Путешествия души

Необычный опыт Джейсон Гардхэм приобрел еще будучи ребенком. Мальчик всегда вставал раньше всех в доме. Ему нравилось жить на ферме, нравилась эта свобода — бегай, играй, броди где хочешь. Больше всего он любил лес, граничащий с владениями их семьи. Летом каждое утро, проглотив бутерброд, мальчишка отправлялся туда.

Мать всегда раньше других замечала, что Джейсон встал и ушел чуть свет, — спустившись на кухню, она неизменно обнаруживала, что сын снова забыл поставить банку с ореховым маслом в холодильник, а хлеб положить в хлебницу.

Джейсон уходил в лес играть со своими друзьями. Он знал, что они не из этого мира, но говорил о них как о чем-то совершенно реальном. Войдя с первыми лучами восхода под сень деревьев, мальчик тут же ощущал пронизывающую воздух энергию и мог сразу сказать, встретит он сегодня весело резвящихся среди папоротников детей или нет. Иногда дети уже ждали его, и тогда весь день проходил в играх — они прятались среди зелени, гонялись друг за другом, бегали, смеялись.

В другие дни Джейсон мог целое утро вглядываться и вслушиваться в лес, но никого не находил. Тогда он приходил домой весь в слезах.

— Что случилось, родной? — спрашивала мама.

— Мои дивные дети не пришли сегодня в лес. Не пойму, куда они делись, — всхлипывал он. Да, именно так он их называл... своими «дивными детьми».

Мать обнимала своего маленького мальчика. Она никогда не подвергала его слова сомнению. Тем более ей не приходило в голову ворчать на сына за то, что он окружил себя компанией воображаемых товарищей. Однажды она просто спросила его, откуда он знает, что они есть. Он так же просто ответил: «Верю». Что ж, если он верит в своих товарищей и в саму жизнь, которая ему их дала, то и она согласилась верить во все, что он ей рассказывал о своих необыкновенных переживаниях.

Много раз Джейсон деловито и подробно рассказывал о том, что видел и слышал, — такие рассказы встревожили бы всякую мать. А она просто верила, что ее ребенок особенный, что он чем-то отличается от других.

В этой атмосфере приятия и безусловной любви Джейсон вырос и стал здоровым, нормально приспособленным к жизни юношей. И при этом мог свободно отдаваться своим необычным переживаниям и открыто говорить о них, не опасаясь насмешек. Мать доказала ему, что ей тоже можно доверять.

Случилось так, что в возрасте семнадцати лет Джейсон Гардхэм совершил путешествие в самые отдаленные пределы Космоса, на самый край небес. И он сделал это, даже не выходя из своей спальни.

Тут следует обратить внимание читателя, что мы говорим о совершенно нормальном подростке — он страдал, когда его не любила девушка, занимался спортом, увлекался живописью. Он не употреблял наркотики, не экспериментировал с «кислотными путешествиями». Его больше тянуло к книгам. Хорошая книга — вот что доставляло ему истинное удовольствие.

Однажды вечером, в июле 1958 года, Джейсон как раз и собрался почитать после ужина. Он не читал, он только хотел почитать. Он направился в свою комнату за книгой, а вместо этого нашел совершенно иную реальность.

Переступив порог, он оказался в полной темноте. В полной темноте. Ниоткуда не пробивалось ни лучика. «Ого», — подумал он и потянулся к выключателю, но тут почувствовал, что с ужасающей скоростью мчится через пустоту.

«Я умру, — закричал его разум. — Тут нет воздуха! Я лечу слишком быстро!»

А потом понял, что делать. Нужно верить. Он всегда так делал, если происходило что-то странное. Джейсон воззвал к Богу. Для него это было совершенно естественно. Он всегда оставался открытым к духовным вопросам и считал, что находится в близких личных отношениях с Богом. Совет и поддержка Бога (их, как он верил, давали ему эти особые отношения) играли в его жизни очень важную роль. Вера никогда ему не изменяла. Джейсон всегда был убежден, что Бог его любит и всегда готов прийти на помощь. Вот и сейчас юноша обратился к своей вере.

