Обратите внимание на новое предупреждение, прежде чем начать читать. Если это противоречит Вашим взглядам и принципам - пройдите мимо. На этом данная работа заканчивается

В ожидании вечности

http://ficbook.net/readfic/1312920

Автор: lady_sereniti (http://ficbook.net/authors/lady_sereniti)
Беты (редакторы): Billy Dietrich
Фэндом: One Direction
Персонажи: Луи/Гарри
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Hurt/comfort, AU, Омегаверс
Предупреждения: OOC, Секс с несовершеннолетними, Мужская беременность
Размер: Миди, 70 страниц
Кол-во частей: 9
Статус: закончен

Описание:
Несколько нестандартная реальность омегаверса, где омеги сами выбирают себе альфу. Луи - закомплексованный альфа, который слишком долго ждал своего омегу. Гарри - взбалмошный омега, который слишком долго искал своего альфу.

Посвящение:
Снова - katuy. Без ее фиков в этом жанре не было бы и этой работы. И tomatosha - ты знаешь за что спасибо. И любимым девочкам - кто знает, тот поймет(с) И отдельное спасибо Тане Струковой.

Публикация на других ресурсах:
Ссылкой.

Примечания автора:
Ну, дубль два, наверное. Я сделала некоторые поправки и заливаю заново, но снова повторюсь: здесь идет акцент больше на чувства, чем просто физическое влечение альфы и омеги. Это НЕСТАНДАРТНАЯ реальность омегаверса; это не то, к чему вы привыкли в этом жанре.

