Глава 2. Скрип ботинок и воющий ветер лишь нарушают тишину

Скрип ботинок и воющий ветер лишь нарушают тишину. Народу на улицах почти нет, из-за этого у меня возникало чувство того, что мы одни в городе. Вот уже минут 10 мы идем к ней домой, петляя между улицами и дворами.
- Что она тебе сказала? – наконец-то нарушила тишину Елена Алексеевна.
- Мать-то? По большему счету, сплошные унижения и оскорбления. Об учебе-то не особо и много. Говорила о воспитании, контроле…
- О контроле? Разве она тебя не контролирует? – снова расспрашивает меня учительница, заходя в подъезд.
- Вот именно. С моего рождения она меня контролирует, не дает сделать шагу самостоятельно. Поэтому сейчас у меня самостоятельность на нуле, как и самооценка…
- Ты просто принимаешь все близко к сердцу, поэтому ты считаешь, что любое повышение голоса на тебя это ненависть. Так и накапливается обида. Не держи все в себе, будет только хуже, - произнесла она, открывая железную дверь.
Я вошла в небольшую, тесноватую квартирку. Ничего необычного - несколько комнат, маленькая, но уютная кухня, роскошный диван, телевизор и обои оранжевые… теплом веет, неким душевным покоем.
Какое-то у меня странное чувство дежавю.
***
- Будешь чай? – спросила Елена Алексеевна, приглашая меня на кухню.
- Нет, спасибо, я чай не пью.
- А что пьешь?
- Кофе.
- Ну, кофе, так кофе.
Через небольшое окно было видно несколько фонарей, освещающих пустые тротуары. Несмотря на то, что еще не вечер, на улице уже стемнело.
Елена Алексеевна поставила две чашки с кофе на стол, привлекая к себе мое внимание.
- А зачем Вам столько таблеток на тумбочке? – спрашиваю я, кидая взгляд на тумбочку в прихожей, почти полностью забитой лекарствами.
- Сердце пошаливает. Стрессы, все стрессы, - она села напротив меня за стол. – Бывает, часто падаю без сознания, ладно хоть, не на работе.
- Я Вам всегда говорила, что работа Ваша Вас погубит, - отвожу глаза, ведь она так пристально смотрит.
Улыбается. Такая милая и светлая улыбка, хочется ее запечатлеть в памяти, чтобы каждый раз взаимно улыбаться.
- Кстати, я же хотела тебе показать работы прошлого года по ГИА. Пошли, - она повела меня в гостиную, в которой стоял тот самый шикарный диван, все полки буквально забиты книгами, стол, на котором стояли несколько стопок тетрадей и листков. Елена Алексеевна подошла к столу, открыла ящик, достала несколько листов и протянула мне.
- Чтобы время зря не терять – давай разберем часть А, - сказала она, садясь на диван.
- Хорошо, - последовала я ее примеру.
Минут 10 мы разбирали тесты. Елена Алексеевна шутила, смеялась и вела себя свободно, в отличие от меня. Я просто сидела молча, и любовалась ей. Рассказывала, что стол у нее антикварный и ему больше лет, чем ей самой. Над моими глупостями смеялась, растрепывала мои волосы. Я пыталась сосредоточиться, но с каждым ее звонким смехом, улыбка сама появлялась на лице. Прошло еще около 5 минут, и она выронила лист из рук и упала мне на руки. Вот тут у меня сердце екнуло. Я как сумасшедшая трясла ее, проверяла пульс, пока до меня не дошло, что это ее очередной стресс. Металась по комнате, думала, что делать. Решила вызвать "скорую" – адрес не знаю, пыталась найти таблетки – бесполезно. И в голову мне пришла только одна мысль.

