Мусорная наука

В 1993 году один ПИАРовский тип, по имени Питер Хубер написал книгу и выковал новый термин. Книга называлась «Месть Галилео», (Peter Huber "Galileo’s Revenge"), а новый термин: «Мусорная наука». По определению Хубера, только та наука, которая двигает технологию и прогресс, достойна называться наукой, а всё остальное — это «мусорная наука». Опять тут это мерзкое слово «прогресс», пропади оно пропадом, которое можно приклеить к любой неизвестной гадости и заставить людей принять даже саму погибель, и это всё повторяется снова и снова. Немудрено, что книга Хубера активно рекламировалась так называемым Манхеттеновским институтом.

Книга Хубера была игнорирована публикой не потому, что была просто плохо написана, но потому, что она совершенно позабыла тот элементарный факт, что любой истинно научное исследование не начинается с подсчитывания барышей. Настоящие учёные ищут правду, а не деньги. Настоящие учёные понимают, что результаты могут быть самые неожиданные.

Настоящие учёные работают так:

* Формулируется гипотеза.

* Делаются предположения.

* Собираются наблюдения и ставятся опыты.

* Гипотеза опровергается или подтверждается.

* То есть не выгода является точкой отсчёта фундаментального научного исследования.

Но сейчас нигде в мире так никто уже давно не работает. Из учёных сделали рвачей.

Сейчас учёный процесс идет так:

* Делается гипотеза, как можно сделать большие деньги.

* Подсчитывается сколько надо вложить, чтобы раскрутить дело.

* Если большое сальдо в пользу прибыли, дело раскручивается, даже если вымрут близкие родственники.

То есть сейчас мерило научного исследования — это деньги, прибыль. Причём независимо от понятий вреда и ущерба для людей, которые просто не входят в рассмотрение современной наукой. Откуда взялась эта ненормальная ситуация? — А из самой организации всего современного общества вокруг понятия прибыли и процента.

Такой один псевдоучёный из Бостонского университета по фамилии Давид Озонофф объясняет это в дипломатической форме таким образом, что научные идеи должны быть «денежно поддержаны и культивированы для роста и расцвета». Всё правильно, только вопрос — какие научные идеи? Давид Озонофф имеет ввиду как раз свои тёмные и вредоносные идеи как хапнуть деньги и выдаёт их за научные. (В книге Штаубера на стр. 205).

А сколько великих и прекрасных идей умерло, только потому, что они не дают никакой прибыли! Например: лучшие лекарства, которые действительно могут спасти жизнь находятся в бесплатном виде в растениях и вообще в природе. Они просто лежат под ногами и доступны всем. Поэтому они никого не интересуют. Самые главные лекарства: чистый воздух, солнце и чистая вода — доступны всем, и тоже никого не интересуют.

Ещё один способ, каким вы можете отличить настоящую науку от фальшивой, это то, что настоящий научный отчёт всегда содержит материал о неудачах или о недостаточности и ограничении метода, в то время как в фальшивом научном отчёте всё прекрасно и в розовом цвете — «прорыв в науке».

Действительная «мусорная наука»

В противоположность к здоровой науке, реально мусорная наука развивается корпорациями и их ПИАРным институтам. Все корпорационные исследовании начинаются с заведомо известными целями, во главе которых стоит принцип «прибыль любой ценой». Как давно это случилось с наукой в США? — Да ко времени Второй Мировой Войны всё уже было извращено. Если фармацевтическая компания начинает исследования, чтобы доказать полезность и безвредность нового лекарства, а результаты приходят обратные, то что происходит? — Правильно, данные исследования перестают финансироваться, и компания начинает лезть через забор с другой стороны, пытаясь доказать свою правоту по-другому, но таки впарить лекарство публике. А ведь любое лекарство — это ненатуральное, химическое, инороднее для организма вещество и, следовательно — яд. Весь вопрос только в том, какая дозировка не вызывает немедленной смерти больного, а отдалённые эффекты никого не интересуют, поскольку человека к тому времени может сбить автомашина, а фармацевтические компании не интересует завтрашний день человека, их интересует сегодняшняя прибыль, и они акцентируют внимание людей на положительных аспектах приёма яда.

Штаубер документирует резко возросшее спонсирование корпорациями университетских исследований (Стр. 206). Это не имеет ничего общего с нормальной наукой. Учёные жалуются, что научное исследование стало обычным товаром: если оно не продаётся, то оно не делается — истинную науку умертвили.