Продемонстрировав нам такое количество человеческих драм, техника сделала нас бесчувственными к собственной боли и к боли окружающих

Вице-президент Ал Гор в своей книге «Земля в состоянии равновесия» пишет: «Точно так же, как в разваливающейся семье члены ее, спасаясь от боли, анестезируют свои эмоции, у нашей пришедшей в упадок цивилизации выработалось привыкание, не дающее нам чувствовать болезненное отчуждение от мира». Другими словами, мы стали бесчувственными. Нам недостаточно нормальных, повседневных эмоций, чтобы ощущать себя живыми и полными страстей.

И таким образом, мы стали нацией, подглядывающей в замочную скважину. Мы заводимся от страданий и скандалов. Созерцание физического и эмоционального насилия нас бодрит, мы развлекаемся, видя незнакомых людей в состоянии психического стресса. Мы можем сколько угодно морализировать о семейных ценностях, но суть все равно в том, что в Америке конца двадцатого века мы испытываем болезненное пристрастие к шоку.

Ни в чем это не проявляется столь очевидно, как в общенациональном помешательстве на сексе. Секс стал главным объектом нашего внимания: он на обложке журнала, он в сюжете телепередачи, он в книге «Обо всем». Журналист Нил Габлер уверен, что все большая сексуальная откровенность, наблюдаемая в нашей культуре, от радио до телевидения, отражает «наше отчаяние вследствие утраты подлинного». «Мы чувствуем ненормальный дефицит всего настоящего в политике, искусстве, религии, спорте, даже в человеческих взаимоотношениях, — пишет он. — Мы больше ни во что не верим. Нам, постоянно сталкивающимся с подделками, хочется чего-нибудь настоящего. И поскольку половой акт лишен искусственных напластований, он представляет собой нечто основополагающее. Если говорить метафорически, предельно понятный язык секса… действительно прокладывает путь… к чему-то изначальному, примитивному и настоящему».

Date: 2015-08-07; view: 304; Нарушение авторских прав