Я аккуратно положила ее на диван, накрыв пледом. Тихое и ровное дыхание… Встаю на колени, оказываясь совсем близко с ней.
- За что Вы меня так мучаете? – шепчу ей в губы. – Почему Вы снова появились в моей жизни? Я ведь только стала забывать Вас, начинать жить ради себя…
Провожу ладонью по щеке, по чуть приоткрытым губам.
- Вы прекрасна… Возможно, я стала более раздражительной, грубоватой, язвительной, но все же это я и все так же нуждаюсь в Вас… Неужели Вы не видите этого? Кто же я теперь для Вас? А кем была раньше?
Прислоняюсь к ее лицу щекой.
- А знаете что, мне без Вас было ужасно плохо. Ночи без сна, депрессия… Знаю, что Вас тоже однажды так предали, знаю, что Вы пытались покончить жизнь самоубийством, ведь именно Вы мне это рассказывали, когда пытались меня успокоить. Но спросить о большем я не смела, ведь это тяжело для Вас… А еще мне всегда интересно было, почему Вы с мужем разведены. Но спрашивать об этом неловко и глупо.
Беру за руку, переплетая ее пальцы со своими, медленно провожу по запястью, целуя чуть набухшие вены.
- Господи, Вы меня с ума сводите. Я уже сама с собой разговариваю. Но Вы же этого всего не слышите, и так будет лучше. Ведь я не имею права к Вам так прикасаться. Ведь это абсурд, Вы бы так сказали. И это правильно.
Кладу голову на ее плечо, взяв ее руку.

…Вдруг я чувствую, что она сжимает мою руку. Поднимаю голову. Ее глаза… они меня пленят, я нахожусь в плену необъятной нежности и безумного желания. Провожу по ее щеке дрожащей ладонью, вовсе забывая о запрете. Просто уже не могу сдержаться, не могу думать о последствиях. Ведь я так долго, так долго…
- Ждала этого…
Впиваюсь в губы, резко и желанно. Вкус ее губ… такой приторно-сладкий, и эйфория обезумевает меня. Но она отстраняется.
- Нельзя, - тихо шепчет мне в губы
- Почему, почему?
Снова целую ее, не давая возможности ответить. Поцелуй вышел жадный, страстный, но в мгновение все рассеялось.
Осматриваюсь. Елена Алексеевна все так же спит тихо посапывая. Ничего не изменилось, ничего не было.
- Сон, просто сон… - с долей разочарования и грусти шепчу сама себе.

