Глава двадцатая. Рождество на «Рузвельте»

Рождество на «Рузвельте»

Четыре отряда, отправлявшихся в декабре на охоту, один за другим вернулись на корабль. Дичь нашел только капитан Бартлетт, да и то всего пять зайцев. В поездке с капитаном случилось происшествие, которое могло иметь для него самые серьезные последствия. К счастью, все обошлось благополучно.

Дело было так. Находясь с эскимосами у озера Хейзен, капитан оставил своих спутников в иглу, а сам вышел поискать в окрестностях дичь. Ему удалось напасть на оленьи следы, как вдруг луна скрылась за тучей и землю окутала беспросветная тьма. Капитан стал ждать, пока луна появится вновь и можно будет сориентироваться на местности, а тем временем эскимосы, решив, что он заблудился, свернули лагерь и направились к кораблю. Как только прояснилось, он также направился на юг и через некоторое время нагнал своих спутников. Возьми он чуть севернее, он разминулся бы с ними, и ему пришлось бы одному возвращаться пешком на корабль без всяких припасов при надвигавшейся буре, а до корабля было 70 или 80 миль.

Возвращался отряд при плохой погоде. Хотя было не особенно холодно, всего 10° или 15° ниже нуля, небо было затянуто тучами. Несмотря на темноту, последний переход капитан одолевал одним долгим броском. Держаться старого следа, разумеется, не всегда было возможно. Порою приходилось идти по снегу, ровному, как пол, а потом вдруг этот пол проваливался на 10–15 футов, и, так как переход совершался в полной темноте, капитан прикладывался затылком с такой силой, что в глазах у него вспыхивали звезды, не обозначенные ни на каких картах звездного неба.

На одном участке дорога была такая плохая, что продвигаться вперед без света стало невозможно. У капитана не было с собой фонаря, и он приспособил под фонарь жестянку из-под сахара, прорезав по ее бокам отверстия и поставив внутрь свечу. С помощью этого доморощенного маяка Бартлетту кое-как удавалось придерживаться следа. Однако дул сильный ветер, и, по словам Бартлетта, он извел за этот переход столько спичек, вновь и вновь зажигая фонарь, что эскимосской семье хватило бы их для безбедного житья на целую зиму.

Охотничья неудача четырех отрядов имела для нас серьезные последствия. Чтобы сэкономить корм, пришлось еще сократить число собак. Мы осмотрели их, и 14 животных, которые вряд ли пережили бы зиму, были пристрелены и пошли на корм остальным.

Меня часто спрашивают, чем питаются зимой дикие травоядные животные – мускусные быки и северные олени – в этой покрытой снегом стране. Как ни парадоксально, свирепствующие здесь ветры – их союзники в борьбе за существование: сдувая снег с обширных пространств, они обнажают засохшие травы и растущие вразброс ползучие кустарники, которыми кормятся животные.

22 декабря наступила полярная «полночь» – в этот день солнце начало свое обратное путешествие на север. Во второй половине дня мы собрали на палубе всех эскимосов, и, с часами в руках, я объяснил им, что солнце теперь возвращается. Марвин прозвонил в судовой колокол, Мэтт Хенсон трижды выстрелил из винтовки, Боруп дал несколько вспышек магния. Затем все мужчины, женщины и дети построились и прошли в заднюю рубку. Минуя камбуз, каждый в дополнение к ежедневному рациону получил по кварте кофе с сахаром и молоком, сухари и порцию мяса мускусного быка; женщинам были выданы сласти, а мужчинам табак.

После празднества маленький Пингашу, мальчик лет тринадцати, помогавший Перси в камбузе, направился по холмам на юг – встречать солнце. Через несколько часов он, удрученный, вернулся на корабль, и Перси пришлось растолковать ему, что, хотя солнце действительно вышло в обратный путь, но доберется оно до нас только через три месяца.

На следующий день после зимнего солнцестояния мы послали эскимосов на разведку окрестных озер – наш запас воды, взятый из реки Шеридан, подошел к концу Члены английской экспедиции на «Алерте» всю зиму пользовались водой, получаемой из растопленного льда, и в экспедицию 1905–1906 годов мы также были вынуждены растапливать лед в течение месяца или двух; однако на этот раз эскимосы обследовали озерца на берегу, и в одном из них, расположенном в миле от «Рузвельта», оказалось на 15 футов воды. Над прорубью во льду эскимосы построили иглу с откидной деревянной дверцей, чтобы вода в проруби не замерзала слишком быстро. Воду к судну подвозили в бочках на собачьих упряжках.

Так как Рождество пришлось на темный период месяца, все участники экспедиции были на борту судна, и мы решили отметить праздник особым обедом, спортивными играми, лотереей, наградами и так далее. Мороз в тот день стоял не особенно сильный, всего 23°.

Утром мы поздравили друг друга с «веселым Рождеством», а за завтраком прочли письма из дому и преподнесли друг другу рождественские подарки – те и другие хранились с условием вскрыть их в рождественское утро. Макмиллан, назначенный церемониймейстером, составил спортивную программу. В 2 часа дня состоялись соревнования по бегу на подошве припая. Была расчищена беговая дорожка в 75 ярдов длиной, и по обеим ее сторонам параллельными рядами, отстоящими один от другого на 20 футов, установили все фонари, сколько их было на судне, числом до 50. Фонари очень напоминали те, с какими ходят кондуктора, только были побольше. Освещенная дорожка, в 7,5° от конца земли, являла собой зрелище необыкновенное.

В первом забеге участвовали эскимосы дети, во втором мужчины, в третьем матери с младенцами за плечами, в четвертом женщины без ноши. Для матерей было четыре забега, и, глядя на них, никто бы не подумал, что проводятся соревнования по бегу. Они двигались по четыре в ряд, одетые в меховые одежды, вращая глазами и пыхтя, словно возмущенные моржи; младенцы за их спинами широко раскрытыми глазами смотрели на сверкающие фонари. О жестокости по отношению к детям не могло быть и речи – женщины двигались не настолько быстро, чтобы выронить их. Затем шли состязания в беге для экипажа и членов экспедиции, а потом перетягивание каната.

Казалось, сама природа участвовала в наших рождественских торжествах, расцветив небо ярким северным сиянием. Пока шли состязания на подошве припая, весь северный небосклон был заполнен столбами и копьями бледного света. Этот феномен северного неба, вопреки общепринятому мнению, не особенно часто наблюдается на здешних, крайних северных, широтах. Как ни жаль развеивать широко распространенное приятное заблуждение, в штате Мэн мне случалось видеть куда более красивое северное сияние, чем за полярным кругом.[33]

Между соревнованиями по бегу и обедом, который был у нас в 4 часа, я дал концерт у себя в каюте, выбирая самую веселую музыку. Затем мы разошлись «переодеться к обеду». Церемония состояла в надевании чистых фланелевых рубашек и галстуков. Амбиции доктора Гудсела зашли так далеко, что он даже надел воротничок.

Перси, заведующий хозяйством, по случаю праздника обрядился в поварской колпак и большой белый фартук, накрыл стол красивой скатертью и выложил наше лучшее столовое серебро. Стена столовой была украшена американским флагом. На обед у нас было мясо мускусного быка, сливовый пудинг, залитый шоколадом бисквит и у каждой тарелки лежал мешочек с орехами, пирожными и конфетами, снабженный карточкой: «Веселого Рождества – миссис Пири».