Глава 4

Сергей Демченко, командир группы сталкеров, снежный барс сезонно

У нас капитан Бероев разбился.

Дикая история, и случайность в причинах не по сердцу, и винить реально некого.

Вместе с женой перевернулись на снегоходе. В кои веки раз отпросились, согласовали единый выходной день и поехали на охоту – на Дальние Поляны, главные охотничьи угодья нашего Левобережья. Как говорят ученые люди, богатый хорологический ресурс. Отличные тут места, особенно в предгорьях. Зверя и птицы много, простор, но и для засады мест хватает. Знай, излишне к востоку не забирай, где мы вдоль дороги перед поворотом к «пакистанке» наставили минных ловушек на съездах с трассы. Но про них все наши знают. Сами паки, впрочем, как и арабы, с приходом зимы крепко припухли, обалдели и сидят тихо, привыкнуть не могут. Значит, зима – русская, наша. Ниче я задвинул?

Дорога относительно рядом с Дальним Постом, где всегда можно обогреться. Но в тот день никто, кроме них, там не проехал.

И вот как все вышло – расшиблись.

Инну Бероеву вчера уже выписали из больницы, а Руслану еще лежать и лежать – минимум месяц. Медики уже заказали у Леши какие‑то особо крутые там церебро‑препараты израильского производства, говорят, с ними у капитана быстро все выровняется. Дай‑то бог… Вчера мы собрались у Инны дома – утешить, послушать. От нас – мы с Гоблином, Гонта пришел, конечно, девчата со служб, с Посада хлопцы. Да что там говорить – все им посылочки собрали‑передали.

Я слушал тихий рассказ Инны и живо, картинно представлял себе, как все это было, умею так: хорошая фантазия журналиста, разве вытравишь это из души стрельбами да погонями…

Красиво у них все начиналось тем субботним утром.

Сверкая серебристой дугой‑бампером на декабрьском солнышке, снегоход‑«утилитар» летел вдоль дальнеполянских предгорий, поднимая позади себя в морозный чистый воздух облако снежной пыли.

Инна сидела сзади, прижималась к спине Руслана. Сначала ей было неудобно, и тогда он переложил свой СВТ с оптикой в «кенгурятник», где у них лежал баул с припасами и запасная канистра с топливом. Ветер крепко обжигал ей лицо, но она категорически отказалась надевать ветрозащитную маску, ограничившись застегнутой по нос молнией «аляски» и горнолыжными очками. Зима южная, мягкая, не так уж и холодно. Разве что ветер, рожденный скоростью движения. Да и зачем ей маска: и муж спрячет за спиной. Ведь он ее всегда сберегал. От всего, будь‑то идиот‑начальник в офисе «староземной» транспортной фирмы или просроченный йогурт из ближайшего супермаркета. Они крепко друг друга любили, правильно, намертво, – и весь Замок это знал.

Перед очередным ущельем с темными боковыми распадками Бероев снижал скорость, и тогда она успевала увидеть тонкие петли пунктиров, следы куропаток и песцов, причудливыми узорами рассыпавшиеся по снежной целине. У последней по плану горки он остановил машину и достал карабин. Сев бочком на широкое сиденье снегохода, Инна смотрела, как муж, стоя в классической стрелковой стойке, высматривал «начальника» куропачьей стаи. Не выстрелил, коротко сообщив жене, как бы оправдываясь:

– Далеко. Без гарантии.

Она улыбнулась, зная, что он врет. Руслан просто не хотел убивать такого красавца, бесстрашно несущего ответственную вахту по охране своего семейства на розовой ветке лиственницы.

– Поехали уж, Зверобой, – из‑за толщины зимнего снаряжения она смогла обнять его лишь вполовину, – у нас еды хватает. Давай просто покатаемся.

Они любили друг друга давно и честно. Так удачно получилось. Инна в молодости была красавицей. И после поздней свадьбы все еще была хороша, заставляя порой Руслана бояться оценок и сопоставлений с ее стороны. После рождения ребенка она уже не была такой красивой, чтобы бросить его когда бы то ни было, и она это понимала. Наоборот. Умей он больше узнавать женщин, теперь, вероятно, уже ее беспокоила бы мысль: «Муж может найти себе новую…» Но она слишком хорошо знала своего Руслана и не волновалась.