Часть

Луи было всего десять, когда врачи обнаружили, что он альфа. Всеобщему удивлению не было предела. Высокий звонкий голосок, вялые запястья и ленивая вихляющая походка - все в нем говорило о признаках омеги, ну, или хотя бы беты. И поэтому его семья была абсолютно спокойна, когда отправляла его на всеобщий призывной осмотр. В конце концов, в их семье из поколения в поколение рождались одни только омеги. Но, к сожалению, своего сына они больше не увидели.
Луи, конечно же, изучал историю их мира: он знал, что альф-детей отправляют в специальный центр для обучения и воспитания; он знал, что потом семья омеги отмечает понравившегося альфу и забирает к себе для создания крепкой ячейки общества; он знал, что так познакомились его мать с отцом, но он никогда не думал, что он будет тем, кого выбирают. С самого детства ему внушали, что именно он сможет выбрать себе альфу, и он часто мечтал по этому поводу, всегда представляя себе… Ну, просто представлял себе. Кого-то, в общем. По закону не было положено, чтобы семья ребенка, не прошедшего обязательный осмотр, могла взять на попечение альфу, и Луи оставалось ждать того дня, когда врачи смогут подтвердить, что он самый настоящий омега. Но, к сожалению, растерянный мальчик оказался в комнате с такими же, как и он, новоиспеченными альфами, и совсем ничего не понимающий Луи, озадаченный и растерянный из-за несбывшихся надежд, остался наедине с самим собой и призрачными мечтами, что его когда-нибудь заберет хорошая омега.
Но год сменялся очередным годом, комнаты пустели и заново наполнялись, а Луи неизменно оставался один, так и не выбранный никем.
Его просто предпочитали не замечать семьи омег. Они всегда проходили мимо его комнаты, выбирая какого-то другого счастливчика, что больше походил на мужественного альфу. И если Луи в детстве только корчился и дразнился, когда его не выбирали - не очень-то и хотелось, - то подрастая, он уже начинал искренне недоумевать: чем он был хуже остальных?
Обычно, к четырнадцати годам всех альф уже успевали раздать по чужим семьям, где бы они могли полностью привыкнуть к своей будущей паре и развиваться согласно требованиям их семьи. И, когда Луи исполнилось пятнадцать, работники центра начали паниковать: если Луи так и не выберут, его будут вынуждены отдать обратно в его семью и ему придется провести жизнь в одиночестве и гонении со всех сторон. Никем не выбранный альфа – что может быть хуже и позорнее? И, когда Томлинсону исполнилось семнадцать, все уже смирились с тем, что парень будет никчемным одиночкой, а у Луи тем самым развился острый комплекс неполноценности...
Девятнадцать лет… Луи не чувствовал себя опытнее и лучше остальных, как должно было, собственно, предполагаться ввиду его возраста; естественно, он был самым старшим во всем центре, но это только служило поводом для насмешек остальных ребят. Он вполне мог постоять за себя, но приятного все равно было мало. Он знал, что еще два года, и он, скорее всего, вернется в Донкастер, где его ждала семья. Ну, наверное, ждала… Возвращение альфы обратно в свой дом – явление довольно редкое, и Луи был мало знаком с такими случаями - по крайней мере, у себя в городе он такого не встречал. Может, в Лондоне была б о льшая конкуренция среди альф, или, скажем, омеги были более прихотливы в выборе своей будущей пары, но Луи все равно боялся возвращаться домой. Его семья наверняка уже забыла о нем и вряд ли обрадовалась бы, узнав, что Луи привлек позор на их дом, но ему в любом случае некуда было податься.
В принципе, центр сам по себе Луи нравился: интересные и полезные занятия, посещение библиотеки и бассейна, здоровое питание и парочка друзей, с которыми он смог наладить отношения за все проведенное здесь время. Но и минусов было предостаточно, чтобы захотеть вернуться назад, домой.
Комнаты в центре были узкие и тесные, рассчитанные скорее на детей-подростков, чем на такого взрослого парня, как он. Но, впрочем, никто и не рассчитывал, что альфа так долго засидится у них. Луи было не совсем уютно находиться здесь; стены давили на него, напоминая ему о том, что он совсем никчемен и не нужен остальным. Но, естественно, его никто и не собирался переводить в комнату попросторнее.
После обеда у Луи было немного времени, чтобы просто поваляться в постели. Следующими пунктами по составленному специально для него расписанию были вечерняя пробежка и тренировка в спортзале. Все остальные альфы были заняты уроками этикета, и Луи мог спокойно позаниматься с личным тренером, избегая очередных смешков в свою сторону по поводу возраста. Не сказать, что за столько времени он не привык к ним, но приятного было все равно мало.
Его тренер, Найл, был младше его на несколько лет, и он был омегой, к тому же - сыном самого директора спортивного подразделения этого центра. Найл был славным парнем: не из тех, кто относился предвзято к Луи, и совсем не заносчивым, как большинство омег, с которыми Томлинсон успел уже столкнуться.
Луи он нравился, исключительно как друг и как тренер. Никто из здешних альф не пробовал набиваться к Хорану в пары, так как все были прекрасно осведомлены, что, как только Найл достигнет полного совершеннолетия, он заберет местного воспитанника - Зейна - к себе. Отец Хорана отличался довольно строгими нравом и принципами, и поэтому Малик воспитывался лично им самим, но пока только в пределах учебного центра. Никто точно не знал, чего он так опасался, а Зейн и не возражал особо, довольствуясь редкими встречами с Найлом.
Честно сказать, Луи немного завидовал Зейну и его будущему положению. Он сам был свидетелем зарождающейся химии между этими двумя парнями, и, несомненно, Зейн будет в полном комфорте, поселяясь у влиятельной и довольно обеспеченной семьи Хорана.
Найл и Зейн любили друг друга по-настоящему, что встречалось довольно редко среди таких пар. Их отношения были построены в первую очередь не на инстинктах и феромонах, а именно на взаимной симпатии, и, по крайне мере, Луи встречал еще только одну пару со схожими отношениями – Элеонор и Макс. Элеонор была дочерью местного чиновника и работала куратором многих альф, в том числе и Луи. И, на удивление, она была бетой. Луи был до сих пор немного в шоке, вспоминая тот момент, когда все только узнали о заключении брака между мисс Колдер и их молодым преподавателем по этикету, Максом. Но все пошептались за спиной Элеонор, а затем стихли и привычно вернулись к своим обязанностям.
Луи верил в их искренность, но, так или иначе, Макс ему не нравился. Слишком вертлявый, тонкокостный даже для омеги (будучи, на удивление, бетой), он раздражал его одним только своим видом, и Томлинсон ходил к нему на уроки с большим недовольством.
Возможно, Луи просто нравилась Элеонор, которая всегда была довольна мила и добра с ним, показывая приходившим семьям Луи и надеясь, что и он найдет свою судьбу. В любом случае, Элеонор никогда бы его не взяла к себе, да и, собственно, его вообще походу никто не намеревался выбирать. Так или иначе, он все еще продолжал сидеть в ожидании своей омеги, тихо готовясь к вечному одиночеству.
Неожиданно, по батарее постучали, и гулкий звук прошелся по всем комнатам – кто-то заметил семью омеги, посчитав своим долгом предупредить остальных. Значит, кому-то сегодня вновь повезет. Кому-то, но точно не Луи.
Он быстро пригладил волосы - на всякий случай, если у Эль снова получится привести кого-то к нему, за что он ей всегда был благодарен. Окинув свою небольшую комнату беспокойным взглядом, он ловко подправил выбившийся угол покрывала и аккуратно присел в кресло, поджимая ноги и беря в руки первую попавшуюся книгу.
Расположение комнаты Луи было не самое удачное: в самом конце крыла их корпуса, и поэтому к нему редко заглядывали омеги. Не сказать, что он думал, будто и сейчас к нему кто-то зайдет, но он все равно испытывал каждый раз волнение, находясь в блаженном предвкушении: а вдруг именно сегодня его выберут? Вдруг сегодня придет тот самый омега?
Он услышал тихие приближающиеся шаги и негромкий разговор между двумя женщинами. На мгновенье сердце Луи сбилось с ритма: они шли по направлению к его комнате, и он выглядел сегодня чертовски неопрятно, чтобы впечатлить хоть кого-то своим внешним видом.
- Миссис Стайлс, Вы неудачно пришли: еще не было нового поступления, - Луи слышал тихий голос Элеонор, что эхом отдавался по стенам полупустого коридора, и он занервничал еще сильнее.
Стайлс. Луи много слышал об их семье. Он даже как-то видел девушку, что еще лет пять назад выбрала себе альфу в их центре, но, если верить всем слухам, она была самая нормальная и адекватная из их семьи.
О Гарри Стайлсе слагали легенды здешние впечатлительные альфы. Сам Луи его ни разу не видел, так как он явно не входил в поле зрения привередливой матери этого ребенка. Многие говорили, что Гарри явно не в себе, другие - что во всем виновата его мать, которой так никто и не понравился в роли пары для её единственного сына. Но больше всего Луи пугали слухи о том, что Гарри – озабоченный, и у него часто сносит голову во время течки. В принципе, альф для этого и обучали: чтобы быть осторожными и аккуратными со своими омегами в данный период. Но факт оставался фактом: начиная с двенадцати лет младшего Стайлса, семья Гарри перепробовала чуть ли не всех здешних альф. Луи был знаком с некоторыми, и ни один из них ничуть не жалел, что вернулся назад. Он искренне не понимал, что такого мог сделать мальчишка, если до восемнадцати лет омеги всегда подавляли свои инстинкты таблетками. Но над ним только насмехались и говорили, что, может, Луи и сам когда-нибудь испытает влияние Гарри. Но проходили годы, а семья Стайлс так к нему не обращалась. Но в этом году разобрали многих альф, и Луи, видимо, оставался как последний вариант.
