Глава 2. Король Кейтор проснулся перед рассветом

Король Кейтор проснулся перед рассветом. Эта привычка выработалась у него в последнее время – когда на твоих плечах ответственность за огромное королевство, нет времени валяться в постели. Тем более когда рядом не имеется смягчающего обстоятельства в лице горячо любимой (несмотря на прожитые вместе годы) супруги. Длившийся двадцать восемь лет брак с Лианой Кришталльской омрачало лишь одно – его жена очень хотела родить девочку, но на свет один за другим появились три мальчика. Явный перебор, особенно если учитывать, что Проклятие с династии владык Паннорских было снято много лет назад.

Нет, его величество одинаково сильно любил всех своих сыновей – и одинаково сильно за них переживал, ибо беспокойным нравом по крайней мере двое из троих пошли в своего отца. Двадцативосьмилетний Даральд, например, совершенно неожиданно выказал явные способности к следственному делу – приставленный к Карадору несколько лет назад в целях перевоспитания наследник престола довольно быстро проникся работой Тайной службы, как в свое время его отец. Младший же, Клеймон, родившийся через год после того, как Кейтор стал королем Великой Паннории, отличался таким же беспокойным нравом и способностью влипать во всякого рода неприятности, что и его венценосный папаша. Только средний, Сейлор, обладал относительно спокойным нравом – да и то спокойным он был лишь на фоне своих братьев. Взять хотя бы тот случай на охоте… Нет, лучше не вспоминать!

После того дня, когда все три принца вместе решили сбежать из дворца, чтобы пойти и по примеру отца убить дракона, король Кейтор озаботился системой внутренней безопасности. А именно, тайно от сыновей поручил своему дяде, лорду‑целителю Даральду Паннорскому, разработать следящие заклинания. Тот задействовал свои связи среди эльфов, славящихся способностью придавать необычные свойства обычным вещам, в результате чего король стал обладателем трех следящих камней. На вид это были самые обычные брошки прозрачно‑желтого цвета, сильно напоминающие янтарь. Вручая их королю, Даральд предупредил, что, если с каким‑то из принцев случится беда, брошка помутнеет, а произнеся особое заклинание, в ней, как в зеркале, можно будет увидеть, что и где произошло, дабы без промедления послать на помощь принцу либо карательный отряд рыцарей, либо бригаду целителей.

«И заодно могильщиков – чтобы сразу прикопали трупы!» – мрачно пошутил тогда венценосный родитель…

И резко остановился, хлопнув себя по лбу.

Он внезапно понял, что разбудило его в такую рань – тихий мелодичный звон, раздавшийся из стоявшей на прикроватном столике шкатулки.

У Кейтора сразу выработалась привычка всюду таскать за собой следящие камни – либо в шкатулке, либо в кожаном футляре в кошеле. Но как, не видя камней, узнаешь, изменили они цвет или нет? Вот по личной просьбе монарха и было добавлено «музыкальное сопровождение».

Выругавшись, Кейтор бросился к шкатулке. «Только не Клеймон», – успел подумать он про младшего сына, который по количеству «попаданий» уже перещеголял родителя. Взять хотя бы его вчерашнее поведение во время генеральной репетиции сегодняшней помолвки! Ведь что удумал, паршивец, – переоделся в женское платье и доблестно играл роль «невесты», скрыв лицо под вуалью и изменив голос! Обман раскрылся, только когда «новобрачная» с воплем: «На кого ж ты меня покидаешь?» – повисла на шее принца Даральда, яростно целуя в нос, щеки, скулы и уши. Принцев еле растащили, причем наследник престола так плевался, что напомнил Кейтору его самого в молодости. Сейчас наказанный Клеймон сидел взаперти в своей комнате. Но что, если мальчишка решил сбежать? Ему всего пятнадцать! Что с ним станет дальше?

Камни были помечены – каждый на тыльной стороне имел портрет того принца, на которого был настроен. Первым Кейтор выхватил камень Сейлора и, не глядя, отшвырнул на постель. Вторым оказался камень Даральда, и его тоже король вначале швырнул следом, спеша добраться до третьего принца. И лишь стиснув последний камень в кулаке, сообразил, что переливчатый звон несется с подушки.

«Не может быть!» – только и подумал Кейтор, увидев, что цвет изменил именно камень наследника престола.

– Стр‑ража!

Карадор повернулся набок и уткнулся носом во что‑то упругое и плотное. Сладко мурлыкнул, подтягивая это «что‑то» поближе. Рука скользнула по плотной ткани и неожиданно вляпалась в нечто теплое, влажное и липкое.

– Что за…

Приподнявшись на локте, Карадор вытаращил глаза. После вчерашнего загула голова гудела, во рту было противно и сухо, но один взгляд на то, что лежало перед ним, подействовал, как бокал хорошего вина или вылитого за шиворот ведра ледяной воды. Эльф мигом протрезвел. Мысли отчаянно заметались в черепной коробке, он искал выход.

– Ма‑ама…

Они лежали на примятой траве под деревьями какой‑то заросшей аллеи – он, Карадор, и бесчувственное тело с торчащим в груди кинжалом. Правая рука эльфа была в красном – поворачиваясь набок, он задел натекшую из раны кровь. Кровь виднелась и на его камзоле, и на земле.

– П‑покровители, – выдохнул эльф, задом отползая от тела, не в силах отвести взгляда от того, что еще несколько минут назад являлось человеком. Человеком, знакомым ему настолько, что у Карадора помутилось в голове. Иначе зачем бы ему тут же кидаться обратно и выдергивать кинжал из раны?

Кровь плеснула толчком, словно только этого и ждала, и Карадор снова попятился.

– Это не я, – прошептал он в пространство. – Я бы никогда…

Но кинжал принадлежал именно ему. И рядом никого не было.

Вскочив, Карадор отшвырнул кинжал за кусты и со всех ног бросился прочь.

По счастью, до эльфийского посольства было не так уж далеко. Не тратя времени на то, чтобы найти ворота, он перемахнул через кованую решетку забора и напрямик, топча траву, ринулся к замку. Добежав, опять не стал искать вход, а, цепляясь за лепнину и плющ, полез на третий этаж, в свою комнату, торопясь, пока его никто не заметил. Ему необходимо было где‑то уединиться, чтобы все обдумать. Да и сменить окровавленную одежду тоже не мешало.

От волнения эльф не сразу сообразил, что в комнате что‑то не так. Сразу бросился зажигать свечи и вздрогнул лишь от раздавшегося за спиной возгласа:

– О, как это романтично!

Голос был определенно знаком. Настолько знаком, что эльф застонал. Нет, только не это! Только не сейчас!.. Но на его постели уютно устроилась леди Мидарель, самая отчаянная и ярая его преследовательница. Именно ее некоторое время назад утренняя стража снимала с карниза, когда она застряла там, карабкаясь в его спальню по стене.

– В‑вы… – Карадор попятился и, запнувшись обо что‑то ногой, рухнул на пятую точку.

– Говори мне «ты». – Леди Мидарель приподнялась, демонстрируя свои прелести. Как нарочно, на ней не было ни одной нитки. – После того как я провела в твоей комнате всю ночь, другого тебе не остается…

Карадор стрельнул взглядом в сторону двери, понимая, что из одной передряги угодил в другую.

– То есть вы хотите сказать… – сглотнув, промолвил он, – что сообщите всем, что я и вы… что мы… э‑э… спали вместе?

– Ну не сразу. – Леди одарила его таким многообещающим взглядом, что несчастный понял – если он сейчас сам, с песнями и плясками, не побежит под венец, его туда понесут. Связанным по рукам и ногам, да еще и с кляпом во рту, чтобы не смел возмущаться. О, Покровители, ну почему все эльфийки так строго относятся к любовным связям! Один раз поцеловал в щечку – считай, пообещал жениться! А уж если, не приведи Покровители, переспал – все, пиши пропало! Человеческие женщины в этом вопросе куда как либеральнее – некоторые сами готовы заплатить за то, чтобы красавец‑эльф провел пару часов в их постели.

