Николай Крючков

Николай Афанасьевич Крючков родился 24 декабря 1911 года в Москве, в так называемых Покровских казармах, что на Красной Пресне. Как он сам позднее вспоминал: «Я почему такой живучий? Наверное, потому, что мамаша моя пошла в погреб за квашеной капустой и там меня семимесячного родила, а потом выходила, вырастила…» Справедливость этих слов подтверждена: помимо Николая, в семье Крючковых было еще семеро детей, однако шестеро из них впоследствии скончались.

Отец нашего героя – Афанасий Крючков – работал грузчиком на Трехгорной мануфактуре, ежедневно таскал на себе огромные тюки. Тяжелая работа подорвала его здоровье, и он рано умер. После этого его коллеги по работе взяли шефство над его многодетной семьей и чем могли помогали вдове – Олимпиаде Федоровне (она работала ткачихой на той же Трехгорке). Чтобы поддержать семью, вынужден был пойти работать на Трехгорку и 9‑летний Коля Крючков (он накладывал специальные рисунки на ткани).

В стране тогда бушевала гражданская война, царили голод и разруха. По воспоминаниям самого Крючкова, в детстве он был отчаянным мальчишкой, дворовым хулиганом и вполне мог «загреметь» в беспризорники. Однако судьба оказалась к нему благосклонна. В 14‑летнем возрасте он поступил в ФЗУ на Трехгорке и обучался там профессии гравера‑накатчика. Училище он закончил успешно и получил девятую высшую категорию рабочей сетки. В те же годы Крючков стал участвовать в художественной самодеятельности. Чего он только не умел: и играть на гармони, и петь, и плясать (особенно лихо бил чечетку). Его театральный дебют состоялся в 1927 году в пьесе‑монтаже «1905 год», где Крючков сыграл сразу три роли: рабочего‑революционара, пристава и торговца‑лоточника. По словам очевидцев, роль пристава в исполнении 16‑летнего Крючкова была особенно колоритна и смешна.

В 1928 году Крючков поступил в студию при Театре рабочей молодежи (ТРАМ), где учился актерскому мастерству у Н. П. Хмелева, И. Я. Судакова и И. А. Савченко. Мать была недовольна выбором сына, так как всегда мечтала видеть его при солидной должности, а не в роли комедианта. Однако Крючков, играя на сцене студии, продолжал работать на Трехгорке и содержал семью.

В 1930 году, закончив учебу в студии, Крючков был принят в труппу ТРАМа (он находился в том здании на Сретенке, где позднее открылся кинотеатр «Уран»). Это были годы наивысшего взлета этого театра, во главе которого стоял приехавший из Ленинграда режиссер Ф. Ф. Кнорре (в прошлом – артист Московского цирка, акробат). Именно при нем ТРАМ стал одним из самых популярных в Москве, превратившись в молодежно‑публицистический. Наибольшей популярностью у зрителей пользовались тогда спектакли: «Выстрел», «Жена товарища», «Целина».

Крючков в ТРАМе был занят лишь в эпизодических ролях. Самыми его заметными работами были роли в двух спектаклях: «Московский 10.10», где он играл Сашку‑сезонника, и «Зови, фабком!». Именно в последнем спектакле его и заметил осенью 1931 года кинорежиссер Борис Барнет, который предложил Крючкову попробовать себя в кино. В фильме «Окраина» актер должен был сыграть небольшую роль Сеньки‑сапожника. Как вспоминал позднее сам Н. Крючков: «Когда я начал пробоваться на эту роль, то показалось мне самому, что всю жизнь только ремеслом сапожника и занимался. Только молоток у меня был в левой руке – левша я… Я считаю, что мне повезло, ведь моим первым кинорежиссером был этот талантливейший человек».

Фильм «Окраина» вышел на экраны в 1933 году. Год спустя его отправили на кинофестиваль в Венецию, где он был отмечен почетным призом. Дебют Крючкова в кино оказался на редкость удачным. Их содружество с Б. Барнетом продолжилось. В 1934 году режиссер вновь пригласил Крючкова на роль в фильме «У самого синего моря». Это была комедия, и нашему герою в ней досталась одна из центральных ролей – роль Алексея.

Крючкова заметили, предложения сниматься посыпались со всех сторон. И он никому не отказывал, не гнушаясь играть даже отрицательных героев. За последующие четыре года он снялся в фильмах «Частный случай» (1934), «Возвращение Максима» (1937), «Человек с ружьем», «Комсомольск», «На границе» (все – 1938). Во время съемок одного из фильмов произошла неприятная история.