У него вмиг вспотели руки, и он даже не знал: хорошо ли, что Стайлс идет именно к нему? Можно было верить этим слухам?
- С Гарри становится все труднее и труднее, - устало вздохнула женщина, и Луи жалел как никогда, что из-за этих долбанных аэрозолей он не мог в полной мере чувствовать запахи приходивших омег. – Не думаю, что ваш этот Луи сможет подойти ему… Он слишком взрослый для моего мальчика.
Голоса постепенно приближались, и Томлинсон уже мог различить тени возле своей двери.
Он поморщился, щуря глаза, и заметил, что возле соседней комнаты стоят темноволосая женщина с мальчишкой, прячущимся за ее спиной и только изредка выглядывающим, чтобы с любопытством оглядеть коридор.
Так вот он какой, знаменитый Гарри. Ничего особенного, из-за чего его стоило так бояться. Луи и не заметил, как расслабился, понимая, что и правда не подойдет такому мальчику.
Во время своего длительного проживания здесь Луи часто встречал омег-парней, и, честно говоря, такие юные мальчишки ему совсем не нравились. Они всегда были слишком раскованные, разболтанные, словно выбирали себе питомца. Но, в любом случае, Луи таких никогда не привлекал, так как, по их мнению, выглядел он, не как среднестатистическая альфа.
Он никогда не любил, как порой они смотрели на него: будто со снисхождением. Это ранило сильнее, чем он мог себе представить раньше. И больше всего он ненавидел, когда большинство здешних альф пресмыкались перед ними - если бы им дали волю, они бы умоляли, чтобы выбрали именно их. А ведь большинство омег - лишь самодовольные подростки, ничего особенно из себя не представляющие.
Луи посмотрел вниз на свои руки, ноги: а ведь и в нем тоже не было ничего особенного.
Но Эль все равно упорно стояла на своем, не спеша провожать эту пару в его комнату.
- Вы можете воспользоваться программой адаптации на полгода, и, если ничего не сложится между мальчиками, Луи вернется назад, но я думаю…
Миссис Стайлс ее тут же перебила, и в её голосе почувствовалась та нотка надменности, что была свойственна всем омегам. Луи разочарованно поморщился.
- Конечно, мы ей воспользуемся. Я уверена, что этот ваш Луи ему не подойдет.
Это было совсем не приятно слушать, но Луи ничего не мог с собой поделать, чтобы стать лучше и, наконец, завоевать расположение хоть какой-то омеги. Он старался, правда старался.
- Ну, мам, пожалуйста, - Луи впервые услышал голос этого парня и совсем растерялся. Он не видел никакой опасности в этом все еще по-детски просящем голосе и его умоляющем тоне. – Я хочу на него посмотреть, - прохныкал он, и Луи услышал вздох матери.
- Ты на всех хочешь посмотреть, - но, сдавшись, она уже обратилась к Элеонор. – Хорошо, покажите нам этого Луи.
Не зная, куда себя деть и куда, собственно, смотреть, он ничего большего не придумал, кроме как уставиться в пол, чувствуя бешеное биение своего сердца и небывалое возбуждение ввиду волнения от предстоящей встречи.
В поле зрения оказались пара пыльных белых конверсов и черные лакированные туфли на небольшом каблуке. Несколько секунд он тупо смотрел на обувь, не смея шелохнуться и ожидая хоть чего-нибудь: окрика, движения, шепота. Однако ничего не происходило, и он понял, что придется посмотреть на этих омег.
На Луи в упор смотрели две пары глаз: зеленые кудрявого парнишки с детским любопытством, и темные, чуть прищуренные, но непроницаемые – его матери.
- Да-а-а-а, - задумчиво протянула миссис Стайлс, даже не думая скрывать разочарование в своем голосе, и Луи тут же попытался закрыться от эмоций, что немедленно болью отдались в его сердце.
Он чувствовал на себе пристальный взгляд этого парнишки, но просто не мог повернуться в его сторону, краем глаза замечая его непослушные кудри.
- Луи, поздоровайся с гостями, - мягко, совсем ненавязчиво напомнила Элеонор ему о правилах этикета, и Луи тут же вспыхнул, понимая, что снова облажался. Нет, его точно никогда никто не возьмет.
- Здравствуйте, - запнулся он, и его голос прозвучал как никогда высоко. Нет, после такого писка его не заберёт ни одна омега. Но было поздно что-либо исправлять, так как первое впечатление было уже давно испорчено.
- Мам, пожалуйста, я его хочу, - неожиданно подал голос Гарри, все еще прячась за спиной своей матери, и та только успокаивающе провела по его спутанным волосам.
- Так некультурно говорить, Гарри, - она неожиданно смущенно улыбнулась Луи. – Простите, он немного несдержан…
Элеонор, не сдержавшись, хмыкнула и тут же получила гневный взгляд от миссис Стайлс.
Определенно, Колдер знала о Гарри куда больше, но зачем она тогда привела его к Луи?
- Да, мой сын немного любвеобилен, но он не виноват в этом, - попыталась защитить Гарри мать, прикрывая рукой смутившегося парня. – Он не виноват, что ему попадались такие никчемные альфы.
Гарри выглянул из-за ее плеча, вновь смотря на растерянного Луи - тот на сей раз не стал отворачиваться, прямо встречая его изучающий взгляд. В конце концов, он же должен показать, кто тут альфа?!
- Мам, возьмем его, - вновь нетерпеливо он дернул женщину за рукав - та только закатила глаза. – Пожалуйста! Мам!
Поняв, что миссис Стайлс уже практически сдалась под напором своего сына, Элеонор тут же засуетилась, перелистывая слайды в планшете.
- Вот, ознакомьтесь с его анкетой, - она любезно падала данные заинтересованно прищурившейся Энн, а Луи все никак не мог понять, что он чувствовал.
Его никогда никто не выбирал даже на короткий период адаптации. А тут какой-то долбанный Стайлс, который зашугал добрую половину альф центра, выбрал Луи. Луи, который выглядел сегодня, как последний идиот и, к слову, чувствовал себя соответственно. Либо мир сошел с ума, либо это все сон и Луи, проснувшись, окажется во все той же тесной комнате наедине со своими переживаниями по поводу собственной никчемности.
- У него хорошие физиологические показатели, - удивленно пробормотала миссис Стайлс, и к ней через плечо тут же заглянул и любопытный Гарри.
Физиология – это было единственное, чем мог гордиться Томлинсон. Его показатели выдержки были самыми лучшими на потоке, но все равно его это особо-то и не спасало до этого момента.
- Это поможет Вам во время течки сына, - довольно улыбнулась Элеонор, понимая, что, скорее всего сегодня получится пристроить Луи. Она уже была в предвкушении премии в случае, если после периода адаптации Луи так и останется с семьей Стайлс.
- Да, стойкость и выносливость для нас - самое главное, - послушно согласилась Энн, вполне довольная данными анкеты парня. – Гарри… С ним достаточно сложно в эти периоды: на него очень слабо действуют подавляющие таблетки…
Луи знал все о физиологии омег и всегда думал, что таблетки подавляют инстинкты омег до совершеннолетия, но теперь он, кажется, начал понимать, что имели в виду те альфы, которым выпадала честь пожить в этой странной семье. Нельзя было сказать, что это осознание его хоть как-то успокоило.
Энн еще некоторое время изучала анкету и, выдохнув, посмотрела на сияющего сына.
- И когда ты уже угомонишься? – риторически спросила она, ласково проведя по его волосам. – Можно Вас на минутку? – обратилась она уже к куратору.
Эль тут же кивнула, направляясь к выходу. Энн с беспокойством кинула взгляд на сына, словно боялась его оставить тут одного, наедине с Луи, но, взяв себя в руки, строго посмотрела Гарри в глаза.
- Веди себя хорошо, понял? Не пугай парня раньше времени.
Эта просьба совсем не прибавила Луи храбрости.
Гарри закивал головой и, как только его мать вышла за дверь, поразительно быстро оказался на чужой кровати.
- Привет, - хрипло выдохнул он, изучающе не сводя глаз с растерянно застывшего Луи, наклоняясь непозволительно близко к парню.
Луи дернулся в сторону, вспомнив об этикете и о личном пространстве.
- Почему ты меня боишься? – непонимающе нахмурился Гарри, даже не думая отодвигаться и беззастенчиво нависая над креслом парня.
Луи еле взял себя в руки, ругая себя за нерасторопность. Он издевается? Гарри тут все боятся!
- Нам нельзя входить в контакт, пока не подпишут договор, - наконец, выдавил он из себя. Его голос неожиданно оказался слишком хриплым, и он тут же обратил внимание на заинтересованно расширившиеся зрачки Гарри и на его сбившееся дыхание. Нет, и еще раз нет. Это совсем неправильно: у этого парня не было течки, чтобы так реагировать!
- Я обязательно возьму тебя, - улыбнулся он, показав ямочку на щеке.
Улыбка была хорошая: широкая, обаятельная - и задела зеленые ясные глаза. Но этого было мало, чтобы Луи почувствовал себя уютно в его обществе.
- Тебе лучше отодвинуться, - вместо этого напомнил он Гарри о правилах, и тот, еще некоторое время заинтересованно поизучав лицо Луи, облизнул свои полные губы и встал с кровати, отходя от неё на почтительное расстояние, словно он был тем самым примерным сыном и ни разу не ослушался свою мать.
И как раз вовремя: в комнату зашла Элеонор, беспокойно обратив внимание на напряженно застывшего Луи и совершенно довольного собой Гарри.
- Луи, нужно провести последние анализы, пошли, - она кивнула ему, и он тут же вскочил со своего места, стараясь не обращать внимания на парня, что своим взглядом провожал каждое движение Луи.
Когда он закрывал за собой дверь, его что-то дернуло обернуться, и он заметил Гарри, рухнувшего в его кресло и прижимающегося носом к пропахшей чужим запахом обивке. Вот тут-то Луи и понял, что слухи об этом парне правдивы. Гарри точно сумасшедший. И озабоченный, однозначно.

