Глава 1. Текст предоставлен издательством http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=130955

Фред Томас Саберхаген

Планета Смерти

Берсеркер – 3

Текст предоставлен издательством http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=130955

«Берсеркер»: Эксмо; Москва; 2007

ISBN 978‑5‑699‑20840‑1

Аннотация

Пятьсот лет прошло с тех пор, как объединенный флот человечества разгромил армаду берсеркеров в битве у Каменной Россыпи. Но, хотя победа людей была бесспорной, одна из машин‑убийц – полуразрушенная и обезоруженная – сумела скрыться в тайном убежище на планете под названием Охотничья. Годы спустя на Охотничей возник новый культ – поклонение Смерти как единственному и главному богу. Так Охотничья превратилась в Планету Берсеркера...

Фред Томас Саберхаген

Планета Смерти

Глава 1

Из динамиков корабельной трансляции раздавался ясный и четкий голос давно умершего человека, и шестеро людей, собравшиеся в кают‑компании «Ориона» – единственные живые люди на пространстве в несколько сотен световых лет, – внимательно вслушивались в его слова. Кто‑то делал это лишь потому, что Оскар Шонберг, владелец «Ориона» и его капитан, ясно дал понять, что желает, дабы все выслушали это сообщение. Карлос Суоми, всегда готовый сцепиться с Шонбергом и собирающийся на днях крупно с ним поспорить, в этом вопросе целиком и полностью разделял мнение начальства. Афина Паулсон, самая независимая из трех женщин, не высказала никаких возражений. Челеста Серветус – возможно, наименее независимая, – сделала несколько несущественных замечаний. А Густав де ла Торре и Барбара Хуртадо, по наблюдениям Суоми, вообще не имели привычки оспаривать решения Шонберга.

Голос умершего человека не был записан, а лишь законсервирован приблизительно пятьсот лет назад по космическому календарю и прошел от системы Охотника, откуда исходил радиосигнал, к нынешнему положению «Ориона» во внутригалактическом пространстве – одиннадцать сотен световых лет от Земли (или пять с половиной недель пути для их корабля). Этот голос принадлежал Иоганну Карлсену, который пятьсот стандартных лет назад повел эскадру в систему Охотника на бой с флотом берсеркеров и вышвырнул их оттуда. Карлсен разгромил основные силы берсеркеров и навсегда подорвал их потенциал в темной туманности под названием Каменная Россыпь.

Большую часть переборок кают‑компании занимали видеоэкраны, и когда их использовали по прямому назначению, как в настоящий момент, на экранах появлялось изображение звездного неба, несколько пугающее своей реалистичностью. Суоми знал, куда нужно смотреть, но с расстояния в пятьсот световых лет солнце системы Охотника было едва различимо, если не пользоваться телескопом. А уж о том, чтобы рассмотреть крохотные вспышки космического сражения – они сопровождали слова Карлсена, – и речи быть не могло. Но Суоми предстояло записать слова, звучащие сейчас в кают‑компании космической яхты, а Шонбергу – хорошенько над ними подумать. На первый взгляд, эти двое мужчин казались похожими, но Суоми был меньше ростом, вероятно, значительно моложе, и лицо у него было более юное.

– А почему вы уверены, что это действительно голос Карлсена? – спросил наконец Густав де ла Торре, худощавый, темноволосый и даже на вид опасный человек. Они с Шонбергом сидели в мягких креслах, расположенных в противоположных углах небольшой кают‑компании. Остальные четверо присутствующих расставили свои кресла по кругу.

– Я слышал его раньше. Эти же самые слова. – Голос Шонберга звучал слишком мягко для такого крупного и крепко сбитого мужчины, но был таким же решительным, как обычно. Его взгляд, как и взгляд Суоми, был прикован к видеоэкрану. Шонберг внимательно слушал Карлсена и изучал звезды. – Во время моего последнего путешествия в систему Охотника, – так же мягко продолжил Шонберг, – примерно пятнадцать стандартных лет назад, я останавливался в этом же районе – только, конечно, на пятнадцать световых лет ближе – и ухитрился поймать этот же самый сигнал. Я слышал эти же слова и некоторые из них записал, точно так же, как это сейчас делает Карлос, – и он кивнул в сторону Суоми.

