Общество и Личностный рост. Где побеждала надежда на здравый смысл и Божью волю среди людей, если они объявляли здравым смыслом и Божьей волей заведенный порядок

Где побеждала надежда на здравый смысл и Божью волю среди людей, если они объявляли здравым смыслом и Божьей волей заведенный порядок, который безнадежно ограничивал их, и поверх которого у них не было сил взлянуть?

Мэтью Арнольд «Культура и Анархия»

Аддикция — индивидуальный паттерн, сформированный социальными и культурными силами. Аддиктивный дрейф общества имеет тенденцию увлекать за собой любого, кто не предпринимает усилий к тому, чтобы понимать свою судьбу и управлять ею. Вырасти из аддикции — значит, произвести изменения и в себе, и в своем отношении к обществу.

Эти темы затрагиваются в "Женщинах в любви" Д. X. Лоуренса, где показана крайняя значимость, которую они имеют в наше время. Лоуренс понял многое из того, что имеет отношение к аддикции — сомнительную психологическую стабильность некоторых индивидов, факторы, содействующие внутренней силе и слабости, социальные корни личностного отчуждения, и, наконец, отношения между аддикцией и любовью. В "Женщинах в любви" он соединил критический анализ современного социального контекста аддикции с контрастирующим видением личностной автономии и роста. Центральная фигура в этой картине - любовь; она видится как часть сознательного, и все же спонтанного способа жить и расти. Для Лоуренса любовь - духовная антитеза аддикции.

Книга "Женщины в любви" написана о двух сестрах, Урсуле и Джадрен Брэнгвен, и их отношениях с мужчинами — Урсулы с Рупертом Биркином, Джадрен с Джералдом Кричем. Эти отношения развиваются в противоположных направлениях, потому что жизненные подходы их участников фундаментально различаются. Джералд и Джадрен, с их беспокойством о внешнем впечатлении, пробуют моделировать себя в соответствии с социально заданным образцом. Они подавляют любые несоответствующие данной концепции импульсы, которые чувствуют, и которые должны затем находить выражение в виде неуместных или разрушительных действий. Примером этого может являться случай, когда Джералд и Джадрен вместе мучают кролика и оказываются пораненными им. Джералду и Джадрен комфортно на поверхностных уровнях социального взаимодействия, но на некоторой глубине им становится неуютно с самими собой, и поэтому они уклоняются от эмоциональной близости с другими. Джералд, к примеру, из-за своих конвенциональных мужских комплексов может только оборонительно реагировать на предложение дружбы Биркином.

Биркин и Урсула, с другой стороны, самовыражаются более свободно, но также и с более глубокой целью. Они взбалмошны и делают странные вещи, смущая своих друзей. Но их беспорядочное самовыражение — часть процесса узнавания себя, направленного на то, чтобы, в конечном счете, достигнуть стабильности и удовлетворенности, которая ускользает от Джералда и Джадрен. Они — серьезные люди, глубоко уважающие живых существ и живые импульсы, что открывается в их трепетном отношении к сережкам на деревьях, о которых Урсула рассказывает ученикам, когда Биркин приходит к ней в роли школьного инспектора. Биркин и Урсула не подавляют себя, и ничто в них не вырастает до таких нездоровых размеров, чтобы вылиться в виде вредного для жизни прорыва потребностей. С тех пор, как каждый из них становится целостным и независимым — Джадрен с завистью характеризует Урсулу, как "сильную и, бесспорно, находящуюся в центре своей собственной вселенной" — они могут объединиться в отношениях, где они не чувствуют угрозы (и не являются таковой) для целостности каждого из них.

Это экзистенциальное равновесие — то, чего недостает Джералду и Джадрен, ни один из которых не самодостаточен. Джералду после смерти его отца, жизнь представляется "шумом, в котором он участвует внешне, а внутри этой пустой скорлупы — темнота и пугающее пространство смерти". Чувство Джадрен, что она находится "вне жизни", заставляет ее "страдать от ощущения собственного ничтожества". Также, как Джералд "знал, что он должен найти подкрепление, иначе он бы обрушился внутрь", Джадрен тоже "должна всегда требовать, чтобы другой осознавал ее, находился в связи с ней". Эти аддиктивные любовники могут только искать завершенности — смерти в жизни, — так что Джадрен восклицала: "О, почему не было кого-то, кто взял бы ее на руки и закутал безопасно и безупречно, чтобы можно было уснуть".

В то время как Джералд и Джадрен хотят запечатать свою жизнь, защитно укупоривая свои желания, пока они не взорвутся, Урсула и Биркин стремятся оставаться открытыми жизненному опыту. Биркин заверяет Урсулу: "Я предоставляю себя неизвестности, приближаясь к тебе. Я, без резервов или защит, полностью обнаженный, попадаю в неизвестность". Урсула, в конечном счете, порывает со своей сестрой, видя, что Джадрен "совершенно перестала жить, она делает все таким уродливым и окончательным".

Джералда, в то же время, отталкивает изменчивость Биркина. "Я чувствую", — говорит он Биркину, — "что в тебе всегда есть элемент неопределенности — возможно, ты сомневаешься в себе. Я никогда не уверен в тебе. Ты можешь уйти и измениться так легко, как будто у тебя нет души". Биркин вовсе не является непоследовательным или ненадежным в дружбе с Джералдом. "Неопределенность", которую Джералд видит в нем — это его готовность быть гибким, принимать несовершенство, и потребность искать и изменяться. "Ты должен оставить окружающее тебя отрывочным, незаконченным", — говорит Биркин, — "так,

чтобы ты никогда не был вмещен, никогда не был ограничен, никогда не был под властью того, что снаружи".