И тут же Джейсона окутало изумительное чувство полной безопасности. Это было очень теплое ощущение — ощущение нерушимого мира и глубочайшего покоя. Сердце стало биться не так неистово, и юноша с любопытством огляделся.

Он летел сквозь пространство! На смену тьме пришли захватывающие картины звезд и планет, и лун, и астероидов, и комет — всего, чем полон открытый Космос.

«Уж не потерял ли я сознание? Или это просто игра воображения?» — спрашивал он себя.

Мимо проносились звезды. На непостижимой скорости Джейсон мчался среди неописуемой красоты. Полет все продолжался и продолжался, не было ни холодно, ни жарко, юноша ощущал лишь блеск бесшумно скользящих мимо него светил.

«Куда я лечу? И зачем я сюда попал?» — спрашивал себя он

Затем снова вспомнил о Божьей любви. И вспомнил: верь.

Вдруг Джейсон почувствовал, что сбавляет скорость. Остановился. Перед ним было что-то вроде стены — огромной золотой стены, излучающей неземной свет. Настолько высокой, что не видно вершины. Не видно и краев — ни слева, ни справа. Ее великолепие вызывало трепет, и Джейсон просто не верил своим глазам.

Так он и стоял у стены, и тут прямо перед ним медленно оформилось что-то вроде глубоко утопленного окна, его створки открылись. Джейсону показалось, что это окно в вечность, через которое душа улетает на небеса. Из-за окна светило множество мерцающих огоньков — такого дивного великолепия он никогда еще не видел. Юноша протянул руку, чтобы коснуться разноцветного луча, и ему пришлось зажмуриться, — свет стал так ярок и прекрасен, что не было сил смотреть.

«Но я должен видеть! » — закричал он, чувствуя, что его сердце вот-вот разорвется от любви.

И открыл глаза. И оказался в своей комнате.

Возвращение ошеломило Джейсона не меньше, чем отлет. В изумлении он стоял на том самом месте, где его тело и находилось все это время. Юноша точно знал, — на этот счет у него не было ни малейших сомнении, — что его отправили в этот полет не просто так. Путешествие души — возможность узреть высшую реальность. Назовите ее Богом, назовите Небесами, назовите как угодно. Джейсон ее увидел и ощутил.

«Но для чего? — спрашивал он себя. — Для чего мне дано было это путешествие?»

А потом он понял, что над этим вопросом можно ломать голову очень долго.

И был прав.

Не то чтобы он не пытался найти ответ. Он не раз расспрашивал людей, которые, на его взгляд, могли дать ему ключ к пониманию этого опыта. Но обычно их ответ сводился к тому, что «Очевидно, Бог хотел тебе что-то показать. Придет время, и ты сам поймешь смысл увиденного».

Итак вопросы оставались. Иногда воспоминание о путешествии и чувство, что он не понимает его значения, доводили Джейсона до слез. Грустно было, что ему не хватает осознания, и еще более грустно за весь мир и за тех людей, которые никогда не познают того изумления и радости, что пережил он.

Он нередко прокручивал в памяти это путешествие, оставаясь наедине с собой. Так прошло почти тридцать лет.

Затем, в середине лета 1987 года, Джейсон зашел в местный магазин товаров для художника, чтобы купить себе нужные материалы. Едва он начал рассматривать витрины, как краем глаза заметил, что к нему направляется какой-то человек.

Это был очень высокий живописный индеец с длинными иссиня-черными волосами. Пронзительные темные глаза. Жилетка поверх джинсовой рубашки. Не говоря ни слова, мужчина остановился в метре от Джейсона

Тело Джейсона сразу же наполнила мысль. Если мысль вообще может заполнить тело человека, пропитать каждую его клетку, то с Джейсоном произошло именно это. Он знал на клеточном уровне: «Этот человек должен сказать тебе что-то очень важное».