Всю оставшуюся ночь простояла на балконе, пытаясь разобраться в себе и заставляя себя принять тот факт, что я снова схожу по ней с ума. Как же было просто, когда я жила сердцем, а не рассудком. Когда я даже не подозревала, что поступки могут повлечь серьезные последствия. Когда над каждым словом не нужно было думать прежде, чем сказать, а каждая улыбка была выражением чувства, а не уважением. Это все было раньше… с ней. До сих пор помню те вечера, когда мы разделяли улыбки, смех пополам, отдавая друг другу половину, часть своего сердца. Но как однажды сказала мне подруга: «всему в жизни приходит пиз**ц»
Не дождавшись пробуждения Елены Алексеевны, я схватила портфель и ушла. Помоталась по городу, встретила друзей и дождалась, пока школа откроется.
***
Развалилась на парте, выгнала соседа, соединила стулья и устроила самодельную кровать, в сотый раз проклянув себя за бессонные ночи.
- Эй, просни-и-ись, - дергала меня за плечо Кристинка, собственно как всегда, когда я собираюсь нормально выспаться. Эх, подруги, такие подруги.
- Чего тебе надобно, старче? – низким, сонным голосом проговорила я, не отрывая голову от рук.
- Мы посовещались с девчонками…
- Правда что ли, и когда же вы успели? – прервала ее я, пропустив мимо ушей смысл ее фразы.
- Заткнись. В общем, мы подумали…
- Нихрена себе, что вы сделали?
- Заткнись! И нас попросила учительница…
- Ага, а я причем? - все так же сонно говорю, не поднимая головы от рук.
- Короче, мы записали тебя в литературный клуб, - выпалила на одном дыхании Кристина.
Поднимаю голову, нормально сажусь за парту.
- Та-ак, так-так-так... что вы сделали, повтори-ка.
Кристинка знает, что в подобные места я никогда не хожу и вообще предпочитаю избегать. Просто испепеляю ее взглядом. Под давлением она мямлит, опускает глаза.
- Ты просто должна туда вступить, - поддержала мою подругу Елена Алексеевна, неожиданно появившаяся.
Снова смотрит на меня с легкой улыбкой, которая хранит мое воспоминание прошлой ночи. Изумрудные глаза… прекрасные и затуманивающие. Ведь в них скрывается столько информации, пережитки прошлого. Их глубина, словно море, в которое хочется погрузиться с головой, дабы изучить самые прекрасные вещи, какие они созерцали.
- А влезать в разговор нехорошо, к тому же я никому ничего не должна, - отвечаю дерзко, но долгое молчание меня выдает.
- У тебя талант… А как же твои стихи?
- Я их уже давно не пишу – муза бросила.
Бросила, исчезла, не сказав ни слова.
- И все же, я хотела, чтобы ты вступила туда. Оно уже официально открыто и совсем скоро состоится конференция, в которой нужно показать себя с лучшей стороны… Ради чести класса, а в дальнейшем, может, и школы, - прибегает к крайним мерам Елена Алексеевна.
Не хочется ее расстраивать… Но блин… Ненавижу где-то выступать… Черт-черт-черт.
- Что от меня требуется? – тяжело вздохнув, спросила я.
***
Поверить не могу, что меня записали в этот клуб. Использовать прошлое – как подло! Придется снова напрячь мозги и написать что-то приемлемое. Хотя сейчас мне бы успеть за перемену написать два номера. Вот сижу на второй парте, списываю алгебру, одним ухом слышу, как Елена Алексеевна что-то объясняет девчонкам. Через несколько минут подходит парень и начинает разбираться по поводу двойки. Тут я прислушалась.
- Как так-то? Почему два? Меня не было на прошлом уроке! Я не знал, что задали, - кричал на Елену Алексеевну старшеклассник.
- Ты пришел в школу два дня назад, мог бы и узнать домашнее задание. Раз не сделал – два и не нужно никаких оправданий! – грубо отрезала учительница.
- Не справедливо! – парень буквально зарычал, стиснув зубы. – Ненавижу Вас!
Черт. У меня возникло бешеное желание убить его.
- Умей контролировать свою агрессию, - все так же холодно и равнодушно ответила Елена Алексеевна, направляясь к выходу из класса.
Парень совсем озверел. Его это настолько сильно задело, что он загородил проход и толкнул учительницу, напоследок добавив ударом в живот. Елена Алексеевна с грохотом ударяется о доску, которая тут же срывается с петель и падает, углом задев плечо учительницы. Крик. Хватается за руку, по которой предательски течет струя алой крови. Но парню этого мало, он заносит руку для еще одного удара, но тут меня совсем переклинило. Бросая алгебру до лучших времен, резко подбегаю к нему. Прямо и безошибочно делаю удар в висок. Девчонки подбегают к Елене Алексеевне, кто-то побежал за медсестрой. Но парень оказался не слабак. Быстро оправившись от удара, он прижимает меня к стене, схватив за горло. При одной мысли о том, что это животное посмело ударить учительницу, я зверею. Бешеная ярость кипит в моих венах. Лицо слегка краснеет от напряжения, и, собрав в себе все силы, ударяю его ногой в самое слабое место парней ̶ между ног. Хрипит, сгибается. Еще два удара коленкой в живот и меня разнимают мальчишки нашего класса. Кто-то подбежал к нему, помог встать. Краем глаза замечаю, что у дверей уже собралась большая толпа зрителей, любящих посмотреть подобные шоу, несколько учителей. А это значит, что и до директора дойдет, ну это стоило того… Все попытки успокоиться были напрасны. Во мне еще кипит огромная злость от одной картины, что это никчемное создание так поступило с Еленой Алексеевной. Кстати, о ней. Медсестра сказала, что рана неглубокая и зашивать не требуется.
- Не нужно было так, - тихо произнесла Елена Алексеевна, сжав перебинтованную руку.
Она сидит за учительским столом, слегка нагнувшись вперед. Ее лицо немного напряжено и выражает усталость. Так хочется подойти и просто обнять…