Часть

Луи до сих пор не мог осознать, что именно сегодня его кто-то выбрал. Он плохо помнил заключающие проверочные тесты, он совсем не удержал в сознании, как подписывал договор на короткий полугодичный срок адаптации, и в голове совсем не отложился тот момент, когда он собирал свои вещи и прощался с несколькими друзьями, что, казалось, были искренне рады за него. Еще бы, все уже, небось, списали его со счетов.
Прохладный, даже морозный воздух непривычно обжигал легкие своей колкостью, и Луи кутался в тонкую куртку, щурясь от яркого света и только сейчас осознавая, что он на улице был черт знает когда. Их никогда не держали взаперти и часто сопровождали на прогулки в парки, походы в музеи и все остальное, но Луи в последнее время чувствовал себя настолько ленивым и ненужным, что предпочитал все свое свободное время проводить в тесной комнате, где его бы никто не трогал и не задирал своими очередными обидными подколами.
За высокими стальными воротами был нагло припаркован черный классический седан. Луи не особо разбирался в машинах, но было достаточно одного взгляда на эти посеребренные литые диски, чтобы определить, что семья Гарри не из бедных. И Луи совсем не знал, как на это стоило реагировать. Он чувствовал себя еще довольно странно, толком не осознавая, что будет жить теперь в чужой семье, и постоянные взгляды Гарри совсем не придавали смелости и не помогали в осознании того, что, собственно, сейчас происходит. Они были знакомы всего несколько часов, и Томлинсон толком не определился со своим отношением к этому, несомненно, странному и непонятному парнишке. Он пугал. Серьезно, пугал. Все, что было неизвестно и непонятно, по определению пугало Луи до дрожи в коленках. Нестандартное поведение для альфы. Совсем.
И когда этот мальчишка открыл перед ним заднюю дверь, буквально подбежав к нему, Луи совсем удивился. Первый раз в жизни он стал центром чьего-то внимания. И это смущало и... пугало.
И, как только Луи залез в салон машины, Гарри было наклонился, намереваясь, по всей видимости, сесть рядом с ним, но его остановил окрик матери - он только недоуменно нахмурил брови.
- Ты сядешь спереди, - тихо и твердо сказала Энн, и парнишка только обиженно топнул ногой, но послушно залез на переднее сиденье, не забыв пристегнуться.
Луи неудобно ерзал на мягком кожаном сиденье, практически ощущая на себе испытывающий взгляд несносного Гарри.
Энн видела эти неловкие переглядки и только фыркнула, поворачивая руль и выезжая по расчищенной от снега аллее.
- Гарри, прекрати смущать Луи, - улыбнувшись, пробормотала она, ловко лавируя в плотном потоке машин на внезапно оживленной трассе.
- Да, конечно, - тут же согласился Гарри, совсем не думая отворачиваться от напряженно застывшего Луи, который прям всем своим видом требовал, чтобы его продолжали смущать дальше.
- Значит, ситуация следующая, - Энн больше не смотрела назад, сосредоточившись на дороге. – Ты у нас на полгода, и я уверена, что дальше ты не останешься. Надеюсь, без обид, парень? – деловито осведомилась она, совсем не тая свои намерения и истинное отношение к этому альфе.
Не сказать, что Луи питал какие-то надежды на этот союз; он был в курсе, что у Гарри альфы надолго не задерживались, и он совсем не надеялся, что именно он станет тем самым одним и единственным для Гарри… Он никогда не был самонадеян, и даже больше – он был весьма самокритичен к самому себе и вполне объективно себя оценивал: он не был парой для такого мальчишки, как Гарри, но одно дело - осознавать это самому, а с другое – слышать от постороннего человека. В который раз. Не самое приятное чувство.
Луи нечего было ответить на это, и он совсем не горел желанием продолжать этот неприятный разговор, совсем не хотел думать о том, что его слишком ранило безразличие со стороны Гарри к этому разговору. Словно он и правда брал Луи на это время, словно ему было совсем наплевать на чувства Луи. Хотя… Все с этим избалованным, изнеженным омегой понятно. Луи зря на что-то рассчитывал, и нужно закрыться от эмоций прям сейчас, пока не стало только хуже. Он это мог. Выключать чувства – привычка. Он сильный.
Он уставился в окно, холодно игнорируя острый взгляд зеленых глаз, и понял, что машина объезжает по кривой небольшой город, он мог видеть сквозь голые, практически не заснеженные деревья особняки, что стояли на холмах.
- Ты думаешь, что я какой-нибудь тиран, - с усмешкой на губах заметила женщина, все же прерывая неловкую тишину в салоне машины. – Но я тем самым спасаю тебя же самого от него. Просто поверь мне: это сейчас Гарри нужно, но потом ты перестанешь быть ему интересен.
- Эй, вообще-то я здесь все еще как бы, - недовольно заворчал Гарри, даже не пытаясь хоть как-то оспорить ее слова; он был только недоволен, что о нем говорили в его же присутствии.
«Они все такие» - с болью напомнил сам себе Луи. В принципе, Энн права, но он сам сможет о себе позаботиться.
Он снова промолчал, внимательно изучая абсолютно незнакомую местность за окном, не обращая никого внимания на перешептывание матери и сына.
Машина свернула на расчищенную гравийную дорогу и через несколько минут выехала на большую заснеженную лесную поляну.
Да, Луи верно оценил материальное положение семьи Стайлс. И он бы присвистнул, если бы умел.
Пока он мучился с ремнем безопасности с непривычки, Гарри ловко выпорхнул из машины и галантно открыл перед ним дверь, улыбаясь так, словно и не было того неприятного разговора всего лишь пару минут назад.
- Вот здесь я и живу, - самодовольно сказал Стайлс, придерживая перед смущенным парнем дверь. – Пошли, покажу, - мягко улыбнулся он и, взяв Луи за руку, медленно зашагал в сторону дома, крепко сжимая его прохладную ладонь в своей.
- Хорошо… - проговорил себе под нос Луи, неосознанно сжимая его теплую ладонь, словно пытаясь впитать заветное тепло парня.
Ноги совершенно не хотели слушаться, но он позволял себя вести, послушно смотря по сторонам, куда указывал Гарри, рассказывая о каких-то постройках и редких видах деревьев. За ними слышалась возня Энн с сумками, но Гарри, казалось, было плевать на это, и он оживленно продолжал свой разговор, поторапливая Луи.
В воздухе витал запах морозной ели и небывалой свежести, и у Луи с непривычки кружилась голова, и он мог поклясться, что чувствовал вкус еловой смолы на своих губах, пока они шли через крохотный сад к большому двухэтажному дому.
Туманное небо сыпало мокрым снегом, крупные бесформенные хлопья кружились, стелились белой тропинкой, и под ногами приятно хрустело до детской широкой улыбки на лице. Луи скучал по этому.
Они практически перепрыгнули порог, когда Гарри бесцеремонно вел его в дом, и Луи не заметил, что оказался практически прижатым к парню.
- Дома тепло, и ты скоро согреешься, - неожиданно зашептал он, и Луи с удивлением отметил, что и правда замерз.
Гарри что-то еще говорил, беззастенчиво заглядывая ему в глаза, обхватывая руку за локоть и прижимая к себе, а Луи… Он молчал. Он пытался слушать, но от слов его постоянно отвлекали этот хриплый голос и горячее дыхание, которое опаляло щеку, когда Гарри прижимался к нему совсем уж близко. А Гарри, казалось, словно бы и не понимал…
- Какой же ты хороший… - прошептал Гарри, дрожа то ли от холода, то ли от чего-то другого, о чем Луи предпочитал сейчас не задумываться; он жался к нему невообразимо интимно.
Так о чем это Луи? Гарри все прекрасно знал – и не отстранялся ни на дюйм.
Луи прекрасно понимал, что Энн видела, что Гарри творил с ним, и с каждым мгновеньем все отчетливее ощущал, как горят от смущения его лицо и кончики ушей.
Он не думал, что сможет смутиться еще больше, но, как только Гарри присел на колени перед ним, ловко расшнуровывая вымокшие от снега ботинки Луи, у него просто перехватило дыхание. Перед ним еще никогда никто не вставал на колени. Ему никогда не снимали ботинки. И Луи просто не был готов ко всей этой заботе. Он так не привык.
Его голос сорвался, но он схватил Гарри за плечи, пытаясь поднять его.
- Нет, не надо так, - он, стараясь не смотреть на удивленного парня, сам как можно быстрее скинул с себя ботинки, просто наступив на задники.
- Но мне не сложно же… - растерянно пробормотал Гарри, откидывая с лица непослушную прядку волос и делая неопределенное движение рукой, наверняка пытаясь снять с него еще и куртку.
Луи этого только не хватало для полного счастья.
Он одернул его руки от себя и поразительно быстро избавился от верхней одежды.
