Примечания 4 page. Сила абсолютно необходима для успешного родительства

Сила абсолютно необходима для успешного родительства. Почему нам необходима сила? Потому что у нас есть обязанности. Природой не предусмотрено существование родительства без силы, необходи­мой для выполнения обязанностей, которые оно несет. Невозможно понять феномен родительства без обращения к понятию власти.

Сила, которую мы потеряли - это сила управлять вниманием на­ших детей, способствовать развитию в них благонамеренности, про­буждать их защитные силы и поощрять их стремление к взаимодей­ствию. Без этих четырех способностей, все, что нам остается – это принуждение или подкуп. Именно с такой проблемой столкнулись отеци мать Кирстен, когда пришли ко мне на консультацию, обеспо­коенные внезапно проявившейся строптивостью их дочери. Я буду использовать взаимоотношения Кирстен с ее родителями в качестве примера потери естественного родительского авторитета, вместе с двумя другими случаями, которые я опишу, чтобы продемонстри­ровать важность родительской силы. Героями моего рассказа станут девять человек: шесть родителей и трое детей. Их истории являются типичными примерами той дилеммы, с которой сталкиваются сегод­ня многие семьи.

Родители девятилетнего Шона были в разводе. Никто из них не вступил в новый брак, и отношения между ними были достаточно теплыми, чтобы они могли совместно обращаться за помощью. Сре­ди причин их разрыва не последнее место заняли трудности в воспи­тании Шона, с которыми они столкнулись. В раннем детстве справ­ляться с Шоном было достаточно легко, но последние два года были ужасны. Он буквально издевался над своими родителями и прояв­лял физическую агрессию по отношению к своей младшей сестре. Несмотря на то, что он был неглупым мальчиком, никакие увещева­ния не могли убедить его делать так, как ему говорят. Родители об­ращались к нескольким специалистам и прочитали много книг, в ко­торых рекомендовались различные подходы и техники. Но с Шоном ничего не работало. Обычные санкции только усложняли ситуацию. Отправлять его в свою комнату в качестве наказания было бесполез­но. Хотя его мать не верила в действенность шлепков, поддавшись отчаянию, она начала применять физические наказания. Родители уже перестали пытаться заставить его участвовать в семейных тра­пезах. Их попытки убедить мальчика выполнять домашнюю работу не увенчивались успехом. Еще до того как брак распался, угрюмое сопротивление Шона отравило атмосферу в доме. Родители были настолько эмоционально истощены, что никто из них уже не был в состоянии воскресить в себе чувства тепла и нежности по отноше­нию к собственному сыну Мелани было тринадцать лет. Ее отец едва сдерживал гнев, говоря о своей дочери. Жизнь с ней изменилась после того, как умерла ее бабушка - Мелани тогда была в шестом классе. До этого времени Мелани помогала по дому, хорошо училась в школе и была любящей сестрой для своего трехлетнего братика. Теперь же она начала пропускать уроки и совершенно перестала выполнять домашнюю работу. Она регулярно убегала из дома. Она отказывалась говорить с родителями, объявляла, что ненавидит их и хочет только, чтобы ее оставили в покое. Она также отказывалась есть вместе с родителями, поглощая свою порцию в одиночестве в своей комнате. Это ранило ее мать. Она проводила много времени, призывая свою дочь быть «хорошей девочкой», вовремя возвращаться домой и больше не убе­гать. Отец не мог выносить дерзкое поведение Мелани. Он был уве­рен, что нужно каким-то образом призвать дочь к порядку, преподать подростку «урок, который она никогда не забудет». По его мнению, недостаток жесткости означал бы только потворство неприемлемо­му поведению Мелани и ухудшил бы дело. Его гнев был силен еще и потому, что, пока не произошли эти резкие изменения в характере Мелани, она была «папиной дочкой», милой и покладистой.