Джейсон прищурился, сосредоточивая внимание на неожиданной встрече.

— Нельзя ли поговорить с вами? — спросил индеец глубоким приятным голосом.

Джейсон немного занервничал, затем вспомнил: верь.

— Да, — ответил он ровно, — конечно.

— Может быть, выйдем на улицу? Джейсон кивнул и пошел вслед за ним.

Мужчины уселись в уличном кафе неподалеку. Незнакомец глубоко вздохнул.

— Я сразу понял, что это ты.

Джейсон опять прищурился, не отвечая. Сердце неистово забилось — не терпелось узнать, что хочет сказать ему незнакомец. Его словно парализовало. В голове роились вопросы, но для них не находилось слов. Пока он собирался с мыслями, чтобы спросить, за кого его принял этот индеец, в сознании сформировался образ. Образ золотой стены. А вместе с образом пришло ощущение. Верить. Верить в то, что происходит. Верить своей интуиции. Просто... верить.

Теперь Джейсон совершенно расслабился. Он знал, что должен сам начать беседу. Именно ему предстоит разбить лед, завязать общение, проложить дорогу к тому, что собирается сказать этот человек.

— Прежде чем скажете вы, позвольте рассказать кое-что мне. Этот опыт пришел ко мне много лет назад, когда я был совсем еще юным. Почему-то мне кажется, что вы должны об этом знать.

Индеец улыбнулся...

— Пожалуйста. Я с удовольствием выслушаю вас.

Джейсон поведал о своем путешествии через время и пространство. Он не знал, почему рассказывает обо всем незнакомцу. Лишь знал, что это нужно, и старался не упустить ни одной подробности. Описал все, что видел и чувствовал, даже попытался передать свою грусть от того, что так и не смог понять смысл своего опыта. Где-то посреди рассказа он заметил, что по щеке индейца катится слеза.

Закончив, Джейсон с удивлением отметил, что с него свалился груз. Теперь он понимал, почему рассказал незнакомцу эту глубоко личную историю. Он инстинктивно чувствовал, что наконец глубже постигнет то, что произошло с ним три десятилетия назад. У сидящего напротив человека есть ответ на давно волнующие его вопросы. Джейсон не знал, почему он в этом так уверен. Просто верил, и все.

Индеец заговорил неспешно:

— Позволь мне рассказать о том, что знаю я. Джейсон нетерпеливо подался вперед.

— Меня зовут Гэри Уинтер Оуэн, я из племени марикопа. Работаю тут, в магазине. Однажды, несколько недель назад, я беседовал с покупателем, и вдруг почувствовал, что должен оставить его и побыть один. Это было странно, поскольку мы очень славно общались, — по я никак не мог избавиться от охватившего меня чувства. Наконец я извинился и ушел в подсобку.

И тогда в моей голове прозвучал голос. Он сказал... «Возьми ручку и пиши». Я не знал, что мне нужно написать, и записал первое, что пришло в голову. Перечитав написанное, я ничего не понял. И все-таки знал, что это что-то важное.

И тогда голос сказал мне: «Ты встретишь человека, которому это предназначено, и узнаешь его, когда увидишь».

Индеец в упор посмотрел на Джейсона.

— Я рассказал о голосе своему деду, — продолжал он, — и показал ему послание. Дед сказал, что, встретив этого человека, я должен с ним познакомиться и учиться у него.

Джейсону стало немного не по себе. Гэри говорил дальше...

— Это послание не выходило у меня из головы. Мне оно казалось очень важным и таким прекрасным в своей таинственности. Я сделал из коры свиток и переписал его туда. Сегодня, когда я тебя увидел... я снова услышал тот голос.

Повисла долгая пауза. Взгляды мужчин встретились.