Вскоре узкая снегоходная «дорожка» закончилась, и они пошли по «пухляку» – свежему рыхлому настилу заснеженной равнины. Здесь снегоход пару раз застревал, недовольно гудя мощным двигателем, и тогда они вместе выталкивали его. Один раз, на подъеме, снегоход почти завалился набок, и они оба упали в снег. Хохотали, вытряхивая холодные колючки из рукавиц, открывали термос с горячим кофе. Возле невысокой старой разлапистой ели и огромной «обжитой» охотниками коряги под ней, обозначавшей, что они достигли места, называемого у снегоходчиков «Деньга», Руслан сделал пологий вираж, нарисовав на снегу большой круг, и остановился. Соскочил с водительского места и подошел к ней, еще не понимающей, что происходит.

– Ну что, с юбилеем нас, солнышко!

Инна открыла рот для вопроса, вспомнила сама и тут же почувствовала, как горячая краска заливает ее лицо. Как же она забыла! Не может такого быть! А забыла… Как забыла и о том, что ей достался единственный в мире мужчина, который всегда помнит все даты. Ровно шесть лет назад они вместе вышли из гостей, где познакомились по‑настоящему, хотя приглядывались друг к другу уже давно. И уже через два часа дали начало трудной, но счастливой дороге для движения новой семье по планете Земля.

– Русик, а я… Прости… ведь я‑то… – у нее от волнения, обиды и злости на саму себя перехватило дыхание.

– А ты не приготовила, – ласково подсказал он. – Потому что с твоей работой это немудрено, там что угодно забудешь после смены. Плюнь слюной, Инка! Завтра приедем в замок и что‑нибудь вместе придумаем.

Он поцеловал ее и поторопил, поскорее желая похвастаться:

– Ну открывай же!

Сняв большую пуховую рукавицу с широкими манжетами, заходящими прямо на куртку, она взяла подарок чуть дрожащей рукой.

Капитан скинул перчатки и помог ей решить непростую в таких условиях задачу – развязать тугой от мороза узелок серебристой ленточки. Тоже не смог, достал короткий поясной нож с ручкой из оленьего рога и разрезал этот гордиев узел. И она уже сама сняла бумагу и запихала ее в кармашек куртки.

Квадратная картонная коробочка, обшитая темно‑синим бархатом, тяжеленькая, уютная, лежала на ее руке. Поначалу Инна подумала, что внутри «женский ординар» – дорогие духи, – и ошиблась. В косопадающих лучах низкого, почти вечернего солнца сверкнуло неброское, с первого взгляда, колечко строгого белого золота. И три камешка «светофором», в ряд: красный, желтый, зеленый. Она узнала это кольцо. Всего один раз она задержалась у питерской витрины, но Руслан отметил и вспомнил. Потому что он лучший. С трудом сдерживая выступившие слезы, она поцеловала его в чуть колючую щеку, а потом и в губы, пахнувшие недавно съеденным горьким шоколадом и немного – последней сигаретой.

До Дальнего Поста оставалось совсем немного, когда это случилось.

Снегоход совершенно неожиданно выскочил на не замеченную вовремя поверхность твердого наста именно тогда, когда Бероев дал полный газ. И прямо под лыжей оказался большой плоский валун с ребристой гранью.

Такого удара не выдержала даже усиленная стойка готовой к экстремальной нагрузке машины, раздался треск лопающегося металла. Техника возмущенно рявкнула, приседая на скорости, но спасти своих хозяев уже не смогла.

Руслану просто не повезло. Его вынесло вперед, и он, тяжело ударившись головой о камни, перекатился два раза, прежде чем выглядывающие из наста прутья кустов затормозили его большое тело. Инна вылетела чуть позже, когда снегоход уже завернуло инерцией. Ее выбросило прямо в мягкий сугроб, тактично смягчивший падение.

Медленно приходя в себя, она выбралась из сугроба и, проваливаясь в снег по колено, поползла к мужу. Тот был без сознания. Из‑под вязаной шапочки стекала тонкая струйка крови. В преддверии накатывающего ужаса она сняла ее и увидела в коротких волосах глубокую царапину, протянувшуюся от макушки к виску. Она метнулась к багажнику снегохода, где находилась бортовая аптечка. Бинт, йод, противошоковый комплект… Ошарашенная дикостью события, она и не заметила, что уже несколько минут действует на морозе голыми руками, перевязывая мужа. Потом с огромным трудом перетащила его ближе к снегоходу, уложив под ветер на резиновый коврик. И только тогда почувствовала, как стекают по шее мокрые горячие струйки растаявшего снега. Что теперь делать? Она отчаянно поглядела на север, потом на восток.

