Ulnick – Олег Киселёв

Поколению 30-летних

«Як умру, то поховайте

Мене на могилі,

В жопу пороху напхайте,

Піджигайте та тікайте»

(из народного)

Не провожайте нас в последний путь,

По кладбищам не рыскайте слезами,

Могильных плит не ставьте, словно пут.

Мы сами, как всегда, мы только сами.

Не нужно некрологов и больниц,

Похороните просто, но отвязно.

В гробы вплетите пение синиц

И оторопь растрескавшихся вязов.

В асфальт заройте, глубина дорог

Послужит тихим и спокойным склепом.

Поникла ночь. Мы — дети городов,

Расстрелянные подло ближним светом,

А также дальним (ну какой урод...)

Луна слепа туманом полухрупким

И вусмерть пьяный выцветший народ

Набьется в предпоследнюю маршрутку.

Водитель сплюнет слово с матерком

Как водится, и тронет колымагу.

Помянут нас соленым огурцом,

Сдвигая рюмки с перегонной брагой,

Но это все потом. Вразброс дворы.

Слипаются глаза у телогреек.

Покуда живы и живем, то мы

Потерянного стоим поколения.

Bakashin – Алексей Бакашин

Дикий

Я слишком тосклив для прекрасной весны —
Все делают мне замечания,
Как будто письмом из небесной казны
Урезан бюджет на отчаянье.

Мой ближний считает, что вправе задать
Оценкой тональности творчества
Свой взгляд на страдания, на благодать,
На веру в святые пророчества.

… Спасибо, ребята, довольно. Я сам
Решу, как мне здесь стихотворствовать,
Позвольте дырявым моим парусам
Ванильным ветрам не потворствовать.

Я дикий. Со временем справлюсь с собой
И стану домашним когда-нибудь,
Я буду писать про рассвет и прибой,
Памфлетом, как розой, одаривать...

А нынче вот так — ни туда, ни сюда.
Из тьмы саркофага свинцового
Наносит печаль за ударом удар,
И нету меня образцового,

Есть только реальный, обшарпанный я —
Раздет и разобран по винтикам,
Настойкой из собственной горечи пьян,
Но все сочиняю, смотрите-ка...