Три различных сценария, три отличных друг от друга набора обсто­ятельств, и три абсолютно разных ребенка - и, тем не менее, ни один из этих случаев не уникален. Чувство бессилия, которое испытывали эти родители, знакомо многим матерям и отцам. Проявления «труд­ности» у каждого ребенка свои, но рефрен всегда один: быть родите­лями оказывается гораздо сложнее, чем предполагалось. Длинный перечень родительских жалоб обычно примерно одинаков: «У совре­менных детей нет того уважения к родительскому авторитету, которое было у нас, когда мы были детьми; я не могу заставить своего ребенка выполнять домашнюю работу, заправлять свою постель, выполнять свои обязанности по дому, убираться в своей комнате». Родительские жалобы уже стали предметом для шуток: «Если воспитание - такое важное дело, дети должны поставляться с инструкцией!»

Секрет силы быть родителем

В наше время бытует мнение, что родители не смогут справляться со своими обязанностями, если не будут учиться этому специально. Сегодня существует огромное количество родительских курсов, есть даже занятия, на которых родителей обучают читать детские стишки своим малышам. Тем не менее, никакой эксперт не сможет научить

тому, что является базовой необходимостью для эффективного родительства. Родительская сила вытекает не из техник - неважно, на­сколько хорошо они разработаны - а из отношений привязанности. Во всех трех примерах недоставало именно силы.

Секрет родительской силы - в зависимости ребенка. Дети рож­даются полностью зависимыми, они не в состоянии самостоятельно найти свой путь в этом мире. Отсутствие жизнеспособности в каче­стве самостоятельных существ делает их крайне зависимыми от за­боты, руководства и управления, поддержки и одобрения, чувства дома и принадлежности. Именно зависимое положение ребенка, в первую очередь, делает родительство необходимым. Если бы дети в нас не нуждались, мы бы не нуждались в родительской силе.

На первый взгляд, детская зависимость кажется достаточно про­стым явлением. Но трудность состоит в том, что быть зависимым - вовсе не означает «быть зависимым от собственных воспитате­лей». Каждый ребенок рождается с потребностью в воспитании, но по окончании периода младенчества и раннего детства не все дети обязательно будут искать его у родителей. Наша родительская сила заключается не в том, насколько зависим ребенок, а в том, насколько он зависим именно от нас. Сила, позволяющая нам исполнять роди­тельские обязанности, заключена не в беспомощности нашего ребен­ка, а в том, что он обращается за помощью именно к нам.

Мы не можем по-настоящему заботиться о ребенке, который не рассчитывает на нашу заботу о нем или который зависит от нас толь­ко в плане еды, одежды, крыши над головой и по другим материаль­ным причинам. Мы не можем эмоционально поддерживать ребенка, который не обращается к нам за помощью в удовлетворении своих психологических потребностей. Очень тяжело направлять ребенка, который не нуждается в наших указаниях; попытки помочь тому, кто не ищет нашей помощи, утомительны и обречены на провал.

С- такой ситуацией столкнулись родители Кирстен, Шона и Мела-ни. Кирстен больше не обращалась к родителям для удовлетворения своих потребностей в привязанности, не следовала их примеру в том,

как поступать и что делать. В нежном возрасте семи лет она больше не шла к ним за заботой и поддержкой. Шон продвинулся еще дальше: его сопротивление зависимости от матери и отца глубоко укоренилось. Сопротивление Шона и Мелани распространялось даже на еду - или, точнее, на ритуал приема пищи за семейным столом. Мелани, едва достигнув подросткового возраста, абсолютно перестала искать у своих родителей чувства семьи и близости. Ей не хотелось, чтобы они ее понимали или близко знали. Ни один из трех детей не чувствовал себя зависимым от своих родителей, и в этом были при­чины подавленности, трудностей и ошибок, совершаемых всеми тре­мя родительскими парами.

Конечно, все дети в начале своей жизни зависят от родителей. Что-то изменилось у этих троих уже в процессе воспитания, и то же самое происходит сегодня со многими детьми. Дело не в том, что они боль­ше не нуждались в заботе. Поскольку ребенок не способен к самосто­ятельному существованию, ему необходимо от кого-то зависеть. Не важно, что думали или чувствовали эти дети, они даже отдаленно не были готовы к тому, чтобы самостоятельно встать на ноги. Они все еще были зависимы, но уже не ощущали себя зависимыми от своих родителей. Их потребность в зависимости не испарилась; изменился объект их зависимости. Родительская сила переходит к тем людям, от которых зависит ребенок, не важно, являются ли эти люди дей­ствительно достойными этого, подходящими, ответственными или способными к сопереживанию, не важно, взрослые это люди или нет.