Она поднялась и направилась к нему. Карадору стало жутко. Он не первый день знал эту леди и сильно подозревал, что ее нарочно «сдал в плен» собственный муж, который просто устал от ее аппетитов. И весьма удачно замел следы, пустив слух о своей кончине, чтобы больше не встречаться с ненасытной и весьма оригинальной в удовлетворении своих потребностей супругой. То есть сейчас его привяжут к постели и изнасилуют… Нет, лучше пыточные подвалы, чем это!

– Кроме того, – сладко протянула леди Мидарель и облизнулась с самым плотоядным видом, – если ты не скажешь этого, я всем сообщу, что ты явился весь в крови… И еще неизвестно, чья это кровь!

Карадор вскочил и, оттолкнув тянущую к нему руки леди Мидарель, со всех ног бросился прочь, от волнения совершенно забыв, в каком он виде.

Эмигрантский отдел Тайной службы был реорганизован несколько лет назад, когда стало известно, что далеко не все эльфы, выкупленные из рабства, горят желанием вернуться домой. У одних погибли все родные и близкие, и они не хотели оказаться на пепелище в полном одиночестве. Другие просто не желали кланяться императору‑орку, пусть он самолично, из собственной казны, и оплатил их освобождение. Эти последние делились на тех, кто категорически отказывался даже смотреть в сторону Радужного Архипелага, и тех, кто просто выжидал – ведь среднестатистический орк живет в несколько раз меньше, чем среднестатистический эльф. А это значит, что лет через сто или двести (ну, двести пятьдесят, учитывая, что император с помощью магии сумеет продлить срок своей жизни) орк с трона, скажем так… сойдет и его место займет кто‑нибудь более приемлемый. Хотя бы его жена самых что ни на есть чистых эльфийских кровей. Вот, дескать, тогда мы вернемся и заживем по‑старому!

Как бы то ни было, но оставшихся на территории Великой Паннории эльфов надо было устроить. Из‑за тех, кто собирался вернуться, следовало наладить транзитный коридор, а также организовать службу спасения для тех, кто пока оставался в рабстве. Не все владельцы горели желанием расставаться со своими приобретениями – для того, чтобы принудить их распрощаться с длинноухим имуществом, требовалось написать соответствующие законы и обеспечить их выполнение… Короче, дел было немало, и Карадор, точно такой же изгнанник, рьяно включился в работу.

Ему удалось раздобыть форму охранника, и он примчался на службу на своих двоих – тратить время и седлать коня, убегая от леди Мидарель, было уже некогда. Полный решимости если надо совсем окопаться и жить на работе, Карадор, прыгая через три ступеньки, ворвался в свой кабинет, на всякий случай сразу заперся изнутри.

В течение следующего получаса он метался из угла в угол, как зверь в клетке, то и дело подходил к окну и с тревогой выглядывал на двор. Окон было два – одно выходило как раз на внутренний двор, а другое – на крышу следственной тюрьмы. Стоит леди Мидарель или кому бы то ни было подозрительному оказаться у ворот, он высадит ногой раму и уйдет по крышам, благо, Карадор боялся высоты меньше, чем большинство его сородичей. А там кинется к Кейтору – пусть король пригрозит озабоченной эльфийке принудительной экстрадицией. Авось она испугается незнакомого слова (Карадор сам не был уверен, что правильно употребляет некоторые человеческие термины) и слегка поумерит свои аппетиты.

«И вообще, что она возомнила? – растравлял себя эльф, меряя шагами кабинет. – В конце концов, у меня принц на аллее лежит! А я тут торчу… Даральда надо спасать… Вот гоблины, что же вчера произошло?»

Память упорно отказывалась работать, подсовывала какие‑то разрозненные картинки. Помнится, они долго бродили по улицам, куда‑то заглядывали, где‑то пили и закусывали, потом… нет, не вспомнить… В какой‑то момент сознание словно отключилось – он проснулся уже возле окровавленного трупа.

Острый слух нелюдя вовремя предупредил об опасности. По лестнице грохотали быстрые шаги, слышались голоса.

Чисто машинально Карадор шагнул сначала к окну – убедиться, что леди Мидарель внизу нет, – а потом к двери, в которую мгновением позже грохнул кулак.

– Лорд Карадор? – грянул голос, который эльф с трудом узнал – столько в нем было холода и металла. – Вы здесь?

«Принц!» – запоздало осенило эльфа. Тело отыскали и без него. Он попятился от двери – и аж подпрыгнул, когда сзади, от второго окна, послышались какой‑то шум, а потом – грохот высаживаемой рамы и звон разбитого стекла.

Взвизгнув от неожиданности, Карадор круто развернулся, чтобы увидеть, как трое стражников в мундирах Тайной службы лезут в его комнату.

Решение пришло мгновенно. Дав солдатам время освободить выход, Карадор высоко подпрыгнул, схватился за поперечную балку. Раскачавшись, мгновенно подтянулся на руках и сильным толчком ногами вперед выпрыгнул в окно.

Приземлился он неудачно, на скат крыши, но успел сгруппироваться и сразу кувыркнулся, спасая бока и загривок от травм. Вскочил на ноги, помчался по краю водосточного желоба, спеша добраться до противоположной стороны, откуда, заранее взяв разбег, что было сил бросил свое тело через дорогу на крышу соседнего дома.

Ему удалось ухватиться за край карниза самыми кончиками пальцев. Он не сорвался лишь чудом, отчаянным рывком все‑таки вздернул себя на крышу, упал животом на выступ и с низкого старта рванулся бежать прочь, не обращая внимания на доносившиеся снизу и сзади отчаянные крики. Не было времени остановиться и оглянуться, и лишь одна мысль неотвязно билась в мозгу: что теперь делать?

Дело оказалось сложнее, чем он думал. В сознании «объекта» неожиданно обнаружился мощный блок. С помощью магии его теоретически можно было бы нейтрализовать, но чары явно наложили еще в момент рождения, а всем известно, что чем дольше находится заклятие на зачарованном существе, тем труднее его потом снять. Чары настолько срастаются с аурой «жертвы», что становятся просто ее частью. И иногда проще добить носителя наложенного заклятия, чем избавить от оного.

Вот и здесь Фрозинтар без толку провозился с мощным защитным блоком в сознании «объекта» и в результате потерял время. Пришлось выпустить из виду того, второго, а потом было уже поздно.

Но да ничего. Он и не думал, что последнее задание окажется столь простым, как удар кинжалом в грудь.

Несмотря на солидный возраст – шестьдесят пять лет не шутка для человека! – лорд‑целитель Даральд делль Орш, владетельный герцог Паннорский, отлично держался в седле. Поднятый с постели перед рассветом, он примчался в королевский дворец верхом, успев лишь кое‑как одеться и даже не прихватив саквояж с самыми необходимыми инструментами. Его старшая дочь и первая помощница в подобных делах, делла Исмираль, должна была приехать чуть позже и привезти что нужно.

Во дворце все стояли на ушах. Горели огни, перепуганными мышами тут и там таились слуги, а те, кому служебный долг предписывал встретить герцога и проводить его в королевские покои, были бледны и взвинченны. Плохие новости всегда распространяются мгновенно! Даральд мельком подумал, что королю придется здорово раскошелиться, чтобы заткнуть все рты во дворце.

Когда‑то давно он сильно повредил ногу, с возрастом давняя рана иногда давала о себе знать, и сейчас лорд‑целитель вошел в комнату, сильно хромая. Взгляд сразу ухватился за лежащее на постели полураздетое тело с окровавленной грудью. Стоявших справа и слева от него короля, королеву и младших принцев он едва удостоил внимания, приблизившись и склонившись над наследником престола.

Бледный до синевы, неподвижный и холодный, перед ним лежал нареченный жених его младшей дочери. Еще только вставал рассвет, Дисана сладко спала, грезя о предстоящей помолвке, и ничего не знала о том, что сегодняшний день не будет самым счастливым днем в ее жизни. Рана на груди молодого человека говорила об этом достаточно красноречиво.

– Когда его нашли? – Наклонившись, Даральд коснулся пальцами шеи принца, чтобы прощупать пульс.

– Недавно.

– Сколько прошло часов? Два? Три?

– Два… или три… Пока отыскали, пока дали знать…

– Так сколько? – Даральд на миг прекратил осмотр и бросил взгляд через плечо. – Не мямлите, ваше величество!

– Три, – определился король Кейтор.

