Перси Джексон и бронзовый дракон

Один-единственный дракон может испортить тебе настроение на целый день.

Уж вы мне поверьте: я, как полукровка, повидал много всяких гадостей. Меня кусали, меня царапали, меня жгли факелом и травили. Я сражался с одноголовыми драконами, двухголовыми, восьмиголовыми, девятиголовыми… и драконами, у которых столько голов, что их до смерти не пересчитать.

Но в тот раз в переделке с бронзовым драконом я почти не сомневался, что мы с друзьями окончим жизнь в виде какого-нибудь драконьего «Роял канина».

Этот вечер начался вполне обычно.

Стоял конец июня. Я всего две недели назад вернулся из своего последнего поиска, и жизнь в Лагере полукровок постепенно возвращалась в свою колею. Сатиры гонялись за дриадами. В лесах выли чудовища. Обитатели лагеря развлекались и подкалывали друг друга, а наш директор, Дионис, превращал в кустарник всех, кто плохо себя вел. Короче, в лагере все было как всегда.

После обеда никто не разошелся, все ребята остались в павильоне для трапезы. Мы были возбуждены, потому что этим вечером предполагался захват флага, мероприятие само по себе весьма крутое.

Предыдущим вечером домик Гефеста провернул колоссальную операцию. Они захватили флаг у отпрысков Ареса (не без моей помощи, спасибо за поздравления!), а это означало, что домик Ареса жаждал крови. Ну да, эти ребятки всегда жаждут крови, но тем вечером они особенно пылали яростью.

В команду синих входили дома Гефеста, Аполлона, Гермеса и я — единственный полубог из домика Посейдона. Были и плохие новости: на сей раз дети Афины и Ареса (оба дома богов войны) объединились против нас в команде красных вместе с потомством Афродиты, Диониса и Деметры. Домик Афины владел вторым флагом, а капитаном у них была моя подруга Аннабет.

Что и говорить, Аннабет — из тех людей, кого лучше не иметь в стане врагов.

Перед началом игры она подкатилась ко мне.

— Эй, Рыбьи Мозги!

— Когда ты прекратишь так меня называть?

Аннабет знает, что я ненавижу это прозвище, ненавижу главным образом потому, что у меня нет подходящего ответа. Она — дочь Афины, что не дает особых поводов для дразнилки. Ну, то есть я хочу сказать, что Совоголовая или Премудрая — прозвища не очень.

— Да брось, тебе же нравится!

Она толкнула меня плечом — я так полагаю, это дружеский жест, — но на ней был полный греческий доспех, а потому я сморщился от боли. В серых глазах под шлемом сверкали веселые искорки. Нелегко классно выглядеть в боевых доспехах, но Аннабет это удавалось.

— Знаешь, что я тебе скажу, — она понизила голос, — сегодня ночью мы вас, конечно, разобьем, но если ты займешь безопасную позицию… например, на правом фланге… то я позабочусь, чтобы тебя не разорвали на мелкие кусочки.

— Ну, спасибо, — сказал я. — Только я всегда играю на выигрыш.

Аннабет улыбнулась.

— Встретимся на поле боя.

Она побежала назад к своим союзникам, а те принялись смеяться и хлопать о ее ладошку ладонями поднятых рук. Я никогда не видел Аннабет такой довольной, похоже, возможность побить меня была лучшим из всего, что могло случиться в ее жизни.

Подошел Бекендорф, держа под мышкой свой шлем.

— Ты ей нравишься, старик.

— Ну да, — пробормотал я. — Я ей нравлюсь в качестве учебной мишени.

— Да нет, они так всегда делают. Если девчонка пытается тебя убить, это значит, она в тебя втюрилась.

— Очень логично.

Бекендорф пожал плечами.

— Я в таких вещах разбираюсь. Ты должен пригласить ее на фейерверк.

Я не мог понять, шутит он или нет.

Бекендорф — староста в домике Гефеста. Такой здоровенный детина с постоянной ухмылкой на физиономии. Мышцы — как у профессионального бейсболиста, а на ладонях мозоли от работы в кузнице. Ему недавно исполнилось восемнадцать, и осенью он собирался поступать в нью-йоркский университет. Бекендорф был старше меня, а потому я прислушивался к нему, но от идеи пригласить Аннабет на фейерверк, что устраивают на берегу в День независимости — словно это самый подходящий денек для свиданий летом, — у меня даже живот скрутило.

Мимо прошла Силена Боргард, староста домика Афродиты. Ни для кого не секрет, что Бекендорф вот уже года три как сохнет по ней. У Силены были длинные черные волосы и большие карие глаза, а когда она проходила мимо, все ребята оборачивались и смотрели ей вслед.

— Удачи тебе, Чарли, — сказала она.

Надо отметить, что никто никогда не называет Бекендорфа по имени.

Силена одарила его белозубой улыбкой и пошла, чтобы присоединиться к Аннабет и команде красных.

— Ух… — Бекендорф проглотил слюну и засопел, словно на какое-то время утратил способность нормально дышать.

— Спасибо за совет, братишка. — Я потрепал его по плечу. — Я рад, что ты такой знаток в том, что касается девчонок. Нам пора. Потопали в лес.