Огромный, по местным меркам, жилой район анклава, одно из ядер немногочисленной цивилизации планеты, дымил трубами за обширным массивом матерой тайги, не добраться. Дальний Пост отсюда не виден. Блокпост на дороге – вон за теми деревьями. Скрыт ими надежно. Ужас…

Вся беда заключалась в том, что переносная радиостанция мужа была разбита! Инна честно попробовала ее включить – нет результата. Конкретно влипли. Вот и довелось узнать самой и на деле, что такое связь, осознать, что это не прикол или блажь, а просто средство спасения, именно жизненно необходимое. Особенно сейчас, когда жилье людское рядом. Но не дойти туда легко и быстро. И мужа не дотащить: не хватит сил – ни у нее, ни у него. Сколько раз она, вспоминая всю свою производственную практику, внушала водителям перед выездом, что современная переносная радиостанция настолько мала, что и места практически не занимает. Берите, люди, запасная станция лишней не будет! А сама прокололась. Что теперь говорить…

Инна вспомнила о карабине мужа, но не слишком обнадежилась этой мыслью. Звуки выстрелов из «светки» если кто и услышит со стороны угодий, то примет за обычную охотничью пальбу, даже если и появится на магистральной грунтовке. Тем более что пост знает об охоте капитана: зарегистрировались в диспетчерской как порядочные.

Тем не менее она честно высадила в воздух два полных магазина, стараясь стрелять размеренно, чтобы привлечь внимание. Прислушалась – нет, никто не ехал по пустынной трассе. Укрыв любимого сверху дополнительным чехлом‑тентом, она, уже начав поддаваться разрушительной панике, лихорадочно думала, искала выход из положения.

Снегоход был безнадежно мертв. Лыж нет.

В багажнике лежат короткие снегоступы, на них можно попробовать дойти до «магистральки», а там и КПП Дальнего недалеко. Идти одной по целине, постоянно думая о муже. Нет смысла ждать тут и поддерживать костер: никто их не хватится раньше ночи, если только не случится чуда и самого капитана не начнут дергать из замка. Но не будут дергать: там Гриша командира прикрывает, не даст. Ей останется лишь ходить на снегоступах взад‑вперед, подтаскивая редкие тут дрова, чтобы через несколько часов увидеть, как муж дышит все реже… И тогда она потеряет его, оставаясь наедине со страшным выбором – возвращаться домой или же лечь рядом с ним. Инна была совершенно не уверена в том, что сможет заставить себя быть благоразумной.

Руслан коротко вздохнул, простонав настолько тяжело, что она решилась. Надо идти, надо! Если в ближайшее время по дороге пройдет техника или патруль замка, а она проворонит его, то не простит себе этого прокола никогда. В таком случае тогда для нее уже точно остается лишь одно решение…

Инна тяжело поднялась, оправляя одежду, закрывая все щели и запахиваясь покрепче. Что‑то нужно взять с собой в дорогу, лишнее – выложить. Пистолет мужа забрать: с винтовкой на снегоступах ей не управиться. Рука женщины полезла за пазуху к Руслану, – в боковом кармане куртки имелась специально вшитая кобура из твердой ткани, и сразу же наткнулась на холодную рукоять. Уже потерявшими чувствительность пальцами она потянула и достала… ракетницу.

Ту самую, врученную мужу Сотниковым в «первый день творения».

Подержала в руке, удивившись тяжести. А патроны? Опять полезла в карманы, уже боковые – пять штук. Пять красноголовых картонных пузанчиков. Инна откинула вниз ствол, вставила первый патрон. Рукавицы надо бы надеть, металл гильз уже кусается.

Еще не осознавая, что же такое важное произошло в их жизни всего минуту назад, она машинально вытянула непослушной рукой ствол вверх и потянула спуск красными, такими некрасивыми от мороза пальцами.

Первый знак тревоги с грохотом и шипением взвился в морозное небо.

Второй выстрел, третий, четвертый.

И тут со стороны блокпоста в воздух поднялась зеленая ракета, ответная, – заметили.

Их заметили! И вскоре на дороге задрожала точка снегохода, сходившего с грунтовки на белую скатерть равнины. Тут женщина не выдержала, заплакала, нечаянно разжала ставшие непослушными пальцы, и обиженная ракетница‑спасительница выскользнула из замерзающих рук, упав на снег. Она торопливо подняла ее, даже не пытаясь стереть с лица дорожки соленых капель. И ракетница послушно открылась снова, принимая последний, пятый, патрон. Он выстрелит чуть позже.

Через минуту Инна, еще раз проверив мужа, сняла неуклюжие пластиковые снегоступы, отложив их в сторону. Она знала: вскоре приедут ребята с блокпоста, и у них будет рация.