– Где это случилось?

– Бывшая Аллея света…

Даральд присвистнул, возвращаясь к осмотру. Ветхий город, на две трети состоявший из памятников старины и храмов, в которых никто не жил. Кроме королевского дворца и домов‑замков некоторых высокопоставленных лордов, в самом Ветхом городе едва ли нашлось бы несколько домов, в которых обитало пять‑шесть десятков человек. Ну, и еще эльфы, чье посольство находилось как раз в конце бывшей Аллеи света. Район достаточно безлюдный. Там время от времени до сих пор пропадали люди и их никто не искал – бесполезно.

– Там сейчас работает следственная бригада…

– Лорд делль Тирс?

– Он лично выехал на место происшествия.

Даральд только кивнул головой. Веймар делль Тирс был начальником Тайной службы, сменившим на этом посту ее создателя, лорда Дарлисса, когда тот несколько лет назад вышел в отставку. Ни у кого не было сомнений, кто станет новым главой любимого королевского департамента. Все знали, что если за расследование берется Веймар, преступник будет найден.

– Так. – Выпрямившись, Даральд решительно содрал с плеч камзол, бросил его на пол. – Выйдите все!

Королева Лиана жалобно всхлипнула. Сейлор и Клеймон, с двух сторон поддерживающие мать, взглянули на отца.

– Идите, – распорядился тот.

– А вы?

– Все выйдите! – процедил Даральд, вслед за камзолом срывая и отправляя на пол тунику. – Немедленно!

– Я тут посижу? Можно? – Кейтор заботливо прикрыл за семейством двери и поискал глазами кресло. – Я буду тихо сидеть, как мышка! Ну, можно? Можно? Можно, а?

– Ваше величество, не будьте ребенком, – вздохнул Даральд.

– Но это мой сын, дядюшка!

– Воо‑о‑он! – заорал Даральд, и короля Кейтора смело.

Дождавшись, пока за спиной хлопнет дверь – а пусть его неугомонное величество подсматривает в замочную скважину, все равно! – Даральд обнажил ритуальный кинжал, с которым не расставался днем и ночью, поскольку являлся дипломированным некромантом и был просто обязан носить при себе кое‑что из атрибутов своей профессии. То, что он был еще и врачом, в данном случае не играло роли. Конечно, шестьдесят пять лет – это не шутка. Осталось всего четыре года…

Нет, уже три…

А хоть бы и два! Но этого мальчика назвали в его честь, и он должен попытаться еще раз…

Король Кейтор принадлежал к тому редкому типу людей, которым некуда девать энергию. Они до старости остаются такими живчиками, что кажется, способны вскочить из гроба и начать распоряжаться своими похоронами, если им взбредет в голову, что процессия идет к кладбищу недостаточно бодрым маршем.

Вот и сейчас его неугомонное величество стрельнуло глазами туда‑сюда, явно не зная, чем себя занять – то ли побегать по потолку, то ли просто начать биться головой о стену.

– А вы чего стоите? – напустился он на семейство, которое выжидало в сторонке. – Дел никаких нет?.. Сейлор, живо дуй к лорду делль Тирс и добудь все сведения, какие он успел раскопать! Даже непроверенные и откровенно бредовые факты, мне нужна информация. Усек? Одна нога здесь, другая…

Средний принц стрелой выскочил вон.

– Лиана, – продолжал распоряжаться Кейтор, – займись помолвкой.

Королева как‑то странно посмотрела на мужа, но спорить не стала.

– А ты, – палец короля уперся в нос младшего сына, – марш к себе в комнату и носа не смей оттуда показывать! Приду – проверю!

– Ну, папа, – немедленно заканючил принц Клеймон, – а можно я тоже буду за что‑нибудь отвечать, а? Ну, можно? Можно? Можно, а?

– Нет, нет и еще раз нет! – вспылил отец. – Марш к себе, и не смей спорить, а то я за себя не отвечаю!

– И не надо! За вас, ваше величество, отвечать буду я, – послышался от входной двери спокойный женский голос.

Младший принц втянул голову в плечи и поспешил юркнуть прочь.

На пороге стояла девушка с холодными глазами, одетая нарочито скромно, словно и не была дочерью владетельного герцога Паннорского. Вежливо кивнув встретившейся на пути королеве, она прошла в покои короля. За нею по пятам следовал мужчина лет тридцати, тащивший саквояж и пожиравший девушку тоскливым взглядом безнадежно влюбленного. Ситуация усугублялась тем, что его, кажется, воспринимали всего‑навсего как носильщика.

– Отец? – поинтересовалась девушка, подходя.

– Работает, – кивнул король. – Делла Исмираль…

– Я пока займусь вами, – промолвила старшая дочь Даральда Паннорского, приняла из рук мужчины саквояж и начала в нем копаться. – Садитесь, ваше величество…

– Сесть я всегда успею, – нервно фыркнул король, на всякий случай поискав глазами окно, – а пока я лучше присяду…

– А вы абсолютно уверены, – делла Исмираль перебирала принесенные пузырьки, капая из некоторых в стакан по нескольку капелек, – что вас не за что посадить?

Сопровождавший ее мужчина резко побледнел, но годы не изменили короля Кейтора, по крайней мере его характер.

– Нет у нас такого закона, чтоб меня посадить, – фыркнул он, подмигнув мужчине. – Во всяком случае, я такого закона не знаю!

– Незнание законов, – девушка не сводила глаз с пузырька, на глазок отмеряя капли, – не освобождает от ответственности.

– Зато знание – часто!

– Готово, – стакан с настойкой оказался в руке короля, – выпейте!

– Это не яд? Нет? – Кейтор понюхал содержимое с интересом естествоиспытателя.

– Нет, ваше величество, – Исмираль спокойно убирала пузырьки в саквояж, – если бы я хотела вас отравить, я бы нашла другой способ это сделать.

Мужчина задохнулся, услышав такие слова из уст девушки, но король Кейтор и бровью не повел. Собрав саквояж, старшая дочь лорда Даральда решительно взялась за ручку двери.

– А вы извольте подождать здесь! – осадила она сунувшихся следом мужчин.

– А что нам делать? – тут же воскликнул его нетерпеливое величество. – Я не могу сидеть сложа руки.

Делла Исмираль лишь дернула плечом и скрылась за дверями королевской спальни.

– Что, неужели она тебе нравится? – обратился Кейтор к ее спутнику, уставившемуся на дверь так, словно за нею скрылся смысл его жизни. – Ей скоро двадцать пять, и она не помышляет о замужестве!

Мужчина лишь опустил глаза. В присутствии короля он до сих пор чувствовал себя стесненно и не знал, как себя вести.

Ройдар делль Марс нечасто посещал столицу. Первый раз он приехал сюда с отцом шестнадцать лет назад, и повод для встречи с дальней родней был более чем нерадостный – в тот день должны были казнить королеву Гвельдис. Обычно королей и королев не судят простым судом, но дело осложнялось тем, что на супругу Клеймона Третьего в Тайной службе уже имелось толстое досье, собранное Веймаром делль Тирс в незапамятные времена. Кроме того, повод для казни был более чем весомый – королева обвинялась в убийстве собственной дочери от первого брака и покушении на жизнь самого короля. Она застала мужа в объятиях падчерицы и бросилась на них с кинжалом, успев нанести любовникам более десятка ран, прежде чем на крики сбежались слуги. Девушка умерла сразу, короля Клеймона лорду Даральду удалось вытащить с того света. Именно тогда и стало известно, что граф Гайрен делль Марс, отец Ройдара – на самом деле тоже принц крови, ибо последним желанием королевы была просьба нанести это семейство на генеалогическое древо династии. Гайрен, лишенный честолюбия деллы Гвельдис, отрекся от своих прав на престол в пользу принца Кейтора и его потомков, и с недавних пор он и его семья могли появляться в столице. Граф присутствовал при свадьбах всех трех своих племянниц – дочерей Гвельдис, рожденных ею от короля Клеймона. Собственно, отсутствие сына и послужило поводом для того, что король стал искать счастья на стороне. Ибо единственный мальчик, сын короля и Гвельдис, был по обету отдан ею после рождения в Дом Ящера. Не так давно стало известно о его смерти на Железных Островах.

