Экзамен

Вика – 16 лет

Татьяна Михайловна (мама Вики) 37 лет

Егор (брат Вики) 12 лет

Саша – 17 лет

Фаина Романовна (мама Саши) 43 года

Врач

Рая – подруга Фаины Романовны 45 лет

Квартира Вики, не богато, но аккуратно и со вкусом обставлена. Татьяна Михайловна одна. Приходят Вика и Саша.

Саша: Здравствуйте, тётя Таня.

Татьяна Михайловна: Здравствуй, Сашенька. Ребята, не озябли?

Вика: Неа, мамуль, (целует маму, Саша дарит охапку влажной душистой сирени) теплынь на улице. Ищи пятилистные. Мы не все съели. Нашла? Ешь! Желание не забудь загадать.

Татьяна Михайловна: Да у меня одно желание – чтоб вы с Егоркой здоровы и счастливы были. До чего ж хороша сирень, аромат – чудо!

Вика: Мамусик, а знаешь, как цветёт клён? Видела?

Татьяна Михайловна: Клён разве цветёт?

Вика: Оооо! На фоне иссиня-бархатного неба малюсенькие, ещё не расправившиеся ладошечки будущих листьев, ярко-ярко зелёные, а вокруг каждого листочка звёздочки пушистые, жёлтенькие, словно цыплята... а поднимаешь взгляд выше - россыпь звёзд - птенцов птицы счастья... и соловей звенит, переливается радостью, нежностью, восторгом пробуждающейся жизни... словно отрываешься от земли, перекувыркиваешься в воздухе, уменьшаешься, сжимаешься до крошечки кленового соцветия и летишь, выше деревьев, выше домов, нежишься на ласковых волнах весеннего ветра, выше звёзд, и мир отдаляясь, уменьшаясь, истончаясь входит в сердце, словно в игольное ушко, и ты сам уже источник тепла, света, любви, доброты, заботы, всепрощения и всепонимания, чистейший родник радости и гармонии

Татьяна Михайловна: Сказочница моя. Ребятки, садитесь кушать. Я блинов напекла. Егорка уже покушал и гулять убежал.

Вика: Ммммм, вкуснотища-то какая! Мам, а мёд есть? Мы в инстике проголодались – ужас. Прикинь прослушивание предварительное пять часов. Из тридцати кандидатов взяли четверых. Ма, представь, что на экзамене будет твориться.

Татьяна Михайловна: А вы прошли?

Саша: Сабо самой, тёть Тань, мы бы да не прошли! Тори вообще влёт взяли без дополнительных вопросов и заданий, а мне велели поработать над репертуаром. (показывает) «Стыдно, молодой человек, поступать со школьной программой.»

Татьяна Михайловна: Викуля, может в Педагогический ещё документы подать на всякий случай? Вдруг не поступите, такой конкурс огромный.

Саша: Поступим, теть Тань, вы ещё нами гордиться будете. Мы с Тори закончим Театралку и будем работать в Москве. И на гастроли по всему миру ездить. Италия, Франция, Германия, четвёртый курс вон только что из Польши вернулся, в сентябре в Англию с пластическим спектаклем поедут.

Татьяна Михайловна: Фантазёр ты, Сашка.

Саша: Не, если я говорю – это железно. Мы с Тори уже план-маршрут составили.

Вика: Ма, человек должен в себя верить. Тогда и другие в него поверят.

Татьяна Михайловна: Главное чтоб вера не переросла в самоуверенность.

Саша: Это совершенно разные вещи. От веры человека в себя, в дело, которым он занимается, зависит 50% успеха. И ещё 50% от веры в него окружающих. Если не верить в победу, вообще не стоит начинать ничего делать.

Татьяна Михайловна: В чём-то ты Саша прав, но остальные поступающие тоже наверняка не глупые и одарённые ребята.

Саша: Ну, есть некоторые, но мы-то самые умные и самые гениальные, да Тори?

Вика: Храбрым судьба помогает, как говорил Вергилий. Мамуль, а ты что опять в платке – спина болит?

Татьяна Михайловна: Викуля, разламывает всю, с работы пришла, прилегла на полчасика - еле встала, хоть криком кричи.

Вика: Мам, надо врачу показаться. Нельзя так мучится. Сходи в поликлинику.

Татьяна Михайловна: Когда, Вика? С работы на работу, ещё продукты купить, ещё покушать приготовить, день и кончился, а утром снова на работу.