- Просто не надо. Не трогай меня вообще так, пожалуйста, - с отчаянием в голосе попросил он, когда Гарри снова попытался взять его за руку.
Что вообще за тупая привычка за руки держаться?!
Стайлс еще растерянно переводил взгляд со своей руки и обратно, на уязвленно нахмурившегося Луи, но, быстро взяв себя в руки, выдернул одежду из жесткого захвата парня и, все же одержав победу в глупой перепалке из-за каких-то шмоток, повесил их в шкаф в коридоре.
Луи обреченно выдохнул, когда ладони Гарри снова обхватили его руки, и почувствовал горечь разочарования от поражения.
- Пошли я тебе комнату покажу, - тут же забыв о минутном разногласии, Гарри продолжал все так же доброжелательно улыбаться, поторапливая медленно бредущего за ним Луи и в спешке перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
- Моя в самом конце, - пояснял он, когда они шли по длинному коридору.
Они прошли большое количество комнат и, наконец, остановились возле одной из дверей.
Все так же не отпуская его ладонь из своей, Стайлс ловко толкнул дверь.
- Это будет твоя, - воодушевленно сказал он, поглядывая искоса, какое впечатление произвел на альфу.
Луи первым делом вздохнул, принюхиваясь и опасаясь, что здесь мог остаться запах других альф. Если учесть, сколько их тут было, это было бы вполне предсказуемо.
Но пахло только Гарри. И это тут же успокоило, и он даже не заметил, как Гарри легко поцеловал костяшки его ладони. Но, поняв, что именно Стайлс все же сделал, он, мгновенно смутившись, выдернул свою руку - и ему это удалось даже.
- Ну, что я такого делаю? – обиженно протянул Гарри, не понимая, что он сделал неправильно и на этот раз. Он же старался быть заботливым и внимательным; он видел, как Луи напрягся, вздыхая и пытаясь определить посторонний запах. Он просто хотел его успокоить, а его снова оттолкнули…
Луи не ответил, уже проходя в комнату, изучая общие светлые тона интерьера комнаты и непозволительно большую кровать. Почему-то ее размер окончательно смутил его, и он, обессиленный, плюхнулся на нее, тут же оценивая по достоинству мягкость.
Гарри осторожно сел рядом, опять придвигаясь к нему слишком близко и соприкасаясь с ним бедрами. Нет, точно, он его когда-то сведет в могилу этой странной непосредственностью и тягой к близости.
В комнате было слишком душно, либо просто на Луи так влияла близость Стайлса – о последнем он предпочёл даже не думать и просто расстегнул джинсовку, подворачивая рукава.
- Почему тебя еще никто не выбрал? – неожиданно протянул Гарри, оценивающе скользя взглядом по его фигуре.
Это была довольно болезненная тема для Луи, и он только безразлично передернул плечами, пряча свою уязвимость за холодной усмешкой.
- Никому не понравился.
Но Гарри было трудно провести - он все понял и легонько сжал кончики его пальцев, успокаивая и словно извиняясь за бестактно заданный вопрос. Глупый, глупый Гарри.
- Теперь у тебя есть я, - просто сказал он, улыбаясь по-настоящему заинтересованно и участливо, и Луи даже засомневался в актерских способностях этого парня.
Он облизнул внезапно пересохшие губы и еле выдавил из себя отстраненное и вполне справедливое замечание:
- Всего лишь на полгода, - он одернул ладонь, с сожалением отмечая потерю приятного тепла, и, решив хоть как-то занять свои руки, просто спрятал их в карманах, привстав с мягкой перины кровати.
- Ты побольше слушай мать мою, - беззлобно улыбнулся Гарри, вполне понимая недоверие этого альфы к нему. Да, репутация Стайлса заметно подпортилась в этих кругах.
И, пока Луи пытался сообразить, как парировать это замечание - по большей части просто тупо зависая на этих нереально очаровывающих и тут же располагающих к себе ямочках на щеках, - раздался голос Энн с первого этажа, тут же решивший все за него.
- Гарри, дай Луи сходить в душ и немедленно спускайся ко мне!
- Мам, сейчас! – с упрямой капризной ноткой крикнул в ответ Стайлс-младший, досадливо поморщившись из-за того, что их прервали, когда, казалось, происходило что-то важное, и Луи прямо чувствовал всю его экспрессию.
Он сразу сообразил, что между матерью и сыном существовало какое-то разногласие во всем этом, однако не мог взять в толк – на руку ему это или нет.
Рядом со своей матерью Гарри был другим – более капризным, вечно что-то требующим, но в то же время прячущимся за ее спиной, как стеснительный мальчишка.
С Луи-то он уж точно не был стеснительным. Жаль. Иначе было бы легче. Всем.
Гарри выглядел так, как, в общем-то, выглядят классические омеги. Какими их рисуют на картинках в учебниках, какими их показывают на рекламных щитах по всему миру – с тонкими чертами лица, с мягким доброжелательным взглядом и плавной линией подбородка, с полными губами, которые были созданы только для одного… Неожиданно Гарри оказался высоким, выше самого Луи, и, несомненно, его чертов голос… Так непривычно.
Странный альфа для странного омеги.
Луи, не выдержав, хмыкнул от глупо-романтичных мыслей, совершенно не нужных в их ситуации, и не заметил, как пропустил тот момент, когда Гарри начал ему что-то говорить, все так же доверчиво и с неподдельной заботой заглядывая в глаза. Луи совсем не хотел к этому привыкать, но это, кажется, само собой как-то происходило.
- Вся чистая одежда и полотенца есть в шкафу, а потом мы будем ужинать, - добродушно рассказывал Гарри, совсем не замечая, что Луи на время выбыл из разговора и совсем его не слушал.
На мгновенье его кольнуло что-то вроде совести: Гарри и правда пытался о нем заботиться со всей своей еще детской непосредственностью и странным желанием оберегать Луи от всего. Но тут же, вспомнив о количестве всех тех альф, о которых Гарри уже тоже так позаботился, Луи сразу задушил в себе искру сожаления и совести. Вот еще. Луи не первый - и далеко не последний. Он читал о таких омегах: ненасытных, им всегда было мало; меняя партнеров, они никогда не находили постоянного спутника. Странную закономерность отмечал Луи, будучи еще пятнадцатилетним подростком. Альфа, что не нашел постоянного партнера, – изгой и отброс общества. Омега – да, странное исключение, но ничего страшного. Это абсурд и дискриминация – считал тогда он, совсем еще не понимая, что за такие оппозиционные речи его могут привлечь к административной ответственности. Но его быстро поставили на место, в общем-то, и теперь он держал язык за зубами, помалкивая и ожидая того самого омегу. Романтики хоть отбавляй.
Мимолетно дотронувшись кончиками пальцев до бледных запястий, Гарри увереннее сжал их и проникновенно взглянул в голубые глаза.
- Если тебе понадобится помощь – я рядом, - совершенно серьезно сказал он, в самом деле полагая, что ему может понадобится помощь в принятии душа.
- Я тебя позову тогда, - очаровательно улыбнулся Луи, принимая неведомые и еще толком незнакомые правила игры. Он немного, наконец, пришел в себя после выматывающей дороги и насыщенного дня. И принял этот неискренний флирт как надобность, как способ закрыться и тем самым сберечь самого себя. И свое сердце. Да.
Он ловко вывернулся из рук Гарри, скрываясь в следующее мгновенье в непозволительно большой для него одного ванной комнате.
- Я буду на это надеяться! – Гарри проводил его заинтересованным взглядом, подмигнув на прощанье. Казалось, все только начиналось, и он улыбнулся, оставшись вполне довольным своим выбором. Черт, он был чертовски доволен Луи. И до сих пор не мог понять, как такое чудо не забрали раньше. Он словно ждал, когда за ним придет именно Гарри, и тому было приятно чувствовать, что он был первым омегой, который заметил такого крышесносного альфу. В этом было что-то… собственническое. И да, Гарри был чертовым собственником, когда дело касалось его мальчиков.
И он уже представлял лицо Ника, когда тот увидит, какой Гарри сорвал джекпот в виде Луи. Ох, он любил, когда ему завидовали… Луи хорош собой и сам этого не понимает. Если начистоту – он был лучшим приобретением Гарри за последний год. И слава Богу, что удалось упросить мать, разыграв перед ней в очередной раз роль изнеженного и избалованного сына. Луи того стоил. Он стоил всего того времени, что Гарри провел в поисках идеального для себя альфы… И тут он. Луи Томлинсон. Уже от одного имени кожа Гарри покрывалась мурашками. Подумаешь, он немного строптив, - Стайлсы просто так не сдаются. И не таких ломали.
У него было полгода, чтобы окончательно переделать Луи под себя, слепить того альфу, который бы в полной мере подходил только ему. Такие, как Луи, должны принадлежать только Гарри. Никому больше. Полгода… Вполне достаточно времени. И Гарри был в предвкушении каждого дня.