Действовала она уже спокойно, потому что была хорошей женой.

Как и положено в этом мире. Впрочем, как и в любом другом. И ничто не могло теперь помешать им выжить. Ничто. Она даже пуховую «аляску» сняла и дополнительно укрыла стонущего мужа, оставшись в легкой куртке, даже не из «полара», а из жиденького дешевого флиса. Легла и прижалась к мужу всем телом. Прижалась тем местом, где любящий человек горячей всего. Это там, где сердце.

Довеском к происшествию явились неотвратимые оргмеры.

Естественно, по службам и подразделениям пошли инструктажи и нудные разборы: кто, куда и зачем на снегоходах катается. Лишнее, как мне думается. Тут ведь как – просто статистика на людях отыгралась. Снегоход, квадроцикл, мотоцикл – все это есть техника опасная, точнее, повышенной опасности для седока. Как ты ни старайся, рано или поздно железный конь выбрасывает тебя из седла. Спасает лишь практика и советы бывалых, но панацеи нет. Так что по большому счету как ездили мы, так и ездим.

Вот и сейчас в пути.

Второй час катим от Кордона тремя машинами на восток, подолгу огибая болотины: наверняка трясины еще не промерзли. Мы с Гобом отдельно, как парни модные, а легкие и тощие Кастет с Монголом – вдвоем, на третьем снегоходе. По‑хорошему, надо было брать четыре единицы техники, но еще одной исправной и свободной машины просто не нашли. А прояснить тему хочется побыстрей, дать анклаву результат.

Уже первый наш совместный с Эльзой вылет в восточном направлении принес разведывательный итог. Не знаю, каким он будет на поверке.

«Результат» где‑то в двадцати пяти километрах в восточном направлении. Мы «засветились» на РЛС замка, когда были над объектом, так что пеленг сейчас имеем точный, массу металла мощный локатор донжона хватает очень цепко и далеко. Нас и сейчас Юра с башни наводит, подсматривает, так сказать. Вот жизнь настала: в сторону не вильнешь, самогона в поселке не купишь, топлива налево не сольешь… Шучу.

В начале полета были сомнения относительно возможностей визуального обнаружения: как бы все снегом не занесло. Решили чаще работать «хассельбладом» – если что, позже на фотоснимках поразглядываем планы.

А увидели сами, издалека.

В большом хвойном массиве на краю Большого Болота светилось невеликое белое пятнышко одинокой лесной поляны. Подлетели ближе, заложили широкий вираж – привет авиаторам, одинокий дом в лесу стоит, в небо смотрит, нас поджидает. Рубленый, знакомый. Ну и что там может быть, кроме «локалки»? Я сразу «топографию» оценил – кошмар первопроходца. Если это «локалка» и нам светит операция по вывозу ресурсов, то прорубаться придется метров восемьсот, не меньше. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что лес возле объекта местами не такой уж и густой, скорее всего, квадроцикл там пройдет, ну может, бензопилой чуть поработать.

Практически сразу мы и поехали. Место новое, незнакомое, что и кто там, неизвестно, потому двинули всей бригадой.

Спросите: а почему сразу весь массив авиаразведкой не накрыли?

Э, камрады, как у вас тут все просто… А вы спросите себя и справочники, что же за топливо такое жрет наш «малорослик» «Пайпер Каб». Если вас не напугает марка 100LL, называемая также AVGAS, то вы безнадежный оптимист. Наше местное НПЗ умрет – такого топлива в ближайший год не выдаст. Найти этот бензин и в староземной России было довольно сложно, им располагает десяток мест на всю страну. Поэтому авиаклубы всегда стараются иметь резерв топлива для частных самолетов. У нас такого резерва пока нет.

И как же оно к Эльзе Благовой попадает, кто тот волшебник?

Правильно: по жесточайшему лимиту от Сотникова.

Который занят своей любимой медициной и промышленным производством настолько, что и слышать ни о чем другом не хочет. Вчера вот, например, КПП для легковых машин брал, представляете вес? И все это в запас, не дает механикам до поры…

А топлива самолетик Благовой хочет в приличном объеме: у него два бака по тридцать литров лежат в кессонах плюс три – «расходник». На расчетную дальность в 450 километров. В реале же – всегда недобор характеристик. У нашей боевой «канарейки с мотором» крейсерская скорость с «буш»‑колесами больше 110 километров в час никогда не поднимается. Груза самоль берет мало, а максимальный вес экипажа из двух человек – 260 килограммов. Для капитана воздушного судна минимальный вес – 55 кило, максимальный – 130. Эльза проходит в норму, только если очень хорошо поест за обедом. Или загодя груз на сиденье положит.