Естественно, что мы с Бекендорфом взяли на себя самую опасную работу. Пока домик Аполлона занимал оборону со своими луками, домик Гермеса должен был атаковать центр леса, чтобы отвлечь противника. Мы с Бекендорфом тем временем должны были провести разведку на левом фланге, обнаружить флаг противника, выбить защитников и доставить флаг на нашу сторону. Все просто.

Почему на левом фланге?

— Потому что Аннабет хотела, чтобы я пошел на правый, — сказал я Бекендорфу, — а это значит, что она не хочет, чтобы мы шли на левый.

Бекендорф кивнул.

— Ну, давай за дело!

Он разработал для нас двоих секретное оружие — хамелеонские бронзовые доспехи. Если мы стояли перед скалой, то наши нагрудники, шлемы и щиты становились серыми. Если мы стояли перед кустами, то металл зеленел. Это была не стопроцентная невидимость, но весьма хорошая маскировка, в особенности на расстоянии.

— Ты смотри не испорти их, — предупредил меня Бекендорф. — Знаешь, сколько я их ковал!

— Понял, капитан.

Бекендорф хмыкнул. Я видел, ему нравится, когда его называют капитаном.

Ребята Гефеста пожелали нам удачи, и мы незаметно скользнули в лес, а наши доспехи тут же обрели зеленовато-коричневатый цвет, сливаясь с деревьями.

Мы пересекли ручеек, который служил для команд границей между территориями. Издалека до нас донеслись звуки сражения — удары мечей о щиты. На мгновение мелькнула вспышка света от какого-то волшебного оружия, но мы никого не увидели.

— Что, никакой охраны на границе? — прошептал Бекендорф. — Странно.

— Они слишком самоуверенны, — высказал предположение я, но чувство тревоги меня не покидало.

Аннабет была великим стратегом. Уж она бы не допустила никаких дыр в обороне, даже если ее команда превосходила нас численностью.

Мы перешли на вражескую территорию. Я знал, что нам нужно торопиться, потому что наша команда играла в обороне, а это не могло длиться вечно. Ребят Аполлона рано или поздно сметут. Домик Ареса не остановишь такими глупостями, как стрелы из лука.

Мы крадучись пробирались мимо здоровенного дуба, и меня чуть удар не хватил, когда из ствола вдруг появилась девчоночья физиономия.

— Кыш! — воскликнула она и исчезла в коре.

— Дриады, — проворчал Бекендорф. — Они такие обидчивые.

— А вот и нет! — раздался приглушенный голос из дерева.

Мы пошли дальше. Трудно было сказать, где точно мы находимся. Некоторые ориентиры были хорошо заметны, но лес имел склонность смещаться. Видимо, духи природы проявляли беспокойство. Тропинки меняли направление. Деревья двигались.

Вдруг мы оказались на краю полянки. И я сразу понял, что мы влипли, как только увидел большой земляной холм.

— Бессмертный Гефест! — прошептал Бекендорф. — Муравейник!

Мне хотелось развернуться и пуститься наутек. Я никогда прежде не видел муравейников, но от ветеранов лагеря слышал всякие истории. Холм поднимался до верхушек деревьев — четыре этажа минимум. Его стенки были пронизаны туннелями, через которые выползали тысячи…

— Мирмеки, — пробормотал я.

Так греки называют муравьев, но это были не совсем муравьи, а твари намного крупнее. У любого бойца они вызвали бы сердечный приступ.

Размерами мирмеки вполне могли составить конкуренцию немецкой овчарке. Их панцири отливали кроваво-красным цветом. Глаза напоминали черные бусины. На ходу мирмеки щелкали острыми как бритва жвалами. Некоторые из них несли ветки. Другие — куски сырого мяса, откуда они взялись — мне и думать не хочется. Большинство тащило куски металла: старые доспехи, мечи, бронзовые тарелки, которые каким-то образом попали сюда из трапезной. Один из муравьев волок черный лакированный капот спортивного автомобиля.

— Они обожают сверкающий металл, — прошептал Бекендорф. — В особенности золото. Я думаю, у них в гнезде больше золота, чем в Форт-Ноксе.[2]— В голосе его послышалась завистливая нотка.

— Даже не думай об этом, — сказал я.

— Не буду, — пообещал он. — Давай-ка линять отсюда, пока…

Его глаза расширились.

Футах в пятидесяти от нас два муравья с трудом волокли в свое гнездо громадный кусок металла. Он был размером с холодильник, отливал бронзой и золотом, сбоку у него виднелись выпуклости и бороздки, а снизу торчал пучок проводов. Наконец муравьи перевернули эту штуковину, и я увидел ее спереди. Я аж задохнулся от изумления.

— Это же…

— Тихо! — Бекендорф потащил меня назад в кусты.

— Но это же…

— Голова дракона, — с ужасом сказал он. — Да. Я вижу.

Морда была длинная, размером с меня, пасть открыта, и в ней виднелись металлические зубы, похожие на акульи. На шкуре чередовалась золотая и бронзовая чешуя, вместо глаз — рубины размером с мой кулак. Голова была словно отрублена от тела, наверное, муравьи отгрызли ее своими жвалами. Провода обгорели и перепутались.

Голова эта, скорее всего, была тяжелая, потому что муравьи с трудом тягали ее — всего на несколько дюймов за один рывок.

— Если они дотащат ее до муравейника, им помогут другие муравьи, — сказал Бекендорф. — Мы должны их остановить.

— Что?! — изумился я. — Почему?

