В трудные времена мы можем создавать подлинные моменты, поддаваясь боли, а не сопротивляясь ей

Я называю это «учиться танцевать со своей болью». Нужно уловить ритм перемен и подстроиться под него. Научиться танцевать со своей болью означает не избегать чувства дискомфорта или страха, а, наоборот, сознательно его эксплуатировать. Это означает говорить именно о тех вещах, которые вы предпочли бы забыть. Это означает дать себе время и простор на то, чтобы окунуться в грусть или скорбь.

Лет девять назад, перед самым Рождеством, человек, которого я любила и с которым жила в то время, бросил меня. Он даже ничего толком не объяснил, просто собрал вещи и ушел. Я и прежде подозревала, что он мне изменял, — позднее я выяснила, что это действительно было так, — но, когда это случилось, я знала только одно: он ушел, я осталась одна, и сердце мое было разбито.

Несколько дней я старалась преодолеть переполнявшие меня боль и страх. Я вела бесконечные разговоры по телефону со всеми, кто соглашался меня выслушать, я писала ему одно письмо за другим и тут же их рвала, я перечитывала все поздравительные открытки, что он мне присылал, стараясь разгадать по ним, почему он меня бросил. Каждую ночь я, плача, заставляла себя уснуть, молясь о том, чтобы на следующий день что-то изменилось к лучшему, и каждое утро, просыпаясь, я сразу вспоминала о случившемся, и меня снова охватывала боль.

Не знаю, почему я решила уехать и провести Рождество в одиночестве. Я вдруг поняла, что мне нужно куда-то скрыться от моих друзей, телевидения и всего, что отвлекало меня от моей боли. Несколько дней я выбирала подходящее для уединения место. Потом я услышала про небольшую хижину, стоящую на холмах в Камбрии, небольшом городке на полпути между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Владелец домика сказал мне, что место прекрасное, но очень дикое, что гам нет ни центрального отопления, ни электричества только стены: да оконные стекла, глядящие на рощу. «Самое подходящее место для уединения», — согласился он. А мне как раз этого и надо было. Я хотела побыть наедине со своей болью.

Я уложила вещи в машину и поехала вдоль побережья. Следующие четыре дня я не разговаривала ни с единой живой душой. Я писала для своего журнала, я медитировала, днем я гуляла по лесу и по пляжу, вечером я сидела при свете свечи в полной тишине. Я перестала сопротивляться тому, что со мной происходит, и вместо этого полностью отдалась боли и своей потере.

И туг случилась поразительная вещь — меня начало наполнять глубокое, блаженное чувство умиротворенности. Я прочувствовала свое духовное начало и снова ощутила свою неразрывную связь с Целым. Я чувствовала себя защищенной, утешенной, как будто кто-то ухаживал за мной в это время тяжких испытаний. И когда мое видение прояснилось, мне открылась истина о моих взаимоотношениях с тем человеком, истина, от которой я прежде отворачивалась, и я наконец дала волю своим чувствам. И вот острая боль ушла, теперь она превратилась в тупую, ноющую — так бывает, когда ваша рана уже пошла на поправку.

Много лет минуло после того Рождества, проведенного в хижине, но я до сих пор считаю те четыре дня, в которые научилась танцу с собственной болью, одним из самых значимых и драгоценных подлинных моментов в своей жизни. Отдавшись во власть критического состояния, войдя в него, вместо того чтобы бежать от него, я заново родилась, поднявшись на новый уровень ясности и спокойствия. Я прошла через беспросветную ночь своей души и снова выскочила на свет.

Джозеф Кэмпбелл пишет:

«Беспросветная ночь в душе наступает перед самым откровением. Когда все потеряно, когда кажется, что все погружено во мрак, приходит новая жизнь и все, что необходимо».