Карлсен нарушил потрескивающую тишину словами:

«Проверьте внимательно этот люк, если он не задраивается, – я что, должен вам обо всем напоминать?»

Голос был язвительным и запоминающимся, хотя произносимые слова являлись всего лишь обрывками жаргона, – точно так же мог говорить любой командир, проводящий сложную и тяжелую операцию.

– Прислушайтесь, – сказал Шонберг. – Если это не Карлсен, то кто же это может быть? Во всяком случае, когда я вернулся на Землю после последнего путешествия, я проверил исторические записи, сделанные на его флагмане, и убедился, что последовательность совпадает.

Де ла Торре с усмешкой посмотрел на Шонберга.

– Оскар, а у тебя никто не поинтересовался, откуда ты взял записи? Тебе ведь не полагалось тогда быть в этом районе космоса, не так ли? Как и нам не полагается сейчас здесь находиться, а?

– Пфе. Никто и внимания не обратил. В Межзвездном Правительстве – точно никто.

Суоми казалось, что Шонберг и де ла Торре знакомы не слишком давно и знают друг друга не очень хорошо. Похоже, они познакомились на деловой почве, и их свели общие интересы, касающиеся охоты, – эти интересы разделяли еще несколько человек. Во всяком случае, несколько человек на Земле – родной планете всех, кто сейчас находился на корабле.

Снова заговорил Карлсен:

«Говорит главнокомандующий. Кольцо три открыто. Абордажные команды, приступайте к делу».

– Сигнал нисколько не ослабел с тех пор, как я его слышал в прошлый раз, – задумчиво произнес Шонберг. – Значит, на расстоянии ближайших пятнадцати световых лет в сторону системы Охотника все чисто.

Не вставая с кресла, Шонберг включил трехмерную голографическую астрографическую карту и сделал пометку световым карандашом. Степень чистоты пространства между их нынешним местоположением и местом назначения была весьма важным фактором, поскольку, хотя межзвездные сверхсветовые переходы и пролегали вне обычного космического пространства, избежать его влияния было невозможно.

«Там возможно резкое повышение гравитации, – донесся из динамиков голос Карлсена. – Будьте внимательнее».

– Честно говоря, мне все это надоело, – сказала Челеста Серветус. В ней причудливо смешалась восточная, негритянская и скандинавская кровь. Челеста была полной женщиной с необычайно гладкой и упругой кожей. Она разрисовывала ее серебряными узорами и носила парик, напоминающий серебряную дымку. Время от времени у Челесты прорезывалось желание надерзить Шонбергу – если бы она была помоложе, ее можно было бы назвать неуправляемым ребенком. На этот раз Шонберг даже не взглянул на Челесту. Он уже к этому привык.

– Возможно, нас могло бы вовсе сейчас здесь не быть, если бы не этот джентльмен, который говорит по радио, – подала голос Барбара Хуртадо. Барбара и Челеста были во многом схожи. Обе прожигательницы жизни, а в экспедиции числились в той же графе, что и пиво с сигаретами: предмет потребления для мужчин. Но в то же время они изрядно и отличались друг от друга. Барбара, брюнетка с кавказской внешностью, всегда носила наряды из плотной ткани, закрывающие ее тело от колен до плеч, и вообще ничего воздушного и неземного в ней не было. Если бы кто‑то посмотрел на ее вялое, сонное, неподвижное лицо, не слыша при этом ее голоса или смеха или не зная, как грациозно Барбара двигается, он мог бы решить, что ничего особенного в смысле сексуальной привлекательности эта женщина из себя не представляет.

На самом же деле живая и подвижная Барбара была так же эффектна, как и Челеста. По умственным способностям они тоже были примерно равны – так казалось Суоми. Замечание Барбары, что межзвездная человеческая цивилизация в ее нынешнем виде обязана своим существованием Карлсену и его победе над берсеркерами, было трюизмом, не подразумевало спора и даже не заслуживало того, чтобы на него отвечать.