— Это знак от Гефеста. Идем!

Я не понял, что он имеет в виду, но я никогда не видел Бекендорфа таким решительным. Он побежал по краю полянки, его доспехи сразу же слились с листвой.

Я собирался последовать за ним, но тут мне в шею уперлось что-то острое и холодное.

— Сюрприз, — объявила Аннабет прямо у меня над ухом.

Наверное, на ней была ее волшебная бейсболка, потому что Аннабет оставалась совершенно невидимой.

Я попытался шевельнуться, но она сунула нож мне под подбородок. Из леса с обнаженным мечом появилась Силена. Ее доспехи Афродиты были розовыми и красными — под цвет одежды и косметики. Она напоминала Барби, вышедшую на тропу войны.

— Отличная работа, — похвалила она Аннабет.

Невидимая рука конфисковала мой меч. Аннабет сняла бейсболку и материализовалась прямо передо мной. На лице у нее сияла лукавая улыбка.

— Выслеживать мальчишек проще простого. Они шумят, как влюбленный Минотавр.

Щеки у меня загорелись. Я попытался вспомнить, не сказал ли перед этим чего-нибудь такого… Кто знает, давно ли Аннабет и Силена подслушивали?

— Ты военнопленный, — заявила Аннабет. — Сейчас захватим Бекендорфа и…

— Бекендорф!

На какую-то секунду я забыл о нем, а он так и продолжал бежать в направлении головы дракона, от которой его теперь отделяли футов сорок.

Он не заметил девчонок, не заметил и того, что меня нет рядом.

— Бежим туда! — выкрикнул я Аннабет.

Она потащила меня назад.

— Эй, пленный, ты куда это собрался?

— Смотри!

Она посмотрела на полянку и, кажется, только теперь поняла, где мы.

— Зевс милосердный…

Бекендорф выпрыгнул из-за деревьев и ударил одного из муравьев. Его меч оставил вмятину на хитиновом щитке. Муравей повернулся, щелкая клешнями. Я и охнуть не успел, как муравей вцепился в ногу Бекендорфа, и тот свалился на землю. Второй муравей брызнул чем-то вязким ему в лицо, и Бекендорф закричал. Он уронил меч и прижал руки к глазам.

Я бросился к нему, но Аннабет утащила меня назад.

— Нет!

— Чарли! — завопила Силена.

— Тихо! — зашипела Аннабет. — Все равно уже поздно!

— Что ты несешь?! — возмутился я. — Мы должны…

Тут я увидел, что к Бекендорфу спешат новые муравьи — десять, двадцать. Они подхватили его за доспехи и потащили к муравейнику с такой скоростью, что он мигом исчез в одном из туннелей.

— Нет! — Силена толкнула Аннабет. — Ты позволила им захватить Чарли!

— У нас нет времени на препирательства! — огрызнулась Аннабет. — Идем!

Я думал, что она поведет нас в атаку, чтобы спасти Бекендорфа, но она ринулась к голове дракона, о которой муравьи временно забыли. Аннабет схватила голову за провода и потащила к лесу.

— Что ты делаешь? — закричал я. — Бекендорф…

— Помогите мне, — прохрипела Аннабет. — Быстрее, пока они не вернулись.

— О боги! — воскликнула Силена. — Тебя больше волнует этот кусок железа, чем Чарли?!

Аннабет развернулась и взяла ее за плечо.

— Послушай, Силена! Это же мирмеки. Они как огненные муравьи, только в сто раз хуже. Они ядовитые. Они разбрызгивают кислоту. Они общаются с другими муравьями и уничтожают все, что может им угрожать. Если бы мы бросились на помощь Бекендорфу, они и нас затащили бы к себе. Нам понадобится помощь — и не слабая помощь, — чтобы извлечь его оттуда. А теперь — хватай за провода. Потащили!

Я не знал, что на уме у Аннабет, но я успел побывать с ней не в одной переделке и понимал: она знает, что делает. Мы втроем потащили металлическую драконью голову в лес. Аннабет не позволила нам остановиться, пока мы не оказались на расстоянии ярдов пятидесяти от полянки. Тут мы упали на землю, задыхающиеся и мокрые от пота.

Силена заплакала.

— Может быть, он уже мертв…

— Нет, — возразила Аннабет. — Сразу они его не убьют. У нас есть около получаса.

— Откуда ты это знаешь?

— Я читала про мирмеков. Они парализуют жертву, чтобы можно было размягчить ее, прежде чем…

— Мы должны его спасти! — Силена громко зарыдала.

— Силена, — сказала Аннабет, — мы его спасем, но ты должна взять себя в руки. Способ есть!

— Нужно позвать ребят, — предложил я. — Или Хирона. Хирон наверняка знает, что нужно сделать.

Аннабет покачала головой.

— Они рассредоточены по лесу. Пока мы их всех соберем, будет уже поздно. И потом всего лагеря будет недостаточно, чтобы захватить муравейник.

— И что же теперь?

Аннабет показала на драконью голову.

— И что? — не понял я. — Ты собираешься напугать муравьев этой большой металлической башкой?

— Это автоматон, — пояснила она.

Настроение от этого ответа у меня не улучшилось. Автоматоны — это такие волшебные роботы из бронзы, их изготавливал Гефест. Большинство из них были машинами-убийцами невероятной силы.

— Ну и что? Это только голова. Она сломана.

