Глава 4. Стелла села на кровать и сказала, будто споря с ним:

Стелла села на кровать и сказала, будто споря с ним:

— А та вечеринка год назад? Неужели она была лучше?

Он потер руками глаза и щеки, потом подкрутил усы. Услышал свои слова:

— Нет, конечно, нет. Но тут нет никакой связи.

— Возвращайся-ка в постель, дорогой, и расскажи, что случилось.

— Да-да, — он полез в постель. — Все в порядке. — Нет, не все. Тебе, должно быть, приснился страшный сон. Расскажи мне.

— Он совершенно бессмысленный.

— Все равно расскажи. — Она погладила его по плечам, и он повернулся к ней. Как Сирс и говорил, Стелла была красавицей; она была красавицей, когда он с ней познакомился, и, вероятно, должна была остаться ею до самой смерти. Но красота ее была не кукольно-пухлой, нет: ее создавали правильные, немного резкие черты лица и густые черные брови. Волосы ее поседели вскоре после тридцатилетия, и она упорно не желала их красить, сознавая привлекательность сочетания своих волос и молодого лица. И теперь ее лицо не постарело, хотя волосы оставались седыми. Фактически к пятидесяти годам ее красота подошла к полному расцвету и там остановилась. Она была на десять лет младше Рики, но все еще выглядела на сорок.

— Расскажи мне, Рики. Что с тобой?

Он начал рассказывать ей свой сон, и жалость, любовь и страх последовательно омрачили ее лицо. Она начала гладить его по спине, потом обняла.

— Дорогой, и ты каждую ночь видишь такие сны?

— Нет, этот самый плохой. — Он улыбнулся, сообразив, к чему она клонит своими поглаживаниями.

— Ты очень волнуешься, — она поднесла его руку к губам и поцеловала.

— Знаю.

— И вы все видите такие сны?

— Кто все?

— Клуб Чепухи.

— Думаю, да.

— Ну что ж, — она присела и принялась стаскивать через голову ночную рубашку, — и что же вы думаете делать с этим, старые болваны?

Рубашка была снята, и Стелла подняла руки, стягивая волосы. Двое детей оттянули ей груди и сделали соски большими и темными, но в целом тело Стеллы постарело немногим больше, чем ее лицо.

— Мы не знаем, — признался он.

— А я знаю, — сказала она и легла на постель, раскинув руки. Если Рики и жалел когда-нибудь, что не остался холостяком, как Сирс, то уж никак не в это утро.

— Старый развратник, — сказала Стелла, когда они закончили. — Надо было давно сказать мне. Но нет, ты слишком гордый, чтобы обратиться за помощью к жене.

— Неправда.

— Да? Или лучше волочиться за девочками, как твой Льюис?

— Льюис не волочится за девочками.

— Ну за девочками двадцати лет.

— Я не такой.

— Это точно. Ты бы скорее жил, как твой компаньон Сирс, — она откинула простыни и встала. — Пойду помоюсь, — она надолго ушла в ванную и вернулась в белом мохнатом халате, с торжественным видом Кассандры.

— Я скажу тебе, что надо делать. Позвони Сирсу прямо сейчас и расскажи ему этот сон. Он твой друг, но, насколько я вас знаю, вы можете видеться неделями и не поговорить ни о чем личном. Это ужасно. О чем вы с ним говорите?

— О чем? Ну о юриспруденции.

— А, о юриспруденции, — протянула Стелла.

— Газет еще нет, — сообщил Рики. — Я сходил посмотреть.

— Конечно, нет, — Стелла повесила полотенце на кровать и направилась в гардероб. — Который сейчас час, по-твоему?

— А который? Мои часы на столе.

— Около семи.

— Семи? — Обычно они не вставали раньше восьми, а на работу Рики шел только в полдесятого. Хотя ни он, ни Сирс не хотели сознаться в этом, работы становилось все меньше. Старые клиенты один за другим терялись, а новые приходили со всякой чепухой вроде налоговых вопросов, поэтому они могли спокойно сидеть дома два дня из семи. А на работе Рики успел перечитать второй роман Дональда Вандерли, пытаясь представить себе автора в Милберне.

— Ты разбудил меня своими воплями, — напомнила Стелла из гардероба. — Тебя хотел съесть какой-то монстр.

— Да. Я еще удивился, что на улице так темно.

— Не увиливай, — через минуту-две Стелла, уже одетая, вышла из гардероба и присела на кровать. — Когда человек так вопит во сне, нужно серьезно с этим разобраться. Я знаю, что к доктору тебя не загонишь…

— По крайней мере, к психиатру. Мозги у меня в порядке.

— Я ничего не говорю, но Сирсу ты должен об этом рассказать. Не могу видеть, как ты мучаешься, — с этими словами она сошла вниз.

Рики остался лежать, размышляя. Как он и сказал Стелле, это был худший из всех его кошмаров. Не хотелось даже думать о нем — и не хотелось отпускать Стеллу. Но детали сна вспоминались удивительно ярко. Он вспомнил мертвые лица своих друзей, в то же время живых; в этом было что-то порочное, и эта порочность поразила его не меньше ужаса происходящего. Может, Стелла и права. Нужно позвонить Сирсу. Он снял трубку, еще не зная, что будет говорить. Сирс подошел к телефону.

— Алло, это Рики.

В это утро все почему-то демонстрировали несвойственные им черты характера.

— Рики, слава Богу, — сказал Сирс. — Я только что хотел тебе звонить. Можешь сейчас собраться и заехать за мной?

— Минут через пятнадцать. Но что случилось? — Тут он вспомнил сон. — Что, кто-нибудь умер?

— А почему ты спрашиваешь? — голос Сирса напрягся.

— Неважно. Потом объясню. Мы едем не в офис?

— Нет. Мне позвонил сейчас наш Вергилий. Он хочет нас немедленно видеть.

— Элмер хочет нас видеть? А что случилось?

— Наверное, что-нибудь сверхъестественное. Я тебя жду.