Обоснование метафизики

2.1. "Вторая навигация", или открытие метафизики

В философии Платона существует момент, относительно которого все философские проблемы обретают новое основание, что инициирует иной духовный климат, служащий фоном для постановки и решения новых проблем. Это - открытие реальности сверхчувственного, надфизического пространства, признаки которого не просматриваются в предшествующей философии физиса, искавшей причины феноменов физического и механического порядка (вода, воздух, земля, огонь, горячее, холодное, конденсация, разряжение и т.п.).

Даже Анаксагор, заметил Платон, который лучше других увидел необходимость введения универсального интеллигибельного начала, не смог разработать эту интуицию, отдавая дань традиционным физическим первоначалам. Но проблема лежит в самом основании: являются ли причины физического и механического характера истинными? Или же, напротив, они суть "со-причины", т.е. сопутствующие, ведущие и служащие другим, более высоким причинам? Может ли, наконец, быть причиной того, что физично и механично, нечто нефизическое и немеханическое?

Для ответа на этот вопрос Платон прибегает к образу, им же эмблематически названному, - "второй навигацией" [233]. По терминологии древних мореплавателей, когда утихал ветер и паруса не функционировали, судно переходило на управление веслами, и это называлось второй навигацией. В образной системе Платона первая навигация символизировала ход философии по ветру на парусах натуралистической мысли. Ясно, что вторая фаза персонифицировалась Платоном и его вкладом, с тем, что, без метафор, было результатом его собственных усилий. Первая навигация, по существу, закончилась неудачей, ибо досократикам не удалось до конца объяснить чувственно воспринимаемое посредством чувственного же. Через эту брешь философия вышла в новое измерение бытия сверхчувственного, умопостигаемого. "Вторая навигация" Платона предприняла решительное отстранение от чувств и чувственного, произошло смещение центра философской оси на чисто рациональное, на то, что может быть схвачено лишь интеллектуально. В "Федоне" мы читаем: "Едва ли есть страх, что душа моя и вовсе ослепнет, глядя на вещи очами и пытаясь ухватить их каким-либо другим из чувств. А посему укрепи меня в необходимости прибегнуть вновь и вновь к доводам логоса, и лишь в них буду искать истину вещей... Стало быть, я сам определил себя в этом направлении, и мало-помалу, приняв за основу рассуждение, которое мне представляется наиболее прочным, решаю о том, что с ним согласуется, как об истинном, будь то причины, или другие вещи, а если не согласуется, как о неистинном".

Смысл "второй навигации" станет еще яснее, если обратиться к примерам самого же Платона. Мы хотим объяснить, почему некая вещь красива? Так что ж, натуралист призвал бы для объяснения элементы чисто физические: цвет, фигура и т.п. Однако, считает Платон, они не есть истинные причины, скорее, средства или со-причины. Надобно постулировать существование некой последней причины, каковая, чтобы быть подлинной причиной, должна быть чем-то нечувственным, но умопостигаемым. Таковой является Идея, или же чистая форма Красоты-в-себе, которая в силу своего участия, присутствия или сходства, т.е. некого отношения, определяет, какие из вещей, данных в опыте, красивы, т.е. через форму, цвет и пропорции обнаруживает, каковы они есть и какими должны быть в точном смысле, чтобы быть прекрасными.

Вот второй пример, не менее красноречивый. Сократ находится в тюрьме и ждет своего приговора. Почему он в тюрьме? - Объяснение механико-натуралистическое: да потому, что Сократ имеет тело, которое сделано из костей и нервов, мускулов и сочленений, которые, в свою очередь, способны двигаться путем сокращения и ослабления нервов: по этой причине Сократ, передвигая ноги, мог бы войти в карцер, где мы его и обнаружили бы. Всякому очевидна неадекватность такого объяснения, ибо ясно лишь, посредством чего тело Сократа оказалось в тюрьме. Истинная же причина этого - морального и духовного порядка: он сам решил принять вердикт судей и подчиниться афинским законам, рассудив, что это было бы благом и обладало бы силой убеждающего аргумента. И лишь вследствии этого морального и духовного выбора были приведены в движение мускулы, ноги и все прочее.

Примеры можно умножать. Платон убеждает, что это имеет силу для всех вещей, что любая вещь физического мира имеет свою высшую и последнюю причину, которая имеет природу не физическую, но метафизическую.

"Вторая навигация" привела к пониманию двух планов бытия: феноменального, видимого, и невидимого, метафеноменального, улавливаемого исключительно интеллектом. Можно также утверждать, что это завоевание со временем обозначило основание и важнейший этап в истории западной мысли, которая впредь будет определена этим размежеванием, как в той мере, в какой она его приняла (и это очевидно), так и в той мере, в какой не приняла; в этом последнем случае она будет полемически отстаивать свое неприятие.

Только после этой "второй навигации" можно говорить о "материальном" и "нематериальном", "чувственном" и "сверхчувственном", "эмпирическом" и "метаэмпирическом", "физическом" и "надфизическом". В свете этих категорий предшествующие философы физиса выступают материалистами, ибо природа и космос есть тотальность вещей не как таковых, а вещей являющихся. "Истинное бытие" теперь уже образует умопостигаемую, интеллигибельную реальность.

Date: 2015-08-06; view: 509; Нарушение авторских прав