— Перси, это не просто какой-то там автоматон, — раздраженно сказала Аннабет. — Это бронзовый дракон. Ты что, ничего про него не знаешь?

Я тупо смотрел на нее. Аннабет прожила в Лагере полукровок гораздо дольше меня. Она, вероятно, знала тысячи историй, с которыми я был незнаком.

— Ты имеешь в виду старого хранителя? — Глаза Силены расширились. — Но это же только легенда!

— Постойте! — взмолился я. — Кто это — старый хранитель?

Аннабет глубоко вздохнула.

— Перси, во времена, когда не было дерева Талии — до того, как у лагеря появились волшебные границы, непреодолимые для монстров, — директора использовали самые разные способы самозащиты. Самым знаменитым из них был бронзовый дракон. Его сделал домик Гефеста с благословения их отца. Считается, что он был таким свирепым и сильным, что лагерь целых десять лет находился в безопасности. А потом, лет пятнадцать назад, дракон исчез в лесу.

— И ты думаешь, это его голова?

— А ничего другого и быть не может! Мирмеки, вероятно, наткнулись на дракона в поисках драгоценных металлов. Целиком они его утащить не смогли, вот и отгрызли голову. Тело, наверное, где-то поблизости.

— Но они же отгрызли голову! А от нее одной никакого прока.

— Не совсем так. — Аннабет прищурилась, и я видел, что ее мозги напряженно работают. — Мы можем его собрать. А если удастся его активировать…

— …то это поможет нам спасти Чарли! — подхватила Силена.

— Постой. Тут слишком много всяких «если». Если мы его найдем, если мы успеем его вовремя активировать, если он нам поможет. Ты сказала, что эта штуковина исчезла пятнадцать лет назад?

Аннабет кивнула.

— Некоторые говорят, что у него износился двигатель и потому он отправился в лес, собираясь деактивироваться. Или у него программа засбоила. Никто этого не знает.

— Ты собираешься заново собрать испорченного металлического дракона?

— Мы должны попытаться! — закричала она. — Для Бекендорфа это единственная надежда! И потом, может быть, это знак от Гефеста. Дракон наверняка пожелает помочь детям Гефеста. Бекендорф рассчитывает на нас — и мы должны попытаться.

Мне эта мысль решительно не нравилась. С другой стороны, ничего лучше я предложить не мог. Времени у нас оставалось все меньше, а глядя на Силену, я видел, что если мы чего-нибудь не сделаем в ближайшее время, то у нее начнется истерика. Бекендорф говорил что-то о знаке от Гефеста. Может быть, пришло время выяснить это.

— Хорошо, — сказал я. — Давайте искать безголового дракона.

Мы искали целую вечность, а может, так только казалось, потому что я все время представлял себе Бекендорфа в муравейнике, испуганного и парализованного… а вокруг него суетится шайка бронированных тварей — ждут, когда он размягчится.

Пройти по следу, оставленному муравьями, было проще простого. Они волокли драконью голову по лесу, проделав глубокую канаву в грязи, а мы теперь тащили голову назад по этой колее.

Мы, наверное, преодолели уже с полмили — и я волновался, что прошло слишком много времени, — когда Аннабет выдохнула:

— Di immortales![3]

Мы подошли к краю ямы — такой здоровенной дыры размером с дом. Стенки ямы были скользкими, из земли торчали корни. Муравьиные следы вели на самое дно, где сквозь комья земли сверкало что-то металлическое. В одном месте из бронзового обрубка торчали провода.

— Драконья шея, — сказал я. — Ты думаешь, это муравьи вырыли такую яму?

— Больше похоже на падение метеора… — покачала головой Аннабет.

— Это Гефест. — Лицо Силены просияло. — Наверное, его откопал сам Гефест. Он хотел, чтобы мы нашли дракона. Он хотел, чтобы Чарли… — Дыхание у нее перехватило.

— Ладно, — сказал я, — прикрепим голову к туловищу.

Доставить голову дракона вниз оказалось просто. Она скатилась по склону и громко ударилась о шею — БАБАХ! Подсоединить ее было сложнее.

Мы не имели ни инструмента, ни опыта в таком деле.

Аннабет, проклиная всех древних греков, вместе взятых, разматывала провода.

— Нам нужен Бекендорф! Он бы сделал это за считанные секунды.

— Разве твоя матушка не богиня изобретателей? — спросил я.

— Да. — Аннабет наградила меня свирепым взглядом. — Но тут другое дело. Я неплохо разбираюсь в том, что касается идей, но не в механике.

— Если бы мне нужно было выбрать одного-единственного человека, чтобы прикрутить мне голову на место, то я выбрал бы тебя.

Я пробормотал это, наверное, для того, чтобы придать ей уверенности, но тут же понял, что сморозил глупость.

— Ах… — Силена шмыгнула носом и протерла глаза. — Перси, это так мило с твоей стороны.

Аннабет покраснела.

— Заткнись, Силена. И дай мне твой кинжал.

Я опасался, как бы Аннабет не пырнула меня этой штуковиной, но она воспользовалась кинжалом как отверткой, чтобы вскрыть панель в шее дракона.

— Ну, посмотрим, получится что-нибудь или нет, — проворчала она.

И принялась сращивать провода из небесной бронзы.

На это ушло много времени. Слишком много.