Так что авиация для нас – очень и очень дорогое удовольствие.

Вот бы переделать самолет на дизельный двигатель… Ну я туда не лезу, чтобы главмеха не злить, это так, в качестве дилетантских предложений‑мечт.

Сотников же говорит следующее:

– Вы разведчики? Вот и разведывайте, нет проблем. Как ты, Демченко, там говоришь? Бог любит пехоту? Ну и в чем дело? Все нужные машины у вас есть… Самолет же будете гонять только мотивированно, никаких «площадных» полетов не позволю, нет у меня окон для такого роскошества с топливом. Думайте, предлагайте вместе с главным механиком варианты. И будет нам счастье, займется заря.

Дугин и так думает, уже череп смял. Хочет‑таки поменять двигатель. Не знаю… Хотя идея добыть старый «пайперовский», но чтоб как новый, интересна. В 30‑х годах прошлого века самолеты на каком бензине летали? Была ли тогда такая высокая степень очистки? В общем, спецы в напряге, пусть думают.

А еще он хочет сделать парочку новых машин. Есть у него такой слесарь‑сборщик, непризнанный гений‑изобретатель Данила Хвостов с бешеными глазами выгнанного за занудство из Бауманки, – тот еще волосан, как говорит наш главный радист. Действительно талантлив. Из нашей библиотеки не вылазит, заставляет таскать все новые и новые цифровые инфобазы и бумажные справочники пятидесятых годов прошлого века. У него всегда технические идеи из всех щелей лезут. И все диковинные, мягко скажу, нестандартные. Стандартные ему скучны. Вот они вдвоем и замышляют системное причинение техногенного добра анклаву, в том или ином виде технического же подвига.

С ними Сотников на последнем совещании по «техногенке» тоже был весьма краток:

– Женя… мать… слушай сюда. У тебя работы накопилось – на пятилетку вперед расписано, тебе список напомнить? Там, если я не ошибаюсь, семнадцать пунктов. Что ты колышешься? Ты так хочешь постройкой авиатранспорта заняться? Хорошо, занимайся. Но только после того, как сделаешь нормальную баржу. Это самый главный сейчас для нас транспорт, которого нет. Уголь по реке возим полупустыми прогонами, в мешках. Позор. А если вскоре геологи железо найдут в предгорьях ниже нас по реке, уже есть наметки?.. Опять в мешках на «Дункане»? А щебень? Задолбал ты уже всю станицу своими одноразовыми плотами: как что им перевезти – так «плот колотите». Вот вам, Кулибины, поле деятельности. А в воздухе пока не витайте. Нет на это у нас ни людей, ни времени… Здесь мы подводим черту и ставим на нее растяжки, столь любимые некоторыми здесь присутствующими.

Но развитой авиации у нас по‑любому не будет, это Сотников просто пар из энтузиастов выпускает – дали нам Смотрящие два самолетика, из которых мы один уже угробили, и хватит.

Кто не смекнул давным‑давно за Высокостью Лба и Полета – никаких таких самолетов Смотрящие построить не дадут, кроме найденных. Это было вполне очевидно еще с отказа в поставке «беспилотников» – ан нет, многие вновь и вновь рвутся попросить. Сотников рассказывал Демону, что, когда он лишь попробовал заказать авиационный двигатель, его осадили резко и жестко.

Так что летательные аппараты строить можно лишь с полного нуля и полным же самопалом, без всяких там КИТов и прочих «карасей». Я бы все равно не стал, ибо давно понял – Смотрящие тут же такую технику снесут с небес тем или иным способом. Например просто разрешат всем анклавам получать ПЗРК[4].

Ибо давать фору особо умным и хитрым они столь примитивным и тупым путем не станут – работайте, мальчики, всему свое время, давите сначала свеклу на сахар, учитесь ковать железо, пока горячо, заново изобретайте резину и бронзы, шевелитесь сами. И не мечтайте о волшебном, чай, не Питеры Пэны. Как и о ядах, бомбах, отравляющих газах и прочей Большой Халяве – сразу укажут место, и правильно сделают, так как дорогу осилит идущий, а не халявщик. И с учетом этой данности восстановление сгоревшего «Пайпера» есть сбор новых запчастей законным же путем – собирай себе практически новый, заслужил. Так как летная единица уже учтена.

Уголь словенские геологи обнаружили – неподалеку от анклава, вниз по реке – в первом же плавании на «Дункане» Ну это надо спецами быть, чтобы две темные линии на размытом берегу определить как выход пласта. Франки, чешите грудь битыми бутылками!