- Не сдержалась, - отворачиваюсь, чтобы не смотреть на ее измученный вид. – Он заслужил.
- Теперь будут разбираться, - она закрыла лицо ладонями. – К чему тебе вся эта суета? Тебя ведь могут исключить.
- Он Вас ударил, поэтому я и буду разбираться. В любом случае конфликт уже развязан.
- Это глупо – жертвовать своим положением ради меня.
Это малое, что я могу для Вас сделать… Если бы Вы попросили, то я бы сделала все, но…
Телефонный звонок. Все тот же хардкор громко прозвучал, отчего Елена Алексеевна вздрогнула.
Брать или не брать? Че-е-ерт…
- Да, мам? – как можно спокойнее произнесла я.
- Где ты шлялась? – орет мать в трубку.
- Ты сама сказала, чтобы я не возвращалась домой, вот я и…
- Дура! - прервала меня мать. – Сегодня домой живо, и только попробуй не прийти! Разговор у нас будет серьезный.
- Если ты не перестанешь со мной так обращаться, как с собственностью, то вообще меня больше не увидишь! – голос дрожит, чувствую, что сейчас пойдут слезы.
- Да как ты смеешь, идиотка? – шокировано и грубо спрашивает мать.
- Да, так и смею! Надоело мне терпеть постоянные твои крики и унижения! Я человек, а не кукла, которая будет все терпеть. Всю жизнь мне испортила… да лучше б ты умерла! – срываюсь на крик. – Ненавижу тебя!
Бросаю телефон в стену, он тут же разлетается по частям. Слезы. Все что вижу, хочется рушить, сломать, изорвать. Несусь к выходу из класса. Вдруг резко сзади меня обнимают за талию чьи-то руки, крепко удерживая. Я знаю, кто это… но я не хочу выглядеть перед ней тряпкой.
- Отпустите меня, - всхлипывая, мямлю я.
- Никуда не отпущу тебя, - шепчет мне на ухо Елена Алексеевна, прижимая меня к себе.
Я столько ждала, чтобы она мне это сказала, но не думала, что это произойдет в такой обстановке. Не смотря на слезы, улыбаюсь. Надеюсь, она этого не видит…
Вытираю слезы и касаюсь ее рук, сцепленных в замок.
- Все, я спокоен, отпустите меня.
Так неловко – быть в ее объятьях. «Цепкие объятья смерти»
- Ты должна извиниться перед мамой, она же не со зла все делает, она заботится о тебе, - опять учит меня Елена Алексеевна, не расцепляя рук.
- Это то, что Вам не понять, - со вздохом говорю, но мысли никак не могут собраться, все силы трачу на самоконтроль.
- Нет, Катюш, - разворачивает меня к себе и берет в ладони мое лицо, ̶ ты не права. Я как мать скажу тебе, что любая мама желает счастья своему ребенку.
Зная, что это может продолжаться вечно, подхожу к парте, беру сумку и направляюсь к выходу, но перед тем как выйти тихо говорю: «Спасибо».
***
Ну вот зачем я согласилась на этот литературный клуб? Скукота и только. Ладно хоть с уроков забирают. Как всегда сажусь на последнюю парту, устраиваюсь поудобней и пытаюсь заснуть. Елена Алексеевна что-то увлеченно рассказывает, да и вообще она привыкла, что я сплю на ее уроках. Кто-то встает, читает стихи, прозу. Я бы никогда не осмелилась прочитать что-то свое перед публикой, но боюсь придется.
- Ребята, на следующей неделе приезжает комиссия. Ну, вы, наверное, уже знаете. В ДК будут проводиться выступления для ориентирования в дальнейшем по специальности. Лучших отправят в специальную школу с уклоном в литературу. Это очень престижная и солидная школа, но, к сожалению, учеба платная, поэтому решили выбрать из нашей школы самых талантливых и творческих детей. Это единственный шанс поступить туда на бюджетный. Задумайтесь, эта школа многое вам даст. Но так как вы в этом клубе, то выступать вам придется обязательно. Готовьте свои лучшие работы, я надеюсь, Вы меня не подведете, - последнее предложение Елена Алексеевна особенно выделила и посмотрела на меня.
Я лишь хмыкнула и продолжила дальше дремать. Ведь я абсолютно уверена, что меня не выберут. Так, просто прочитаю стих и уйду, чего там.
***
С Еленой Алексеевной я стала сближаться, сама этого не понимая. С виду все как обычно. Она – требовательный и строгий учитель, я – слабый и безалаберный ученик. Но с каждой нашей встречей все маски рассеиваются, и вот мы уже две подруги, которые говорят о всякой ерунде. Она меня приглашала к себе в гости, но во мне проснулся трус, и я вежливо отказалась. Постепенно о прошлом я стала забывать и чувствовала рядом с Еленой Алексеевной себя уже более комфортно.
С матерью я вроде наладила отношения. Она остыла и извинилась за грубость. А по поводу исправленной оценки и прыжков из окна – замяли. Вся школа готовится к приезду комиссии, и директору просто некогда разбираться в наших шалостях.
А сегодня вообще все учителя бегают как сумасшедшие, все нервные и занятые, ведь сегодня выступления перед комиссией. Стихотворение я давно уже написала и выучила. Это было не сложно, ведь муза снова вернулась.
С первого урока меня и всю компанию, что в литературных кругах, забрали на репетицию уже в ДК. Пришлось надеть белую рубашку и галстук. Краем глаза взглянув на себя в зеркало, подумала: «вылитый парень». Ведь и правда так и есть. Черные волосы до плеч, худощавое телосложение, немного накачанные руки, тонкий галстук, белая рубашка, расстегнутая на две пуговицы и черные джинсы. Одобрительно себе кивнув в зеркало, я с небольшой группой человек отправилась в ДК.
***
Еще несколько часов ушло на подготовку сцены и репетирование. Но мне и то, и другое было фиолетово, поэтому я просто слушала музыку. Зал уже был полон народу, и в точно назначенное время появились председатели комиссии. После слов вступления, пошли песни и проза. Стихи, конечно же, поставили на последнее, а я так рассчитывала, что уйду пораньше. Кстати, в зале увидела мать. Я была просто шокирована, никогда бы не подумала, что она придет. Не день, а сюрприз какой-то.