Берсеркеры, автоматизированные военные корабли чудовищной мощи и эффективности, были выпущены на просторы Галактики во время войны между расами, прекратившими свое существование задолго до начала истории человечества. Базовая программа, встроенная в берсеркеров, сводилась к тому, чтобы разыскивать и уничтожать жизнь, вне зависимости от того, где и когда они ее отыщут. В темные века их первой атаки на землян берсеркеры едва не сокрушили скромное поселение человечества, затерянное среди звезд. Хотя Карлсен и другие воители сумели отбросить берсеркеров и изгнать их из центральной части занимаемой человечеством территории, те продолжали существовать и поныне, и до сих пор на границах своего крохотного уголка Галактики люди сражались с этими бездушными машинами и гибли в этой борьбе. Впрочем, конкретно здесь их не было. Во всяком случае, в последние пятьсот лет.

– Я признаю, что его голос оказывает на меня определенное воздействие, – сказала Челеста, поудобнее устроилась в кресле, вытянулась и скрестила длинные обнаженные ноги, расписанные серебряной краской.

– Через минуту он сбавит тон, – сказал Шонберг.

– А с чего это вдруг он должен его сбавлять? Я думаю, гениальный человек имеет право разговаривать как ему захочется, – послышалось красивое контральто Афины Паулсон. Несмотря на имя, в лице ее господствовали азиатские черты. На конкурсе красоты она, пожалуй, завоевала бы первое место, в то время как Челеста не поднялась бы выше третьего. Сейчас Афина была одета в однотонный костюм, мало отличающийся от тех, которые она обычно носила в офисе. Афина являлась одной из самых приближенных секретарш Шонберга.

Суоми, желая убедиться, что записал тот момент, когда Карлсен сбавляет тон, проверил небольшой прозрачный кубик, стоявший на плоском подлокотнике его кресла. Он настроил прибор так, чтобы тот отсекал разговоры, идущие в кают‑компании, и записывал только слова, звучащие из динамиков. Суоми также напомнил себе, что нужно будет сразу же по возвращении в каюту наклеить на кубик этикетку; обычно он об этом забывал.

* * *

– Как же они должны ненавидеть его… – протянула Барбара Хуртадо. Сейчас ее голос звучал приглушенно и как будто издалека.

Афина подняла взгляд на соседку.

– Кто? Люди, с которыми он так грубо разговаривал?

– Нет, те чудовищные машины, против которых он сражался. Оскар, вы изучали эти события. Расскажите нам что‑нибудь.

Шонберг пожал плечами. Похоже было, что он не имеет особого желания говорить на эту тему, хотя она явно его интересовала.

– Я бы сказал, что Карлсен был настоящим человеком и что я с удовольствием познакомился бы с ним. Возможно, Суоми изучал этот период более тщательно, чем я.

– Расскажите нам, Карлос, – попросила Афина. Она сидела через одно кресло от него. Сферой профессиональной деятельности Суоми была психология экологического дизайна. Несколько месяцев назад его пригласили, чтобы обсудить с «Товариществом Шонберга» затруднения, возникшие в вопросе о новом офисе, и там он встретил Афину… так и получилось, что он оказался здесь, ввязавшись в охотничью экспедицию, в настоящую крупную игру.

– Да, вот вам возможность проявить себя, – вставил замечание де ла Торре. Отношения между ним и Суоми не всегда складывались гладко, хотя трения еще не зашли настолько далеко, чтобы вылиться в открытую вражду.

– Ну, – задумчиво произнес Суоми, – знаете ли, по‑своему эти машины действительно его ненавидели.

– О нет! – уверенно воскликнула Афина, тряхнув головой. – Не машины.

Иногда Суоми определенно хотелось стукнуть ее.

Он взял себя в руки и продолжил:

– Предполагается, что у Карлсена была интуиция в выборе стратегии, которую берсеркеры не могли скопировать, не смогли успешно ему противостоять. Говорят, возможность уничтожить Карлсена они оценивали куда выше, чем уничтожение целой планеты.

– Берсеркеры сделали специальную машину‑убийцу, – неожиданно изрек Шонберг. – Только для того, чтобы уничтожить Карлсена.

– Вы в этом уверены? – заинтересованно спросил Суоми. – Я встречал кое‑где подобные намеки, но никаких определенных высказываний по данному вопросу мне не попадалось.

– О да, – слегка усмехнулся Шонберг. – Если вы попытаетесь изучить этот вопрос, вы не сможете просто обратиться в Инфоцентр Земли и попросить распечатку; вам придется здорово побегать и покопаться ради получения информации.

– Но почему?

Инфоцентр, как правило, мог быстро воспроизвести любые материалы, на которые имелась ссылка и которые были доступны.