— Он сказал мне, что ты — тот самый. Джейсон вздохнул.

— Увидев тебя, я понял, что ты должен мне что-то сказать, — произнес он мягко. — Что-то, чего я ждал почти тридцать лет.

Гэри кивнул.

— Это правда, — согласился он и вручил Джейсону красиво свернутый в трубочку свиток из древесной коры, перехваченный резинкой. Одна часть Джейсона не хотела разворачивать свиток и нарушать его красоту. Другая, большая часть просто знала, что там написано.

Дрожащими руками он снял резинку. Взглянув в темные, почти черные глаза индейца, Джейсон осознал, что только что получил очень личный дар от человека, который станет его другом.

Послание было написано крупными округлыми буквами. Он начал читать...

Неся любовь в своей душе

И искренности дар,

Я человека доброго

Взял к золотой стене.

У Джейсона замерло сердце. Он взглянул на Гэри, тот просто улыбнулся, затем молча кивком головы указал на свиток, чтобы Джейсон читал дальше.

И яркий свет наполнил ночь,

О, ангельский огонь! —

А дело в том, что на Земле

Дала ростки любовь.

Джейсон вспомнил этот великолепный разноцветный луч света.

Любви для роста нужен смех

И светлая печаль.

А мы пока поговорим

И прочь прогоним страх.

Споем о жизни, о борьбе,

О боли, что прошла,

Лелея бережно в сердцах

Стремленье познавать.

К чему же плакать, посмотри...

Твоя любовь во мне!

Я человека дивного

Взял к золотой стене.

Джейсон положил свиток на столик. Он знал, что не прольет больше ни слезинки о непознаваемом — для него и для других. Ибо он понял, что познал — и другие могут познать Жизнь полна радости, и, как всегда, ее направляет Бог. И он может увидеть Божественную любовь. Не только увидеть, по и разделить.

Сегодня жизнь Джейсона исполнена глубочайшим ощущением цели, к которой он движется день за днем. Он поставил перед собой задачу дарить людям мир и любовь.

Он пытается делать это, неся им одно послание. Простое послание, но веское:

Верить.

Верить себе.

Ибо мудрость — в нас.

Верить друг другу.

Ибо все мы — одно.

Верить жизни.

Ибо она удивит нас, принесет наслаждение и поддержит.

Верить Богу.

Ибо Бог нас по-настоящему любит, Он поможет прожить каждый день нашей жизни, а когда мы завершим твою работу на Земле, возьмет нас Домой.

Теперь Джейсон понимает, что он — учитель. И Гэри — незнакомец из магазина товаров для художника — стал его первым учеником. Но только первым. Потом их было еще много, они приходят к нему, чтобы узнать, что им ничего узнавать не нужно. Нужно только помнить то, что они узнали, когда были детьми.

Дивными детьми... танцующими в лесу.

Было ли путешествие Джейсона реально? Могут ли люди «путешествовать» в иные пространства? Действительно ли мы способны оставлять тела (или оставаться в них) и перемещаться в сопряженные реальности?

В «Беседах с Богом», книга 2, говорится:

Ты являешься Божественным Существом, которое способно в одно и то же «время» на более чем один жизненный опыт — и можешь делить свое «Я» (свою сущность) на столько «я» (сущностей), сколько ты выбираешь.

Ты являешься существом Божественной Величины, не ведающим ограничений. Часть тебя выбирает познать себя в качестве личности, которая сейчас приобретает свой жизненный опыт. Но это далеко не предел твоего Бытия, хотя ты думаешь, что это так.

Существует ли такая штука, как «окно в Вечность», в которое мы можем заглянуть и вынести оттуда воспоминания?

Ответ... да. И снова... да. Я знаю это из опыта.

Вечером 8 января 1980 года я ужасно поскандалил со своей тогдашней женой. Несомненно, виноват был именно я. В те дни так оно обычно и случалось. Я был довольно тяжелым человеком. Мне хотелось стать поуживчивее. Искренне хотелось. Но, казалось, я ничего не могу с собой поделать, я был не в состоянии положить всему этому конец.