Отношения Джералда с Джадрен начинаются, когда он приходит к ней ночью. Потеряв отца, Джералд теперь нуждается в другом фокусе для своей разрушающейся идентичности:

"Я пришел, потому что я должен", — сказал он. "Почему ты спрашиваешь?"

Она удивленно смотрела на него, полная сомнений.

"Я должна спросить", — сказала она.

Он слегка покачал головой.

"Ответа нет", — ответил он со странной безучастностью.

Он имел странный и почти богоподобный вид — простоты и наивной прямоты. Он напоминал ей призрак молодого Гермеса.

"Но почему ты пришел ко мне?" — настаивала она.

"Потому, что должно быть так. Если бы в мире не было тебя, то в мире не должно было быть и меня тоже".

Джералд здесь — лунатик, практически автомат. Нет никакого общения, никакой связи между ним и Джадрен. Они — ведомые люди, говорящие мимо друг друга, потому что "должны" дать выражение влечениям, которых не могут ни понимать, ни контролировать. Их отношения -взаимно собственнические и разрушительные для обоих. Каждый из них пытается поддержать себя, подчиняя другого своей воле. Одновременно каждый проявляет негативную реакцию, желая быть свободным от связи, но обижаясь на любой признак независимости в другом. В конце романа они жестоко зависят друг от друга. Во время каникул в Альпах Джадрен находит другого любовника, неприятного художника-нигилиста. Вступив с ним в драку, Джералд снова движется, как будто в трансе — на сей раз к своей смерти в снегу.

В отличие от бессмысленного, навязчивого поведения Джадрен и Джералда, Урсула и Биркин экспериментально исследуют свои чувства и действия, чтобы обнаружить, чего они действительно хотят и не хотят для себя и своих отношений. Вот как Биркин пробует гармонизировать свои различные желания:

"На следующий день, однако, он чувствовал тоску и томление. Он думал, что был, возможно, неправ. Возможно, неправильно было идти к ней [Урсуле] с. идеей о том, чего он хотел. Действительно ли это была только идея, а не интерпретация его глубокой тоски? Если верно последнее, то как же он всегда говорил о чувственной удовлетворенности? Эти два факта не согласовывались".

Что отличает Биркина и Урсулу от Джералда и Джадрен, так это способность думать о себе и о том влиянии, которое они оказывают друг на друга.

В то время как Биркин и Урсула свободны и автономны, способны двигаться туда, куда хотят, вырабатывая собственную систему ценностей, Джералд и Джадрен пойманы в ловушку не только в себе самих, но и в обществе. Обычным образом связанные и придушенные своими социальными ролями, они иногда сопротивляются этим ролям чрезвычайно экстремально и негативно. В такие моменты "они оба чувствовали тайное желание отпустить, отшвырнуть все, и впасть в явную несдержанность, в зверство и распущенность". Джералд, будучи промышленным магнатом, живет с тяжелым грузом прошлого, "социальной Англии", традиций и соглашений, давящих на него. Однако, в Лондоне он участвует в оргиастической сцене с группой богемных персонажей. "Он был настолько конвенциональным дома, что, когда находился действительно вдалеке от него и был свободен, как сейчас, он ничем так не наслаждался, как абсолютным неистовством".

Шатания Джадрен еще более очевидны. Хотя она, войдя в роль художницы, часто с пренебрежением относится к материализму и конвенциональности, также часто она и принимает их. Особенно когда они связаны с тем искусственным образованием, которое она называет браком. Объявляя, что она ищет "очень привлекательного человека с достаточными средствами", она не может представить себе того, что пытаются создать Биркин и Урсула — брака как духовного союза. Неудача Джадрен в достижении устойчивого равновесия видна в ее неспособности добиться свободной жизни в рамках того общества, в котором она живет. "Никогда нельзя почувствовать [свободу] в Англии", — жалуется она, — "по одной простой причине: там угнетение никогда не отпускает тебя. В Англии совершенно невозможно действительно пустить все на самотек, в этом я уверена". В конце концов, она убегает в никуда со своим другом-художником.

Для Биркина и Урсулы свобода не означает отказа от всех социальных условностей. Просто, когда хочешь свободы, нужно достичь чего-то более реального, чем то, что традиционно предлагается обществом. Уже в значительной степени отделившись от своих семей, они символически отказываются от конвенционального порядка, бросая работу после женитьбы; но они все-таки женятся, потому что брак — тот социальный институт, из которого, как они верят, они могут сделать что-то личное и живое. Отношения Биркина и Урсулы не аддиктивны, хотя они и не укрепляются другими социальными контактами. Пара обращается к миру с последовательным дружелюбием, даже при том, что обычно оно наталкивается на отказ. Их сильно заботят Джералд и Джадрен, и, когда Джералд умирает, они прерывают свою поездку и выполняют социальные формальности, которых требует ситуация. Изящество и чувство ответственности, которое они при этом демонстрируют, доказывает их честные намерения в вопросах этих самых формальностей. На последней странице романа Биркин снова говорит Урсуле о ценности мужской дружбы, подобной той, которую он хотел иметь с Джералдом. Открытый самоанализ Биркина и Урсулы, уравновешиваемый уважением к себе, контрастирует с образом аддикции и является способом выхода из нее.

Date: 2015-08-06; view: 300; Нарушение авторских прав