Вживание в образ. Швейцария – странный островок среди мутной воды

– А сам вертолет‑то где? – настойчиво повторил я, переключаясь и поворачивая направо.

Вертолетная площадка швейцарцев находится за Замком Берн, у реки, неподалеку от НПЗ. Это нарядный такой прямоугольник с гаревыми дорожками посреди короткой травы, белый круг на площадке, ветровой конус, подъездная дорога, стоянка для пары машин. К площадке прилагается небольшой ангар, слева от него стоит что‑то типа бытовки. Самый настоящий вертодром в миниатюре. В очень миниатюрной миниатюре, игрушечный. Первый раз я его увидел, когда приехал на заправку НПЗ с целью отоваривания накопленных фуелов. Две новенькие двадцатилитровые алюминиевые канистры надлежало наполнить соляркой – я решил запасаться топливом, в рамках подготовки к возможному дальнему пробегу‑прорыву. Отличное там обслуживание, между прочим. Быстро, четко, вежливо. Симпатичная девушка в визуальном бонусе.

– Вертолет? Ха‑ха… Этот вопрос интересует Берн больше многих других вопросов, дорогой мой Тео, – хитро, даже с гордостью сказал конопатый Ули Маурер, сорокалетний шкипер швейцарского мотобота «Клевер». – Никто не знает, где он. А если и знает, то не скажет.

Шкипера я на машине подвожу к причалу, и это даже не жест, «типа мне по пути», а честная дружеская услуга.

На самом же деле умысел все‑таки есть, как и приятельство, – выписываю политически выгодный крюк, Ули – второй человек в анклаве, с которым я могу относительно спокойно потрепать языком. Вроде дружбана. В кабаке мы познакомились – страшный он человек, пьет как наш: на норвежских газовых промыслах работал, в Северном море. А когда ему надоело морозить свой крючковатый нос, Ули купил на честно заработанные деньги каботажное суденышко в «том еще» Базеле. Единственный настоящий капитан анклава свиссов, ему Замок и вручил водоплавающее «приданое» – стоявший возле причала пароходик, приятный довесок к замку селектов от заботливого Писателя.

На Рейне он – «альфа».

Ну, мы и вмазали крепко… Песни пели, он про толстую Марту, я про паровоз. С тех пор и корешим.

– Ули, считай, что меня это тоже заинтересовало, – не вытерпел я.

– Да не было его тут, когда люди появились! – Ули всегда старается держать марку протертого с хреном речного волка, немногословен, порой в морду дать хочется. Хорошо, что выбранная роль ему не удается: шкипер легко срывается на естественное.

– Как так не было?

– Не было, и все. Одна площадка: вначале мы подумали, что сюда сядут американцы.

– Почему американцы?

– А кто еще? – искренне удивился шкипер. – Американцы. Они всех спасают, всегда так было.

Вот она, Матрица, яти его в душу.

– Вертолет прилетел гораздо позже, – наконец пояснил Молчаливый Ули. – Селекты очень сильно обрадовались, особенно наш канцлер. Так обрадовались, что пилоту выделили отдельный дом в Давосе. Но он там не жил, и правильно сделал, скажу я тебе, дружище Тео.

Тео – это я. Тут я Теодоро, мама родная…

Давос – крошечная уютная деревенька в зеленых предгорьях к северу от Базеля, там всего полдюжины домов. Люди в новом Давосе живут состоятельные, состоявшиеся. Местные сельскохозяйственные «чубайсы». И они без всяких экономических форумов и горнолыжников прекрасно там себя чувствуют – здесь вообще сборищ не любят.

Да, Давос в этом мире – это действительно весомый дар.

– И откуда он взялся?

– Откуда‑то из‑за Рейна…

Вертолетчика звали Жан. Жан Ренггли.

Как следует из его правдивого или не очень рассказа, он очнулся на большой поляне с маленьким бразильским вертолетом под тентом, в глухом лесу за рекой. Вот так, кому дом с трубой, а кому вертушку с запасом топлива. Это кто к чему приспособлен. Что бы я делал с вертолетом? Посидел пилот, погоревал, скоренько стрескал бортовой сухпай и решился на подвиг. Заправил, проверился и поднял машину в воздух.

– На запад полетел, – рассказывал Ули. – Куда же еще лететь. Хотя…

Он странно посмотрел на меня.

– Проклятье, ну что за гребаный мир! Тут русские на западе, мы – на востоке, а по сибирской тайге вокруг Швейцарии бегают неуправляемые негры!

«Негры» – это у них нормально.

В общем, приветили тут авиатора Жана по полной, от всей души.

– Селекты надеялись с его помощью наладить авиаразведку, особенно к северу и востоку от Берна…

Сам шкипер, между прочим, точно такой же селект, как и жители Замка, о которых он тут разглагольствует. Но Ули всегда, в любых разговорах дистанцируется от соотечественников и живет не в Замке, а у реки, в небольшом домике возле причала – этого одинокому шкиперу хватает. Свои «элитные» собратья для Ули – «мазута сухопутная», никакого родства душ не наблюдается. Впрочем, и к базельцам у шкипера отношение не лучше. Господина Маурера интересует только река Рейн, по ней он готов ходить месяцами, но капитана постоянно обламывают – не дают ему топлива на дальние рейсы. А чего иного ожидать? Для селектов дизельное топливо – ценнейший платежный ресурс, и сжигать его в камерах судового «катерпиллера» правители кластера не хотят. Пока у них не появится конкретная цель, что вряд ли, «виксам» и так кучеряво.

– А получилось, что это чертов Жан обманул их всех, хитрец! – Ули, похоже, радовался неудаче своих командиров. Или тому, что остался без транспортного конкурента. – Взял и улетел. Как Питер Пэн.

– И никто не смог его раскусить?

– Тео, давай сразу к судну! У меня там сегодня на вахте стоит этот идиот Никлаус… Ох… Так про авиатора! Он странный был, замкнутый…

Уж кто бы говорил.

Они тут все замкнутые.

Знаете, почему у швейцарцев радиостанции не вещают?

Боятся притока новых поселенцев. Не хотят саморекламы. Вот и слушают тут «Радио Россия». Русское радио, типа «все будет хорошо». Где‑то они правы: неграм из округи только открой ворота – тут же станет не протолкнуться от веселых африканских ребят. Короче, для кого попало ворота у швейцарцев не распахнуты, и тут у них расовый вопрос главенствует. Потому меня в первый раз на КПП и не грохнули с ходу из пулемета, что белый облик зарулил. Таких они принимают, свои «лосты» закончились.