В конечном счете, после того как младшая дочь Гвельдис стала женой Гайворона делль Орш, сына герцога Даральда, делать семейству делль Марс в Альмраале больше было нечего, но совершенно неожиданно сэр Ройдар нашел для себя повод задержаться в столице подольше. Повод звался деллой Исмираль делль Орш, и, хотя девушка оставалась совершенно равнодушной к его знакам внимания, граф не терял надежды.

Некоторое время король Кейтор носился по комнате туда‑сюда, невольно заставляя сэра Ройдара вздрагивать всякий раз, когда его величество внезапно меняло направление. Молодой человек уже дважды убрал с королевской траектории кресло и передвинул столик, а также успел в самый последний момент схватить своего сюзерена за локоть и таким образом не позволить ему врезаться лбом в стену.

– Нет, я так не могу! – Промчавшись мимо сэра Ройдара в очередной раз (Ройдар как раз в тот момент опять отодвинул кресло), король Кейтор с размаху в это кресло плюхнулся. – Что‑то Веймара долго нет! А я не могу сидеть без дела… Слушай! – Он снизу вверх посмотрел на молодого графа. – А не трахнуть ли нам по маленькой? Врач, я думаю, против не будет?

Молодой человек неопределенно покачал головой, и Кейтор тут же заорал во все горло:

– Эй, есть кто живой? Вина мне!

– Чего вы орете? – в дверь просунулась голова деллы Исмираль. – Тут, между прочим, люди работают!

– Люди? А мы что – не люди? – всплеснул руками король. – Мы только хотели выпить… Кстати, как там дела?

– Если не будете мешать, пойдут еще лучше, – прошипела девушка, скрываясь за дверью.

По мнению сэра Ройдара, за такие слова ее как минимум должны были выслать из страны, но, видимо, его нестандартное величество как‑то особенно расставлял приоритеты. Кейтор даже бровью не повел, но на вошедшего с подносом слугу набросился едва ли не с кулаками:

– Топает тут, как стадо уникорнов![5]А там люди работают!.. Давай сюда вино и живо вон отсюда, пока я добрый!

Король и граф только успели пригубить вино, как входные двери распахнулись, и в комнату шариком вкатился Веймар делль Тирс.

– О! – оживился Кейтор. – Быстро Сейлор обернулся…

– Принц Сейлор? – Толстяк дознаватель подкатился ближе и вынул бокал из руки короля, выхлебав его в три глотка. – Уф… Забегался… Не видел я его высочество! Наверное, мы с ним разминулись… А он точно должен был меня найти? А то я сразу с осмотра места происшествия отправился в департамент. Потом еще в храм Разрушителя, потом…

– Ну! – не выдержал король.

– Не «нукай» – не запряг! – откликнулся Веймар, вызвав у сэра Ройдара желание зарезаться на месте, ибо вместо того, чтобы рассердиться на такое обращение, его величество и ухом не повел, хотя и почесал за оным. – В общем, все по порядку…

Он поелозил в кресле, вытаскивая из‑под себя папку, но, прежде чем успел начать читать, король Кейтор выхватил из нее листик и поднес к глазам. Потом отодвинул на вытянутых руках. Потом перевернул вверх тормашками и повторил процедуру. Потом попробовал развернуть листок поперек…

– Ничего не понимаю. Что это такое? «О. пр. пр.тим. пыр…»

– Да все понятно! – Веймар выхватил у короля лист. – «Осмотр места происшествия был произведен в темное время суток…»

– Короче! – взвыл король.

– Короче… э‑э… в каком состоянии его высочество?

– Не знаю. С ним сейчас дядюшка! Не уходи от ответа, Вей! Что ты узнал?

– Ничего хорошего, Кей, – резко помрачнел лорд делль Тирс, и сэр Ройдар бросил тоскливый взгляд в окно. По его мнению, с королями таким тоном не разговаривают. – Покушение на убийство. Твоего сына хотели убить.

– За что?

– Я сам желал бы это знать! Удар был нанесен в грудь острым колюще‑режущим предметом, скорее всего, обычным кинжалом, который еще необходимо найти и осмотреть, поскольку представитель Дома Ящера обнаружил следы магического воздействия.

– То есть оружие было зачаровано?

– С большой долей вероятности – да!.. Тебе ничего не говорили о состоянии твоего сына?.. Ах да, если доставили сразу сюда, а не в городской морг…

Тут граф решил, что ночевать будет в камере предварительного заключения.

– Я ничего не слышал, – быстро сказал он, и две пары глаз посмотрели на него очень внимательно.

– Да ну тебя, – отмахнулся от него король. – Не мешай! Что ты этим хочешь сказать, Вей?

Сэр Ройдар понял, что он чего‑то не понимает.

– Как? – воскликнул граф. – Вы меня не арестуете?

– За что?

– За… за разглашение… за то, что стал свидетелем… за…

– Некогда! – отмахнулся Кейтор. – У меня сына хотели убить, а тут ты под руку лезешь! Я жду ответа, Вей! Что ты этим хочешь сказать?

Сэр Ройдар понял, что терять уже все равно нечего, и сел на диван. Король, стоявший над душой развалившегося в кресле Веймара делль Тирса, этого даже не заметил.

– Только то, что я ничего не понимаю. Опрос свидетелей пока ничего не дал. То есть свидетелей убийства не было – бывшая Аллея света потому и называется «бывшей», что там давно уже никто не прогуливается. Тьма – хоть глаз выколи! Зато и следы затоптать практически было некому… По этим следам удалось установить, что двое шли по этой так называемой Аллее света, потом один ударил ножом второго, какое‑то время топтался вокруг тела, после чего значительно более твердой походкой направился прочь.

– Куда?

– В эльфийское посольство! – пожал плечами Веймар.

– Чего? Ну, это же элементарно! Считай, убийство я тебе раскрыл, – отмахнулся Кейтор. – Мы сейчас поговорим с Карадором, и он…

– Кей, убийца – эльф! – воскликнул старший дознаватель. – Эльф! И неужели ты думаешь, что я уже там не побывал? Кей, Карадор тело и обнаружил…

– Да ну? – напрягся король.

– Да. По показаниям некоей леди Мидарель, представившейся его невестой, ночью он примчался взвинченный, перепачканный в крови и, едва перебросившись с нею парой слов, опять умчался, не сказав куда!

– Куда? – эхом повторил Кейтор.

– Я уже подумал об этом! – фыркнул Веймар и налил себе вина. – На всякий случай послал гонца в департамент – мало ли что? Все равно я собирался туда заглянуть перед тем, как ехать во дворец… И что бы ты думал? Карадор был там! В своем кабинете!

– Был? – подметил оговорку король.

– Угу. – Веймар сделал паузу, уполовинив бокал. – Когда к нему попытались войти и пригласить на беседу, он высадил окно и удрал по крышам теперь уже точно в неизвестном направлении. Во всяком случае, на сегодняшний момент о его местонахождении ничего не известно.

– Вот просто так удрал? И слова не сказал? – Заложив руки за спину, Кейтор прошелся туда‑сюда. – Вей, я Карадора давно знаю. Он не мог так поступить!.. Хотя представляю себе твое «войти»! Небось человек десять взял в качестве сопровождения и окружил по всем правилам! Я бы тоже попытался сбежать.

– И тем не менее это факт! Я сам ничего не понимаю!

Сэр Ройдар мысленно с ним согласился.

Конец дискуссии положило появление деллы Исмираль, бережно поддерживающей своего отца. Лорд Даральд еле переставлял ноги, и король поспешил, наклонив кресло, вывалить из него недовольно вякнувшего Веймара, освобождая место для дяди.

Герцог Паннорский выглядел плохо. Его и без того седые волосы сейчас стали совершенно белыми, под глазами набрякли мешки, черты лица заострились. Он дышал с трудом и откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза.

– Вина, – коротко бросила его дочь, принимаясь рыться в саквояже.

Сэр Ройдар сорвался с места и недолго думая выхватил недопитый бокал из рук старшего дознавателя. Исмираль поблагодарила кивком головы, откупоривая пузырек с каплями.

– Ну как, дядюшка? – поинтересовался Кейтор.