Теперь у нас работают Александро‑Невские угольные копи.

Каторга там. Знаменитый сиделец‑«синяк» был безжалостно вырван из привычного «лесоповала» и переброшен на копи вольным амнистированным Старшиной. Зверь вышел, а не Старшина. У него в подчинении четверо постоянных заключенных, двое из числа коллег‑«лжементов», двое уже «современных», из новеньких. Там же в постоянной «передержке» пленные арапцы. Первых мы успешно обменяли, но Командор тут же отдал казачкам приказ ловить новых бандюков, в поисках добычи пересекающих траверз «Гоблин‑1». Так что не кончаются каторжные кадры. А шеф их обменивает на кого угодно из белых: нам все нужны. Ну и пакистанец на закуску. Говорят, где‑то бродят злые африканцы, но у нас на каторге пока ни одного зуава нет, даже маленького.

Уголь добывают и засыпают в обычные мешки, которые потом таскают в невеликий трюм «Дункана». Эффективность перевозок мизерная. Но лишних людей в техслужбе нет, поэтому «тормоза» в виде недоделанной баржи Дугину хватит надолго.

Мы, сталкеры, самолет используем редко.

В боевых действиях – святое дело, тут уж Сотников никуда не денется. Но «Пайпер» – машина для бортстрелка весьма и весьма… сложная. Неподготовленный человек из кабины с трехсот метров и в двухэтажный дом не попадет. Более‑менее реальный вариант – стрелять длинными очередями трассеров на вираже, по радиусу – в центр, так чтобы там мишень и находилась. «Бомбу» самодельную кидать на вражину тоже очень непросто, хотя со стороны кажется обратное, – тренироваться тут надо много, мы с Эльзой уже пробовали это… «бомбометание»…

А уж в практической стрельбе с воздуха я, чтобы добиться приемлемых результатов, патронов пожег изрядно: Гриша позеленел, отгружая патроны из запасов. Ну и воздушные ямы могут сильно колбасить.

Теперь моя политика, когда мы начали чесать Большое Болото, или «болота», как по‑геймерски говорит настоящий сталкер Кастет, такова: только нашли что‑то с воздуха – сразу же едем «брать банду». Сотникову важен результат – так нате вам результат!

А под хорошие итоги он и топлива нам выделит как миленький.

Мы стараемся.

Но порой опаздываем.

Македонцы с черногорцами теперь живут у франков. Вот такой фокус.

Помыкались они по предгорьям Южного Хребта, людей там потеряли и вернулись в знакомые леса Сены, там вышли к реке и вскоре были обнаружены обрадованными франками. Наши хитрозадые европейские… партнеры, естественно, ничего монокластерным «потеряшкам» про русский анклав сразу не сказали – как и нет нас на Земле‑5. Люди посмотрели, покумекали и решили остаться в цивилизации. Впрочем, еще неизвестно, что бы они выбрали при наличии такого выбора: отчаянное желание малых стран Европы влиться в далекий от нас Евросоюз хорошо известно. Даже просто по инерции могли потянуться к франкам, а не к нам. Раньше группа за ними отправиться просто не могла – всего лишь месяц назад закончилась активная фаза операции по усмирению арабских мотобанд. Хотя там и сейчас котелок булькает. И будет булькать долго, по мере взрастания и возмужания новых бандюков‑рейдеров.

Только мы освободились – приходит информация от франков в порядке партнерского еженедельного радиообмена новостями: извиняйте, мол, мы тут подобрали сирых.

Вот такие у нас соседи на западе. Впрочем, просто ничто не изменилось.

Живенькие тут места, народ летом сюда не заходит, тропы не натоптаны, дичь непуганая. Птицы нагло сидят на ветках ивы и спокойно смотрят на проезжающие снегоходы. Это важный, радостный признак: это значит, что и злого дядьки с огнестрелом тут нет. Но практика сталкерства уже сложилась, опыт требует правильного – и наобум мы туда не сунемся, все в округе привычно проверим. Поэтому на подъезде к новому объекту Костя с Монголом заложили широкую дугу влево и, оставляя за собой белые шлейфы поднятой снежной пыли, пошли объезжать одинокую полянку по большому кругу: снег никогда не обманет, он все скажет.

Мы же с Гоблином встали на взгорочке, достали бинокли. Изба, как и сама полянка, стоит в низине, под группой невысоких холмов. Лесной массив постепенно понижается к Болоту, а вскоре и обрывается, на болоте сосны не растут. Где‑то в этих краях протекает Листвянка.

