Протагор и метод противоречий

Наиболее известным среди софистов был Протагор, родившийся в Абдерах между 491-481 гг. и умерший в конце V в. до н.э. Путешествуя по всей Греции, он несколько раз останавливался в Афинах, где имел огромный успех. Его высоко ценили политики (Перикл даже поручил ему подготовку законопроектов для новой колонии в Фуриях в 444 г. до н.э.). "Антилогии" - его основное сочинение, о котором известно лишь в преданиях.

Базовое положение Протагора аксиоматично: "человек есть мера всех вещей в том, что они существуют, и в том, что они не существуют" (принцип человека-меры). Под мерой Протагор понимал некую "норму суждения", в то время как под вещами - факты и опыт в целом. Эта знаменитая аксиома стала со временем чем-то вроде "magna charta", великой хартии западного релятивизма. В самом деле, этим принципом Протагор подверг отрицанию абсолютный критерий, отличавший бытие от небытия, истину от лжи. Критерий - это только человек, индивидуум: "каковы отдельные вещи предстают предо мной, таковы они есть для меня, какими пред тобой, таковы они для тебя". Ветер, что дует, к примеру, теплый или холодный? Ответ в духе Протагора должен быть таким: "Кому холодно, он холодный, кому нет, теплый". А если так, то ни одно, ни другое не ложно, все истинно (по-своему верно).

Этот принцип человека-меры углубляется в сочинении "Антилогии", где показано, что "вокруг любой вещи есть два аргумента, противоречащих один другому", что возможно приводить доказательства и последовательно их аннулировать, значит, "речь идет о том, чтобы научить критике и умению обсуждать, вести спор, организовать турнир доводов против доводов".

Ссылаются часто на то, что Протагор учил, как можно "аргументом более слабым побить более сильный". Но это не означает, что цель состояла в том, чтобы подмять справедливость и правоту беззаконием и неправотой. Он демонстрировал, как технически и методологически можно усилить позиции и придти к победе, пользуясь изначально слабым аргументом.

Мастерство, которое преподавал Протагор, заключалось именно в этом умении придать вес и значение любой точке зрения, как и ей противостоящей. А успех его объясняется тем фактом, что его ученики, натренированные в этой способности, осваивали все новые возможности в общественных трибуналах, ассамблеях и политической жизни вообще.

Итак, по Протагору, все относительно: нет абсолютной истины и нет абсолютных моральных ценностей, блага. Тем не менее, существует нечто, что более полезно, более приемлемо, а потому более уместно. Мудрец - это тот, кто понимает полезность относительного, приемлемого и уместного, умеет убедить других в этом и актуализировать это полезное.

Однако, даже если все это так, протагоровский релятивизм имеет одно серьезное ограничение. Казалось бы, если человек есть мера полезности относительно истины и лжи, то стало быть, в каком-то смысле, полезность выступает как объективность. Добро и зло должно бы, по Протагору, соотноситься с пользой и вредоносностью: лучше или хуже - это полезнее или вреднее.

Но Протагор не видит никакой разницы между релятивизмом и прагматизмом по той причине, что польза на уровне эмпирическом выступает всегда только в контексте корреляций, что делает невозможным определить полезность иначе как через субъект, на который указывают как на полезный, через цель, для которой это полезно, обстоятельства, в коих это полезно, и т.п. Полезность, стало быть, по Протагору, понятие релятивное; впрочем, философ не чувствовал ограниченности своего понимания вреда или пользы того или иного феномена этико-политической реальности и умения убедить в том других. Как на основании всего этого софист признает полезным нечто, - об этом мы ничего не находим у Протагора. Для ответа на этот вопрос необходимо было углубиться в сущность человека через определение его природы. Но это уже стало исторической задачей Сократа.

Известно, что Протагор говорил: "О Богах я не имею возможности утверждать ни того, что они есть, ни того, что их нет". В основе его метода лежала возможность демонстрировать как аргументы в пользу существования Богов, так и против него. Это еще не значит, что он атеист, как заключали о нем уже в древности, а значит лишь то, что он был агностиком в рациональном смысле (а также в практическом, ибо по отношению к богам он занимал позитивистскую позицию).