал ни капли бодрости.

От бесконечного мотания туда-сюда у него уже лапы подгибались, но остановиться он не мог, хотя двигаться ему становилось все труднее. И хвост болел все сильнее, гораздо сильнее, чем раньше. Волк попытался вылизать отдавленный кончик хвоста, надеясь, что это поможет, но оказалось, что у его хвоста теперь и вкус, и запах совсем не такие, как прежде: Волком от хвоста больше не пахло. И вкус у него был отвратительный. Все это вызывало у Волка тошноту. Он прямо-таки чувствовал, как из кончика хвоста в него просачивается какая-то жуткая болезнь, насквозь пропитывая его тело, сжирая последние силы.

Шаг, поворот. Шаг, поворот.

Волк чувствовал, что находится глубоко под землей, в самом ее чреве, и очень далеко от остальных пленников. Он даже скучал по вечному хныканью выдры, по бессмысленной ярости росомахи и даже по глупому рыканью белого медведя. Но даже здесь он все же был не один. В ушах у него постоянно стоял звон от писка летучих мышей. А рядом, из-за каменных стен, доносилось бормотание злых духов. Волк чуял их запах, слышал, как скребут по камню их когти. Духов там было очень, очень много. Ах, каким это было для него мучением не иметь возможности напасть первым!

Ему так хотелось кусать их, хватать, рвать на куски! Это было бы так для него естественно. Охота на злых духов — как раз для этого он и был предназначен.

Шаг, поворот. Шаг, поворот.

Это ведь злые духи занесли болезнь в его хвост. Это они задували ему в голову черный туман. Из-за них он начал слышать и видеть такие вещи, которых в этом Логове и не было вовсе. Порой, например, он видел Большого Бесхвостого Брата, который сидел рядом с ним на корточках. А однажды услышал тонкий высокий вой — такой вой издает волчица, схватив за ногу тетерева или куропатку.

И вот сейчас, несмотря на нескончаемый писк летучих мышей и царапанье злых духов, Волк услышал совершенно иные звуки, настоящие. К нему приближались двое бесхвостых, они подходили все ближе и ближе — один маленький, второй гораздо больше и тяжелее.

На мгновение в душе Волка встрепенулась надежда: «Неужели это все-таки Большой Брат и его самка?»

Нет. Это вовсе не Большой Брат пришел его спасти. Это были двое тех противных бесхвостых: самка с языком гадюки и самец со светлой гривой.

Понимая, что он слишком слаб, чтобы драться, Волк спрятался в глубине Логова. Он слышал, как отодвинули крышку, как вниз опустили кусок древесной коры с водой, и мгновенно слизнул драгоценную влагу. Но воды оказалось так мало, что это лишь усугубило его жажду, а не утолило ее, и ему вновь мучительно захотелось пить.

И все же… Что это?! Какой-то новый запах исходил от шкуры проклятой самки с гадючьим языком. О, какой это был чистый, какой любимый запах! Это был запах Большого Бесхвостого Брата!

Но радость Волка быстро сменилась смертельным ужасом. Он понял, что присутствие этого запаха означает только одно: Большой Брат тоже в плену у противных бесхвостых!

И Волк просто обезумел. Он визжал, метался по Логову, бился о стены. Потом поднял голову, чтобы завыть в полный голос, но тут чьи-то сильные лапы схватили его и стали обматывать морду полосками древесной коры, туго ее стянув. Волк попытался вывернуться и укусить, но оказался слишком слаб, чтобы справиться с этим могучим бесхвостым.

Так что подать сигнал Большому Брату Волк снова оказался не в состоянии.

Date: 2015-09-03; view: 267; Нарушение авторских прав