Теперь я уже даже не помню, почему мы сцепились. Какая-то мелочь. Возможно, выясняли, чья очередь выносить мусор. Не важно. Но я очень хорошо помню, что случилось После этого. Нечто, о чем я никогда не забуду.

Посреди нашего бурного спора я просто отмахнулся от жены, удалился из гостиной и, хлопнув дверью, скрылся в спальне.

В полном отчаянии я повалился на кровать, уставился в потолок и заплакал. «Иисусе, — думал я, — почему мы не можем ужиться? Что нужно людям для того, чтобы просто ладить друг с другом?»

На моем счету уже было два неудачных брака, и я не мог понять, что же я делаю не так. «Что нужно? — спрашивал я у Бога. — Что нужно для счастья?»

Я уткнулся лицом в подушку и захныкал: «Пожалуйста, Боже, помоги мне. Я не хочу быть человеком, который скандалит из-за пустяков. Помоги мне. Помоги...»

Совершенно выбившись из сил, я заметил, что быстро соскальзываю в сон. Словно кто-то подключил ко мне разъем и вытянул всю энергию. Я просто расслабился и почувствовал, как проваливаюсь в матрац, в подушку. Помню последнюю мысль, промелькнувшую у меня в голове прежде, чем я совсем заснул: «Это будет самый глубокий сон в моей жизни». Так и вышло.

Где-то посреди сна — может быть, через час, через минуту, через полночи, не знаю — я проснулся от странного ощущения. Словно что-то вытягивало меня из постели. Вам когда-нибудь казалось, что вы падаете с кровати? Так вот, это то же самое, только наоборот. Не вниз, а вверх.

Попробую описать иначе. Представьте себе, что на столе очень спокойно сидит муха. Потом кто-то подходит с пылесосным шлангом и ухитряется накрыть муху открытым концом. Затем говорит: «О'кей!» — и включает пылесос.

Я чувствовал именно то, что ощутила бы муха. Я лежал на животе и вдруг почувствовал, что меня буквально всосало, и через миг я оказался над матрацем. Перехватило дух.

Глаза испуганно раскрылись, но еще больше я испугался, когда увидел, что вишу над кроватью и смотрю на огромный кусок глины, из которого вылеплена моя точная копия. «Но это не я, — сказал я себе, — поскольку я здесь, наверху, и я смотрю вниз». Кроме того, в этом знакомом теле на кровати нет жизни. Нет жизненной энергии. Оно безжизненно.

В этот миг на меня спустилось первое из важных откровений, которые я вынес из этого опыта.

«Боже мои, я — не вон то тело, — сказал я себе. — Я — это. ЭТО.

Я — эта... сущность, эта... энергия... которая сейчас НАБЛЮДАЕТ вон то тело».

Может быть, эта мысль покажется вам элементарной, но Тогда она была для меня огромным откровением. И оно, Несомненно, оказало на меня колоссальное воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо там и тогда.

Едва я осознал и принял этот факт, как меня развернуло лицом к потолку и — фьють — вынесло прочь через крышу.

Я сразу же очутился в каком-то темном месте, будто бы в туннеле, что-то толкнуло или потянуло меня вперед и понесло вперед на бешеной скорости. Страха не было абсолютно, лишь ощущение невероятной скорости.

Скоро впереди показалась крохотная искорка, и я понял, что мчусь именно к ней. Искорка все росла и росла, пока я внезапно не вылетел из туннеля. Меня выстрелило прямо в этот свет.

А сейчас кое-что интересное. Я был в свете и, казалось, одновременно вне его — смотрел на него со стороны. Я очень остро помню, что смотреть на него было почти невозможно — так прекрасен он был.