В жизни этих троих детей в качестве объектов эмоциональной за­висимости родителей заменили ровесники. У Кирстен была группа из трех близких подруг, которая служила для нее компасной стрел­кой и надежной базой. Для Шона группа ровесников стала объектом действующих отношений привязанности, системой, связь с которой заняла место связи с родителями. Его ценности, интересы и мотива­ция диктовались ровесниками и их культурой. Для Мелани пустоту в привязанности, возникшую после смерти бабушки, заполнила под­руга. Во всех трех случаях, отношения с ровесниками конкурирова­ли с привязанностью детей к родителям, и в каждом случае связь с ровесниками брала верх.

Такой серьезный сдвиг становится двойной проблемой для нас как для родителей. Мало того, что мы теряем свою родительскую силу, необходимую для управления нашим ребенком, так еще и не­смышленые и некомпетентные узурпаторы присваивают эту силу, чтобы сбить ребенка с пути. Ровесники наших детей не стремятся к власти специально - она просто идет в комплекте с завоеванными территориями. Этот губительный подрыв родительской силы часто проявляется, когда этого меньше всего ожидают, и в то время, когда мы больше всего нуждаемся в нашем естественном авторитете. Се­мена зависимости от ровесников, как правило, начинают прорастать к начальным классам, но именно в средней школе усиливающаяся несовместимость привязанностей к родителям и к ровесникам под­рывает нашу родительскую силу. Именно когда наши дети находятся в подростковом возрасте, когда у них возникает больше проблем, чем когда либо, и когда наше физическое превосходство перед ними на­чинает таять, родительская сила выскальзывает из наших рук.

То, что кажется нам независимостью - это всего лишь зависи­мость, перешедшая к другим. Мы так стремимся к тому, чтобы наши дети быстрее начали делать все самостоятельно, что просто не за­мечаем, насколько зависимыми они на самом деле являются. Как и слово «сила», слово «зависимость» приобрело негативную окраску. Мы хотим, чтобы наши дети были самостоятельными, самомотиви­рованными, самоориентирующимися, обладали самоконтролем, по­лагались на свои собственные силы и были уверены в себе. Мы так старательно поощряем в детях независимость, что уже совершенно забыли, что такое детство. Родители жалуются на то, что дети по­ступают им наперекор и отталкивают их, но они редко замечают, что дети перестали обращаться к ним за советом, поддержкой и помо­щью. Их беспокоит то, что дети не подчиняются их справедливым требованиям, но они, кажется, даже не задумываются о том, что дети больше не стремятся заслужить их нежность, одобрение и призна­тельность. Они не замечают, что дети теперь обращаются к ровесни­кам за поддержкой, пониманием, близостью и чувством принадлеж­ности. При перемещении привязанности зависимость перемещается тоже. Такая же участь постигает родительскую силу.

Но самая трудная задача для родителей Кирстен, Шона и Мелани была не в том, чтобы добиться выполнения правил или соответствия нормам, и не в том, чтобы положить конец нежелательному поведе­нию. Сложнее всего было вернуть своих детей, вернуть силу привя­занности на сторону родителей. Им пришлось воспитывать в своих детях зависимость как средство восстановления родительской силы, чтобы вернуть свой естественный авторитет, они должны были отобрать незаконно приобретенную власть у ее неожиданных и нечаянных узурпаторов - у друзей своих детей. Конечно, восстановить при­вязанность наших детей к нам гораздо легче на словах, чем на деле, но это единственный путь к возвращению нашего родительского ав­торитета. Значительная часть моей работы с семьями и значительная часть советов, которые я дам в этой книге, нацелена на то, чтобы по­мочь родителям восстановить свой естественный авторитет.

Что дает ровесникам возможность заменить родителей в главной роли, учитывая, что они совершенно не стремятся к этому? Как всег­да, причины кроются в естественном порядке вещей. Способность ребенка привязываться к людям, которые не являются его биоло­гическими родителями, очень важна, потому что присутствие род­ных родителей в жизни ребенка никак не гарантируется. Они могут умереть или исчезнуть. Наша программа привязанности должна быть гибкой, чтобы при необходимости находить замену родителям, кого-то, к кому можно привязаться и от кого зависеть. Люди не един­ственные существа на Земле, способные на подобное перемещение привязанностей. Именно поэтому некоторые животные идеальны в роли домашних любимцев: они способны перемещать свои привя­занности с родителей на людей, что позволяет нам заботиться о них и управлять ими.