Плохо видно, деревья мешают. Но саму хату сквозь частокол черных стволов различить уже можно.

– Ближе подъедем, – бросил я Мишке и тронулся вперед.

Сомов отвалил правее, таким строем и поехали под небольшой уклон.

Так, вот здесь опять постоим. Мы вновь прилежно занялись наблюдением, не ленимся – все равно ждать итогов разведки ребят.

Пш‑шш…

– «Демон» – «Монголу».

Как и договаривались, доклад звено дает через половину пути.

– Слушаю, Шам.

– Чисто пока. И тихо. Напротив вас стоим. Ручей тут обнаружили – похоже, он течет прямо к избе или рядом, впадает, скорее всего, в Листвянку.

– Что, никаких следов?

– Вообще.

– Ручей широкий?

– Нет, легко перескочили.

– Понял, стоим, ждем вас.

Будем ждать: к нам ребята подойдут минут через десять. К избе выдвинемся все вместе, с одной стороны. Хорошо, что вокруг тихо, без движухи, – значит, быстро управимся, без пальбы и тактических упражнений на рыхлом снегу.

Но новая информация появилась уже через две минуты.

Пш‑шш… Что там случилось?

– «Демон» – «Монголу»!

– Здесь «Демон». Что там?

– К бою давайте. Следы крупного шатуна или не очень крупного пещерника. Из леса к избе. Свежайшие!

Голос у Бикмеева был тревожный, возбужденный – большая редкость.

– Принял, дергайте оттуда, сразу напрямик к нам жмите! Как понял, Шам?

– Хорошо понял, едем.

Не получится быстро и без пальбы.

Не хочет нам этот лес у Болот отдавать «локалку» без боя, не собирается он помогать людям просто так: докажите сперва, что вы тут самые главные.

Гоблин, отлично все расслышав, сноровисто менял боеприпас: в пещерника бить – что в БТР. Правильно, тем более что у него самая мощная винтовка в группе. А я все‑таки оставлю себе для боя АКМ. У Монгола с Кастетом «светки», так что арсенала группы хватит на любого пещерника. Пулемета сегодня в арсенале не имеется: снегоходы и так забиты под завязку всяким припасом. Трофейные германские Heckler Koch SL8 мы после недолгих размышлений сдали, на радость Гонте, на склад, все четыре штуки. Пусть из них армия стреляет, или как там они решат. Небольшой «чендж» я с прапора когда‑нибудь затребую, конечно, – прапор понятия чтит. Теперь у нас два АКМ, узнать в которых старый, добрый «калаш» затруднительно, Гриша оттюнинговал их по полной, понаставил пластика да планок с прицелами и рукоятями. Вот бы еще гранатометы подствольные добыть. Да по пещерникам!

Оружием анклав оснастился, поэтому грядут перемены.

Отныне все «снятое с вооружения» будет приходоваться на склад и через прилавок свободно реализовываться населению. В частности, наганы и остатки французских пистолетов. Еще и для этого магазин запускается на территории замка.

Не слышали?

О, так тут целая программа…

Вскоре в Посаде откроется первая частная таверна и первый же частный магазинчик‑универсал. Есть заявки еще на два магазина, но решено пока подождать, посмотреть, как у пионеров дело пойдет. Всем невтерпеж поучаствовать в испытаниях этих новаций, особенно кабака. Но до Нового года, который уже почти на носу, организаторы не успевают. А жаль: кому не хочется уютно посидеть вечерком в компании да под настроение…

Опыт Штучного рынка оказался положительным, как и введение первой валютной единицы – топливного талона, в народе прозванного «литриком».

Наша реальность, ввиду постоянного материального «канального» воздействия со стороны Смотрящих, требует неких новых подходов, проб. И ошибок. Поэтому было решено последовательно вводить несколько платежных систем, чтобы они сами сбалансировались и выявили промеж себя наиболее перспективную. Первыми в ход пошли «литрики», к ним уже привыкли. И у меня в кармане они лежат: жидкую валюту ежемесячно дают в виде «частичной зарплаты».

С осени собираются ввести «каналки» – специальные талоны «на премию», на которые можно будет отовариваться в специальном же магазине, с подобранным по текущему спросу «староземным ништячком»: от «Хеннесси» до ажурных колготок. Сотникову предлагали и другой вариант: дать на талоны право их владельцам самим определять мини‑заказ для канала, но он был против, как и я, между прочим. Нельзя крепко привязываться и привыкать к этому коварному «ручейку», который в любой день может иссякнуть. Так… поощрение, разбавка модным, потребительский дефицит.