Саша: Теть Тань продукты с завтрашнего дня я беру на себя.

Вика: А я – готовку. Шедевров не обещаю, но сытость гарантирую. Спасибо, мамусенька, всё было очень вкусно. Я Санчо провожу и вернусь.

Татьяна Михайловна: До свиданья, Сашенька. Викуля, возвращайся не очень поздно, я беспокоиться буду.

Саша: До свиданья, тёть Тань.

(Ребята убегают. Татьяна Михайловна убирает со стола.)

2. Парк. Весна. Зелень прёт. Теплынь. Старые качели, Саша качает Вику, сначала сильно, с начала разговора всё тише, пока не останавливаются качели совсем. (Тот же вечер)

Вика: Весенний ветер, скорость и полёт – лучшее, что есть на свете!

Саша: А я?

Вика: О, ты вне конкуренции, Санчоус, без тебя мне весь этот великолепный мир даром не нужен.

Саша: И ветер?

Вика: И ветер.

Саша: И скорость?

Вика: И скорость.

Саша: И полёт?

Вика: Ну, полёт может чуточку.

Саша: Маленькая моя, ты даже представить не можешь какая ты красивая!

Вика: Самая?

Саша: Самая-пресамая любимая, родная, ненаглядная.

Вика: Ты мой роднулечка родной, помнишь, у тебя в пятом классе зуб болел, а я чувствовала, так сочувствовала, что даже флюс появился, а врачи удивлялись – «совершенно здоровые зубы? Откуда флюс?»

Саша: Тори, ты все чужие боли-горести через себя пропускаешь, нельзя так переживать за всех – перегоришь.

Вика: Перегорают батарейки, а людям только так и можно, иначе не проживаешь жизнь, а прожёвываешь, так бабушка Поля говорила. Своя беда – бедишка, не кумекай слишком, а у соседа горе в хату – помогайте, чем богаты. Полюшка, без присказок – поговорок слова не скажет. Летом Зорьку на выгоне доит – я мелкая рядом прыгаю, молока дождаться не могу. Вкуснотища, парное, душистое, лопаю прямо через край, а бабушка, раз и мордахой меня в ведёрко: «Молоком умываешься, красотой наполняешься». Хохочем обе, бабушка всегда смеялась, у неё вокруг глаз не морщинки, а лучики солнечные были, даже когда нашалишь, набедокуришь, вроде ругает, а глаза лучатся, улыбаются. На всех фотографиях смеётся, восемь лет уже только с фотографий…

Саша: А от чего она умерла?

Вика: Рак.

Саша: Тори, реально мать надо врачам показать, она похудела за последний месяц килограмм на десять и жёлтая какая-то.

Вика: Саша, попробуй заставь её. Я ночью просыпаюсь от того, что она стонет. Кулак прикусит, чтоб мы с Егором не слышали и стонет. Фенозепам пачками пьёт – ничего не помогает, а к врачу ни в какую. «Радикулит», говорит, и фастумгелем мажет. На девятое мая ездили крёстную мамину поздравлять, она фронтовик, зенитчица, стол накрыли, песни поём, а баба Катя шутит: «Себе место берегла, а такая красавица явилась – меня опередит».

Саша: В смысле?

Вика: Это она о кладбище. Саш, меня словно ледяной водой окатили, сижу, воздух губами ловлю, а он густой, и пряный, как прогорклое желе. Саш, мне так страшно только в детстве было, когда в тёмной комнате засыпаю, а на обоях блики от окна в ящериц превращаются, смотрят злыми колючими глазками и языком быстро-быстро водят, вот-вот прыгнут, укусят и вроде понимаешь, что это не по настоящему, кажется всё, стоит только маму позвать, она придёт, обнимет, успокоит, страхи-ахи разгонит, но слова и звуки пропали, застряли в горле и лежишь, глотаешь солёные, горячие слёзы, и двинуться не можешь.

Саша: Виктория, да ты спец по страшным историям. Ну, зая, не обижайся, я рядом и спасу тебя от всех змей и ящериц. (Обнимает, целует) Сходи сама, возьми матери явочку, она у тебя ответственная, если явка будет – врачей не подведёт.

Вика: Точно, Саня, какой ты умный, я сама не догадалась. Завтра перед школой заскочу в регистратуру.

Саша: Это ты у меня умная, помоги лучше репертуар подобрать, а то на экзаменах пролечу, как фанера над Парижем.