Не знаю, смогу ли объяснить, как свет может быть прекрасным, поскольку свет — он и есть свет, правильно? Правильно, но только этот свет был прекрасен. Может быть, дело в том, как я ощущал его. Не знаю. Знаю только, что красота была необъятная. Этот свет был слишком велик, слишком восхитителен, чтобы его могло объять человеческое сознание. А я чувствовал себя таким маленьким и растерянным. Помню, мне подумалось:

«Нет, только не я. Я недостоин быть в этом свете. Я недостоин того, чтобы видеть его. После всего, что я сделал, после того, как запятнал свою душу, после того, как столько раз предавал себя и других, — нет, я недостоин».

Затем я устыдился, ибо, подумав обо всех этих вещах, вспомнил их во всех подробностях. И я заплакал от стыда и чувства вины. Сотрясался в рыданиях. Почему я не вел себя лучше? Почему так часто делал наихудший выбор? Как глубока была моя печаль... Я и не помню, чтобы когда-нибудь так горько сожалел о чем-то. И тут меня наполнило — в тот самый миг, — наполнило чувство, описать которое я не в силах. Я не раз пытался подобрать слова, но так и не нашел подходящих. Сейчас я сказал бы, что мне был дарован мир, истинный мир, полный мир — впервые в моей жизни. Я почувствовал, словно огромный ласковый палец прикоснулся к моему подбородку и заставил поднять голову. И в моем сердце прогремели слова:

— Ты совершенен, такой, как ты есть. Ты неописуемо прекрасен, и Я люблю тебя безо всяких условий. Ты — Мое дитя, и Я очень рад тебе.

Я почувствовал, что меня обняли и баюкают. Теперь свет был со всех сторон, и я мягко колыхался в его центре. Вся печаль ушла. Даже раскаяние исчезло. Я исцелился и обрел целостность. Душа исполнилась благодарности, сердце — любви.

Затем пришло второе осознание:

«Я никогда не получу прощения за все, что я сделал».

Как бы я ни сожалел о своих действиях и решениях, как бы ни каялся, я не получу прощения.

Потому что в прощении нет необходимости.

Я — Божье дитя, отпрыск Божественного, и я не способен нанести Божественному ущерб, ибо Божественное совершенно неуязвимо, причинить ему вред просто невозможно. Я всегда желанный гость в сердце и в доме Божьем, мне позволено учиться на своих ошибках, позволено приближаться к тому, Кто Я Действительно Есть, любым путем, какой я изберу, — даже во вред себе и окружающим. Ибо ни мне, ни окружающим причинить вред тоже невозможно. Нам только кажется, что мы можем сделать это.

Это откровение несомненно оказало на меня колоссальное воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо там и тогда.

Осознав это, я сразу же оказался в третьей реальности. Меня окружали миллионы, нет, сотни миллионов крохотных... частичек энергии — иначе это и не опишешь. Они были везде. Передо мной, позади, справа, слева. Они напоминали мне крохотные клетки, молекулы. У каждой своя форма и цвет.

А что за цвета! Господи! — поразительно, изумительно, захватывающе красивые цвета. Синейшая синь, чистейшая зелень, воплощение красного и самые дивные сочетания и оттенки, каких я прежде и не видел. А для меня это что-нибудь да значит... я, видите ли, дальтоник...

Так что для меня это было поистине захватывающее зрелище.

Итак, передо мной и вокруг танцевали эти частички цвета. Танцевали, окружив меня мерцающим пологом красоты, который скрывал собой все — он и был Всем.

Я знал: то, что я вижу, — Сущность Всей Жизни. Это была жизнь в ее суб-суб-суб-молекулярной форме. Ее мельчайшие частицы. Ее основа. Ее корень. А дальше я увидел нечто совершенно очаровательное.