– Не дождетесь, – прошептал лорд Даральд, вслепую протягивая к дочери руку. Та вложила в нее бокал, и лорд‑некромант залпом выпил смешанное с вином лекарство. Глаза его открылись, взгляд прояснился.

– Он будет жить?

– Еще лет пятьдесят, если ничего не случится. Хотя кое‑кто сделал почти все, чтобы этого не произошло… Милорд, – Даральд скосил глаза на Веймара, – что вы выяснили по этому делу?

– Ну, – старший дознаватель сразу понял, что интересует лорда‑некроманта, – удар был нанесен колюще‑режущим предметом, судя по всему кинжалом, в область сердца…

– Именно, что в область сердца, – поморщился лорд Даральд, жестом показывая дочери, что нужно налить еще вина, – а именно в левое легкое. Судя по всему, убийца стоял совсем близко от жертвы, практически вплотную, справа от принца…

– Это как? Вот так?

Сэр Ройдар не успел и трепыхнуться, как его неугомонное величество буквально повис на нем, одной рукой обхватив шею, а другой обозначая удар в грудь.

– Именно! Остается только удивляться, как в таком состоянии он умудрился промахнуться и не попасть в сердце! А так кинжал лишь распорол легкое, что тоже опасно для жизни, но несмертельно…

– Как – несмертельно? – всплеснул руками король, при этом едва не придушив графа, на котором до сих пор почти висел. – Значит, мой сын…

– Ваше величество, – поскольку его дочь стояла столбом, лорд Даральд сам потянулся налить себе вина, – смерть может наступить от нескольких причин. И удар в сердце – лишь одна из них. Принц должен был умереть от потери крови. Его спасло то, что в момент удара он был мертвецки пьян и не стал метаться туда‑сюда и закатывать истерику, что усилило бы сердцебиение и участило пульс. Ваш сын просто‑напросто заснул, а во сне все жизненные процессы замедляются. Так что его спасло его опьянение, железное здоровье…

– И родственник‑некромант, – мрачно пошутил король.

Веймар не принимал участия в дискуссии – все это время старший дознаватель что‑то подсчитывал на пальцах, прикидывая так и эдак, и несколько раз для пробы взмахнул рукой.

– Ничего не понимаю, – признался он наконец. – С такого расстояния Карадор не должен был промахнуться!

– Вей, а как насчет состояния? Если он тоже того… ну выпил? – развернулся к нему Кейтор. – Да и не верю я, что это сделал эльф!

Прижавшись к дереву, он смотрел, как работает следственная бригада. Несколько человек ходили вокруг места, на котором некоторое время назад обнаружили окровавленное тело без признаков жизни. Брызжущий энергией седоголовый толстяк сам едва ли не на четвереньках ползал по примятой траве, отдавал какие‑то приказы, а потом начинал что‑то строчить вкривь и вкось на бумажке, пристроенной на колено.

На Фрозинтара, стоявшего буквально в десяти шагах от места происшествия, никто не обращал внимания. Наемник, если надо для дела, мог легко становиться невидимым и незаметным. Вот и сейчас он, поигрывая своим кинжалом, совершенно спокойно наблюдал за людьми, оставаясь на месте до тех пор, пока следственная бригада не закончила свои дела и не покинула бывшую Аллею света. Только тогда он отлепился от дерева и спокойно зашагал прочь. Он сделал только полдела, его собственная роль в этой истории еще не была сыграна, и требовалось занять место, чтобы не пропустить свой выход.

…А когда дело будет сделано, он сможет уйти на покой!

Дом Ящера – так назывались монастырь и храмовая школа при нем – просыпался рано, но Келлегор все равно вскочил задолго до побудки.

Собственно, он не спал практически всю ночь. Сначала долго ворочался на узкой жесткой койке, потом несколько раз засыпал, но пробуждался буквально через четверть часа и снова долго лежал, уставившись взглядом в потолок. В конце концов, не выдержав, подросток вскочил и, одевшись, стал мерить шагами узкую келью.

Последние полгода старший сын лорда Даральда делль Орш, Келлегор‑полукровка, прожил в Доме Ящера при храме Разрушителя, стажируясь для того, чтобы по окончании этого срока ему разрешили заниматься на территории Великой Паннории целительством и некромантией. Даральд сам обучал сына основам своего ремесла, но некоторые знания можно было приобрести только здесь. И именно в Доме Ящера он должен был получить сертификат, подтверждающий право называться врачом.

Восемь лет Келлегор прожил в Великой Паннории вместе со своим отцом‑человеком и его семьей. Сначала было трудно – делла Хельга делль Орш, жена отца, не хотела признавать внебрачного сына своего мужа, ведь по законам Радужного Архипелага именно на матери Келлегора и должен был жениться Даральд. Из‑за этого мальчишки она чуть было не потеряла мужа. Лишь искренняя любовь юного полукровки к новой родне помогла растопить начавший намерзать ледок. Сама делла Хельга все‑таки не смогла всерьез привязаться к нему, но ее дети с радостью приняли нового брата.

Несмотря на возраст (свой тридцать третий день рождения Келлегор отметил в этих стенах), никто бы не дал ему больше пятнадцати. Внешне подросток был типичным эльфом – разве что с темными волосами и темно‑карими глазами, что большая редкость для обычно зеленоглазых полукровок. Когда он был совсем маленьким, его глаза имели другой цвет, черный, но несколько раз менялись, пока не определились с цветом окончательно. Как ни странно, темные волосы и глаза очень ему шли. Подросток был настолько красив, что в храме ему уже несколько раз приходилось обороняться от посягательств других «ящеров» – Разрушитель поощрял в своих последователях однополую любовь. Спасало еще и то, что он являлся стажером и однажды должен был покинуть храм навсегда.

Он же являлся единственным стажером в Доме Ящера, не брившим череп, как того требовали обычаи, – родственные связи с династией Паннорской и эльфийская кровь в жилах давали ему такое преимущество. Но в остальном Келлегор подчинялся строгому уставу Дома. Ему предстояло прожить здесь еще полтора месяца, пока не сдаст экзамены. Лишь сегодняшний день должен был стать исключением из правила – день помолвки его младшей сестры, деллы Дисаны, и наследника престола, будущего короля Даральда Первого. Более полугода не видевший никого из семьи, Келлегор находился в состоянии радостного предвкушения. Он любил свою человеческую родню.

За ним должны были прийти сразу после третьего удара гонга, чтобы сначала отвести в замок герцогов Паннорских, а уже потом – во дворец на празднование. Но практически сразу после второго гонга к нему подошел один из братьев‑«ящеров».

– Следуйте за мной, – тихо прошелестел его бесплотный голос.

Невольно поддернув хламиду, в которой ходил со дня своего появления здесь, Келлегор последовал за проводником.

Недоброе предчувствие сжало сердце, когда он увидел сидевшего в приемном зале отца. Лорд Даральд осунулся и постарел, словно со дня их разлуки прошло не шесть с половиной месяцев, а десять лет. В его ауре подросток уловил слабые отголоски магических эманаций.

– Отец! – Келлегор бросился к герцогу, упал перед сидящим на колени. – Что случилось? Вы опять? Но почему? Вы разве не знаете, сколько лет вам осталось?

– Знаю, – Даральд погладил сына по голове, – три года.

– Так мало? – горестно вскрикнул Келлегор.

– Для таких, как ты, – да. Но я прожил хорошую жизнь. Мне не страшно уходить за Черту! Тем более что я туда уже несколько раз ходил, и меня должны встретить как родного, – усмехнулся он.

– Но неужели нельзя было обойтись без этого? Опять кого‑то воскрешать, опять отдавать годы своей жизни в обмен на чужие…

– Я обязан был это сделать, Келлегор. На кону стояло счастье твоей сестры…

В раскосых глазах полукровки вспыхнул огонь.

– Я за тобой, сынок. – Даральд встал, с усилием опираясь на трость, которую ему доставили из дома. – Этой ночью случилось кое‑что серьезное. У твоего дяди большие неприятности. Пойдем. Все расскажу по дороге!

Трое мужчин и подросток смотрели на кинжал, лежащий на столе. Старший из них протянул руку и провел ладонью над обнаженным лезвием.

– Да, – промолвил он, – этот кинжал побывал в ране…

– Где его нашли, Веймар? – встрепенулся король.