Вика: Возьми Маяковского. Это самый мощный поэт на сегодняшний день. Великолепная форма, чёткая, яркая и острое, живое содержание. Он строчки из собственных нервов выкручивал.

Саша: А конкретней? Что именно-то читать?

Вика: Тебе, подойдёт «Люблю», «Лилечке», можно взять отрывок из «Облака в штанах». Ещё можно Высоцкого посмотреть – замечательная лирика и Башлачёва. Лучше, чтобы репертуар был разнообразный и не похож на подборки остальных абитуриков.

Саша: Викуся, мася моя, ты подбери мне на свой вкус несколько, а я потом определюсь. И прозу, только покороче, мне учить лениво. (целует Вику)

Вика: Котище мой, конечно подберу, а из басен что?

Саша: По барабану, Викулич, что хочешь! (подхватывает Вику, кружит её, оба хохочут)

Вика: Сашка, отпусти! Мамочки!

(Останавливаются)

Саша: Ты не представляешь, какая ты красивая! Стой. Не двигайся. Ты вся-вся золотая. Волосы, ресницы, кожа, глаза, словно в облаке света переливаются – обалденно красиво!

Вика: Чудо моё, это ты у меня самый красивый на свете, а я не красивая, я смешная.

Саша: Неа, ты потрясающе, невероятно красивая! У нас будет вилла на берегу океана, каждый вечер мы будем провожать солнце, ныряющее в воду, ты будешь любоваться закатом, а я - тобой.

Вика: А я тобой. Сашка, а море какое?

Саша: Море шебуршится влажной галькой и дышит, как большущий добрый зверь. Его шкура лоснится. А на закате на тёмно синей глади лежит золотая дорожка от солнца, точь-точь, как твои глаза – синие с золотом.

Вика, ни у кого нет таких глаз, они постоянно меняют цвет, то бархатно-зелёные, то ярко- голубые. Моё персональное море.

У Саши звонит телефон: Да, мам, нет, да. Ма, да я ещё в иснтитуте. Прослушивание долго. Скоро буду. Не переживай, ма. (Вике) Масюля, мне надо лететь, мать ругается - завтра в школу рано. До завтра, лапуля. Люблю, тебя, зая.

Вика: И я тебя, Санечка, спасибо за чудесный вечер. Люблю.

Саша: Люблю. Люблю. Больше жизни люблю.

3 Кабинет врача. (Две недели спустя.)

Врач: Фамилия?

Вика: Котова.

Врач: Имя?

Вика: Татьяна Михайловна.

Врач: Вы кем приходитесь пациентке?

Вика: Дочка.

Врач: Взрослые родственники есть?

Вика: Я взрослая. Мне 18. Брату 12 лет. Отца нет. То есть он есть, но он пьёт. Короче никого нет. Я самая взрослая.

Врач: Опухоль поджелудочной железы. Злокачественная. Четвёртая степень. Не операбельная. С метастазами в печень. Поэтому и желтушный цвет лица.

Вика: Что-то можно сделать?

Врач: Что ж вы так запустили болезнь? На первой-второй стадии можно бороться за жизнь пациента.

На четвёртой бесполезно.

Вика: И что теперь?

Врач: Ждать. Лекарства я выпишу, но они очень дорогие и слабообезболивающие. Можно устроить в Хоспис. Там бесплатные уколы. Уход. Выписать направление?

Вика: Не знаю.

Врач: Там вашей маме будет лучше, чем дома. Там персонал, лекарства.

Вика: Надолго…?

Врач: (пауза) Месяц, максимум два. Она ничего не знает. Диагноз сообщаем родственникам. Не травмируйте. Скажите - на обследование. Печени. (Подаёт направление.)

4 Квартира Саши.(Ещё две недели спустя)

Фаина Романовна: Надо же! Такая здоровая женщина, никогда не болела, даже карточки в поликлинике не было. Подумать только! И как же вы теперь, Вика?

Вика: Придумаю что-нибудь. Днём учиться буду, по ночам работать. Только бы опекунство на отца оформили. Мне нельзя – я несовершеннолетняя. Не отдам Егорку в детский дом. Не отдам.

Фаина Романовна: А больше родственников нет?

Вика: Нет. На севере где-то сестра отца, но я её даже не видела никогда.

Саша: Викуля, не переживай, мы поможем. Правда, мам?

Фаина Романовна: Конечно, Шурик. Вика, а сколько маме лет было?