Глядя, как танцуют и мерцают передо мной эти изумительные частички света, я заметил, что они все время изменяются! Казалось, они загораются и гаснут, сами себя поглощают и возникают снова — в новой форме и новом цвете. И с изменением формы и цвета каждой частички изменяли цвет и форму и все окружающие, взаимоприспосабливаясь и стремясь дополнять друг друга. А затем частички, окружающие эти частички, и дальше, дальше, дальше... и тогда я понял, что все это — постоянно изменяющаяся, обновляющаяся и при этом всегда целостная головоломка-мозаика Пульсирующая, дрожащая мозаика чистой энергии.

Меня переполнило желание прикоснуться к этим невыразимо прекрасным частичкам, стать с ними одним. Я хотел с ними слиться. Растаять в них. Не знаю почему. Это был внутренний зов, внутренняя страсть, зародившаяся где-то в самой глубине моего существа.

Я попытался приблизиться к частичкам, но с каждым моим движением мозаика отстранялась. Я пытался «перехитрить» частички, двинулся вперед, а потом, внезапно, в сторону. Не сработало. Я не мог обмануть матрицу. Она понимала каждое мое движение. На самом деле она их просто предвидела.

Я не мог к ней приблизиться и заплакал. Этот отказ, этот запрет так опечалил меня, что казалось, я просто не переживу. А потом печаль сразу прошла, ибо я осознал: я не могу приблизиться к этой энергии, поскольку я сам и есть эта энергия! Когда двигаюсь я, движется и она. Конечно. Я уже слился с нею!

Все вещи — Одна Вещь Есть Только Одна Вещь, и нет Ничего, что не было бы Частью этой Одной Вещи.

Это откровение, несомненно, оказало на меня колоссальное воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо там и тогда.

И снова, едва я это понял, реальность сменилась. Теперь я стоял перед огромной книгой. Она была вдвое, нет, втрое больше, чем самая большая из книг, которые я видел прежде. Она была как сотня телефонных справочников Манхэттена, склеенных вместе. А шрифт настолько мелкий, что на каждой странице — на каждой странице — вмещалась информация сотни энциклопедий.

Я стоял перед этой громадиной, и тут снова услышал голос, говоривший со мной, когда я оказался в объятиях света. Очень нежно, почти снисходительно, но ни в коем случае не насмешливо Он сказал...

— Ладно, Нил, ладно. Ты всю свою жизнь искал ответы на вопросы. Все искал и искал — и это был истинный, искренний, честный поиск Итак, вот они Вот ответы

Туг страницы замелькали, словно их пролистывал некий гигантский палец или священный ветер. Все это произошло очень быстро, и весь документ прошел передо мною за малую долю секунды. И все-таки я сумел прочесть и впитать каждое слово на каждой странице.

И я узнал. Узнал все, что люди знали прежде, знают сейчас и узнают в будущем. Я постиг вселенскую космологию и тайну всей жизни. Я увидел, насколько все просто. Абсолютная, очень элегантная простота.

Это откровение несомненно оказало на меня колоссальное воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо там и тогда.

Это четвертое, что я осознал. И, когда передо мной промелькнула последняя страница книги и хлопнула тяжелая обложка, я сказал...

— Конечно.

Вот и все, что я сказал. Просто:

— Конечно.

И тогда я проснулся. Я снова оказался в своем теле, и оно было тяжелым как никогда. Казалось, что один только мизинец весит тонну. Я хотел дотянуться до столика и взять бумагу и ручку, — чтобы записать все, что мне довелось пережить, чтобы не забыть, чтобы получить какое-то подтверждение своего опыта. Но не сумел пошевелить рукой. Все, что я мог, — моргать.

И тогда я снова услышал тот голос, мои Особый Голос, который обращался ко мне во время этого сна, этого путешествия, этого, этого... что бы это ни было. Голос сказал:

— В этом нет нужды. Неужели ты думаешь, что забудешь случившееся? И все равно, доказать ты ничего не сможешь, да это и не нужно. Истину нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Она просто есть.

И тогда я заснул.