– В кустах, примерно в паре саженей от места преступления. Там был небольшой бочажок с водой. Кинжал валялся на самом краю. Вода большей частью смыла кровь…

– Как он мог? – покачал головой Кейтор.

– Погодите, ваше величество. – Лорд Даральд снова провел рукой над кинжалом, после чего уступил место своему сыну. Келлегор повторил его жест и кивнул, безмолвно соглашаясь с отцом. – Я еще не все сказал!.. Да, этот кинжал побывал в ране, но на нем нет следов остаточной магии!

– Что?

– Магия, – поморщился Даральд. – На том кинжале, которым была нанесена смертельная рана, имелись какие‑то чары. Их след остался в ране – я почувствовал их, когда занимался с принцем. Но этот кинжал чист! Одно из двух – либо чары с него сняли после убийства, но до того, как его обнаружила следственная бригада, либо настоящее орудие убийства находится где‑то еще, а это было использовано для отвода глаз!

– Вот видишь, Веймар, – обрадованно воскликнул Кейтор, – Карадор ни в чем не виноват!.. Но погодите, тогда получается, что… Я ничего не понимаю! Но хочу понять все!

Оставшись один, король Кейтор какое‑то время бесцельно кружил по кабинету. Бурлящая энергия требовала выхода. Его величество и в молодости не мог долго сидеть без дела, а теперь и подавно. Получалось, что на одной чаше весов лежала жизнь сына, а на другой – старая дружба. Трудно было представить себе, чтобы Карадор, весельчак, балагур и оптимист, с готовностью высказавший желание принять паннорское гражданство и осесть в этой стране навсегда, решился на убийство наследника престола. Конечно, можно возразить, что он расчищал место для своего племянника, Келлегора‑полукровки, который по мужской линии тоже являлся представителем правящей династии, но ведь Проклятие было снято двадцать восемь лет назад! Тогда что же произошло?

Ответ мог дать только сам Карадор, но проблема состояла в том, что эльфа нигде не могли найти. Веймар делль Тирс разослал ориентировки по всем городским заставам, поднял на ноги королевскую гвардию и Тайную службу. Несколько сотен вооруженных до зубов мужчин сейчас прочесывали Альмрааль сверху донизу. Старший дознаватель разослал приказы всей агентуре на местах, чтобы выдали местонахождение Карадора, пообещав криминальным элементам сквозь пальцы отнестись к их деятельности, если те помогут установить, где прячется эльф. Но пока результатов не было.

Тихо скрипнула дверь. Кейтор круто обернулся, во все глаза уставился на темноволосого, бледного до синевы незнакомца, колет которого был так густо усыпан серебряными нашивками и бляшками, что больше напоминал чешуйчатый панцирь. Королю понадобилось несколько секунд для того, чтобы осознать две вещи: первое – что перед ним стоит незнакомый эльф слишком высокого для этой расы роста и мощного телосложения. И второе…

– Как вы вошли? – воинственно вздернул подбородок его величество.

– Как все, через д‑дверь. – Фрозинтар осторожно прикрыл за собой створки. – У меня н‑нет привычки просачиваться сквозь стены или сваливаться с п‑потолка…

– Я имею в виду другое!

– Д‑дворец на осадном положении? Понимаю, – кивнул наемник. – Но для того, кто ясно видит цель, н‑нет преград… У вас проблемы. Я готов п‑помочь их осуществлению.

– Что?

– М‑мне стало известно, что вы объявили в розыск одного м‑моего соотечественника… Н‑не спрашивайте, как я это узнал, – только что на площади д‑довольно громко и четко зачитали объявление… Так вот, п‑по странной случайности я немного знаю К‑карадора, во всяком случае при встрече н‑не перепутаю его с кем бы то ни было еще. Хочу с‑сказать, что ваши люди могут искать его хоть до конца света и так н‑ничего не найдут!

– Это почему? Вы не знаете нашу агентуру…

– Которая с‑сама не знает, с кем ей предстоит иметь дело, – мягко улыбнулся Фрозинтар. Взгляд его постоянно скользил по окружающим предметам, не давая королю Кейтору посмотреть ему в глаза. – В‑ваше величество, искать эльфа в городе, п‑построенном его соотечественниками, – это безнадежно! Но я это сделаю!

– Почему?

– С‑скажем так, – наемник прошелся по кабинету мягким кошачьим шагом, – в эльфийском г‑городе только эльф может найти другого эльфа.

– Я не об этом! Почему вы вообще предложили свои услуги? Из посольства пока никто не приезжал! Кроме этой леди Мидарель, которая…

– Я ее видел, к‑когда шел сюда, – с усмешкой перебил Фрозинтар. – Она у вас что, жить устроилась в п‑приемной?

Кейтор фыркнул, вспомнив недолгую беседу с «невестой Карадора».

– Она переживает…

– Н‑не беспокойтесь на ее счет. Эта особа всех нас переживет!

– Я имею в виду совсем иное. Почему вы, эльф, собираетесь охотиться на своего соотечественника?

Фрозинтар перестал кружить по кабинету и впервые взглянул на короля. И Кейтору почему‑то стало немного жутко от его пристального взгляда.

– С‑скажем так, – произнес он, – это моя работа. Сейчас я в‑временно не у дел. И готов предложить вашей короне с‑свои услуги в обмен на совершенно символическую плату.

– Сколько?

Наемник пожал плечами:

– М‑меня устроит любая сумма. Г‑главное для меня – не деньги, а идея!

– Только хочу сразу вас предупредить, что я не считаю Карадора виновным! – воинственно заявил Кейтор. – Он мой старый друг, и я убежден, что…

– Я вас п‑понимаю. – Фрозинтар раскланялся. – Карадор будет доставлен вам для д‑доверительной беседы, не более… Однако учтите, что я работаю один. П‑прикажите людям прекратить преследование эльфа. Они будут т‑только путаться у меня под ногами!

Через несколько минут, выходя из королевского кабинета, Фрозинтар чувствовал себя почти счастливым.

Если бы у Карадора спросили, где он сейчас находится, бывший наследник Наместника Аметистового Острова, конечно, нашел бы слова для описания своего местопребывания, но проблема состояла в том, что все эти слова были непечатными и для произнесения в приличном обществе не годились.

– Вот влип! – констатировал он, исчерпав весь свой запас крепких выражений. – И что теперь делать?

Сложность и двусмысленность ситуации заключались в том, что Карадор действительно влип – в самом прямом смысле этого слова. Немного подергавшись для верности, он убедился, что застрял всерьез и надолго.

Наемник Фрозинтар был прав, когда утверждал, что в городе, построенном эльфами, именно эльфу и прятаться. Эти катакомбы Карадор заметил еще в позапрошлом году, когда проверял заброшенные особняки на предмет организации в них незаконных гладиаторских боев, где в качестве гладиаторов часто использовались невольники‑эльфы. Некоторых таких бывших рабов потом удалось конфисковать и вернуть на родину. Прочесывая заброшенную часть Ветхого города (а вдруг устроители боев оборудовали склад, где содержали гладиаторов!), Карадор и наткнулся на этот подземный ход. Время не пощадило его, ход был завален более чем наполовину. Никто в здравом уме и твердой памяти не стал бы рисковать жизнью и соваться туда, где потолок угрожающе трещит и вот‑вот может обрушиться на головы. Но для беглеца это оказалось самым подходящим убежищем.

То есть подходящим оно казалось до недавнего момента.

Конечно, в обычное время Карадор ни за что бы сюда не полез, но отчаянное положение требует отчаянных действий. Бывший наследник Аметистовый понимал, что его подставили, – несколько лет работы в Тайной службе научили эльфа многому. И сейчас он знал, что надо делать, – он должен был как‑то доказать свою невиновность, отыскав настоящего убийцу. Но сделать это, сидя под замком в подвалах Тайной службы, крайне затруднительно. Следовательно, Карадор должен был остаться на свободе и хорошенько поразмыслить, с чего начинать собственное расследование.

От входа в катакомбы лился слабый свет, но чем дальше, тем темнее становилось вокруг. Шагов через пятьдесят пришлось подключить ночное зрение, а за вторым поворотом расстаться и с ним, дальше пробираться пришлось наощупь.