Захват флага уже, наверное, состоялся, и теперь я размышлял, как скоро ребята сообразят, что мы отсутствуем, и отправятся нас искать. Если расчеты Аннабет были верны (а они всегда были верны), то Бекендорфу оставалось минут пять или десять, прежде чем муравьи набросятся на него.

Наконец Аннабет встала и выдохнула. Руки у нее были грязные и поцарапанные, ногти поломаны. На лбу в том месте, куда дракон решил плюнуть на нее смазкой, коричневела жирная полоса.

— Ну, все, — сказала она. — Похоже, получилось…

— Ты говоришь «похоже»? — спросила Силена.

— Должно получиться, — сказал я. — У нас не осталось времени. Ну, как ты его будешь запускать? Тут у него есть ключ зажигания или что-нибудь такое?

Аннабет показала на рубиновые глаза дракона.

— Они поворачиваются по часовой стрелке. Я так думаю, мы должны их повернуть.

— Если бы кто-то выкрутил мне глаза, я бы наверняка проснулся, — согласился я. — А что, если ему это не понравится?

— Тогда… нам конец.

— Отлично, — вздохнул я. — Я готов.

Мы одновременно повернули рубиновые глаза дракона, и они тут же начали светиться. Мы с Аннабет отпрянули с такой прытью, что свалились друг на друга. Пасть дракона открылась, словно он проверял, как действует его челюсть. Голова повернулась в нашу сторону. Из его ушей пошел дым, и он попытался подняться.

Поняв, что он не может двигаться, дракон, казалось, смутился. Он наклонил голову, скосил взгляд на землю. Наконец он понял, что закопан. Шея напряглась один раз, потом еще… После чего центр ямы взорвался комьями земли.

Дракон неловко выбрался на поверхность, отряхивая с себя землю, как это делают собаки, и мы мгновенно с головы до ног оказались в грязи. Автоматон выглядел ужасно, просто слов не подобрать как. Я хочу сказать, ему явно не помешало бы посетить автомойку, к тому же из него здесь и там торчали провода, но тело дракона было удивительным… Оно напоминало танк, сделанный по современным технологиям, но только на ногах, а не на гусеничном ходу. Его бока прикрывали бронзовые пластины и золотая чешуя, инкрустированная драгоценными камнями. Ноги его были размером со ствол дерева, а из пальцев торчали стальные когти. Крыльев у него не оказалось — у большинства греческих драконов крыльев нет, — а вот длина хвоста равнялась длине остального туловища, не уступавшего размерами школьному автобусу. Шея дракона заскрипела и затрещала, когда он повернул голову к небу и торжествующе испустил сноп огня.

— Ну вот, — тихонько сказал я, — он по-прежнему в рабочем состоянии.

К несчастью, дракон меня услышал. Его рубиновые глаза впились в меня, он вытянул морду, которая тут же оказалась в двух дюймах от моего лица. Я инстинктивно потянулся к мечу.

— Дракон, стой! — прокричала Силена.

Я поразился тому, что она не потеряла дар речи. Она говорила таким командным тоном, что автоматон повернулся к ней.

Силена нервно сглотнула.

— Мы тебя разбудили, чтобы защитить лагерь. Ты не забыл? Ведь это твоя работа!

Дракон наклонил голову, словно задумавшись. Полагаю, что шансы Силены на то, что дракон сожжет ее огнем, составляли пятьдесят на пятьдесят. Я собирался прыгнуть ему на шею, чтобы отвлечь его внимание, но тут Силена сказала:

— В беду попал Чарльз Бекендорф, сын Гефеста. Его захватили мирмеки. Ему нужна твоя помощь.

При слове «Гефест» шея дракона вытянулась, по металлическому телу пробежала дрожь, отчего на нас снова полетели комья земли.

Дракон оглянулся, словно пытаясь найти врага.

— Мы должны ему показать, — сказала Аннабет. — Идем, дракон! К сыну Гефеста — это сюда. Следуй за нами!

Она вытащила меч, и мы втроем полезли из ямы.

— За Гефеста! — прокричала Аннабет, и это было самое то.

Мы побежали по лесу. Я оглянулся — бронзовый дракон шел за нами по пятам, его красные глаза светились, а из ноздрей валил пар.

Должен вам сказать, это здорово нас подгоняло на пути к муравейнику.

Когда мы вышли на полянку, дракон вроде бы почуял запах Бекендорфа. Он обогнал нас, и нам пришлось отпрыгнуть в стороны, иначе бы он нас раздавил. Дракон двигался вперед, ломая деревья, суставы его хрустели, ноги оставляли вмятины в земле.

Он направился прямо на муравейник. Поначалу мирмеки даже не поняли, что происходит. Дракон наступил на двух-трех, и от них осталось только мокрое место. Потом их телепатическая сеть, похоже, заработала, выдавая что-то типа: «Большой дракон! Дело плохо!» Все муравьи на полянке одновременно повернулись и набросились на дракона. Из муравейника появились новые сотни муравьев. Дракон дыхнул пламенем, и вся муравьиная шайка в панике бросилась назад. Кто мог знать, что муравьи легко воспламеняющиеся? Однако тут же появились новые.

— Давайте внутрь! — крикнула Аннабет. — Пока они тут все заняты драконом!