Поскольку у людей период зависимости длится дольше, истори­чески была необходима возможность перемещения привязанности с одного человека на другого, с родителей на родственников, соседей, племенных или деревенских старейшин. Все они, в свою очередь, должны были играть определенную роль в подготовке ребенка к до­стижению зрелости. Эта удивительная адаптивность, которая слу­жила на пользу родителям и детям многие тысячи лет, в последнее время стала источником наших неприятностей. В современных ус­ловиях эта адаптивность позволяет ровесникам занимать место ро­дителей.

Большинство родителей чувствуют потерю своей силы, когда их дети становятся ориентированными на ровесников, даже не пони­мая, что именно происходит. Вниманием такого ребенка сложнее управлять, он становится менее почтительным, родители перестают быть для него авторитетом. Когда я спрашивал их об этом, каждьй из родителей трех детей в наших примерах был в состоянии указать, когда именно его родительская сила начала ослабевать. Когда родительский авторитет начинает разрушаться, у родителей, как прави­ло, появляется еле уловимое ощущение, что что-то пошло не так.

Что позволяет нам быть родителями?

Чтобы воспитание было эффективным, необходимы три компонен­та: зависимое существо, которому нужна забота, взрослый, жела­ющий взять на себя ответственность, и крепкая привязанность ре­бенка к этому взрослому. Наиболее важный компонент этой смеси - привязанность ребенка к взрослому - чаще всего игнорируют или упускают из виду. Многие настоящие и будущие родители все еще находятся в плену убеждения, что достаточно просто взять на себя родительскую роль, не важно, усыновил ли ты ребенка, взял на вос­питание, вступил в брак с одним из его родителей или являешься его родителем биологически. Мы ожидаем, что потребности ребенка в заботе и нашего желания быть его родителем будет достаточно. Нас удивляет и обижает сопротивление детей нашему родительскому влиянию.

Признавая, что родительской ответственности достаточно для успешного воспитания ребенка, но не осознавая важность привязан­ности, многие эксперты заключают, что проблема кроется в родитель­ских ноу-хау. Если воспитание не идет гладко, это потому, что роди­тели делают что-то неправильно. В соответствии с такой логикой, недостаточно просто взять на себя эту роль, родителям необходимы некие навыки, чтобы воспитывать ребенка успешно. Для исполнения родительской роли необходимо изучить огромное количество воспи­тательных техник - во всяком случае, так считают эксперты.

Многие родители разделяют эту точку зрения: если другие люди могут заставить своих детей делать то, что нужно, а я не могу, значит, мне не хватает каких-то важных навыков. В своих рассуждениях они исходят из того, что им просто не хватает знаний, что нужно получить ответы на вопрос «Что делать?» для всех возможных сложных ситуаций: «Как заставить моего ребенка прислушиваться ко мне? Как заставить моего ребенка выполнять домашнюю работу? Как научить ребёнка убираться в своей комнате? В чем секрет выполнения ребенком своих домашних обязанностей? Как я могу заставить своего ребенка сидеть за столом?» Наши предшественники, вероятно, постеснялись бы задавать подобные вопросы, а если на то пошло - и вообще по­являться на родительских курсах. Судя по всему, современным ро­дителям гораздо легче признаться в собственной некомпетентности, нежели в бессилии, особенно когда недостаток навыков у нас можно спокойно списать на недостаток подготовки или отсутствие подходя­щих примеров в нашем собственном детстве. Результатом этого ста­ло появление многомиллиардной индустрии обучения родителей, от экспертов, проповедующих тайм-ауты и вывешивание оценок на хо­лодильнике, до родительских методичек в стиле «сделай сам».

Специалисты по воспитанию детей и издательская индустрия предлагают родителям то, о чем они просят, вместо того, чтобы от­крыть им глаза на глубинные причины. Тонны даваемых ими советов скорее усиливают у родителей чувство собственного несоответствия и неготовности к возложенным на них обязанностям. Тот факт, что большая часть предлагаемых методик неэффективна, не снижает скорости появления новых обучающих техник.