В 1936 году Михаил Ромм приступил к съемкам «Тринадцати». Картина была о советских пограничниках, которые вступили в неравный бой с бандой басмачей в пустыне Каракумы. Роль командира отряда досталась нашему герою (Ромма познакомила с ним Елена Кузьмина, которая была партнером Крючкова в двух фильмах Барнета). Снявшись в этом фильме, который с выходом на экраны в 1937 году стал самым кассовым фильмом сезона, Крючков вполне мог прославиться на несколько лет раньше. Однако этого не произошло, и виноват был сам актер. Рассказывает Э. Савельева: «Страшнее желудочной инфекции на съемках „Тринадцати“ оказалась опасность „зеленого змия“. Объявили первый съемочный день (13 апреля 1936 г.). Для всей группы этот день был праздником. Люди вышли с утра в торжественном настроении. А актера, игравшего роль командира отряда, – нет. Кинулись искать. Выяснилось, что он „не в форме“. Играть не может. И так несколько раз. И дело было не только в нем. Актер этот уже был видной и влиятельной фигурой в кинематографическом мире. Молодежь начала ему подражать. Появилась угроза, что коллектив может распасться.

И вот тут Ромм проявил удивительную волю и энергию организатора. Он выстроил всю группу в ряд. Сам встал перед нами, какой‑то особенно подтянутый, строгий, собранный. Несвойственным ему обычно тоном он «отдал приказ» об откомандировании бойца такого‑то в Москву за нарушение воинской дисциплины. Ромм занял правильную позицию и вовремя принял единственно верное решение, от которого зависела судьба всей нашей работы. После этого установился порядок: актеры всегда выходили на съемку в форме и вовремя. Каждый думал: раз уж с «этим» он так поступил и не побоялся, то что же будет с нами, еще не такими известными.

Так и получилось, что в фильме бойцов в отряде осталось двенадцать. Но это незаметно. Ведь никто же не будет считать до тринадцати на экране, даже когда отряд выстраивается в цепочку».

Читатель, видимо, догадался, что человеком, отчисленным из группы за пьянство, оказался Крючков. Страсть к алкоголю проснулась в Крючкове довольно рано – еще подростком на Трехгорке он приучился пить наравне со взрослыми. Поначалу он просто подражал старшим товарищам, бравировал своим умением выпить много и не опьянеть. Затем баловство переросло в привычку. И покончить с ней раз и навсегда Крючкову уже не удавалось. В дальнейшем эта пагубная страсть еще не раз поставит артиста в трудное положение на съемочной площадке, хотя ему многое будут прощать из‑за огромной популярности в народе.

Конфликт на съемках «Тринадцати» почти не сказался на творческой занятости Крючкова. Его продолжали активно снимать. От роли к роли росло мастерство, и актер терпеливо ждал своего «звездного часа». И он наступил в середине 1938 года, когда Иван Пырьев предложил Крючкову главную роль в «Трактористах» (роль Клима Ярко). Его партнершей должна была стать Марина Ладынина.

Натурные съемки проходили летом 1938 года в степи на берегу Южного Буга, в деревне Гурьевка. Актерский коллектив подобрался на редкость дружный и сплоченный. Кроме Крючкова, в фильме снимались уже популярный Петр Алейников и дебютант Борис Андреев. Именно эта троица задавала тон на съемочной площадке, и порой с ними не мог справиться даже такой решительный режиссер, как Пырьев. Очевидцы рассказывают, что в перерыве между съемками Крючков, Алейников и Андреев внезапно заспорили, кто из них больше выпьет. Крючков заявил, что ему ничего не стоит опорожнить разом десять (!) стопарей и не опьянеть. В ответ коллеги подняли его на смех, назвав трепачом. И тогда Крючков, на глазах у ошеломленных товарищей, одну за другой опрокинул в себя заявленные десять стопок, сказал: «Ну как?» – и тут же ушел спать. Больше с ним никто не спорил.

«Трактористов» ждал небывалый успех. Песни «Три танкиста», «Здравствуй, милая моя» и «Броня крепка, и танки наши быстры…» запела вся страна. Все актеры мгновенно стали знаменитостями, а в 1941 году все четверо станут лауреатами Сталинской премии. Наибольшая любовь зрителей досталась Николаю Крючкову – его Клим Ярко стал одной из самых популярных личностей в советском довоенном кино. С него брали пример миллионы молодых людей.