Часть

Спускаясь к ужину, Луи чувствовал себя все еще так же неуверенно, и новый комплект одежды, двумя размерами больше, совсем не придавал никакого спокойствия. Он нервно теребил рукава свитера, стараясь не обращать внимания на тот факт, что Гарри вновь отодвигал ему стул, вставая, словно он был чертовым истинным джентльменом. Это было бы довольно смешно и мило, и он вполне смог бы оценить этот жест по достоинству, если бы не его нервное напряжение с непривычки, что за ним так заботливо и бережно ухаживают. Все выглядело хорошо разыгранной комедией в его глазах, и он так и ждал, что сейчас Гарри рассмеется ему в лицо и расскажет о неудачной шутке. В его представлении этой ситуации он всегда видел себя жалким, и он не был уверен, что смог бы мужественно сдержать слезы и твердо принять этот удар судьбы. Но Гарри был здесь, по-прежнему мил и обходителен - порой слишком навязчивый, но вроде как ничего не скрывающий, а Луи все равно не мог позволить себе расслабиться рядом с ним. Почему-то между ними стоял невидимый барьер, который, к слову, сам же Томлинсон и возвел, но убери он его - Луи это понимал, - и он сделает себе только больнее. Поэтому альфа практически всегда молчал, бездумно кивая, когда Гарри пытался с ним начать разговор.
Гарри усадил его рядом собой, и Луи заподозрил его в том, что он специально так поставил стул рядом с собой, что неповоротливый и нервничающий Томлинсон часто соприкасался бедрами с довольным собой омегой.
Вспомнив об этикете, Луи пожелал всем приятного аппетита и попытался в волнении не спутать нож с вилкой. Внимание со стороны Гарри сил не придавало, и он просто даже чисто физически не смог бы съесть столько блюд, сколько Стайлс по своей доброте душевной - или дурости от природы - щедро ему подкладывал.
Сам Гарри без остановки что-то рассказывал об их планах, что-то об учебе и, кажется, о походах по магазинам, но Луи так ужаснулся от одной мысли, что ему предстоит еще и шопинг с семьей Стайлс, что просто не смог расслышать дальнейшие планы омеги, на время выбыв из беседы и теряясь в хаотичном потоке своих мыслей и переживаний.
Вернуло его к реальности ненавязчивое и вроде как невинное прикосновение к левой ноге.
Пальцы Гарри совсем не робко коснулись его голени, и это выражение невинности и абсолютного безучастия к происходящему не выдавало в нем его неподдельного интереса к телу Луи, он совершенно незаинтересованно ковырял вилкой салат, всем своим видом показывая, что под столом сейчас ничего не происходило.
Луи от неожиданного прикосновения дернулся, чуть не зацепив локтем бокал с красным вином, который Гарри же ему и подсунул под руку. Да, была бы просто блестящая демонстрация этикета и грации.
Гарри вновь протянул ладонь, чтобы коснуться ноги Луи, но неожиданно остановился на полпути и вернул ее на стол, подправляя чуть сползшую белоснежную салфетку, ненароком поглядывая на заинтересованно посматривающую в их сторону мать. В Гарри была удивительная смесь глупой невинности и похоти одновременно, и это все так мило сочеталось с его внешностью и поразительной неловкостью характера, что Луи просто не мог не признать это, все больше и больше удивляясь его непонятливости и странности. В его глазах Гарри выглядел просто сумасшедшим и совершенно точно неповторимым экземпляром омеги. Такому его в центре никто не учил.
- Тебе не нравится, когда тебя трогают, - осторожно сделал вывод Гарри, что с поразительной скоростью, за рекордно короткое время, пугающе быстро стал эпицентром всех мыслей Луи. И он еле сдержал себя, чтобы бессмысленно не закатить глаза от такого неожиданного открытия Стайлса – да неужели до него, наконец, дошло?!
Гарри бездумно наклонялся вбок, беззастенчиво пододвигая стул к бедному, нервничающему с каждой минутой все больше и больше альфе и не переставая подкладывать в его тарелку что-то, что, по его нескромному мнению, должно было обязательно понравиться Луи, так за весь вечер толком и не притронувшемуся ни к одному блюду. Он должен был отдать должное – вся еда выглядела просто великолепно, и он не совсем был уверен, что пробовал когда-либо столько вкусностей, но сосредоточиться на своем аппетите и вкусовых пристрастиях, когда рядом сидел омега, не особо соблюдающий правила личного пространства и хоть малейших норм этикета, было просто невозможно. Совершенно точно нельзя было даже распробовать вкус вина, когда на тебя так бесстыдно смотрят, абсолютно не стесняясь и с жадностью ловя взглядом каждое движение кадыка при очередном нелепом глотке в бессмысленной попытке смочить горло и хоть как-то привести свои нервы в порядок. Это непонятное и сумасшедшее внимание со стороны Гарри сводило с ума, и даже просто кусок в горло не лез. Луи не хотел выглядеть нелепым или неуклюжим в его глазах, если вдруг он испачкается в каком-нибудь соусе или, не дай Бог, перепутает вилку для мяса с вилкой для рыбы, а он совершенно точно перепутает – когда на него так бесстыдно пялятся, он вообще теряется, мгновенно становясь полнейшим придурком и неуклюжим неудачником.
Гарри старался говорить как можно тише, чтобы сидящая по другую сторону стола Энн не могла расслышать их, и его голос постоянно срывался до невозможного шепота. Он хитро прищурился, до чего-то догадываясь, и лениво, но даже как-то совсем премило, улыбнулся, задорно приподнимая уголки губ.
- Тебя вообще никто не трогал? Я же первый, да? – практически задыхаясь от осознания того, что он вообще самый первый, кто открывал такого Луи для себя, он чувствовал небывалую легкость в теле и невообразимое и совершенно непередаваемое воодушевление от того, что его будет ждать впереди. Он уже сходил с ума от такого Луи.
- Отвали, - впервые грубо ответил ему Луи, холодно отстраняясь и совершенно точно не желая, чтобы еще и Гарри над ним насмехался из-за этого. Он ни разу не был в семьях омег, кто же будет его так трогать - не альфы же, ей-Богу. И это было так очевидно, что Луи не мог простить его за то, что он уже в который раз напоминал ему о его никчемности. Это было то, что Луи намеревался забыть хотя бы здесь, на время.
- Я же ничего такого не имею в виду, - совершенно не обижаясь на грубость, Гарри примирительно коснулся его запястья. Казалось, он понимал куда больше, несмотря на видимую глупость и безразличие ко всему серьезному и взрослому. – Ты же такой... мой.
Совершенно забыв про свой ужин на тарелке и наплевав на присутствие притихшей матери, Гарри жадно провел ладонью по острой коленке Луи, с детским удивлением очерчивая чуть дрожащими пальцами правильной формы коленную чашечку.
Луи шумно выдохнул, тут же теряя весь свой серьезный настрой, склоняясь над своей тарелкой и стараясь смотреть куда угодно, но только не на понимающе улыбающуюся Энн.
- Ну не здесь же, - слабо воспротивился он, позволяя руке Гарри нерешительно скользнуть выше. Он на мгновенье опустил взгляд, и то, что он увидел – тонкие длинные пальцы на темной ткани джинсов, – совсем выбило его из колеи, и он тут же перевел взгляд на тарелку, не в силах больше смотреть на это. Слишком странно и незнакомо было чувство.
Гарри не спеша водил рукой чуть выше колена, издеваясь и словно испытывая Луи на прочность; он больно сжал продольную мышцу, и бедный альфа дернулся от неожиданности и боли, едва не уронив вилку из своих рук.
- Извините, - его голос предательски дрогнул, когда он попытался вспомнить об этикете в жалком подобии извинения за излишний шум в доме.
Но он уже просто не мог услышать ответ Энн, даже если тот и прозвучал: рука Гарри скользнула выше, заинтересованно и успокаивающе оглаживая внутреннюю сторону бедра; чувствуя мгновенное напряжение мышц под ладонью, Гарри даже и не думал останавливаться на этом. И Луи просто не смог сдержаться: сам того не желая, он непроизвольно раздвинул ноги, приглашая и давая больший доступ.
Он почувствовал обжигающее дыхание совсем рядом со своим лицом, и он уже просто не мог отвести взгляда от вмиг потемневших глаз напротив. Чувство неминуемого поражения усилилось в стократ, и он уже практически сдался, если бы не…
- Гарри! – взволнованно окликнула его Энн, понимая только сейчас, что она немного упустила тот момент, когда ее сын начал терять контроль. – Гарри, прекрати.
И Гарри прекратил, мгновенно расслабляясь и отстраняясь в жалких попытках восстановить сбившееся дыхание. Слишком явное разочарование на его лице не сулило ничего хорошего ни ему, ни тем более Луи, но он только рассеянно кивал, больше не обращая внимания на все еще не пришедшего в себя альфу. Он еще раз кивнул, превращаясь в того самого послушного мальчика, и аккуратно сложил руки на столе, нервно теребя край злосчастной салфетки.
- Я думаю, мне стоит… - даже как-то растерянно смущаясь, пробормотал он, и Энн тут же кивнула, одобряя.
- Да, Гарри, сходи Нику позвони, ты молодец, - сюсюкаясь, как с маленьким, она нежно улыбнулась ему, и Гарри послушно встал из-за стола, благодаря за ужин и расслабленно улыбаясь Луи, слишком многое обещая своей улыбкой.
Ничего не понимающий Томлинсон проводил его взглядом, когда он скрывался в темном коридоре, все еще не до конца осознавая, что его больше пугало: весьма странное поведение Стайлса и его явное помутнение рассудка или его же собственная реакция на эту близость и слишком явное, ничем не завуалированное раздражение, непонятно откуда и когда взявшееся, от того, что их посмели прервать,
- У Гарри скоро течка, - без предисловий важно начала Энн, упрямо вскидывая подбородок и не сводя пронзительного взгляда с альфы - и тем самым отвечая на его невысказанные вслух вопросы. – С каждым годом это становится все тяжелее… Для него и для меня, - и по ее голосу было видно, насколько она была всем этим вымотана и насколько она все еще продолжала переживать за своего единственного сына. – До восемнадцати лет никакого контакта, так что делай соответствующие выводы, как тебе с ним придется сдерживать себя, - жестко расставила она приоритеты, и Луи тут же сжался от ее весьма прохладного тона. В конце концов, у него были лучшие физиологические данные, он вполне сможет терпеть все течки этого омеги, пока не закончится период долбанной адаптации. Луи сильный. Он сможет пройти через настойчивого Гарри, не моргнув глазом и проявив удивительную выдержку. Да.
- А сейчас лучше иди в комнату, Гарри пусть остынет немного, - ненавязчиво выпроваживала его тем временем Энн, вставая из-за стола, и Луи, как настоящий джентльмен, всклочил следом, едва не опрокинув стул. – К нему сейчас приедет Ник, и он обязательно захочет похвастаться тобой перед ним.
Это немного смутило и взволновало Луи. Он не думал, что им будет кто-нибудь хвастаться, это же он… Просто Луи… Ничего особенного. Но всю его радость от непривычного ощущения довольства самим собой Энн уничтожила одной-единственной фразой.
- Он всегда так делает - хвастается всеми своими альфами перед друзьями, - она непринужденно продолжала разговор, провожая его вверх по лестнице к комнате и совсем не обращая внимания на осунувшееся при этих словах лицо парня. – Гарри еще такой ребенок на самом деле…
Луи мрачно кивнул, заходя и прощаясь с Энн, понимая, что разочарование от несбывшихся надежд – самое ужасное, что было в его мире. Он чертовски устал быть обманутым и разочарованным. И, даже не раздевшись, он плюхнулся в кровать, пытаясь расслабиться и хоть как-то унять беспорядочный поток мыслей в голове. Зарываясь лицом в бесконечное количество мягких подушек, он понимал, что, наверное, стоило бы немного привести себя в порядок, если Гарри на самом деле захочет показать его своему другу, но ему стало чертовски плевать на это. И даже захотелось сделать какую-нибудь гадость, притвориться умственно отсталым или специально испачкать себя, чтобы этому наглому мальчишке стало стыдно за него перед своими друзьями, но… Он этого не сделал бы. Черт знает почему, но он не хотел Гарри ставить в такое неловкое положение - впрочем, прихорашиваться ради него Луи совершенно точно не станет.
Кровать была мягкой и чистой, под щекой приятно пахло свежим, выглаженным бельем, и незаметно для себя Луи уснул, прислушиваясь к гулу ветра за окнами.