Силена бросилась вперед, и я впервые в жизни последовал в сражение за дочерью Афродиты. Мы бежали мимо мирмеков, но они не обращали на нас внимания. По какой-то причине они считали, что дракон для них — большая угроза. Поди их разбери, опять же.

Мы нырнули в ближайший туннель, и я чуть не задохнулся от вони. Ничто — поверьте мне, ничто — не пахнет хуже, чем берлога гигантских муравьев. Они, прежде чем начать жрать, зачем-то выдерживали пищу, пока та не протухнет. Нет, кому-нибудь нужно серьезно заняться ими и научить пользоваться холодильником!

Мы плутали внутри по лабиринту темных туннелей и тронутых плесенью помещений, устланных сброшенными хитиновыми щитками, с лужицами сукровицы. Муравьи стремглав проносились мимо, торопясь на поле боя, а мы только сторонились, пропуская их. Слабый бронзовый отблеск моего меча помогал нам находить дорогу в темноте, по мере того как мы углублялись в их гнездо.

— Смотрите! — воскликнула Аннабет.

Я заглянул в боковую комнату, и мое сердце екнуло. С потолка свисали громадные липкие мешки — муравьиные личинки, насколько я понял, — но внимание мое привлекло не это. Пол этого помещения был сплошь усыпан золотыми монетами, драгоценными камнями и другими сокровищами — шлемами, мечами, музыкальными инструментами, ювелирными изделиями. Они сверкали, как сверкают волшебные предметы.

— А ведь это всего одна комната, — сказала Аннабет. — Тут, наверное, сотни таких кладовых с сокровищами.

— Это все не имеет значения! — отрезала Силена. — Мы должны найти Чарли.

Первый раз в жизни вижу, что дочь Афродиты не интересуют драгоценности!

Мы продолжали пробираться вперед. Еще двадцать футов — и мы попали в пещеру, где так ужасно воняло, что мне пришлось зажать нос. Тут, словно песчаные дюны, были навалены объедки — кости, куски гнилого мяса, даже остатки обедов из лагеря. Я думаю, муравьи наведывались в нашу мусорную яму и воровали оттуда недоеденную пищу. У основания одной из таких куч мы увидели Бекендорфа, который пытался подняться на ноги. Выглядел он ужасно отчасти и потому, что его камуфляжные доспехи имели теперь цвет помоев.

— Чарли! — Силена подбежала к нему и попыталась помочь встать.

— Слава богам, — слабо улыбнулся он. — У меня… ноги парализованы.

— Это пройдет, — сказала Аннабет. — Но мы должны вытащить тебя отсюда. Перси, бери его с другой стороны.

Мы с Силеной подняли Бекендорфа, и вчетвером тронулись в обратный путь по туннелям. Издалека до меня доносились звуки битвы — металлический треск, рев пламени, я слышал, как огрызались и плевались муравьи.

— Что там происходит? — спросил Бекендорф. Мышцы его напряглись. — Дракон! Неужели вы реактивировали его?

— Боюсь, что так, — отозвался я. — Похоже, другого выхода у нас не было.

— Но нельзя просто так запустить автоматон. Нужно ведь откалибровать двигатель, провести диагностику… Иначе кто знает, что он тут наделает. Нам нужно поскорее выбраться отсюда!

Но оказалось, что нам никуда не нужно выбираться, потому что дракон сам пришел к нам. Мы пытались вспомнить, какой из туннелей ведет к выходу, когда весь муравейник взорвался, забросав нас землей. Внезапно мы оказались под открытым небом. Дракон был прямо над нами, он метался туда-сюда, растаптывая муравейник и пытаясь стряхнуть с себя мирмеков, облепивших все его тело.

— Вперед! — закричал я.

Мы стряхнули с себя комья и выбрались на склон муравейника, таща за собой Бекендорфа.

Наш друг дракон попал в переделку. Мирмеки вгрызались в сочленения на его броне, заплевывали тело автоматона кислотой. Дракон топал ногами, щелкал челюстями, но долго ему было не продержаться. От бронзовой шкуры поднимался пар.

Но еще хуже — несколько муравьев набросились на нас. Я так думаю, им не понравилось, что мы умыкнули у них обед. Я ударил клинком одного — и у него отскочила голова. Аннабет рубанула другого, удар пришелся точно между усиками. Когда лезвие из небесной бронзы пронзило муравьиный панцирь, муравей испарился.

— Пожалуй… пожалуй, я теперь сам смогу идти, — сказал Бекендорф, но как только мы его отпустили, рухнул лицом вперед.

— Чарли! — Силена помогла ему подняться и потащила дальше, а мы с Аннабет расчищали путь от муравьев.

Каким-то образом нам удалось добраться до края полянки, и нас никто не покусал и не рассек на части, хотя одна из моих кроссовок дымилась от кислоты.

Дракон на полянке зашатался. Над его броней поднималось облако кислотного тумана.

— Мы не можем оставить его в беде, — сказала Силена.

— Это слишком опасно, — печально произнес Бекендорф. — Его проводка…

— Чарли! — с мольбой в голосе воскликнула Силена. — Он же спас твою жизнь! Прошу тебя. Ради меня.

Бекендорф колебался. Лицо у него все еще было пунцовым от муравьиной кислоты, а вид такой, будто он в любую минуту может упасть в обморок, но он, хотя и с трудом, удерживался на ногах.

