Не убивайте гонца

После того как Элиот проснулся, он пятнадцать минут прождал Фиону в коридоре. Мальчик даже постучал в дверь ее комнаты, но она не ответила.

Раньше сестра никогда не вставала так поздно.

Из столовой доносились приглушенные голоса. Наверное, бабушка и Си ждали их. Элиот постарался, чтобы они его не увидели. Ему не хотелось встречаться с ними без сестры. Ночью он упорно трудился и написал большущее сочинение о поражении Наполеона при Ватерлоо.

Почему Фиона заперлась? Да, он по‑дурацки вел себя на работе – целиком погрузился в музыку, но все равно не стоило ей запирать дверь у него перед носом. Ночью он окликал ее, кричал в вентиляционную решетку как можно громче, но она то ли не услышала, то ли решила не обращать внимания.

Может быть, слишком сильно увлеклась переводом Макиавелли?

И все равно Элиот злился на нее – за то, что она на него злилась.

В трудные времена они всегда держались вместе. Впервые в жизни происходило обратное.

Элиот стал нервно постукивать по ноге свернутым в трубочку сочинением. В глубине его сознания зазвучала музыка. К нему опять привязалась эта глупая детская песенка.

Он заставил себя замереть и сосредоточиться.

В коридор проникали лучи солнца, в них плясали пылинки. Они были похожи на крошечных птиц в восходящих теплых потоках воздуха, а потом вдруг превратились в напечатанные ноты… и он почти понимал эту нотную запись.

Элиот отвел взгляд от пылинок.

Сегодня ему не стоит поддаваться музыке – ни за что. Вчерашние события беспокоили его. Он помнил, как утратил связь с реальностью во время мытья посуды. А ночью учился владеть собой: всякий раз, как только музыка начинала звучать у него в голове, он ее заглушал.

Это было нелегко. Ему хотелось слышать музыку, но он боялся потеряться в ней, боялся, что произойдет нечто еще более странное, чем вчерашнее мытье посуды – в бешеном темпе, до антисептического блеска.

Он добавил это происшествие в перечень тех труднообъяснимых событий, случившихся за последние дни: к тому, как он увидел в мыльной воде руку – перед тем, как обжегся Майк, к тому, как их с Фионой преследовал огромный пес, к путешествию через полмира на лимузине дяди Генри.

– Ну давай же, Фиона, – прошептал Элиот, глядя на дверь комнаты сестры. – Просыпайся, вставай.

Если она не появится в ближайшие минуты, бабушка и Си станут их искать.

И на работу они тоже опоздают. Элиот не сомневался, что им и сегодня придется идти в пиццерию. Почему нет? Бабушка отправит их на работу, даже если случится землетрясение силой десять баллов и Калифорния начнет погружаться в океанскую пучину.

Элиот склонил голову к плечу и прислушался. Из столовой доносился третий голос.

Еще один родственник? Элиоту не хотелось пропустить разговор, как в день приезда дяди Генри.

Он сделал глубокий вдох, решив, что на этот раз обойдется без сестры, и вошел в столовую.

Бабушка и Си сидели напротив друг друга за столом, а между ними сидел шофер дяди Генри. Он казался всего лишь на пару лет старше Элиота, но на голову выше его и тяжелее фунтов на двадцать. Черная кожаная байкерская куртка, полинявшие джинсы, белая футболка. Волосы падали ему на глаза. Похоже, он никогда не причесывался.

Именно таким Элиот порой представлял себя в мечтах – отчасти пиратом, отчасти тайным агентом и бунтовщиком до мозга костей.

– Привет, – поздоровался Элиот с гостем. – Тебя зовут Роберт, верно?

Роберт ему не ответил. Он выпрямился, положил руки на стол и уперся в пол носками ботинок. Си нервно переплела пальцы. Бабушка сердито смотрела на шофера в упор. Ее взгляд был похож на булавку, которой она прикрепляла жука к картонке для коллекции.

– Это мистер Фармингтон, – сказала бабушка.

– Можете звать меня просто Роберт, мэм.

Элиот восхитился смелостью Роберта. Тот дерзнул возразить бабушке. Парень говорил с легким акцентом. Выходец со Среднего Запада? Или в его речи присутствовало что‑то немецкое? Фиона бы сразу поняла.

Элиот протянул Роберту руку.

Роберт, похоже, удивился, но встал, не спуская глаз с бабушки, и пожал руку Элиота.

Элиот на миг задумался: каково это – иметь не сестру‑двойняшку, а брата. Наверное, с братом было бы спокойнее. Рукопожатие Роберта оказалось вежливым, но все же довольно крепким. Элиот почувствовал, какие у шофера стальные мышцы. Будь они братьями, между ними почти наверняка чаще происходили бы не интеллектуальные, а физические стычки, так что, пожалуй, мечтать о брате все же не стоило.

– Рад снова встретиться, – сказал Элиот.

– Я тоже.

Роберт взглянул на него и, похоже, немного успокоился.

– Наверное, речь идет о наших испытаниях? – спросил Элиот. – Пора начинать?

Роберт пожал плечами, словно хотел сказать: все гораздо сложнее, чем может объяснить простой крутой парень вроде него.

– Я приехал, чтобы встретиться со всеми вами. Мистер Миме решил, что вам будет легче поговорить со мной как с гонцом от вашего Сената.

Стоило ему произнести слово «Сенат», как всю его крутизну как рукой сняло.