Вика: (через паузу, едва сдерживая слёзы) Тридцать семь.

Фаина Романовна: Подумать только, какая молодая! И быстро как! Шурик сказал две недели? Неужели не знала ничего?

Вика: Десять дней. Мама думала, что ложится на обследование печени. До конца. Спасибо, Фаина Романовна, пойду я – Егор один дома.

Фаина Романовна: А ты Виктория не о Егоре, о себе переживай – без образования сейчас никуда. У вас ЕГЭ когда?

Саша: Завтра.

Фаина Романовна: А готовиться когда будете?

Саша: Да готовы мы, готовы.

Фаина Романовна: Жизнь сложная штука, Виктория, ничего не поделаешь, её прожить не дорогу перейти.

Вика: Поле.

Фаина Романовна: Что поле?

Вика: Жизнь прожить - не поле перейти.

Фаина Романовна: Поговорить мне с тобой, девочка, надо серьёзно.

Саша: Мам, я быстро – провожу Вику и вернусь.

(Уходят. Приходит Рая – подруга, гламур-тужур, выше чем звёзды, круче чем яйца. Чаёвничают. Курят кальян.)

Фаина Романовна: Раечка, милая! Сколько лет - сколько зим! Что новенького-интересненького?

Рая: Ой, Фая и не говори, сто лет не виделись. На работе завал – дел невпроворот. Из Туниса только вернулись, там летом жарко, а сейчас самое то.

Ф.Р. Ну и как там?

Рая: Море как море, гостиница пять с плюсом - понятно шик-блеск красота. А сервис! Какие мальчики тунисские красивые! Просто картиночки. Бабьё у них совсем не видно. Ты-то как? Шурик всё с этой нищенкой возится?

Фаина Романовна: И не говори, подруга. Ужас! Я никогда Шурочкин выбор не одобряла. Шурик мог найти гораздо более интересную девушку.

Рая: Конечно! Он у тебя парень видный, смазливый. И что Шурик в этой замухрышке нашёл?

Фаина Романовна: Да бог его знает. Мордашка, фигурка – ничего, умную из себя строит, но семья накладывает отпечаток.

Рая: Само собой, Фая! Мать у неё где? На заводе? Отец запойный алкоголик, что ждать от детей? Ничего хорошего. Гены между прочим, Фаечка, не последнюю роль играют. Где гарантия, что девочка не сопьётся?

Фаина Романовна: Ой, Рая, помнишь, как в анекдоте - знала бы этого гену - убила бы!(смеются) Не о такой невесте для сына я мечтала. Да он бровью поведёт – девки в очередь встанут.

Рая: Не переживай, молодо-зелено, погуляют да и разбегутся, чем бы дитя не тешилось, лишь бы водку на проезжей части не распивало.(Смеются)

Фая: И не говори, милая! Так я тебе ещё не рассказала: теперь у неё что делается – мать умерла – рак, десять дней и нету.

Рая: Да ты что?!

Фая: 37 лет, представь, как бывает. Всё бегаем, не заботимся о себе, а потом раз и всё.

Рая: А рак чего?

Фая: Да я и не спросила. Там ещё брат младший, лет десять что ли, не помню.

Рая: Смотри, Файка, повиснет на тебе всё это богатство.

Фаина Романовна: Что ты, сплюнь.

Рая: Я-то плюну, а там девка залетит и охомутает парня.

Фаина Романовна: Я Шурику сама презервативы покупаю. Какие дети, куда? Талантливый, умный, красавец-парень, ему учиться надо. У Шуры ЕГЭ, поступление на носу, а тут она со своими проблемами, а мой-то дурачок добрый-благородный: «Мы тебя не оставим, мы поможем.» Вместо того, чтоб учить, готовиться, всё с чепушилкой этой возится.

Рая: А ты куда смотришь? Ты мать или пусто место? Спасай парня, потом опомнишься – поздно будет.

Фаина Романовна: Больно умная - поди спаси, советы давать легко, а делать-то что? Что я его дома запру? Я сто раз говорила, что она ему не пара, и лаской и встряской – всё как о стену горох. Вот и сейчас – провожать ушёл, и провалился. (Звонит по телефону) Шурик, ты скоро? У тебя ЕГЭ завтра, ты помнишь об этом? Когда ты учил? Хорошо, сынок, постарайся пораньше – я беспокоюсь. (Рае) Опять врёт! Говорит к Олегу зашёл, а сам наверняка с этой шалашовкой. Ну и что делать?