— Приготовьтесь бежать, — сказал он нам, потом посмотрел в сторону полянки и закричал: — ДРАКОН! АВАРИЙНАЯ ЗАЩИТА, БЕТА-АКТИВИЗАЦИЯ!

Дракон повернулся на звук голоса. Он прекратил сражаться с муравьями, и глаза его засверкали. В воздухе запахло озоном, как перед грозой.

ЩЩЩЩЩЕЛК!

Из кожи дракона вырвались синие электрические молнии, они заплясали по всему его телу, поражая муравьев. Некоторые из них начали взрываться. Другие задымились и почернели, их ноги задергались. Через несколько секунд на драконе не осталось ни одного мирмека. Те, что были еще живы, в панике отступали, отходя к своему разрушенному муравейнику, а электрические разряды били по ним, как по мишеням, поторапливая и подгоняя.

Дракон торжествующе протрубил, а потом повернул к нам свои сияющие глаза.

— А теперь, — скомандовал Бекендорф, — берем ноги в руки!

На этот раз мы не кричали: «За Гефеста!» Мы кричали: «Помоги-и-и-ите!»

Дракон топал следом, плюясь огнем и испуская молнии над нашими головами, словно решил поразвлечься.

— Как его остановить? — крикнула на ходу Аннабет.

Бекендорф, чьи ноги теперь прекрасно работали (ничто так не излечивает больной организм, как догоняющий тебя громадный монстр), тряс головой и тяжело дышал.

— Нельзя было его включать! Он работает неустойчиво! После стольких лет простоя автоматоны становятся как бешеные!

— Отличная новость! — прокричал я в ответ. — А как они выключаются?

Бекендорф оглянулся и заорал как сумасшедший:

— Вот оно!

Впереди торчала скала высотой с дерево. В лесу было полно всяких необычных скал, но этой я прежде не видел. Она имела форму гигантской горки для скейтборда, наклонной с одной стороны и с вертикальным обрывом с другой.

— Вы, ребята, бегите вокруг к основанию утеса, — велел Бекендорф. — Отвлеките дракона. Пусть он будет занят!

— А ты что собираешься делать? — спросила Силена.

— Увидишь. Бегите!

Бекендорф нырнул за дерево, а я повернулся и закричал дракону:

— Эй ты, ящерица губастая! От тебя бензином воняет!

Дракон выдул из ноздрей клубы черного дыма. Тяжело топая, он припустил за мной. Земля сотрясалась.

— Давай! — Аннабет схватила меня за руку.

Мы побежали вокруг скалы, он за нами.

— Мы должны задержать его здесь, — сказала Аннабет.

Мы втроем обнажили мечи.

Дракон добежал до нас и резко остановился. Он наклонил голову, словно не мог поверить, что мы такие глупые и будем с ним драться. Теперь, когда он нас догнал, у него было столько способов нас прикончить, что он, вероятно, не мог выбрать подходящий.

Мы бросились врассыпную, и первый залп его огнемета оставил выжженную землю в том месте, где мы только что находились.

Потом я увидел над нами — на вершине утеса — Бекендорфа и понял, что он собирается делать.

Ему нельзя было ошибаться. Значит, дракона надо отвлечь.

— Йа-а-а! — завопил я и, обрушив Анаклузмос на ногу дракона, отрубил ему коготь.

Голова у автоматона заскрипела, когда он выгнул шею, чтобы посмотреть вниз на меня. Он, казалось, больше недоумевал, чем сердился, типа: «Ты мне, что ли, пальчик отрубил?»

Потом он открыл пасть, обнажив сотню острых как бритва зубов.

— Перси! — предостерегающе крикнула Аннабет.

Но я не отступил.

— Еще секунда…

— Перси!

За мгновение перед тем, как дракон нанес ответный удар, Бекендорф спрыгнул с утеса и приземлился ему на шею.

Дракон отпрянул, извергая пламя и пытаясь стряхнуть с себя Бекендорфа, но тот держался как настоящий ковбой, хотя монстр брыкался, словно норовистый конь. Я зачарованно смотрел на Бекендорфа, который открыл панель у основания драконьего черепа и дернул провод.

Автоматон мгновенно замер. Глаза его потускнели. Внезапно он превратился в неподвижную статую дракона, скалящегося в небо.

Бекендорф соскользнул вниз по драконьей шее и в изнеможении упал у хвоста чудовища.

— Чарли! — Силена подбежала к нему и чмокнула в щеку. — Ты молодец!

Аннабет подошла ко мне и сжала мое плечо.

— Ну, Рыбьи Мозги, как ты, в порядке?

— Да вроде того… — Я размышлял о том, насколько близок я был к тому, чтобы превратиться в паштет из полубога в драконьей пасти.

— Ты молодчина. — Улыбка у Аннабет была гораздо приятнее, чем у этого дурацкого дракона.

— И ты тоже, — нетвердым голосом сказал я. — Ну… так что мы будем делать с автоматоном?

Бекендорф отер лоб. Силена все еще суетилась над его царапинами и синяками, и Бекендорф, казалось, ошалел от этого внимания.

— Мы… гмм… я не знаю, — сказал он. — Не исключено, что нам удастся его починить, чтобы он охранял лагерь, но на это может уйти несколько месяцев.

— Стоит попробовать, — согласился я, представив себе, как этот бронзовый дракон сражается на нашей стороне против одного из титанов — повелителя Кроноса.

