Глава 18. – Воскресенье – мой любимый день недели, — продолжил я

– Воскресенье – мой любимый день недели, — продолжил я. — За окнами тишина, и сборщики просроченных платежей не подстерегают за каждым углом. Прекрасное время для поездки в супермаркет за продуктами. Мы с Руди отважились снова сходить в давешний супермаркет. Я оставил Руди сидеть в машине и подумал, когда входил в магазин, что буду спасаться бегством при первых же тревожных признаках. Не привлекая ничьего внимания, я неспешно ходил по магазину, всё вновь было как обычно. Вот облегчение–то! И так вот хожу тут и там, выбираю товары, как вдруг с полки канцелярских товаров прямо в мою красную корзинку падает записная книжка. Вам придётся согласиться, что вероятность подобного события достаточно мала. Так или иначе, я взял записную книжку и перевернул несколько страниц. «А что, если Сники долго не появится? – думаю. – Так, того глядишь, ещё всё позабуду». Первый день нашего общения уже помнился с трудом и был более похож на сон. Я вернул записную книжку на полку, по, придя домой, сразу же приступил к записям.

Итак, сижу в своём любимом кресле у окна в гостиной, делаю заметки, как вдруг слышу:

– Рад, что ты подумал о записях.

Не было нужды оборачиваться, чтобы понять, кто говорил.

– Господи, вот если б ты не подкрадывался так неожиданно! Почему ты не стучишься?

– Ты не отзываешься на стук в парадную дверь, – ответил Сники.

– Хорошо, стучись в заднюю.

– Ты и её не открываешь.

– Ты прав. В таком случае, пусть перед твоим появлением вспыхивает свет.

– Можно устроить.

На этот раз я подготовился и заранее записал свои вопросы. Потому перевернул страницу блокнота и спросил:

– Что случилось позавчера в магазине? Окружающие вели себя очень странно.

– Выражаясь по–простому, ты светился, – улыбнулся он.

– Что?

– Хорошо, позволь спросить тебя, что происходит, когда человек влюбляется?

– Он светится.

– И?

– Хорошо, дай подумать, – я был уверен, что знаю ответ. В конце концов, я видел это достаточно много раз.

– Во–первых, вокруг влюбившегося человека появляется сияние, – сказал я. – Он становится более привлекательным, особенно для противоположного пола. Люди тянутся к влюблённым.

– Вот именно. Взгляни на это так: у влюблённых приоткрывается сердце, и из него буквально излучается любовь. Вот откуда берётся сияние. То же случилось и с тобой. На определённое время твоё сердце открылось и стало излучать любовь – но в столь большом объёме, с которым ты никогда раньше не сталкивался.

– Довольно опасная вещь, будем надеяться, что это не повторится, – я покачал головой.

Сники покачал головой в свою очередь.

– Только представь, сколько бы всего ты смог сделать, если бы научился открывать сердце, Клаус!

– Да… А представь, чего бы я сделал с миллионом долларов, Сники!

– Помнишь себя в шесть лет? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Ты хотел всё знать про любовь. И чтобы все были счастливы. Хотел изменить мир, сделать что–то выдающееся. Ты мог стать посреди поля и, как маленькое солнце, светящееся любовью, посылать любовь цветам и бабочкам. Вспоминаешь?

– Нет. Мне было всего шесть, и я ещё не понимал, на какой планете нахожусь. А сейчас мне кажется, что ты подводишь к чему–то, что я делать не хочу.

– Чего же именно ты не хочешь делать?

Я немного подумал.

– Не имею ни малейшего понятия.

– Ну, а что ты хочешь делать?

«У меня уже начинает болеть голова, когда я слышу этот вопрос. Тысячу раз я прокручивал его в уме, и каждый раз, когда мне удаётся найти занятие, сулящее удовлетворение, интерес к нему вдруг пропадает», – я чувствовал, что Сники слышит мои мысли.

– Даже не знаю, – ответил я. – Как будто чего–то не хватает, и я не в состоянии определить, чего именно. Порой я думаю, что дело в скуке, но это не так. Это как… Вот оно, моя жизнь похожа на краску, в которой нет цвета.

– Давай вернёмся в то время, когда тебе было шесть–семь лет. Припомни, было ли то, чем ты занимался, бесцветным?