Луи разбудило мягкое щекотное прикосновение к волосам. Он поморщился, слепо отмахиваясь, но моментально проснулся, тут же начиная вспоминать, где он, собственно, находился.
Возле кровати, на коленках, стоял Гарри, и Луи несколько растерялся, вспоминая, закрывал ли он дверь изнутри. Гарри улыбнулся ему, показывая белые зубки, и кокетливо провел еще раз ладонью по его спутанным волосам.
- Привет.
- Привет, - все еще хрипло ото сна отозвался Луи, нехотя вставая с кровати и только сейчас замечая посторонний запах в своей комнате.
Гарри тут же встал рядом с ним, успокаивающе кладя руку ему на плечо, и Луи даже не стал ее стряхивать с себя, заинтересованно рассматривая незнакомца. Смазливое личико было вполне приемлемо для омеги; алые, развратные губы. Он был намного старше Гарри, и Луи не совсем понимал, почему они вообще дружат. И только по первому взгляду он смог определить, что этот омега был даже хуже самого Стайлса. Луи сталкивался с такими: они испорчены до мозга костей и, что хуже, с легкостью могут влиять на других людей. Может, Гарри не был бы настолько ненормальным и давно нашел себе пару, поменьше он общайся с подобными омегами.
Даже запах был приторный, неприятный: в него вкрадывались нотки безумия и истерии, но не как у Гарри - насколько Стайлс был порой эмоционально нестабилен, он пах совсем по-другому. Спокойно, приятно. А этот… Отталкивает. Неприятно. Совсем.
- Это Ник, - вежливо представил его Гарри, а Луи все еще хмурился, совсем не одобряя их дружбу.
Ник ему нахально улыбнулся, призывно качнув бедрами, и Гарри, заметив проявленный интерес своего друга к Луи, забеспокоился.
- Эй, Ник, он мой! – возмутился он, раздраженно вставая между своим альфой, словно его на самом деле кто-то попытался бы отобрать у него.
Тот самый Ник только рассмеялся в ответ, беззастенчиво приближаясь и рассматривая Луи.
- Ну, и как он тебе? – Гарри, наверное, был самым отходчивым парнем, что когда-либо встречал Луи в своей жизни. Он не злился долго и вновь добродушно улыбался другу, забыв, что тот буквально минуту назад кокетничал с его альфой. Он взял Луи за руку, поворачивая его из стороны в сторону. – Хорош же, да?
На этот раз Луи даже не смутился. Ну, если только совсем чуть-чуть, когда Стайлс вертел им, как хотел, показывая со всех сторон, и он мог слышать гордость в его голосе. Это приятно радовало.
- А что, других не было? – задумчиво спросил Ник, обходя его по кругу. – Странный он какой-то…
Он схватил его за щеку и небрежно потрепал. Вот фамильярности Луи терпеть не мог, особенно от незнакомцев и уж тем более - от таких омег, как этот непонятный и неприятный Ник. Гарри тоже был навязчив, даже слишком, но у него все это выходило как-то… невинно. Или он просто привык.
Поэтому он негромко предупредил, отклоняясь от неприятного прикосновения:
- Еще раз тронешь – руку сломаю.
- Фу, какой грубый, - ответил омега, поморщившись, но все же отходя от него в сторону на почтительное расстояние.
- Вспомни своих бывших, - небрежно напомнил ему Гарри, чувствуя обиду за своего Луи. – Они все были дикарями.
- Но мои новые теперь - милые интеллигенты, - совсем не обидевшись, что его уличили в неискренности, Ник только развеселился, снова морща нос и игриво толкая Стайлса в плечо.
Все, что он делал, было каким-то нарочито кокетливым, фальшивым, слишком напоказ, только непонятно, для кого он так старался. Однако, Луи успел заглянуть в его глаза и решил, что этот омега не так прост, как кажется на первый взгляд. Но знал ли об этом сам Стайлс?
Луи покосился на бесхитростно болтающего со своим другом Гарри и только тяжело вздохнул, испытывая что-то среднее между жалостью и сочувствием. Гарри был такой дурачок, и его легко было обмануть.
- Новых? А сколько было до этого? – невольно заинтересовался Томлинсон, услышав конец фразы их разговора и даже не постеснявшись влезть в чужой разговор.
По загоревшим глазам Ника он понял, что это именно то, что он любил рассказывать, и, когда тот воодушевленно раскрыл рот, его резко прервал Гарри:
- Вообще-то, я твой омега, и ты должен интересоваться моими бывшими, а не его, - огорчился он, насупившись и уже чуть жалея, что привел вообще своего друга. Не может же быть, чтобы Ник уводил его альфу прям перед его носом. И Луи… Он же не мог заинтересоваться им, даже если учесть, что альфа сегодня больше разговаривал с его другом, чем с самим Стайлсом за все время их знакомства.
- Да? Ты мой омега? – играючи поддел его Луи, впервые за долгое время искренне улыбаясь - и причиной тому была ревность Гарри. Это льстило и поднимало настроение до небывалых высот.
- Ты сейчас додразнишься, - Стайлс заметно расслабился, поняв, что у Луи и в мыслях не было уйти к Нику и он просто шутил над глупым Гарри, который все всегда принимал слишком близко к сердцу. Успокоившись, он прильнул к своему альфе, и тот, на удивление, не отстранился - но никакой инициативы не проявлял, просто позволяя Гарри облокачиваться на него. Ничего, со временем он ни о ком другом думать не сможет. Гарри был в этом уверен.
- Он такой шутник, - довольно пояснил он Нику, поднимая глаза на Луи. – Но красивый же, да? – непринужденно радовался он с ноткой гордости в голосе, как будто это он сам отвечал за создание лица Луи – самодовольный идиот. – Он - лучший мой выбор.
- Ты так про всех говоришь. Все равно через полгода поменяешь его, - ехидно поддакнул Ник, тут же напоминая Луи о его страхах. – И, в конце концов, ты останешься, как я – одиночкой. Ты идиот, Стайлс.
И тут Луи почувствовал это. Это странное чувство, когда тепло Гарри передалось и ему, и он буквально ощутил, что настроение Гари меняется в секунду, хотя он и не мог видеть лицо своего омеги. Он чувствовал его легкое раздражение, которое передавалось и ему; обиду, что Гарри до сих пор всерьез никто и не воспринимал, хотя он старался, правда старался и был просто не виноват, что он - такой. И много-много разных эмоций, которые неожиданно сменялись вихрем в голове у бедного, ничего не понимающего Луи, и он сам не понял, как в одно мгновенье его ладонь нашла ладонь Гарри. Он буквально машинально отметил, что его собственная немного уступает по размеру ладони омеги, но он оберегающим жестом чуть отодвинул его назад и как-то машинально оказался стоящим напротив ухмыляющегося Ника. Все это произошло так быстро и так спонтанно, что он даже не совсем понял, зачем он это, собственно, сделал.
- Кажется, у кого-то проснулись инстинкты защитника, - присвистнул друг Гарри, и Луи на самом деле только сейчас понял, что все было именно так.
Он нерешительно посмотрел на сияющего Гарри, который так счастливо и так доверчиво обвил его руку своей, и только выдохнул, понимая, что он, собственно, натворил. Только еще долбанной связи ему не хватало. Но рука Гарри была такая теплая, она так идеально подходила для его ладони, и его запах, казалось, за один только день стал уже таким привычным и родным, что он начал забывать о том количестве альф, что у этого кудрявого парня уже были до него. Он совсем забыл о том, что он пробудет здесь только полгода, а потом вернется обратно в центр, использованным и снова никому не нужным.
Он попытается найти способ разорвать эту связь, но чуть позже, не сейчас, когда он чувствовал себя таким необычайно сильным, таким нужным для Гарри. Все было так правильно, так, как и должно было быть. Он словно находился там, где он и обязан был находиться. И плевать, что это продлится всего лишь полгода.