Наутро я проснулся в состоянии эйфории. Пританцовывая, я направился в душ, открыл кран, и на меня хлынул поток холодной воды, — но я был совсем не против. Холодный поток захватывал дух и бодрил. Я добавил горячей воды и стоял, глядя, как она падает из душа на мое тело.

Я чувствовал, что я — Одно с водой, Одно с душем, Одно с кафелем душевой. Я чувствовал, что я — Одно со всем сущим, и подумал, что, должно быть, именно так ощущают себя люди под психоделиками. Я растопырил пальцы на руке и прижал ладонь к стене, ожидая, что она пройдет сквозь кафель, ибо я видел молекулы плиток и молекулы руки и понял, что проходить сквозь стены можно, — нужно лишь расположить молекулы своего тела так, чтобы они проходили там, где нет молекул стены. На это способен каждый проницательный человек. То есть тот, кто может проникать в суть вещей, кто видит их насквозь.

Я все стоял под душем и силился вспомни ты, что я прочел, что увидел в той книге. Про себя я называл ее Большой Книгой и сейчас пытался припомни ты хоть одно слово из того, что прочел в пей.

И тогда ко мне снова обратился голос:

— Тебе нельзя помнить.

...И мне было дано понимание того, что, если бы я попытался сохранить в сознании все увиденное, у меня бы просто «перегорела» схема. Слишком много, как бы это сказать... электричества... слишком много энергии... для такого небольшою физического образования, как мой мозг.

Потом я услышал:

— Просто знай, что ты знаешь. И знай, что каждый знает Все, что тебе нужно для того, чтобы вспомнить конкретную вещь, необходимую тебе в конкретный момент, — обратиться к своей внутренней мудрости. И ты вспомнишь.

Оставшееся у меня после этого чувство слишком невероятно, чтобы даже описывать его. Я стоял в душе еще двадцать минут, осознавая каждую отдельную капельку, которая на меня падала. Затем вышел из душевой, и мое тело приветствовал прохладный воздух. Словно на меня вылили бутылку свежей искрящейся жизни. Во всем теле ощущалось покалывание, душа широко раскрылась. Я вытирался, наслаждаясь тем, как необычайно отчетливо чувствую каждое волоконце своего полотенца.

На работе в тот день всем было любопытно, отчего это я такой странный. Одна сотрудница все поглядывала на меня с момента моего прихода и наконец подошла и спросила...

— Что у тебя произошло? Ты как будто на двадцать лет помолодел.

— Правда? — спросил я.

— Просто посмотри на себя в зеркало, — был ответ.

Ощущение того, что я «в мире, но не от мира сего» оставалось со мной еще не одну неделю. Со временем оно понемногу блекло, но на каком-то уровне сохранялось довольно долго. И все эти годы с того дня и до сих пор я способен вернуть то ощущение и нестерпимую радость своего опыта, просто вспомнив обо всем.

Это мой опыт. Я могу хранить его в тайнике души, могу прикоснуться к нему, могу пережить его заново. Голос был прав: я этого никогда не забуду.

Итак, я говорю вам из опыта: путешествия души, вроде того, что случилось сорок лет назад с Джейсоном Гардхэмом, не просто возможны, они случаются постоянно. Их предпринимает каждый из нас. Каждый. Ибо ни одна душа не остается в теле постоянно от рождения до физической смерти.

Когда душа покидает тело — либо во сне, либо в моменты, которые люди называют медитативным «трансом», либо Просто во время прогулки по лесу (или в темной спальне), — тут нечего бояться, беспокоиться, смущаться, и нечего утаивать друг от друга.

Об этом стоит говорить. Ибо это — Моменты Благодати, и, делясь таким опытом с окружающими, мы дарим миру частицу чуда, магии, частицу энергии, которая изменяет жизнь.

Как изменилась жизнь Джона Стара, однажды пережившего интереснейший опыт на берегу озера Мичиган..