Ну вот, наконец-то моя очередь. Стоило мне выйти на сцену, тут же стало страшно, но слова я помню. А значит, что еще не все потеряно. Елена Алексеевна сидит рядом с комиссией, улавливаю ее надеющийся взгляд, ведь всю репетицию я прослушала музыку, поэтому она не знает какое стихотворение я буду читать. Приблизившись к микрофону, я начала:

«Что за дурак придумал чувства?
Кто за любовь всю жизнь продаст?
Зачем дано мне столь же грустно,
Безропотно полюбить Вас?

И краснеть, мямлить, заикаться,
Глупости нести и быть смешной,
И каждый раз взаимно улыбаться
При искренней Вашей улыбке, столь родной.

Пусть глупо, я безумец, может,
Всего лишь глупая мечта,
Слишком сложно, невозможно
Поцеловать Вас сгоряча.

Но все же, Вы меня простите.
За слабость, глупость фраз и слов,
За эгоизм, и за, наверно,
Придуманною мной любовь.»

Все это для Вас. И будет лучше, если Вы этого не узнаете.

Ухожу со сцены, прослушав бред представителей комиссии. Конечно же, мне не досталась эта драгоценная путевка в чудо-школу, и я рада. Ведь самое главное, что она это услышала… и, кажется, поняла. Когда мы уже собирались по домам, она хотела подойти ко мне, но я не дала ей такую возможность, убежав раньше всех. Ведь если она узнала, кому посвящается эта писанина, то что бы я ответила?