На съемках «Трактористов» Крючков познакомился с юной студенткой ГИТИСа Марией Пастуховой (Пырьев затем заменил ее на другую актрису). Они полюбили друг друга и вскоре поженились. Свадьбу справляли в новой комнате в одной из коммуналок, куда Крючков вместе с матерью и молодой женой перебрался из общежития Трехгорки накануне торжества. Со стороны жениха было не так много приглашенных, а невеста привела с собой почти весь свой студенческий курс.

После успеха «Трактористов» приглашения посыпались на Крючкова. Один за другим выходят фильмы с его участием: «Выборгская сторона», «Ночь в сентябре» (оба – 1939), «Яков Свердлов», «Член правительства» (оба – 1940), «В тылу врага», «Свинарка и пастух» (оба – 1941). В последнем фильме Крючкову досталась роль шалопая Кузьмы. Как вспоминал сам актер: «Когда я начал сниматься в этой картине, ко мне заявился „под градусом“ мой друг Василий Сталин и начал орать, чтобы я не смел играть эту роль, не похабил мои прежние образы, любимые народом. Грозился даже „сослать в Сибирь“. А я ему в ответ пропел: „А я Сибири, Сибири не боюся, Сибирь ведь тоже русская земля“. Утром он звонил, извинялся».

Вскоре после начала съемок фильма «Свинарка и пастух» началась война, и Пырьев собирался приостановить работу. Однако руководство запретило ему это делать, мотивируя тем, что именно комедия необходима сейчас советскому народу. Все лето и начало осени картина снималась под разрывы вражеской канонады. Наконец 12 октября фильм был сдан руководству кинокомитета, а уже 14‑го «Мосфильм» срочно был эвакуирован в Казахстан.

С первых же дней войны Крючков стал проситься на фронт, однако военком уговорил его остаться. «Снимаясь в кино, вы принесете Родине не меньше пользы, чем на фронте», – сказал он актеру. И Крючков с головой ушел в работу. В 1942 году он снимался одновременно в пяти картинах: «Котовский», «Фронт», «Антоша Рыбкин», «Во имя Родины» и «Парень из нашего города». Последний фильм стал одним из самых популярных в годы войны. Во время работы над ним Крючков свалился от истощения и попал в госпиталь. Но долго лежать там не позволяли обстоятельства, и, едва поправившись, актер вновь вернулся на съемочную площадку.

В том же 1942 году Крючков должен был вместе со своими давними партнерами по фильму «Трактористы» Б. Андреевым и П. Алейниковым сняться в эпизоде «Три танкиста», вошедшем затем в «Боевой киносборник № 8». Однако приехать на съемку Крючков не сумел, и его роль сыграл Марк Бернес… чем вызвал немало пересудов.

В 1945 году разладилась семейная жизнь актера: от него ушла жена. Вполне вероятно, что повод дал сам актер, который тогда увлекся другой женщиной. Ею была молодая актриса Алла Парфаньяк (она была студенткой Щукинского училища), с которой Крючков встретился на съемках фильма «Небесный тихоход», где она играла одну из главных ролей. По выходе фильма на экраны его сильно ругала критика (мол, нельзя так легкомысленно показывать войну) и… восторженно принимала публика. В прокате 1946 года картина заняла 2‑е место, собрав 21,37 млн. зрителей.

В том же году Крючков мог бы сняться еще в одном бестселлере – фильме «Подвиг разведчика». Режиссер картины Борис Барнет, который открыл Крючкова, первоначально предлагал именно ему доверить роль советского разведчика майора Федотова. Однако все же на главную роль был приглашен Павел Кадочников.

В послевоенные годы советский кинематограф переживал не лучшие времена, и фильмов тогда снималось очень мало. Однако Крючков не сидел без дела. В те годы на экраны вышли фильмы с его участием – «Машина 22–12» (1947), «Щедрое лето» (1951), «Максимка» (1953). Роли только в двух фильмах принесли актеру творческое удовлетворение – в «Максимке» и в картине «Звезда». Этот фильм был снят еще в 1948 году, но на экраны вышел в 1953‑м. Вот что говорит сам Крючков: «В этом фильме Сталину не понравилось, что мой герой – сержант Мамочкин – перед тем, как взорвать себя, говорит „Вот так вот“, а не „За Сталина“. И картину запретили…»

В 1953 году Н. Крючков вступил в ряды КПСС.

