Пациент С

Следующая история болезни также рассказывает о сложной, запутанной проблеме, но уже другого типа. Пациентка несколько раз обращалась за помощью к психиатрам, и каждый раз ей отказывали, объясняя тем, что невозможно было сотрудничество с ней.

Пациенткой была 20‑летняя студентка, медсестра. Когда ей было меньше года, ее мать развелась с отцом, разорвала связи со всеми, кого она знала и они переехали в другой штат.

Когда пациентка стала старше и спросила у матери о своем отце, мать ответила, что она развелась с ним, и с тех пор ничего не знает о том, что с ним случилось. Кроме того, мать наотрез отказалась рассказывать что‑либо о нем и даже отказалась назвать место, где они жили.

При достижении 18 лет пациентка снова предприняла решительную попытку узнать что‑нибудь о своем отце. Свидетельства о браке матери и о ее разводе, как она знала, были заперты в сейфе. Что касается свидетельства о рождении самой пациентки, то из него ей удалось только узнать, что родилась она в Чикаго. Ее мать объяснила, что родилась она неожиданно рано и произошло это, когда ее мать и отец гостили у каких‑то родственников в Чикаго. Что же касается девичьей фамилии матери и имени отца, то они были весьма обычными, и по ним трудно было выяснить интересующие ее сведения.

Основательно расстроенная этим, пациентка обратилась к психиатру, который часто пользовался гипнозом. Она попросила, чтобы ее загипнотизировали и тем самым вынудили ее вспомнить что‑нибудь об отце. Однако она сама сразу же создала тупиковую ситуацию, заявив, что такая процедура была бы нелепой, так как она ничего не помнит о нем. Следовательно, у нее можно будет выяснить только ее «воображение», а ей бы не хотелось, чтобы результаты ее воображения считались «настоящими». Поэтому она в конце концов отказывалась от сотрудничества, и ее ни разу не гипнотизировали.

Когда она пришла к автору с этой историей, в ее просьбе было отказано на том основании, что поиск воспоминаний в возрасте до одного года будет бесполезным. (На самом деле ее история представляла собой интересную проблему, если бы можно было сотрудничать с пациенткой и использовать для этого негативное отношение со стороны автора.)

Пациентку этот отказ несколько успокоил. Прежде чем была закончена беседа с ней, она просто заинтересовалась гипнозом, как чисто личным опытом.

Соответственно, была проведена нужная подготовка, чтобы обучить ее «экспериментальной работе». Пациентка быстро стала отличным гипнотиком, но у нее не удавалось провести возрастную регрессию. При попытках сделать это она немедленно просыпалась и протестовала, заявляя, что все идет «неправильно».

Тогда было решено спроецировать ее на будущее в качестве возможного средства решения ее проблемы.

Пока она находилась в глубоко сомнамбулическом состоянии транса, был намечен план «эксперимента» в течение которого она должна была проделать ряд познавательных задач. Затем ей объяснили, что ее нужно спроецировать на будущее, что впоследствии она должна дать отчет о том, что узнала из этого опыта. Таким образом будут изучены природа и характер ее забытых воспоминаний.

Предварительно в процессе наведения транса у нее сформировали фантастическое представление о своей деятельности в период между текущим моментом и определенным моментом в будущем.

После всех объяснений (фактически это были замаскированные команды) она сначала была дезориентирована во времени, а потом ориентирована в будущее. Не было сделано никаких попыток установить даже приблизительную дату, но различные замечания позволили ей сделать вывод, что проекция во времени приблизительно ориентирована на два месяца спустя.

Ее попросили поподробнее рассказать о том очень интересном пациенте, за которым она ухаживала со времени своей последней беседы с автором несколько лет тому назад. Она охотно фантазировала на эту тему и на несколько других такого же характера. Во время рассказа об этих пациентах автор несколько раз замечал, что она, вероятно, забыла множество деталей, с чем она согласилась в соответствии с инструкцией.

Затем ей напомнили, что некоторое время назад были сделаны кое‑какие приготовления для изучения частоты, скорости ее забывчивости, и что теперь самое время начать. Говоря быстро, чтобы приковать ее внимание и исключить для нее возможность анализировать произносимые слова, автор сказал ей следующее:

1. Я уверен, что вы полностью забыли о задании, которое я вам дал некоторое время назад.