Этот ход явно не был предназначен для того, чтобы по нему ходили люди или эльфы, – неровности пола, стен и потолка красноречиво свидетельствовали об этом. Карадору приходилось выверять каждый шаг, ощупывая свободное пространство руками. Несколько раз его пальцы натыкались на что‑то неприятное – не то спутанный полуразложившийся мох, не то слизь. Пахло сыростью, гнилью, плесенью и сладковатым запахом гниющей плоти – где‑то рядом наверняка валялся относительно свежий труп. Кто‑то, видимо, забрел сюда до него, да так и остался валяться среди камней.

«Вот будет здорово, если я обнаружу‑таки тайный схрон невольников‑гладиаторов! – мрачно подумал он. – После случая с Данкором Коралловым они как в воду канули!»

Постепенно, однако, стало чуть светлее – слабое зеленоватое свечение разливалось от каких‑то гнилушек, прилепившихся к стенам. Их неверного света вполне хватало эльфу для того, чтобы осмотреться и понять, что он слегка заблудился.

Эти места для людей являлись легендарными, про них рассказывали сказки и страшные истории, считали их плодом воображения. Но для эльфов это была суровая реальность…

Еще пять тысяч лет назад Альмрааль считался столицей эльфийского государства. Основан он был в седой древности, когда люди еще только научились обрабатывать землю и приручать животных. Но примерно семь с половиной тысяч лет назад началось очередное потепление – климат быстро менялся, подходящих для жизни мест становилось все больше. Быстро размножающиеся люди захватывали все новые территории, активно контактировали с эльфами, орками и альфарами, перенимая у них ремесла и науки, и так же быстро развивались. В конце концов в Альмраале людей стало больше, чем эльфов, и при короле Галаоре Втором, отце Торандира Последнего, эльфы, уйдя на север, уступили город людям. Новая столица, находившаяся в сердце Золотого Острова[6], уже несколько столетий назад была отстроена, так что переселение произошло без проблем. Хозяевами Альмрааля стали люди.

Но до людей и даже до эльфов у этих мест были другие хозяева. Равнинные гномы, дальние родичи альфаров, владели холмами, на которых был построен первый Альмрааль. Пришедшие сюда вместе с Эниссель Объединительницей эльфы изгнали равнинных гномов под холмы, когда выбирали место для столицы. Вынужденные жить в подземельях, равнинные гномы выродились в одну из рас подземников, и их потомки до сих пор обитали в катакомбах под Ветхим городом. С некоторых пор долго не подававшие о себе вестей жители подземелий осмелели. Они начали по ночам выходить на поверхность и нападать на одиноких путников. Питались подземники всем, что только может быть съедобным, не брезгуя и телами своих умерших собратьев. Их нападения послужили одной из причин того, что Ветхий город был оставлен большей частью жителей – не у всех имелись прочная ограда и вооруженная охрана для защиты от возникающих ниоткуда бледнокожих людоедов. На них давно надо было организовать облаву, но лазанье без разведки и проводников по запутанным подземельям наверняка не дало бы результатов. Да еще и кто‑нибудь из «карателей» мог заблудиться!

Зато и беглеца здесь уже точно никто не отыскал бы. Хотя бы потому, что никто точно не знал, где расположены входы‑выходы подземников.

– Найти бы мне самому выход отсюда, – пробормотал Карадор, пробираясь вдоль стены туннеля. Одной рукой он касался неровных камней, другую держал чуть впереди, ощупывая пространство.

Шагов через сорок света от лишайников и плесени оказалось столько, что беглец понял, что впрямь попал на занятую подземниками территорию. Так сказать, человеческая часть подземелий представляла собой остатки эльфийской канализации – с водостоками, каналами для сбора нечистот и довольно ровными стенами и полом. Она даже слагалась в целые улицы с уцелевшими фундаментами старинных зданий. Здесь же располагались натуральные пещеры, прорытые самой природой и населенные многочисленными существами.

Плесень, лишайники и грибы причудливой формы, многие из которых светились в темноте, покрывали неровные стены и длинными лохматыми прядями свешивались с потолка, задевая Карадора по лицу. Пол устилали шкурки мокриц, лопнувшие куколки пещерных комариков и прочие останки многочисленных насекомых, которые сновали там и тут. Какая‑то семейка грибов, ростом достававшая эльфу до колена, перегородила туннель. Грибы энергично зашевелились, когда незваный гость подошел поближе. Из‑под шляпок облачками полетели сиреневые споры, и Карадор попятился, ища обходные пути. Под каблук попалось что‑то живое, шарахнулось во мрак с отчаянным визгом. Еще несколько минут спустя он наткнулся на трех толстых крыс с белой редкой шерстью. Сидя кружком, они закусывали телом какого‑то существа, явно забредшего с поверхности. Судя по остаткам шерсти и черепу, существо прежде было собакой. Не переставая жевать, крысы обернулись и одарили эльфа такими взглядами, что Карадор сразу вспомнил истории, которые ему в детстве рассказывала нянька про разумных крыс кушениров.

– Извините, – пробормотал эльф. – А как пройти в библиотеку?

Крысы переглянулись с таким видом, словно обменивались мыслями. Потом одна из них встала и не спеша зашаркала лапами прочь. Длинный, почти с локоть[7]взрослого человека, хвост ее волочился по земле.

– Это туда? – поинтересовался Карадор у ее оставшихся товарок. Крысы опять переглянулись и разве что лапами у виска не покрутили.

– Понял, не дурак! – закивал эльф. – Был бы дурак – не понял бы!

И потрусил за странным проводником.

Пройдя несколько шагов, крыса обернулась и увидела, что за нею идет эльф. Она вздрогнула и со всех лап ринулась прочь. Эльф наддал ходу, но за первым же поворотом тварь исчезла, растворившись в какой‑то щели, а беглец оказался предоставлен сам себе.

– Тьфу ты, гоблин! – энергично высказался Карадор. – Полупроводник какой‑то… Ну, ничего! Сам как‑нибудь дорогу найду. Главное – не напороться на подземников!

Встречи с коренными обитателями этих нор действительно стоило избегать хотя бы потому, что в отличие от тех же крыс, они сразу захотели бы им пообедать.

Когда‑то у равнинных гномов, которые тогда назывались по‑другому, были своя цивилизация, своя история и культура. Но цивилизации приходят и уходят. Некоторые ученые утверждают, что и эльфы тоже скоро начнут вымирать – за пять тысяч лет территория их страны уменьшилась почти втрое, численность населения подорвана ведущимися последние века войнами, они уже утратили некоторые науки и искусства, в том числе многое забыли в магии, а количество полукровок среди Перворожденных увеличивалось с каждым поколением. Находились и такие, кто утверждал, что завоевание Радужного Архипелага орками и образование Империи Ирч вместо существовавших еще десять лет назад Земли Ирч и Радужного Архипелага и есть начало конца. И что рано или поздно, но чистокровные эльфы вымрут, уступив место помесям с орками и людьми, – уже сейчас каждый двенадцатый эльф несет в себе примесь человеческой, орочьей или альфарьей крови. Тогда им на смену могут прийти другие разумные расы.

Так или не так, но спорить с тем, что цивилизации сменяют одна другую, не приходилось. Вот и равнинные гномы выродились в подземников, которые с течением веков забыли, кто они и откуда.

Карадор подумал об этом, когда стены внезапно раздались в стороны и он оказался на пороге довольно просторной пещеры.

Нашлепки светящегося лишайника озаряли лишь ее часть – высокий полоток и дальняя стена пропадали во мраке, но то, что когда‑то это был большой рукотворный зал, сомнений не вызывало – стоило взглянуть на концентрические круги колонн, поддерживающих своды. Наверное, на заре своего переселения под землю подземники именно тут устраивали собрания. Возможно, тут они молились своим богам – в центре можно было различить какую‑то глыбу странной формы.

– Не, пойду‑ка я отсюда, – вслух подумал Карадор, решив, что устраивать свою лежку в таком месте опасно для жизни и здоровья.

Из пещеры вело несколько выходов. Не раздумывая, эльф нырнул в ближайший.

И шагов через тридцать понял, что влип.