Элиот вспомнил, как дядя Генри сказал бабушке что‑то вроде «не стоит убивать гонца». Не это ли произошло с мистером Уэлманном? Может быть, он принес какие‑то неприятные вести?

– Никто из них не осмелился встретиться с тобой, – прошептала бабушке Си. – Послали мальчишку.

Роберт покраснел и изо всех сил постарался не смотреть ни на бабашку, ни на Си.

– Я ничего не знаю, мэм. Я просто еду туда, куда меня посылают.

– Тогда уходите, – развела руками бабушка. – Вы представились. Теперь вы свободны. В данный момент нам нечего сообщить Сенату.

Роберт кивнул, дав понять, что приказ бабушки ему ясен, но с места не сдвинулся.

– Что‑то еще?

– Да, мэм. Мистер Миме хотел, чтобы я объяснил основную суть испытаний. Он сказал, что это будет справедливо.

– Куда уж справедливее, – пробормотала Си. – Посылать овечек к волку за советом.

Роберт сжал губы. Казалось, он хочет что‑то сказать, но вместо этого резко выдохнул и промолчал.

– Я хочу послушать, – заявил Элиот.

Роберт кивнул, обрадованный тем, что хотя бы один человек в этом доме к нему не придирается.

– Сенат желает, чтобы испытания имели смысл для вас, – сказал он Элиоту. – Ведь убивать Гидру и вытаскивать Цербера из ада… кого теперь этим удивишь?

Роберт запнулся, решив, что сказал что‑то не то. Он осмелился посмотреть на бабушку. Но та кивнула ему и наклонилась к столу.

– Продолжайте…

Роберт облизнул губы и продолжал, обращаясь к бабушке:

– Поэтому испытания будут основаны на их мифах. На более современных. Типа Кровавой Мэри в зеркале.[40]

– Кровавой… кого? Где? – непонимающе спросил Элиот.

Правило под номером пятьдесят пять запрещало упоминание о каких бы то ни было мифах и легендах, как классических, так и современных. Сердце Элиота упало. Он подумал о том, что Сенат выбрал для испытаний одну из тех тем, которая им с сестрой была совершенно незнакома.

– Ох… – прошептала Си, словно услышала мысли Элиота.

Бабушка сердито глянула на нее.

– Они решили, что это будет справедливо, – продолжал Роберт. – Мистер Миме сказал: «Мифология послужит для детей мостиком из той скучной реальности, в которой они живут, в фантастический мир, к которому они принадлежат». Примерно так.

Из‑за спины Элиота послышался голос Фионы:

– Не думаю, чтобы дядя Генри назвал меня ребенком.

Элиот резко обернулся.

Его сестра выглядела так, словно только что вышла из‑под душа. Ее волосы ниспадали пышными локонами, а не торчали лохматыми кудряшками, как обычно. Она надела парусиновые брюки, ботинки и зеленую рубашку. На плече у нее висела брезентовая сумка для книг. Этот наряд был одним из наименее жутких в ее гардеробе.

Фиона держалась прямо и гордо. Вид у нее был уверенный. Прямо юная копия бабушки.

– Ты хорошо выглядишь, милая, – ласково проговорила Си. Правда, ее голос дрогнул – значит, она думала иначе.

– Да, – холодно произнесла бабушка.

Роберт уставился на Фиону. Наконец он снова обрел дар речи.

– Я просто передаю его слова, мисс.

– Меня зовут Фиона.

Они уже знакомились – перед тем, как отправиться в поездку в поместье дяди Генри, но Фиона протянула Роберту руку с таким видом, будто они встретились впервые, и причем так, что он мог пожать ее руку или поцеловать.

С чего это она вдруг повела себя так странно? Сестра не разговаривала с незнакомцами – особенно с парнями. А уж тем более в присутствии бабушки.

Роберт взял ее руку и не сразу отпустил.

Фиона подняла брови – в точности так, как это делала бабушка, когда была чем‑то раздражена или заинтересована.

– Что ж, мистер Фармингтон, – сказала бабушка после нескольких неловких минут молчания, – повторяю: вы пришли, представились и донесли до нас суть того, зачем вас послали. Думаю, вам пора уходить.

Роберт отпустил руку Фионы.

– Да, мэм. У вас есть номер моего телефона и адрес электронной почты – на тот случай, если я вам понадоблюсь.

Бабушка прищурилась. Элиот понял, что в ближайшее время, а также в обозримом будущем услуги Роберта ей не понадобятся.

– Я тебя провожу, – предложила Роберту Фиона.

– Он не нуждается в проводах, – проговорила Си и, чтобы скрыть неловкость, сухо рассмеялась.

– Это самое меньшее, что мы можем сделать, – заявила Фиона. – Мистер Фармингтон просто пришел поговорить.

Бабушка едва заметно кивнула. Фиона пошла к двери.

– Приятно было встретиться, – проговорил Элиот. Роберт помахал ему рукой, после чего поклонился Си и отвесил бабушке более низкий поклон.

Фиона вышла вместе с ним в коридор и закрыла за собой дверь.

– Мне не нравится, что она остается наедине с этим мальчишкой, – прошептала Си.

– Она взрослеет, – отозвалась бабушка и сделала глоток чая. – И быть может, ей удастся выведать у него что‑то еще. Сласти соблазнительны?

Взрослеет? Значит, по мнению бабушки, именно это происходило с Фионой? А у Элиота было такое чувство, что на них с сестрой воздействует дюжина странных сил, что их тянут и толкают в разные стороны, но что это за силы, он не понимал. Он знал одно: все это ему совсем не нравится.