Правила и исключения

В повседневной жизни правила куда важнее исключений из них. Просто исключения обычно слишком редки, чтобы всерьёз влиять на жизнь.

Но применительно к подрастающему поколению важно то, что современная система воспитания и образования России уже практически никак не поощряет выход детей за пределы обыденности.

Одна из ключевых задач образования – социализация, то есть включение человека в общество. Но мы редко задумываемся, что сама эта формулировка подразумевает подгонку новых людей под старые нормы. А ведь общество непрерывно меняется, и нормы становятся не просто старыми, но устаревшими. Образование же – конструкция сложная. Оно технически не способно воспринимать все изменения своевременно. Вот и получается, что в школе порою готовят людей, способных преуспевать в обществе десяти‑, а то и столетней давности.

Хотя бы ради противостояния другим великим державам – сперва Германии, затем США – мы ещё во времена СССР были вынуждены выискивать одарённых детей и готовить их наилучшим образом. Первоначально это удавалось делать в рамках единой системы образования – пока она в значительной мере сохраняла традиции, оставшиеся от имперских времён, когда всеобщая нивелировка ещё не была безоговорочно самоцелью. Но школа перестроилась‑таки на идеологически безупречный лад. И в 1960‑е годы пришлось по инициативе двоих академиков – математика Колмогорова и физика Кикоина – создавать отдельную систему специализированных ФМШ, а затем отбирать туда учеников, способных в наилучшей степени справляться со сложностями этих предметов.

Оборотной стороной системы стали специализированные учебные заведения для умственно отсталых детей. В США основная масса таких детей посещает обычные школы. Они, конечно, всё равно отстают, но их одноклассники учатся терпимому отношению к слабым и непохожим – а это само по себе куда больше открытой агитации способствует стабильности общества.

У нас же умственно отсталые – как и практически все инвалиды – вычеркнуты из общества, спрятаны подальше от наших глаз. А это точно ке способствует спокойствию тех, кто пока здоров и силён: они догадываются, что при малейшем несчастье тоже будут выброшены из жизни.

Заметим кстати, что умственная отсталость – далеко не всегда результат каких‑нибудь неисправимых органических поражений. Зачастую достаточно пропустить какую‑нибудь ключевую подробность изложения предмета – и все последующие понятия оказываются невоспринимаемыми. Ученик начинает отставать от одноклассников – и слишком многим учителям проще уже зачислить его в безнадёжные, нежели тратить дополнительные силы на доучивание.

Но даже если и впрямь мозг развивается медленнее положенного – это ещё не значит, что человек так и не дозреет до нормы. Альберт Эйнштейн в школе считался редкостным тупицей.

Но в нашей системе образования более всего, как ни странно, страдают те, кто не попал ни в спецшколы для особо одарённых, ни в отстойники для успевающих. Устранение крайностей позволяет обычной школе сосредоточиться на усиленной унификации остающихся. А подтягивание к высшему уровню требует больше усилий, чем задвигание к нижнему. Поэтому средние возможности выпускников нашей средней школы оказываются ощутимо слабее, чем были бы в отсутствие заботы о всеобщем единообразии.

Словом, не зря давным‑давно сказано: школа – это механизм по переогранке бриллиантов в булыжники.

В XIX веке Анри Луи ле Шателье сформулировал термодинамический принцип равновесия: если на систему, находящуюся в равновесии, подействовать извне, то она изменится так, чтобы нейтрализовать последствия этого воздействия.

В нынешних детях проявляется тот же принцип. Общество меняется – вот и дети становятся всё разнообразнее, чтобы стать готовыми к любым изменениям. Человечество постепенно выходит на постиндустриальный путь развития. Массовое, конвейерное производство, ещё недавно определявшее облик мира, постепенно отходит на задний план. Ещё век назад Великобритания гордилась ролью всемирной мастерской. Теперь эта роль отдана Китаю – и считается вовсе не столь завидной, чтобы за неё стоило бороться.

Большие конвейеры отживают своё не только в материальном производстве. Громадные КБ со стройными рядами кульманов и шелестом движков логарифмических линеек ещё недавно были символом прогресса. Теперь новые разработки создают одиночки и скромные лаборатории, чьи возможности многократно усилены компьютерами, берущими на себя рутинные обязанности былых чертёжников и расчётчиков.

Сегодня ценится разнообразие. А для нестандартных творений нужны и нестандартные творцы – проявление этой потребности времени.

После Гражданской войны и в годы послевоенной разрухи советское правительство находило средства и возможности воспитания, обучения, просвещения граждан.

Увы, в ходе непрекращающихся рыночных реформ постсоветской России не наблюдается ничего похожего, кроме вольного или невольного стремления получить дегенератов‑йеху (человекоподобные существа из «Путешествия Гулливера к гуингномам» Свифта). Складывается впечатление, что, например, телевизионная дебилизация народа просто кем‑то запланирована.

Так давайте возрождать систему спецшкол! Причём не только физико‑математических, но и химических, и инженерных, и гуманитарных, и многих других школ! Возрождение упрётся сейчас в ограниченность не столько финансов, сколько куда менее воспроизводимых ресурсов – самих учителей.

Карл Маркс отмечал как общеизвестную истину: воспитатель должен быть воспитан. У нас за годы реформ и перетасовок почти утрачена традиция спецшкол. Воспитателей для них найдётся слишком мало. И школа должна будет заново формировать кадры педагогов, способных работать с нестандартными учениками. То есть нестандартных педагогов.

Задача вполне решаемая и не раз решаемая за историю России. Были бы желание общество и воля правителей. А дорогу осилит лишь идущий.

Date: 2015-08-15; view: 316; Нарушение авторских прав