С середины 50‑х творческая активность Крючкова продолжает поражать зрителей. В 1954 году он снимается сразу в четырех фильмах, в 1956‑м – в пяти. Правда, большинство из этих ролей не принесли актеру нового успеха, но они не позволили зрителю забыть об этом актере (как это произошло, например, с П. Алейниковым, М. Ладыниной, В. Марецкой и др.). В конце 50‑х лишь два фильма, в которых снялся Крючков, вновь пробудили к нему интерес критиков и зрителей. Во многом это объяснялось тем, что в обеих лентах Крючков сыграл героев отнюдь не положительных – это «Дело Румянцева» (режиссер И. Хейфиц, 6‑е место в прокате – 31,76 млн. зрителей) и «Жестокость» (режиссер В. Скуйбин, 12‑е место – 29 млн.).

В 1957 году распался и второй брак Крючкова: Алла Парфаньяк ушла от него, забрав с собой сына (она затем стала женой Михаила Ульянова). Оставшись один, актер вскоре переехал в однокомнатную квартирку (11 метров) на первом этаже в центре Москвы. Туда же он привел и свою третью жену – заслуженного мастера спорта Зою Кочановскую. С нею он познакомился в 1959 году, когда снимался в фильме «Домой». После свадьбы им обещали дать новую квартиру, однако въехать в нее молодоженам было не суждено. Произошла трагедия. Рассказывает А. Аршанский: «Мы возвращались из экспедиции в Ленинград, ехали втроем в „газике“. В центре города Зоя попросила ее подождать, она хотела купить помаду. Мы остановились, она перешла улицу, купила губную помаду, и, когда возвращалась обратно, на наших глазах, в трех метрах от нас, ее сбил военный „Студебеккер“. Умерла она у нас с Крючковым на руках. А спустя два дня мы летели вдвоем в грузовом самолете, только мы и гроб, который болтался по самолету».

Крючков после этой трагедии с трудом приходил в себя. Его друзья, боясь за него, неотступно были с ним рядом. Постепенно боль утихла, а через два года после этого актер встретил свою последнюю любовь – на съемках очередного фильма он познакомился с 30‑летней ассистенткой режиссера с «Мосфильма» Лидией Николаевной. Однако нашлись доброжелатели, которые рассказали Крючкову, что у нее уже есть кавалер – некий работник с киностудии. Крючков решил сам прояснить ситуацию и во время обеда пригласил Лидию Николаевну к себе за стол. Но она отказалась: сказала, что ей некогда. И только потом, узнав, что наплели про нее Крючкову, нашла его и объяснила, что его ввели в заблуждение.

Вскоре Крючкову предстояло уехать на натурные съемки в Сочи, и он решил перед отъездом устроить застолье. Однако Лидия туда не пришла, опасаясь, что Крючков позволит себе выпить лишнего. На следующий день Крючков разыскал ее и сказал прямым текстом: мол, с выпивкой я завяжу, а ты должна позаботиться о том, чтобы не было разговоров, ранящих мне душу. Она ответила, что если он будет все время с ней, то так и будет.

Крючков вернулся из Сочи аккурат к ее дню рождения. Там он сделал Лидии предложение руки и сердца и, получив положительный ответ, вернулся на съемки. Перед ноябрьскими праздниками 62‑го он возвращался в Москву из Сочи, а Лидия – из Канева. Их поезда расходились по расписанию на два часа, и Крючков оказался дома раньше невесты. Когда та приехала, он сразу позвонил ей и сказал: «Мы с тобой встречаемся завтра и больше никогда не расстаемся. Если ты меня обманешь, то это будет моим самым большим огорчением». Лидия не обманула.

Когда Лидия сообщила своим родным, что собирается выйти замуж за Крючкова, это понравилось далеко не всем. Ее сестра была против, считая, что Крючков для нее слишком стар (он был старше ее на 19 лет). Однако мама Лидии была на ее стороне, что и перетянуло чашу весов. Позднее, когда вся семья познакомилась с Крючковым, все недоразумения были улажены. У Крючкова была однокомнатная квартира, у Лидии – комната. Молодые съехались, и на новом месте у них родилась девочка, которую назвали Эльвирой.

В 60–70‑е годы Крючков продолжал сниматься в кино, был занят в нескольких спектаклях Театра‑студии киноактера. В 1965 году ему наконец было присвоено звание народного артиста СССР. Он был, что называется, «живой легендой» советского кино, и любой режиссер почитал за честь пригласить его в свою очередную картину. На многочисленных всесоюзных кинофестивалях Крючков был почетным членом жюри, часто представлял советское кино за рубежом. Однако, даже несмотря на огромную популярность этого актера, иногда и ему приходилось быть жертвой элементарного хамства. Рассказывает актер В. Сошальский: «В Ялте снимали фильм „Матрос с „Кометы“. Я жил в доме отдыха ВТО, а Крючков – народный артист Союза, лауреат всех мыслимых премий – в самой дорогой гостинице на набережной. Вдруг однажды звонит мне: „Мальчик, черно…ые приехали, интуристы! И Крючкова выселяют из номера на два дня. Меня выставляют! Но я – пожилой человек! Ты поможешь мне вынести чемодан?“ – „Куда?“ – „Вниз, в кочегарку, – отвечает Крючков. – Там у меня знакомая…“ – „Так, может, ко мне, в мой номер?“ – «Нет, с ней мне будет уютнее…“

