То, что скажет обремененный невзгодами, всегда некстати

Зима вся в голых ветвях и застывшая точно покойник

Человек на скамейке на улице человек от толпы

убежавший

И одиночеством переполненный

Дайте место отчаянью самому заурядному

Зеркалам свинцовым отчаянья

Струям булыжным отчаянья

Монументам гниющим отчаянья

Дайте место забвенью добра

Дайте место воспоминаниям в жалких отрепьях

истины

Черному свету пожару вчерашнему

Волосам в лабиринте потерянным

Человек на скамье ошибся квартирой ключом этажом

Чтобы знать и сильнее любить

Где пейзаж начинается

И в котором часу

Где кончается женщина

Вечер на город ложится

И прохожего догоняет в постели

Прохожего голого

Которому снится не девичья грудь

А звезда кормилица ночи

Есть обломки печальней чем грош

Но из них вырывается звонкое солнце

В них танцует и медом струится небо

Есть пустынные стены где расцветают идиллии

Где треснувшая штукатурка

Баюкает смутные тени

Есть мятежный огонь огонь бегущий по жилам

Под волнами губ

Возьмите же руки взгляните в глаза

Приступом облик возьмите

За дворцами и за трущобами

За цистернами и за трубами

Перед лицом человека

На площадь которая машет пыльным плащом

И метет горячечным шлейфом

Вторгаются летние ясные дни

Прорастают на площади синие шпаги

Под закрытыми веками в шуме листвы

Зреет радости жатва

И цветками льна расколоты маски

И лица омыты

Красками прежних просторов

Это погожие дни былого

Со львами червонными в слитках с орлами чистой

воды

С громом гордости заполняющей жилы часов и минут

Кровью закованных зорь

С громом вполнеба

С королевским венцом охватившим тисками одинокое

зеркало

Одинокое сердце

Но все тише теперь и проникновенней звучит

посреди исчезнувших улиц

Эта песня до края залившая ночь

Песня заполнившая зренье и слух

И протянувшая руку видениям

Эта всеотрицающая любовь

Любовь которая бьется в заботах

Обливаясь слезами горючими

Эта мечта разбитая искалеченная смертная

Эта гармония в залежных землях

Это нищее племя

Нищее потому что всю свою жизнь

Чистого золота жаждало

И совершенства любви.