Я постарался припомнить. Достал сигарету и, когда прикуривал её, заметил краешком глаза, что Сники исчез.

Я прервался, чтобы сделать глоток апельсинового сока.

– Что же ты делал, когда был младше? Похоже, тогда ты был счастлив, – спросила Нина.

– Нельзя сказать, что всё было распрекрасно. Большую часть времени я едва выносил происходящее. Но были и занятия, которые я любил… То, чем никогда не насытишься. Каждый день, сгорая от желания скорее добраться до любимого дела, я не мог дождаться, когда выйду за двери дома. В сон я погружался лишь тогда, когда не мог долее удерживать глаза открытыми. Всё это я припомнил, когда Сники исчез. В детстве что–то было во мне иначе. Сон был лишь помехой, но в последующей жизни он стал спасением, а о многих из прежних занятий пришлось забыть. Но размышления не приблизили к пониманию, что же во мне изменилось. Что бы это ни было, с какого–то времени оно исчезло из моей жизни.

– Ты всё ещё не знаешь, чего именно не хватает? – спросила Нина.

– Сейчас уже знаю. Но, когда Сники впервые появился, я понятия об этом не имел. Я полагал, что он тут из–за моих выигрышей в спортивной лотерее. Но потом я начал соображать, что он тут по другой причине, отчего почувствовал себя значительно комфортней в его присутствии. Теперь мне не нужно было быть настороже относительно него. Что же до того, что отсутствовало во мне или в моей жизни, потерпите ещё немного, обо всём этом будет сказано в моём рассказе.

Денни вздохнул с облегчением.

– В таком случае, причина его появления не имеет отношения к лотерее, верно? – спросил он.

– Правильно, – ответил я, – но она имеет отношение к самому методу.

Я улыбнулся, видя, как опустились его плечи. Нина тоже нашла это забавным.

Я – пёс, и вот моя жизнь

Я сплю,

Вижу сны,

Погоняю пару кошек –

И день прошёл.

Что за славная жизнь!

Может, завтра я встречу белку…

О, завтра!

Большая жирная медленно бегущая белка…Глава 19

Я взглянул на Нину с Денни и спросил:

– Приходилось ли вам задумываться, сколько времени и усилий уходит на обслуживание физического тела? – Они удивлённо посмотрели на меня.

Я покачал головой.

– Дальше было вот что. Несколько дней после последнего появления Сники я не делал ставок, в основном потому, что не был уверен в правильности понимания происходящего. Я даже допускал возможность того, что у меня «поехала крыша». Утешала лишь способность критически относиться к своему состоянию – из этого следовало, что со мной всё в порядке.

Я принимал ванну, слушая через наушники «ZZ Top», и размышлял о сложностях жизни. Сами посудите, сколько усилий необходимо вложить в ежедневное обслуживание физического тела. Просто невероятно! Мы просыпаемся утром и первым делом сливаем избыток жидкости. Затем моем, скребём и причёсываем тело. После распыляем, намазываем и втираем в него какие–то вещества. Но это не всё. Нужно одеть на него вещи, а их перед этим постирать, высушить, погладить и сложить. Можно было бы ожидать, что этого достаточно, не так ли? Не тут–то было – лишь верхушка айсберга. Теперь тело надо дозаправить. И не чем–то столь простым, как охапка сена, о, нет, – нам надо взболтать, процедить, смешать, поджарить и, наконец, запихать получившееся в отверстие в голове. И не забыть пережевать. Да, вот это – эффективность! Но, кроме этого, мы нуждаемся в помещении для хранения тела, особенно в ночное время, чтобы во время сна ничто его не съело и, конечно же, чтобы сохранить его сухим, случись быть дождю. Итак, мы снимаем, покупаем или строим укрытие. Но для этого необходимо отвести своё тело в некоторое место и принудить его что–то делать, а затем некто даст вам бумагу, которую вы отдадите кому–то другому. Понимаете, жилище особенно важно, так как, если вам некуда поместить своё тело, вы оказываетесь в очень невыгодном положении. Далее, чтобы добраться до того места, где вам дают бумагу в обмен на то, что вы принуждаете тело делать вещи, которые оно делать не желает, вам нужно, похожее на оболочку, устройство для перемещения тел. Эту оболочку надо кормить из шланга, а также мыть, натирать воском, чинить и давать ей приют. О, в этом так много смысла, не правда ли? Итак, вам надо произвести дополнительное строительство и обмен бумагами. Всё представится ещё более неестественным, если заметить, что всегда есть что–то, что пытается есть ваше тело или спариваться с ним. Оставьте своё тело в парке и увидите, что произойдёт: насекомые попытаются сосать вашу кровь, собаки попробуют слизать вам лицо, а в следующее мгновение вы ощутите, что кто–то начнёт тереться своим телом о ваше. Попробуй, разберись!