Пришел я, взял его чемодан, отнес вниз… «Спасибо, мальчик, ты мне больше не нужен, – поблагодарил дядя Коля. – Придешь, когда эти уедут».

Николай Афанасьевич был одним из любимейших в стране киноактеров, однако студия платила за него рублями, а эти «черно…ые», как он их назвал, платили долларами».

Наиболее удачными работами Крючкова в кино в 70‑е годы можно считать фильмы «Адрес вашего дома» (1972), «Горожане» (1976; после этого фильма, где Крючков сыграл водителя такси, его избрали почетным московским таксистом) и «Осенний марафон» (1979).

В 1980 году Н. Крючкову было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

О том, каким Крючков был в повседневной жизни, рассказывает его жена Л. Н. Крючкова: «Он всегда считал, что на рынок и обратно я должна ездить только на машине, а не на троллейбусе. Я могла пригласить кого‑то помочь убраться в квартире, постирать белье. Он всегда говорил, что если мне тяжело, то надо нанять кого‑то. Всегда спрашивал, в чем я нуждаюсь. Однажды случился смешной эпизод. На вопрос Николая Афанасьевича, что мне требуется, я ответила, мол, об этом я его не попрошу. Он: „Почему?“ – „Да хлеб мне нужен“. Он: „Принесу“. Я удивилась: „Что ж, ты в булочную пойдешь?“ Муж: „Почему? Я сейчас приду в театр, любого молодого актера попрошу, и он мне хоть десять батонов принесет“.

По магазинам он не ходил. Когда заказы бывали, всегда приносил. Холодильник он не открыл ни разу, чайник ни разу не поставил. Но зато и не предъявлял никаких претензий. Если меня нет, то он подождет, и на все один ответ: «Не имеет значения». Нет обеда – будет спокойно смотреть телевизор или читать газету – ждать меня…»

В 1985 году режиссер «Мосфильма» Елена Михайлова задумала снять продолжение фильма «Парень из нашего города», рассказать о том, кем стали главные герои картины 40 лет спустя. Естественно, на центральные роли были приглашены все те же Николай Крючков и Лидия Смирнова. И хотя картина не повторила успеха предыдущего фильма, зрители встретили ее тепло. Фильм назывался «Верую в любовь».

А потом началась «перестройка», и почти весь кинематограф 30–50‑х годов был огульно назван «сталинским». Крючков, как ярчайший представитель того кинематографа, впал в немилость. После реформы 1992 года пенсия народного артиста СССР исчислялась всего 75 тысячами рублей. Часть этих денег актер отдавал своей дочери и внучке. Тогда друзья Крючкова написали письмо министру социального обеспечения с просьбой увеличить народному артисту пенсию. На письмо ответили положительно. А в 1993 году последовал указ Б. Ельцина, по которому Крючков в числе семи других выдающихся деятелей российского искусства стал получать так называемую «президентскую пенсию».

Всю свою жизнь Крючков был заядлым рыболовом (впервые взял удочку в 6 лет), однако в последние месяцы он почти не вставал с постели в дачном поселке Икша. Поэтому рыбачила его жена, а он, когда мог, сидел рядом на скамейке и переживал. Много говорить он уже не мог, от постоянного курения у него развилась опухоль в горле. Пить он бросил еще в 1970 году, раз и навсегда.

О последних днях своего мужа вспоминает Л. Н. Крючкова: «Месяц он провел в больнице: у него поднялась температура и никак не падала. Я приходила к нему каждый день: мы вместе пели, шутили… В последнюю неделю он начал засыпать на полчасика днем. Я его будила, а он говорил: „Ты мне не мешай. Я ухожу в другую жизнь“. Когда он просыпался, я его спрашивала, мол, как там, в другой жизни? Он отвечал: „Не приняли. Сказали – рано“. В последний день он был веселый. Когда я уходила, он сказал: „Мать, я люблю тебя“. Это были его последние слова…»

Крючков скончался 13 апреля 1994 года. Ему шел 83‑й год.