Как только мы начинаем воспринимать родительство как набор навыков, которые необходимо освоить, нам становится сложно уви­деть процесс в ином свете. Какая бы проблема ни встала на пути, мы тут же предполагаем, что для ее решения надо бы почитать очеред­ную книгу, пройти очередной курс или освоить еще один навык. А тем временем, наша «группа поддержки» продолжает считать, что мы обладаем достаточной силой для этой работы. Учителя ведут себя так, как будто мы все еще в состоянии заставить наших детей выполнять домашние задания. Соседи ожидают, что мы будем дер­жать своих детей в узде. Наши собственные родители упрекают нас в отсутствии твердости. Эксперты уверяют, что сделать наших детей более податливыми поможет получение еще одного дополнительно­го навыка. Суды возлагают на нас ответственность за поведение на­ших детей. Кажется, никому не приходит в голову тот факт, что наше влияние на собственных детей ускользает из наших рук.

Доводы в пользу того, что родительство является набором опре­деленных навыков, на первый взгляд, кажутся достаточно логичны­ми, но, хорошо подумав, мы поймем, что здесь кроется чудовищная ошибка. Такой подход противоречит природе, поскольку он застав­ляет нас опираться на экспертов, лишает родителей их естественной

уверенности в своих действиях и заставляет чувствовать себя непол­ноценными. Нам очень легко принять мысль о том, что наши дети не слушают нас, потому что мы не знаем, как заставить их нас слушать, что наши дети игнорируют наши просьбы, потому что мы пока не ов­ладели правильными приемами, что наши дети недостаточно уважа­ют авторитет старших, потому что мы, родители, не научили их вести себя уважительно. Мы упускаем из виду главное: важны не навыки родителей, а отношение ребенка к ответственному за него взрослому.

Когда мы узко фокусируемся на том, что нам следует делать, мы становимся слепы к нашим взаимоотношениям с собственными детьми и к неполноценности этих отношений. Родительство - это прежде всего отношения, а не навыки, которые необходимо приоб­рести. Привязанность - это не поведение, которому следует учиться, а связь, которую нужно отыскать.

Родительское бессилие сложно заметить, потому что раньше ро­дители пользовались своей силой, не осознавая этого. Она была ав­томатическим, невидимым, неотъемлемым компонентом семейной жизни и традиционных культур. По большому счету, родители бы­лых времен могли принимать свою силу как должное, потому что ее, как правило, хватало для воспитания их детей. По причинам, кото­рые мы начали рассматривать, сегодня ситуация уже не та. Не зная источник своего успеха, невозможно понять причины возникнове­ния трудностей. Поскольку все мы игнорируем важность привязанности, наша боязнь признаться в родительском бессилии и отвраще­ние, которое мы испытываем к власти как таковой - оба этих факта, являясь самыми распространенными причинами родительских неудач, нуждаются в дальнейшем объяснении.

Навешивание ярлыков

Иногда вместо того, чтобы винить себя, родитель заключает, что что то не так с ребенком. Если мы не сомневаемся в наших родительских способностях, мы предполагаем, что источником наших трудностей является ребенок. Нам становится легче от мысли, что это не мы совершаем ошибки, а наши дети не могут соответствовать стандартам. Наше отношение выражается в вопросах или требованиях, таких как: «Почему ты так невнимателен? Почему с тобой так трудно? Ну почему ты не можешь делать так, как тебе говорят?»