Сначала прилипла подошва сапога. Споткнувшись, Карадор наклонился, чтобы рассмотреть, что же не пускает ногу. Светящегося лишайника тут было мало, но глаза успели как‑то привыкнуть к полумраку, и он смог рассмотреть, что пол покрыт паутиной из толстых лохматых нитей, протянувшихся во всех направлениях и без какой‑то системы.

Пока эльф изучал это образование и размышлял, как отодрать сапог, что‑то дотронулось до колена его второй ноги. Всмотревшись, Карадор заметил еще одну лохматую нить, которая, как живая, подползла и успела обвить ногу.

Выругавшись, эльф рывком сдернул ее с колена. Ногу он освободил, но нить прилипла к руке.

В течение следующих нескольких минут Карадор усиленно старался отлепить нить от своих пальцев. Он тряс рукой, пробовал вытирать ее о камни и одежду, даже задействовал вторую руку, но это привело лишь к тому, что нить последовательно прилипла к обеим его кистям, локтям и подолу короткого плаща. Пытаясь как‑то порвать ее – не может же она растягиваться вечно! – эльф попытался сделать шаг назад, но споткнулся обо что‑то и рухнул на спину. А подняться уже не смог, угодив как раз в скопление этих липких нитей.

Вот тут‑то он и вспомнил все известные ему матерные выражения.

Отыскать следы беглеца оказалось не так трудно, как он думал сначала. Фрозинтар пересекся с ними совершенно случайно, когда направлялся из королевского дворца в Старый город, чтобы начать поиски с того места, где Карадора видели в последний раз, – от зданий Тайной службы. Лишь благодаря особым свойствам своего организма наемник учуял тонкую ниточку следа и, не обращая внимания на прохожих, шлепнулся на четвереньки. Впрочем, на улочках Ветхого города никогда не было оживленного движения, и можно было не беспокоиться, что ему наступят на руку.

Проползши какое‑то расстояние, наемник убедился, что след взят прочно, после чего выпрямился и продолжил путь на своих двоих.

Пустоту под старым зданием, где лишь чудом на окнах сохранились цветные витражи, он почувствовал, не доходя нескольких шагов, и сразу понял, куда скрылся Карадор. Как все‑таки предсказуемы эти беглецы! Всегда стараются забиться в укромные уголки и отсидеться, не понимая того, что эти схроны вполне могут оказаться ловушками или тупиками, откуда нет выхода.

Немного напрягало другое – то, что эльф полез под землю. Скорее такого поведения можно ожидать от орка или, на худой конец, человека. Но эльфы, несмотря на то что отлично видят в темноте, опасаются пещер. А тем более если это пещеры, населенные подземниками…

Впрочем, у Фрозинтара было перед своей жертвой одно преимущество. Но по ряду причин обнародовать его наемник не собирался.

Постояв немного возле стены того дома, из подвала которого Карадор шагнул в катакомбы подземников, Фро спокойно двинулся дальше по улице. Если он еще что‑то помнил, здесь поблизости должен был быть выход на поверхность. По крайней мере он там находился в те годы, когда Фрозинтар посетил город в последний раз.

Придумать, как ему освободиться, Карадор не успел – катакомбы ожили.

Строитель ловушки – а должен же был кто‑то разложить на полу эти липкие нити – никак не спешил обнаруживать свое присутствие. Уж казалось бы, не заметить отчаянно пытающегося освободиться эльфа невозможно. Так нет же! Прошло больше часа после того, как прочно прилипший к полу Карадор прекратил сопротивление, а никто так и не появился в туннеле, чтобы узнать, что сегодня подано на обед.

Обед… при одной мысли об этом в животе самого эльфа послышалось бурчание. Он нормально не ел со вчерашнего дня – утром и днем было не до того, а сейчас и подавно. Вдобавок ко всему хотелось пить.

– Э‑эй, есть тут кто? – подергавшись еще немного для очистки совести, воззвал он в темноту. – Найдите меня кто‑нибудь!

– Бу‑удь… бу‑удь… – умчалось вдаль эхо.

– А то мне тут скучно! – продолжал болтать Карадор. – Грязно, мокро, липко и противно!

Проползавшее мимо существо, которое отличалось от шмяка болотного наличием панциря, подняло на стебельках два глаза и воззрилось на крикуна с явным осуждением. «Да, грязно! Да, мокро, – читалось в его взоре. – Да, райончик расположен на отшибе… Но я здесь живу!»

– Извините, – сказал ему эльф. – Но раньше я жил в другом месте. Там было немного э‑э… почище!

Существо как‑то двусмысленно покачало глазами на стебельках и поползло дальше, оставляя позади полосу слизи.

– Вот так всегда, – вслед ему высказался Карадор. – Сначала загадим все вокруг, а потом кричим, что живем на помойке.

Существо, похожее на шмяка, ничего ему не ответило – к тому времени оно уже скрылось за углом.

Внезапно Карадор буквально почувствовал, что он тут не один.

– Ну наконец‑то! – воскликнул, пытаясь всплеснуть слипшимися руками. – Хоть одна живая душа! А то я уже соскучиться успел!.. Вы представляете, я…

Копье практически уперлось ему в нос, и эльф проглотил все слова, которые собирался сказать.

Подобравшись так незаметно, что даже острое зрение не помогло обнаружить их вовремя, шестеро подземников окружили незадачливого беглеца, наставили на него самодельные копья. Сделаны они были из палок с прикрученными к ним каменными или железными наконечниками, явно подобранными где придется, поскольку все копья выглядели по‑разному.

– А вы знаете, – осторожно произнес Карадор, незаметно пытаясь отодвинуться от одного такого слегка кривого острия, упершегося ему почти в лицо, – что если поцарапаться такой ржавой штукой, вполне можно заработать зараже… ой! Я пошутил, – воскликнул он, когда другой наконечник чувствительно ткнулся ему под ребра. – Все‑все, молчу!

Какое‑то время подземники совещались, переговариваясь на незнакомом эльфу языке. Потом двое остались возле него, а остальные затопали куда‑то прочь, растворившись во тьме.

– А куда они пошли? – тут же поинтересовался Карадор. – За подмогой или…

Он опять замолчал, когда уже два копья кольнули его в бока.

Несколько минут ничего не происходило, потом из темноты одна за другой стали появляться бледные худощавые жилистые фигуры.

Выродившиеся равнинные гномы совсем не походили на своих сородичей – темных и светлых альфаров. Больше общего у них было с цвергами, другой многочисленной подземной расой – те же бледные худые тела, лишенные волос. Те же большие уши и выпученные светлые глаза, то же явное уродство как следствие близкородственного размножения. Но если цверги являлись мирным народом, боялись всех и вся, то напавшие на Карадора буквально излучали агрессию. И еще – голод.

Их было десятка два, судя по внешним признакам, тут наличествовали мужчины, женщины и подростки. Подземники совершенно не стеснялись своей наготы – деградация зашла слишком далеко, – лишь некоторые таскали на себе что‑то вроде хламид, сделанных из грязных то ли шкур, то ли обрывков подобранных где‑то тряпок. Их оружие представляло собой тоже нечто найденное в развалинах – к палкам были кое‑как прикручены ржавые ножи и какие‑то потерявшие первоначальный облик и потому не поддававшиеся описанию железяки. Переговариваясь между собой на непонятном языке, состоящем из отрывистых гортанных звуков, подземники стали окружать распростертого на полу эльфа.

– Э‑эй, вы чего? – заторопился тот. – Вы меня что, есть собрались? Вот прямо так, сырым?.. Нет, не хочу! И вам не советую! Не то чтобы я был таким уж невкусным, но сырое мясо вредно для организма! В нем всякие черви могут водиться… глисты опять‑таки… Ой, то есть я хочу сказать, что лично у меня никаких глистов нету, но… Ну, вы меня поняли? Вредно сырое! Оно и переваривается хуже… А у вас всех такой нездоровый вид, что мне просто жалко ваши бедные желудки! Несварением страдать будете – это уж точно!

Подземники остановились, стали переглядываться между собой.

– Остановитесь, пока не поздно! – взял Карадор тоном выше. – Я же о вас забочусь, придурки эдакие! Нет, ну что за народ пошел! – Он патетически закатил глаза. – Никакого

Date: 2015-07-25; view: 344; Нарушение авторских прав