Часть

Луи долго сидел, бездумно уставившись в окно – он проснулся с головной болью уже на рассвете, когда в доме было еще сумрачно и по-уютному тихо. Шелковая простынь надоедливо прилипала к разгоряченному телу, и пришлось одеться, чтобы спастись от морозного воздуха, вихрем ворвавшегося в открытое настежь окно. Постепенно дом семьи Стайлс нехотя, но все же принимал нового жильца, и дышать становилось легче, хоть это и не спасало от привычной бессонницы с подозрительно душными и реалистичными снами. Предрассветное пробуждение становилось наваждением, и предательские тени под глазами залегли уродливыми пятнами. И подозрительно похожее состояние надоедливого омеги заставляло Луи задуматься о собственном психическом состоянии. Серьезно, во всех же его бедах Гарри не мог быть виноват? Так почему же кажется, что эта самодовольная улыбка парня кроет в себе ответы на многочисленные вопросы, мешающие Луи не только спать, но даже спокойно есть?
Он искусал себе губу, собираясь, наконец, с мыслями. Зимнее утро освежало, пробуждало и снимало липкое возбуждение сознания и тела. Никогда так сильно он не чувствовал своего уединения с природой, как в такие минуты – когда мутный диск солнца выглядывал неприветливым краем, пытливо пробираясь через темные завесы ночи, и блеклые искорки звезд напоминали о том моменте, когда солнце вновь сменится на беспокойную луну. Когда наступит ночь и когда Луи снова останется наедине со своими переживаниями, подозрениями и будоражащими сознание снами, чтобы вновь проснуться в жаркой постели и долго приходить в себя, очищая голову от мутных предположений.
Быть белой вороной в семье – нелегко, в жизни – полный провал. Луи часто разделял забавы и игры своих немногочисленных друзей, однако все это было скорее актерское кривляние. Он делал вид, что был циничным и остроумным, сильным и непробиваемым, но проходили годы, и Луи понял: как он устал лицедействовать. Если он и был альфой – то каким-то нетипичным, неагрессивным. Это не было каким-то откровением, это было фактом, и с ним ничего не оставалось сделать, кроме того как бездумно смириться, отдавая свою судьбу… Судьбе?
Луи чертовски нравилось жить просто, не пытаясь оправдать чьи-то надежды. Это легко. Это свобода. Это просто Луи. А отношения с омегой, эта чертова судьбоносная связь – как ни крути – это очередная ответственность. И он совершенно не хотел, чтобы кто-то лез в его жизнь. А Гарри лез. Очень упорно и настырно – Гарри не понимал слова «нет», и это становилось проблемой. Луи совершенно точно не знал, как с этим можно было еще справиться. Ему нравилось общение: он был обделенным им еще в детстве и юношестве. Но Гарри был именно тем человеком, с которым было довольно сложно и проблематично наслаждаться общением. Он порой (ладно – всегда) не знал границ дозволенного, он плохо разбирался в психологии альф, и он совершенно точно был нагл. Надоедлив. Неразборчив. Глуп. Тщеславен. Избалован. И совершенно невозможен.
И совершенно точно: Луи не мечтал о закреплении связью именно с этим ненормальным представителем омег.
Будучи довольно замкнутым в себе из-за насмешек и вечных задирок со стороны более удачливых альф, Луи много читал, так что довольно часто натыкался на всякие несчастливые истории. Редко, но случались ситуации, когда, допустим, омега уходил от своего альфы. Это требовало уйму душевных сил, так как рвалась связь, и омега оказывался беззащитным, уязвимым (если представить Гарри в таком состоянии, Луи ничего, кроме как злорадства, не испытывал). Альфа были более эмоционально стабильны, но и им приходилось несладко вдали от своего омеги.
Но у Луи по-другому. Между ними нет еще никакой толком сформировавшейся связи, чтобы переживать подобные драмы. Черт, да они были знакомы день! Это было чем-то другим. И у них даже не было… Ну, контакта. Физического контакта. Так что это смешно и нелепо.
Но Луи не слишком и удивился, что это случилось именно с ним. Ему всегда не везло, и все вокруг говорили, что он странный. Четыре поколения омег – и тут Луи. Альфа. Впервые за долгие годы. Так что совсем, совсем не удивительно, ничуточки…
Он сглотнул и впился ногтями в ладони, прекращая истерику. Было чертовски обидно, что он попал к проклятому Гарри Стайлсу.
Несмотря на отсутствие практики и хоть какого-то опыта, теорию Луи знал довольно неплохо, и в этом плане польза от чтения была колоссальной. Все учебники, справочники по психологии, пособия были единодушны в своих выводах: встреча со своим омегой будет, как… Как удар молнии, как… Словом, это должно было быть тем, что пропустить совершенно точно невозможно, даже если ты самый странный и ущербный альфа во всем свете. Запах своего омеги – это самый прекрасный, манящий запах. Не было ничего лучше своего омеги, желаннее, вкуснее…
Но Луи совсем не хотелось бегать за Гарри, как привязанному; у него не было дикого, неконтролируемого желания оберегать Гарри, полностью обладать им, подчиняя и связывая себя с ним на всю свою жизнь.
Это был просто Гарри. Гарри чертов Стайлс. И, честно, он его больше пугал, чем манил. Ну, может, чуть симпатии с толикой жалости к ненасытному омеге – и ничего более. Значит, следовало, что Гарри - не омега Луи. И будет гораздо легче покидать этот дом, не нажив себе проблем с нежелательной химией и связью.
Только стоило предупредить и Гарри об этом. И что-то подсказывало Луи, что этот омега все равно ничего не поймет. И на самом деле это уже было даже не смешно: к концу недели Луи готов был биться головой о стену. Гарри Стайлс, а именно так звали его головную боль, похоже, и не собирался останавливаться и прекращать свое сумасшедшее преследование – в буквальном смысле этого выражения. Серьезно? Букет цветов на подушке? Черт его знает, как и когда Гарри пробирался в его комнату, но это было фактом, и Луи, казалось, чувствовал присутствие омеги… Ну, всегда. И буквально.
Либо нервная истерия потихоньку захватывала и его, либо Гарри и правда… Был рядом?
Абсурд. Его комната запиралась. Гарри же не какой-то взломщик дверей со стажем, чтобы оказываться за надежным засовом в комнате Луи. Ведь так?
Луи только нервно рассмеялся и быстро осмотрелся. На всякий случай же, ну.
Все еще осложнялось и тем, что все, что Луи пришлось пережить за последние недели, указывало на приближение «адской недели», но Энн его успокаивала, обещая «период сумасшествия Гарри» намного позже - а Луи все чувствовал уже сам, и это определенно сил не прибавляло. Рано или поздно это случится. И это означало тонны снотворного, отвратное настроение и часы, проведенные взаперти. Немного радовало (о, нет-нет, никакого злорадства!), что его ненормальному омеге будет в сто раз хуже. Ну, а что? Справедливость же должна когда-нибудь восторжествовать.
И, если Луи не справится, если Гарри будет слишком навязчив… Представить его в этом состоянии – практически невозможно, но если всего лишь на секунду позволить своим мыслям отвлечься от своих проблем и сосредоточиться на Гарри в этот период, то становилось невыносимо жарко. Это всего лишь чертовы инстинкты – пытался утешить себя Луи. Сложно было не признать, что омега хорош собой и.. горяч? Но все равно Луи не позволял задерживаться этим мыслям, когда и так призрачный обжигающий шепот мешал ему спать, заставляя сердце биться сильнее и кутаться в пуховое одеяло от утренней рассветной прохлады.
И был все же запасной вариант. Вариант отчаянной свободы и безысходности, когда что-то сделать и исправить - не в твоих силах. Это было вариантом, спасением в основном для тех, кто сбит, сломлен, для тех, кому некуда податься. Но были те, кто уходил в поисках себя, свободы. Те, кто отрекался от своей сущности и жил только для себя. Луи не мог сказать с точностью, к какому типу он относился: жаждущий свободы и уед