2. Я хочу, чтобы вы работали, допустив, что вы сделали это, хотя вы и не помните, что делали это.

3. Я хочу, чтобы вы как можно точней восстановили в памяти все, что вы делали.

4. Это была неожиданная задача, которую вы не могли планировать запомнить. Следовательно, вы ее забыли.

5. Это задание было выполнено в период между временем последней встречи, которую вы помните, и настоящим моментом (спроецированное время).

Задание было определено для нее как возрастная регрессия и восстановление воспоминаний о своем отце, которых у нее сейчас нет.

Теперь ей было предложено, чтобы она попыталась вспомнить то, что она должна была обнаружить во время возрастной регрессии с помощью каких угодно средств по ее усмотрению: будь то сцены прошлого в воображаемых кристаллических шариках, автоматический рисунок или что‑либо другое. После некоторых колебаний она выбрала воображаемые кристаллические шарики. Было сделано непосредственное внушение, что в нескольких кристаллических шариках она будет видеть себя все моложе и моложе, пока не увидит себя младенцем. Эти изображения она должна была тщательно изучать до тех пор, пока не почувствует определенно, что к ней вновь вернулись забытые воспоминания.

В течение получаса она сидела молча, поглощенная своим заданием. Наконец она повернулась к автору и сказала, что она закончила. Дав ей инструкцию, чтобы она сохранила свои воспоминания и рассказала о них так, как ей хочется, ей сделали внушение, чтобы убрать кристаллические шарики. (Это было сделано с целью предотвратить у пациентки возникновение косвенных интересов при рассматривании кристаллических шариков.)

Ее спросили, что она думает об этом опыте. Ее ответом была странная просьба, чтобы автор осмотрел ее правое колено. При этом осмотре он обнаружил старый, небольшой, зарубцевавшийся шрам. Когда ей сказали об этом, она объяснила: «Я увидела себя маленькой девочкой. Мне шесть лет. Я играла, бегала на заднем дворе. Споткнулась о корень дерева. Поранила ногу. Я начала плакать. Потом по моей ноге текла кровь. Я испугалась. Потом кристаллические шарики исчезли».

Подумав несколько минут молча, она продолжила: «У меня все путается. У меня различные представления о времени. Мне это не нравится. Я считаю, что вам лучше выпрямить мой ум и прикажите мне, чтобы я помнила все. Я считаю, что я нахожусь в запутанном трансе. Разбудите меня».

Она была переориентирована во времени и выведена из транса, получив инструкции на полное восстановление своей памяти.

Уже находясь в состоянии бодрствования, она начала рассказывать так: «Я увидела, как я упала. У меня есть шрам. Вы видели его. Я не помню этого. Я только что увидела это в кристаллическом шарике. Может быть, и другое, тоже правда».

«Сначала я рассказу вам, а потом своей матери. Тогда я узнаю все наверняка. Вот что я видела там: я могу уже говорить „папа“. Мой отец держит меня на руках. Он мне кажется очень высоким. Он улыбается. У него очень смешной зуб спереди. Глаза голубые. Волосы очень кудрявые. И кажутся желтыми. Теперь я пойду домой и расскажу все матери».

На следующий день она рассказала: «Это верные, реальные воспоминания. Они потрясли мать. Когда я пришла домой, я ей сказала: „Я узнала, как выглядел мой отец. Он был высокий, голубоглазый (у нее и у ее матери были карие глаза, рост у них был пять футов три дюйма) и кудрявый. Волосы у него были почти желтого цвета и спереди был золотой зуб“. Мать испугалась. Она потребовала, чтобы я ей рассказала, как я узнала об этом. Я рассказала ей все, что мы здесь делали. Через некоторое время она сказала: „Да, твой отец был шести футов ростом, голубоглазый, рыжеволосый, кудрявый, и у него был один золотой зуб. Он оставил меня, когда тебе было 12 месяцев. Я тебе расскажу все, что ты хочешь знать, а потом мы не будем больше об этом говорить. Я ничего о нем сейчас не знаю“».

Таким образом любопытство пациентки было удовлетворено. Ее потом часто привлекали для экспериментальной работы. Хотя в течение года у нее была возможность проявить еще какой‑то интерес к первоначальной проблеме, она потеряла всякий интерес к ней.

Date: 2015-08-15; view: 245; Нарушение авторских прав