В общем, там же будут продавать стволы, хотя тут до сих пор идут споры.

Гриша Гонта настаивает на отдельном оружейном магазине с мастерской, который скоро открывается, со спецом во главе, и вот здесь я его поддерживаю. Нечего мешать коньяк с наганами. Прапору тяжко – все видят, как ему хочется самому заняться темой. Но нельзя, Устав запрещает, он государев человек. Жениться Григорию надо, жене и вверять бизнес, че тут думать: старая коррупционная схема.

Третья система никак не зависит от топлива и канала – это введение в оборот фиксированной денежной массы. Окончательное решение по физической форме финкомитет будет принимать послезавтра, там и бумага в предложениях, и монеты своей чеканки из серебра да золота. Сотников настаивает на драгметаллах, утверждая, что и этот мир к «драгам» придет, все анклавы. Более молодые «финансисты» упирают на «бумагу».

Все системы будут функционировать лишь с частичным регулированием – мы надеемся, что рынок сам быстро определит и курсы, и массивы.

Грядут перемены, и они мне заранее нравятся.

– Гранаткой захреначим? – поинтересовался Мишка зловеще.

Что он, что Костя – любят пиротехнику. Лишь бы взорвать что‑нибудь.

– Без этого, думаю, справимся.

Гранаты – большой дефицит, Смотрюги дают очень мало, Сотников их берет редко.

С ревом и брызгами размолоченного широкой гусеницей наста к нам подлетел снегоход Кастета. Чего теперь прятаться… Начнет пещерник уходить – догоним: один хрен его валить надо, не стоит оставлять зверюгу Смотрящих в живых. Да и обыкновенный шатун за спиной не нужен – корма для него сейчас на территории практически нет, обязательно к жилью пойдет безобразничать.

Встали цепью с интервалом в пятнадцать метров и медленно пошли к поляне.

Связь теперь на гарнитурах. Сосновый лес вблизи полянки для снегохода вполне «проездной», а вот машина никак не пройдет. Пожалуй, все же и квадроцикл тут не пройдет, проход будем делать для вывоза. Мы и сейчас можем дров наломать, в багажнике лежит бензопила «Husqvarna 339XP», самая легкая профессиональная бензопила с массой менее четырех кил. Быстрее и легче запуска, чем у этой модели, пожалуй, нет.

Вот и изба.

Пш‑шш…

– Что‑то не похоже это на «локалку», – усомнился Кастет.

– Не похоже, – согласился я. – И это плохо. Стоп! Смотрим.

До строения метров сто пятьдесят.

– Вон он, за домом прячется, – тихо объявил Монгол.

С моего места зверя не видно, зараза…

– Все вправо, и кругом пошли за Кастетом, – решил я. – Огонь по готовности.

Шамиль, стоя за спиной Кости, первым и увидел зверюгу во всей красе, но ребята сделали все грамотно: сначала пролетели подальше, чтобы и нам осталось место для позиции, и только потом встали. Так что огонь мы открыли дружно.

Три карабина начали дырявить зверя сразу же.

Тот наконец‑то дернулся к нам, но было уже поздно – мужики вбивали в него горячий металл, как гвозди. Я же, как всегда в таких случаях делаю, практически не стрелял, наблюдал за ситуацией в целом, а заодно и за флангами‑тылом, выискивал, куда и чего добавить, если что. Ну пару раз всего и добавил, двумя двойками. Липовый стрелок, но это самое разумное, проверено.

– Вроде все, – с надеждой заявил Костя.

– Щас. – Гоблин прицелился и всадил еще две, в морду. – Контрольная работа закончена, сдавайте тетрадки.

Тупые они, пещерники. И это не смелость, а именно тупость. Мишган местный никак не трус, но он бы загодя отвалил от такого противника, а этот долбень сидит на добыче, не хочет бросать.

А тварь действительно сидела на добыче.

– Жрал кого‑то, сучок, – мрачно заметил Кастет.

– Поехали, что ли…

Первым двинувшись к неподвижной туше, я первым и увидел жертву этой паскудной тварюги. Человек! Точнее, то, что от него осталось. Обсосанный голый череп, кости обгрызенных ног… Ботинки лежат рядком. Блевотная картинка.

– Мамба, как этот пацан за домом оказался? – спросил Гоблин, остановившись рядом со мной. – Почему в избе не закрылся? Этого слоняру реально хорошо было слышно, когда сюда ломился.

Действительно. Пописать, что ли, вышел? Оружия при нем не видно. Никаких строений за домом нет – ни сарайки захудалой, ни толчка.