К этому времени Денни с Ниной уже громко хохотали, им явно всё это казалось смешным. Я же в те дни, к несчастью, воспринимал эту горькую правду значительно серьёзней. Прикурив следующую сигарету, я терпеливо подождал, пока Денни с Ниной успокоятся, чтобы можно было продолжить.

– Я всё ещё лежал в ванной. Глаза были закрыты, но сквозь веки я как будто увидел вспышку света. Открыв глаза, чтобы посмотреть, в чём дело, я увидал сидящего на унитазе Сники, держащего в руках бумажный кораблик и бритву. От взгляда на эту бритву сердце моё забилось быстрей. Бритва была старой конструкции, того типа, что открывается наверху, как дверцы бомбового люка на бомбардировщике Б–52. Обе вещи в руках Сники напоминали мне о чём–то, и я ждал, когда всплывут связанные с ними воспоминания.

– Теперь я понимаю, почему ты потерял часть своего чувства юмора при таких–то взглядах на жизнь, – сказал Сники.

– При каких таких? – спросил я, косясь одним глазом на бритву, а другим – на дверь.

– При таких, как то, о чём ты только что думал.

– Ну, просто себе мысли, делов–то, – сказал я.

– По–моему, это больше, чем просто мысли, – он озабоченно посмотрел на меня. – Понимаешь, убери из жизни любовь – и всё становится механическим, холодным и неживым. Многие из наших действий, действительно, повторяются каждый день, но если в них присутствует любовь, то всё приобретает романтический оттенок. Возьмём, к примеру, твою ванну. В общем–то, у неё есть одна главная функция, но добавь немного пузырей, игрушки, которые, как я нижу, у тебя есть, может быть, ещё свечу и приятную беседу, или даже какую–то музыку, и получим совершенно новое переживание.

– Что это за кораблик и бритва?

– Ты помнишь! Кто–то сложил тебе точно такой же бумажный кораблик, когда ты не хотел иди в ванную. Как всё меняется! Я вижу, теперь у тебя есть кораблики из пластика. Но тогда, стоило тебе лишь увидеть бумажный кораблик, ты мигом взлетал вверх по ступеням в ванную.

– Да, вспоминаю.

– А бритву помнишь? – спросил Сники, широко улыбаясь и указывая на меня бритвой.

– Да, – воспоминание уже всплыло у меня в уме. – Это сложно забыть, принимая во внимание, что я сижу на шраме от неё.

– А помнишь, как я предупреждал тебя не играть с этой бритвой?

– Ты вечно указывал мне не делать того или другого, – ответил я. – Так к чему ты клонишь?

– Невозможно доказать тебе, что я настоящий, а ты не сошёл с ума, потому что всё можно рассматривать как продукт воображения. Решение не в том, чтобы я что–то доказал тебе, а в том, чтобы ты поверил себе, и это само по себе – огромное достижение. Итак, подумай, чего недоставало в твоей жизни все эти годы?

Я поднял голову.

– Почему бы тебе просто не сказать мне? – но он уже исчез, оставив после себя бумажный кораблик.

Взяв кораблик в руки, я заметил, что на его борту написано: «Несколько лет назад ты вообразил, что занимаешься определённым делом. Помни, мысли творят действительность. Бремя доказательства лежит на сомневающемся».

Я надел наушники, бросил кораблик в воду и играл с ним, пока тот не утонул. Всплыло множество воспоминаний. Но я не имел ни малейшего понятия, что же такого я вообразил себе два года назад, что сейчас стало действительностью.

Я знал, что в этот момент хотела спросить Нина.

Головоломка

Вы готовы?

Хорошо!

Сознательное творение.

Это Сознательное Творение?

(Я не обещал, что будет просто.)