Его монстры дважды подумают, прежде чем атаковать наш лагерь, если им придется сражаться с драконом. С другой стороны, если дракон впадет в безумие и накинется на наших ребят — это будет ой как нездорово.

— Вы видели все эти сокровища в муравейнике? — спросил Бекендорф. — Волшебное оружие? Доспехи? Вот эти штуки вполне могли бы нам пригодиться.

— И браслеты, — добавила Силена. — И ожерелья.

Я вздрогнул, вспомнив запах в этих туннелях.

— Я думаю, оставить это приключение на будущее. Да только чтобы приблизиться к этим сокровищам, нужна целая армия полукровок.

— Может быть, — мечтательно сказал Бекендорф. — Но какие там сокровища…

Силена разглядывала замершего дракона.

— Чарли, я в жизни не видела ничего храбрее этого твоего прыжка на дракона.

Бекендорф сглотнул и пробормотал:

— Гмм… да. Слушай, ты пойдешь со мной на фейерверк?

— Конечно, олух ты царя небесного! — Лицо Силены зарделось. — Я думала, ты меня никогда не пригласишь!

Бекендорф сразу заметно повеселел.

— Ну, тогда возвращаемся. Захват флага уже наверняка завершился.

Мне пришлось идти босиком, потому что кислота совершенно разъела мою кроссовку. Сбросив ее, я понял, что муравьиная жидкость пропитала мой носок, отчего нога у меня покраснела и распухла. Я оперся на Аннабет, и она помогла мне хромать по лесу.

Бекендорф и Силена шли впереди, держась за руки, и мы специально от них отстали.

Глядя на них и обнимая при этом Аннабет за плечо, я себя чувствовал довольно неловко. Я безмолвно проклинал Бекендорфа за его храбрость… я не имею в виду его прыжок на дракона. Понадобилось три года, чтобы он наконец решился пригласить Силену Боргард на свидание. Это было несправедливо.

— Знаешь, — сказала Аннабет, помогая мне передвигаться к лагерю. — Я видела в жизни и кое-что покруче.

Я моргнул. Она что, читает мои мысли?

— В смысле?

Аннабет ухватила меня за запястье, и мы кое-как перебрались через мелкий ручеек.

— Ты отвлекал дракона, чтобы у Бекендорфа появилась возможность прыгнуть на него, — вот это настоящая храбрость.

— Или настоящая глупость.

— Перси, ты храбрый парень, — твердо констатировала она. — Можешь принять это как комплимент. Честное слово, это ведь было не просто?

Мы посмотрели друг на друга. Наши лица были на расстоянии двух дюймов друг от друга. У меня возникло какое-то странное чувство, словно мое сердце пытается выпрыгнуть из груди.

— Ну, так… — сказал я. — Силена и Чарли, похоже, вместе идут на фейерверк.

— Похоже, — согласилась Аннабет.

— Ну да, — промямлил я. — Так это…

Не знаю, что бы я сказал, но в этот момент из кустов выскочила родня Аннабет из домика Афины с обнаженными мечами.

Стоило им увидеть нас, как их физиономии расплылись в улыбках.

— Отличная работа, Аннабет! — воскликнул один из них. — Давай упрячем этих двоих в тюрьму.

Я уставился на него.

— Что, игра еще не закончена?

Они рассмеялись.

— Пока еще нет… но теперь, когда мы вас захватили, конец уже близко.

— Да брось ты, парень, — возразил Бекендорф. — Нас тут завело совсем в другую степь. Тут был дракон, и на нас напал целый муравейник.

— Ой-ой-ой, — сказал другой паренек Афины, на которого это явно не произвело впечатления. — Аннабет, ты отлично поработала — отвлекла их. Высший класс. Ну, ты не возражаешь, если дальше пленников поведем мы?

Аннабет отстранилась от меня. Я был уверен, что она позволит нам свободно идти до границы, но она вытащила кинжал и, улыбаясь, направила острие на меня.

— Не-а, — сказала она. — Мы с Силеной сами разберемся. Пленные, вперед. Шевелитесь.

— Так ты все это спланировала? — Я поражение уставился на нее. — Ты спланировала всю эту катавасию, чтобы вывести нас из игры?

— Перси, пораскинь мозгами, как я могла все это спланировать? Дракон, муравьи… ты думаешь, я могла все это предусмотреть?

Конечно, такое было маловероятно, но это же Аннабет! Она непредсказуема.

Потом они с Силеной посмотрели друг на дружку, и я увидел, что они с трудом сдерживают смех.

— Ты… ах ты, маленькая… — начал было я, но мне в голову никак не приходило подходящее слово, чтобы ее обругать.

Я, как и Бекендорф, всю дорогу до самой тюрьмы громко протестовал. Относиться к нам как к военнопленным после всего, что мы пережили, было несправедливо!

Но Аннабет с улыбочкой посадила нас под замок. Возвращаясь в строй, она повернулась и подмигнула мне.

— Встретимся на фейерверке?

Она даже не стала ждать моего ответа — кинулась в лес и исчезла за деревьями. Я посмотрел на Бекендорфа.

— Она что… пригласила меня?

Он пожал плечами. На его физиономии было написано разочарование.

— Кто их разберет, этих девчонок? Дайте мне сломанного дракона — тут я знаю, что к чему.

Так мы и сидели, дожидаясь, когда девчонки победят в этой игре.