Рая: Одна голова хороша, а два сапога пара. Не боись, подруга, порешаем твой вопрос. Заболтались с тобой – «Глухарь» начался – включай быстрее.

(Смотрят сериал и потому они нам далее без надобности)

Вика, Саша в парке. Те же качели. Но Вика даже не садится на них. (тот же вечер)

Вика: Это шпоры на историю, только аккуратней Санечка, не спались. Почерк поймёшь? Старалась разборчиво, но мелко очень. А это даты – отдельно, так проще.

Саша: Нормалёк. А себе?

Вика: Я все вопросы вдоль и поперёк знаю. Учебники наизусть выучила, чтоб не думать. Когда мысли заняты хоть чем-то, без разницы чем, не так больно. И пока тебе переписывала повторила.

Саша: У тебя и на пробном ЕГЭ самый высокий балл в параллели был. Всё, Тори, завтра отстреляемся и до вступительных свободны. Последний Яг, он трудный самый.

Вика: Днём можно голову делами забить, ночью хуже. Темнота мамой пахнет, теплом её. Сань, человека нет, а вещи, одежда, посуда, мебель, весь дом её запахом, нежностью, заботой пропитаны. Валерьянку пачками пью, а спать не могу. Егор молчит, не плачет, вообще молчит, утром завтракает молча, в школу молча, из школы приду - сидит в компьютере в героев рубится. Я ему: «Егорушка, уроки сделал?» молчит. «Кушать хочешь?» молчит. Обниму, он осторожно вывернется и снова в комп.

Саша: Переживает. Вик, хочешь, поговорю с ним? Видит, что тебе плохо и доводит ещё, свинтус.

Вика: Не надо, Саш. Ему тяжелее. Он маленький.

Саша: Ага, маленький, лось такой вымахал, почти с меня ростом.

Вика: На поминках подруги мамины плачут, охают, нас тискают, жалеют, Егорка терпел-терпел, вскочил и тихо так, по слогам: «Не тро-гай-те. Не тро-гай-те ме-ня. Ник-то.» И ушёл. Домой пришёл, и в компьютер. И всё. Молчит.

Саша: Викуля, дай ему время, оттает, отойдёт.

Вика: Обними меня, Саш, пожалуйста. Просто обними. Крепко-крепко.

(Звонит телефон) Саша: Да, мам, нет, мам. Да у Олега я! Мы шпоры на историю пишем – там одни даты, выучить нереально. Скоро приду. Да, мам. Хорошо, мам. (Вике) Заколебал этот контроль.

Вика: Почему она меня так не любит?

Саша: Я что Пушкин? Считает, что мы не пара, хочет сама всю жизнь за меня прожить.

Вика: А ты? Ты тоже считаешь, что я не достойна тебя?

Саша: Нет.

Вика: Она сказала, что ей надо поговорить. О чём Саш?

Саша: Да не знаю я!

Вика: Представляешь, сколько она грязи на меня выльет?

Саша: Почему ты так думаешь?

Вика: Чувствую, Санечка, когда Фаина Романовна на меня смотрит – мурашки по коже. Я у вас в гостях ни то что есть, глотка воды сделать не могу. Голос ласковый, слова скользят поверху, вроде гладят, как вода в речном омуте – тишь, гладь, божья благодать, а в глубине кипит, клубится, крутит, вертит – попадёшь – пропадёшь не выберешься. Взгляд колючий, ледяной, словно хуже меня человека на свете нет, и не человек вовсе перед ней, а куча хлама. Боюсь я Санечка, не за себя, за нас боюсь.

Саша: Мася, не нагоняй! Напридумывала ерундистики. Я не позволю. Тори, никому никогда не позволю обидеть тебя. Я люблю тебя, маленькая моя. Ты мне веришь?

Вика: Конечно, милый.

Саша: Пойдём к тебе, мася моя. Ненадолочко, пока мать думает, что я у Олега.

6 Квартира Саши. (тот же вечер)

Фаина Романовна: Где ты был?

Саша: У Олега, я же тебе сказал. Мы к истории готовились.

Фаина Романовна: Я звонила Олегу. Не был ты ни у какого Олега. Ты у Вики был. Да? Что ты молчишь? Отвечай, я тебя спрашиваю! У неё, да? О чём ты думаешь! Завтра экзамен…

Саша: Сегодня.