Встречаясь с трудностями на нашем родительском пути, мы на­чинаем выяснять, что не так в наших детях. Сегодня мы становим­ся свидетелями неистовой охоты за ярлыками, которые могли бы объяснить причины проблем наших детей. Родители обращаются за формальными диагнозами к профессионалам или хватаются за не­формальные ярлыки, которыми изобилуют книги по воспитанию «трудных» или «неуравновешенных» детей. Чем сильнее подавлены родители, тем более вероятно, что ребенка будут считать трудным, и тем больше ярлыков будут к нему примерять. То, что одновременно с ростом ориентации на ровесников в нашем обществе растёт коли­чество детских диагнозов - отнюдь не совпадение. Все чаще пове­денческие проблемы детей объясняют различными медицинскими синдромами, такими как вызывающе оппозиционное поведение (синдром ODD - oppositional defiant disorder) или синдром дефици­та внимания. Преимущество подобных диагнозов, по крайней мере, в том, что они оправдывают ребенка и снимают бремя вины с родите­лей, но они также маскируют обратную динамику, которая, в первую очередь, является причиной дурного поведения ребенка. Медицин­ские диагнозы, хотя и избавляют нас от чувства вины, препятствуют решению проблемы, так как все вопросы к слишком примитивным объяснениям. В основе их лежит точка зрения, что сложные поведен­ческие проблемы многих детей объясняются генетикой или непра­вильным функционированием отделов мозга. Они игнорируют тот факт, что окружающая среда влияет на работу человеческого мозга с рождения и до конца жизни, а отношения привязанности - это са­мый важный аспект окружения ребенка. Кроме того, они предлагают ограниченные решения, такие как применение медицинских препа­ратов, не учитывая при этом важность взаимоотношений ребенка с ровесниками и с миром взрослых. Фактически, их применение ведет только к еще большему ослаблению власти родителей.

Мы не утверждаем, что психология мозга не замешана в некото­рых детских отклонениях или что медикаменты абсолютно не помо­гают. Мой соавтор, например, регулярно наблюдает детей и взрослых с СДВ, отклонением, при котором работа мозга, с психологической точки зрения, отличается от нормы, и он прописывает им лекарства,

когда они действительно необходимы. Мы возражаем против того, чтобы все детские проблемы сводить только к медицинским диагно­зам и лечению, не принимая во внимание множество психологиче­ских, эмоциональных и социальных факторов, которые влияют на возникновение этих проблем. Даже в случае СДВ и других детских заболеваний, когда медицинские диагнозы и лечение могут помочь, отношения привязанности с родителями остаются первичной цен­ностью и кратчайшим путем к исцелению*.

Родители Шона уже пошли по пути навешивания ярлыков, полу­чив три различных диагноза от трех разных экспертов - двух пси­хологов и одного психиатра. Один специалист определил, что Шон страдает навязчивым неврозом, другой диагностировал вызывающе оппозиционное поведение, третий объявил о наличии у мальчи­ка синдрома дефицита внимания. Для родителей Шона огромным облегчением было узнать, что с ребенком действительно что-то не так. Ведь это означало, что трудности в воспитании, с которыми они столкнулись - не их вина. Более того, диагнозы врачей и самого Шонареабилитировали. Он не мог с этим ничего поделать. Ярлыки устранили чувство вины, и это хорошая новость.

Я не имел ничего против этих ярлыков: они, вообще-то, достаточ­но точно описывали его поведение. Он страдал навязчивыми состоя­ниями, был упрям и невнимателен. Более того, общим для всех этих трех синдромов является импульсивность и слабая адаптивность страдающих ими детей. Импульсивные дети (или взрослые) не мо­гут отделить эмоции от действий. Что бы ни пришло им в голову, они тут же воплощают это в жизнь. Плохо адаптироваться - значит неуметь адаптироваться к ситуациям, когда что-то идет не так, и не уметь извлекать пользу из неблагоприятных ситуаций, усваивать уроки негативных последствий собственных действий. Из-за такого неумения, родителям приходится решать больше проблем, связан­ных с неадекватным поведением, и оно же лишает их важных ин-

струментов управления поведением ребенка. Например, негативные техники, такие как предупреждения, попытки пристыдить, ограниче­ния, дисциплинарные меры и наказания, бесполезны для тех детей, которые не извлекают из них уроков. Так что, с одной стороны, очень вероятно, что трудности, с которыми сталкивались родители Шона, были связаны с его отклонениями. В этом есть доля правды, но ино­гда за одной правдой может скрываться другая, еще более верная - в этом случае за ней скрывались проблемы во взаимоотношениях.