– Потому что в его банке данных о берсеркерах все еще существует старый правительственный гриф секретности.

Суоми покачал головой.

– Но почему, господи боже мой?

– Полагаю, из‑за обычной инертности, присущей чиновникам. Никому неохота тратить время, копаясь в этих материалах. Если же тебя интересует, зачем вообще был задействован гриф «секретно»… ну, потому, что в то время существовало определенное число людей, обожествлявших эту дрянь – я имею в виду берсеркеров.

– Что‑то с трудом верится… – возразила Челеста. Она попыталась добавить что‑то еще, но ее перебил гневный вопль Карлсена, костерившего своих людей за какие‑то технические неполадки.

– Это все, – сказал Шонберг и потянулся к ручкам настройки радиоприемника. Несущийся из динамиков треск статических помех утих. – Дальше будет несколько часов радиомолчания.

Теперь взгляд Шонберга рыскал по астрогационной карте.

– Существовала тогда довольно дурацкая бюрократическая политика ограничения доступа к информации о берсеркерах… Ладно, все это очень мило, леди и джентльмены, но каковы будут наши дальнейшие действия?

Не стараясь, впрочем, даже сделать вид, что он ждет некоего единого мнения, Шонберг принялся вводить в компьютер астрогационные данные, дабы направить корабль в сторону системы Охотника. На дорогу «Ориону» потребуется семнадцать‑восемнадцать стандартных дней. Точнее рассчитать время в межзвездных путешествиях невозможно. В чем‑то это было подобно управлению парусным судном в море, полном разнообразных течений, зависящих от ветров, ненадежных и меняющихся каждый день, хотя и следующих более‑менее постоянным правилам. Всякие звезды, пульсары, спинары и квазары, расположенные как непосредственно в Галактике, так и за ее пределами, оказывали свое влияние на состояние пространства, через которое двигался космический корабль. Черные дыры своими чудовищными перепадами гравитации также раздергивали ткань Вселенной. Вспышки сверхновых – неважно, на каком расстоянии это происходило, – порождали взрывные волны, бьющиеся о корпус корабля. Межзвездный корабль, чтобы двигаться быстрее скорости света, должен был иметь дополнительные мощности, необходимые для подобного движения. Такой ускоритель могло обеспечить только использование гравитационно‑инерционных ресурсов Вселенной, точно так же, как древние парусные корабли могли двигаться только при ветре.

Хотя искусственная гравитация создавала в кают‑компании островок спокойствия, изменения в освещении голографической карты свидетельствовали, что «Орион» двинулся в путь. Шонберг встал и с чувством потянулся – в этот момент он казался даже крупнее, чем был на самом деле.

– Вперед, к системе Охотника! – провозгласил он. – Кто хочет выпить со мной за компанию? За успех нашей охоты и за то, чтобы мы получали удовольствие от любых приключений, в которые ввяжемся.

Все решили, что за такое стоит выпить. Но Афина сделала лишь глоток, после чего отставила свой бокал.

– Как ты думаешь, Оскар, стоит ли нам заново начинать наш шахматный турнир?

– Полагаю, нет. – Шонберг стоял, заложив одну руку за спину, под короткую полу куртки, и, почти откровенно красуясь, потягивал спиртное. – Я пошел вниз. Пора проверить оружие и попрактиковаться в стрельбе. Мы же, в конце концов, охотимся не на фазана… и вполне возможно, что после приземления у нас будет более чем достаточно турниров.

Взгляд умных глаз Шонберга, озаренных весельем от какой‑то лишь ему понятной шутки, обежал присутствующих и чуть дольше, чем на остальных – буквально на какую‑то долю секунды, – задержался на Суоми. Потом он повернулся и, слегка покачнувшись, вышел из кают‑компании.

Команда разошлась. Занеся записывающее устройство к себе в каюту, Суоми собрался еще раз посмотреть, на что похожа огневая завеса, и столкнулся в коридоре с де ла Торре.

– Слушай, а что это значит, что у нас после приземления будет более чем достаточно турниров? – поинтересовался Суоми.

– А Шонберг ничего тебе не говорил насчет турнира, который он хочет посмотреть?

– Нет. А что за турнир?

Де ла Торре таинственно улыбнулся, словно либо не хотел, либо не имел права отвечать прямо.