Фаина Романовна: Не хами, матери, я тебя растила, поила, кормила, а ты издеваешься надо мной.

Саша: Что я такого сделал?

Фаина Романовна: Наплевал, ты просто наплевал на мать! С высокой колокольни. Тебе к экзаменам готовиться надо, у тебя поступление впереди, такой конкурс огромный. Вот не поступишь - что делать будешь? В армию пойдёшь?

Саша: Не пойду. Купите мне военный билет.

Фаина Романовна: (опешив) Что? Билет? Обнаглел! Вот отец вернётся, он тебе устроит билет. Совсем распустился. Ложись спать немедленно, завтра вставать ни свет ни заря. У меня совещание с утра пораньше, а ты мне нервы мотаешь.

Саша: Ма, я больше не буду. Дай мне лучше денег на завтрак.

Фаина Романовна: Возьми в шкатулке.

Саша: Тут нет ничего.

Фаина Романовна: Как нет? Я вчера сняла с карточки десять тысяч – за квартиру заплатить и ботинки на лето тебе купить, да там и ещё оставались... тысяч пятнадцать точно было.

Саша: Ма, ну нету. Может ты выложить забыла?

Фаина Романовна: (растеряно проверяет кошелёк) Я прекрасно помню, как убирала деньги в шкатулку. Я всегда их туда…(перебирает соседние шкатулочки с бижутерией) странно. Куда они могли подеваться?

Шурик, к тебе никто из ребят не заходил сегодня?

Саша: Нет. Вика только.

Фаина Романовна: Вика? А у них с финансами как? Пенсию ещё не оформили наверное? Отец помогает?

Саша: Нет, Вика ездила к нему, но он в запое – вообще не адекват. Ма, не думаешь же ты…?

Фаина Романовна: Не думаю Саша, а знаю. Больше некому. Ты ведь не брал?

Саша: Конечно, нет! Если б мне понадобились деньги, я просто попросил бы у тебя.

Фаина Романовна: А ей есть у кого просить? Нет? Замечательно! Просто прекрасно! К человеку со всей душой, а она в ответ такое скотство!

Саша: Мам, да не могла она их взять.

Фаина Романовна: А кто мог? Кто?! Я завтра же пойду к этой дряни, и она мне как миленькая всё отдаст до копейки. Так, с утра совещание, днём у меня дела, а вечером я устрою этой девке, чтоб жизнь малиной не казалась! Шурик, ну что ты в ней нашёл? Посмотри на себя – красавец, умница, любая счастлива будет, а ты с этой воровкой цацкаешься. Вот! Доигрался!

Саша: Мам…

Фаина Романовна: Всё! Не надо мне ничего говорить! Я не буду думать об этом сейчас, я подумаю об этом завтра.

Саша: Мам, Вика не могла этого сделать.

Фаина Романовна: Сами деньги не испаряются. Больше некому. Всё. Разговор окончен. Спокойной ночи, солнышко. (уходит)

Саша(по телефону): Тори, как ты? Не разбудил? Викуль, а ты когда у нас была…. Нет, ладно ничего. Как ты малыш? Ничего, мася, просто хочу пожелать тебе спокойной ночи. Пусть тебе приснятся самые сладкие сны. Спасибо за чудесный вечер, девочка моя. Целую тебя всю-всю. Спокойной ночи, зая. Люблю. Люблю. Люблю.

7 Квартира Вики (следующий вечер)

Егор в компьютере. Вика складывает мамины вещи. Звонок в дверь. Пришла Фаина Романовна.

Вика: Здравствуйте Фаина Романовна. Чай будете?

Фаина Романовна: Нет. Ну, давай рассказывай!

Вика: Что?

Фаина Романовна: Тебе не стыдно?

Вика: Мне?

Фаина Романовна: Тебе, тебе. Шурик ничего не сказал?

Вика: Нет, а что случилось?

Фаина Романовна: А то ты не знаешь?

Вика: Простите, пожалуйста, я не понимаю, о чём вы?

Фаина Романовна: Не понимаешь?!

Вика: Нет.

Фаина Романовна: Где деньги?

Вика: Какие деньги?

Фаина Романовна: Из шкатулки. Не надо прикидываться невинной овечкой. Кроме тебя взять некому. Отдавай сейчас же.

Вика: Фаина Романовна, я не брала никаких денег.