Медицинские ярлыки сделали родителей Шона зависимыми от экспертов. Вместо того чтобы доверять своей собственной интуи­ции, учиться на своих ошибках и искать свой путь, они начали учить­ся у других тому, как воспитывать своего ребенка. Они механически следовали советам со стороны, пользуясь надуманными методами контроля поведения, которые стирали в порошок все отношения привязанности. Они признались, что иногда им казалось, будто они имеют дело не с человеком, а с синдромом. Вместо того чтобы нахо­дить ответы, они находили точки зрения, которых было столько же, сколько специалистов, их предлагавших.

Еще более важной проблемой в случае навешивания ярлыков -даже неформальных, вроде «трудный ребенок», или вовсе невинных, таких как «высокочувствительный ребенок» - является создаваемое ими впечатление, что корень проблемы найден. Ярлыки скрывают истинный источник трудностей. Когда определение проблемы игно­рирует лежащий в основе фактор взаимоотношений, это замедляет поиск верных решений.

Очевидно, что Шон был сущим наказанием. Вне всяких сомнений, его импульсивность делала его трудноуправляемым. Тем не менее, большая часть его импульсов была спровоцирована привязанностя­ми, и именно привязанности Шона вышли из строя. Не импульсив­ность как таковая, а направленность этих импульсов против роди­телей делала ситуацию невыносимой. Зависимость от родителей, близость с ними и следование их примерам шли вразрез с природны­ми инстинктами Шона. Причиной этого была его ориентация на ро­весников, а не психические расстройства. Его искаженные инстин­кты привязанности также объясняли его бунтарское поведение и указывали путь к исцелению. На ориентацию на ровесников нельзя списать все его проблемы с вниманием, но восстановление здоровой привязанности к родителям должно было помочь заложить фунда­мент для работы с ними. Родителям Шона следовало, прежде всего, искать ответ не на вопрос, что не так с Шоном, а на вопрос, чего не хватает в отношениях Шона с ними.

Хотя ни родители Кирстен, ни родители Мелани не пошли по пути формальных диагнозов, они тоже задавались вопросом, нормальны ли их дети и не заложена ли проблема в их родительских техниках. Детально изучив ситуацию, я понял, что Мелани была достаточно незрелой для своего возраста, но даже это не объясняло трудностей в её воспитании. Главная сложность заключалась в том, что она была зависима от ровесников, и это, вкупе с психологической незрело­стью, наносило сокрушительный удар по ее воспитанию.

К счастью, ориентация на ровесников не только предотвратима, но и, в большинстве случаев, обратима - этому посвящены части 4 и 5 настоящей книги. Тем не менее, нам необходимо четко понимать, в чем состоит проблема. Воспитание должно быть естественным и интуитивным, но оно будет таким, только если ребенок к нам при­вязан. Чтобы вернуть себе силу быть родителями, мы должны сно­ва сделать наших детей полностью зависимыми от нас - не только в физическом, но также в психологическом и эмоциональном плане, именнотак, как это было задумано природой.

* С подробным исследованием этой темы вы можете ознакомиться в книге Га-бора Матэ «Рассеянный разум: новый взгляд на причины возникновения син­дрома дефипита внимания» (Gabor Mate "Scattered Minds: A New Look at the Origins of Attention Deficit Disorder", Toronto: Vintage Canada, 1999). - Прим. автора.

От помощи к преградам:

КОГДА ПРИВЯЗАННОСТЬ РАБОТАЕТ ПРОТИВ НАС

Комедийный актер Джерри Сайнфелд, впервые ставший отцом в сорок семь лет, однажды пошутил на тему того, как обидно быва­ет, когда милый твоему сердцу маленький человечек, радостно гля­дя тебе в глаза, делает свои делишки прямо в штаны. «Только пред­ставьте», - говорит Сайнфелд, - «он делает это, глядя прямо на вас!» Родителей держит «в игре» привязанность. Обязательства и чувство долга имеют большое значение, но если бы существовали только они, родительство было бы сплошным испытанием. Если бы не привязан­ность, многие родители не могли бы справляться со своей брезгли­востью, чтобы менять подгузники, прощать своим детям бессонные ночи, мириться с шумом и плачем, выполнять свои обязанности, не ожидая благодарности. А позднее - у них не хватало бы терпения, чтобы выносить раздражающее, а порой даже оскорбительное пове­дение своих отпрысков.

Date: 2015-08-06; view: 262; Нарушение авторских прав