Фаина Романовна: Не корчи из себя идиотку. Я Шурику давно говорила, чтоб не связывался с тобой. Папаша алкоголик, и сама такая же. Немедленно отдавай деньги, иначе я заявление в милицию напишу.

Вика: Фаина Романовна, я не знаю, о чём вы говорите. Какие деньги?

Фаина Романовна: Обыкновенные. Пятнадцать тысяч.

Вика: Сколько?

Фаина Романовна: Пят-над-цать. По буквам повторить?

Вика: Да я столько и в руках никогда не держала.

Фаина Романовна: Ещё бы. Отрепье! Мамаша на заводе копейки получала, а теперь и этого нет!

Вика: Замолчите. Как вы можете?!

Фаина Романовна: Дрянь, ты мне ещё будешь рот затыкать? Своей матери хамила, вот и загнала её в гроб. Нищета поганая. Отдай деньги, оборванка.

Вика: Как вам не стыдно?

Егор: А ну пошла на хрен отсюда! Выматывайся, калоша грёбаная, пока в табло не схлопотала.

Фаина Романовна: Ах так! Отлично! Ждите вызова в милицию, голозадовцы.

Егор: Вали, чухонка. (Выталкивает Фаину Романовну за дверь)

Вика: (плачет) Мама, мамочки, почему? За что? Егор, за что она меня так?

Егор: Успокойся, забей на неё.

Вика: Егор, это Сашина мама, как я могу забить? Я не понимаю, что случилось?

Егор: Позвони Сане, может чё объяснит.

Вика(по телефону): Саш, привет... Да, милый… Твоя мама заходила. Кричала очень, требовала какие-то деньги... Почему?!?! … Санечка, ты-то понимаешь, что это ерунда? … Ты зайдёшь сегодня?... Понятно… помню конечно… нет, ничего… я тоже тебя люблю, милый. (Пауза. Егору) У них пропали деньги, Фаина Романовна думает, что это я взяла.

Егор: Круто! А Санёк?

Вика: Саша поехал на подготовительные курсы в институт, ему сегодня некогда.

Егор: А ты чё не поехала?

Вика: С тобой осталась. Ты для меня важнее всех институтов вместе взятых.

Егор: Спасиб, сестрёнка.

Вика: Ты только не молчи больше, пожалуйста.

Егор: Не молчи? А почему мама? Не другая, чужая тётка, злобная дура, типа этой, а моя мама? Почему, Вик?

Помнишь, самый близкий, тёплый, родной и уютный в мои три года человек - бабушка Поля привозит среди зимы душистое, большое-огромное, сладкое яблоко:

- Кушай, Горушка. Вкусно, миленький?

- Полюшка, на, понюхай.

Она же, той же зимой:

- ангел мой, я твой потрет нарисовала. Нравится, солнышко?

- Эта крокодила – я?

Реву, закалякиваю, дуюсь долго, надоедает быстро, старательно слюнявя цветные карандаши, рисую нарочито страшную бабушку. А торт помнишь? В августе, на мамин день рождения везли из Варегово в Полуэктово торт. Розочки синие, зелёные, фиолетовые, всех цветов и оттенков радости.

- Бабулечка-красотулечка, можно розочку, самую маленькую?

- Конечно, Горушка, кушай на здоровьишко.

Розочки и листочки за долгую-предолгую дорогу слопал под корень.

Вика: Лежал пластом трое суток, выхаживали всей деревней. Помню, Егорушка, всё помню. Поля – Полюшка, от полей ли ржаных, с васильковой россыпью, от полян ли лесных земляничных, от речушки-ли говорливой, безымянной набралась, напиталась сказками-былинами. И десятой доли баек-побасок бабушкиных в собраниях Афанасьева не нашла.

Егор: А август помнишь? Снова август, сенокос закончен, мятой, хмелем, клевером пахнет сеновал, глаза больных собак у вас с мамой. Ещё на сеновале детским чутким нюхом учуял гарь горя. А вы врали: «Уехала.

- Когда приедет?

- Не скоро.»

Врали, всё врали вы с мамой, никогда не приехала. И остро, страшно ярко во рту вкус яблока, крема и грифеля карандаша. Прощаться не пустили, потому что самый любимый, балованный бабулин внук. Пожалели меня.

Вика, почему нужно потерять человека для того чтобы почувствовать как горячо и сильно ты его любишь? Почему они нас бросили, Вика? Сперва бабушка, а теперь мама. Почему Вика?

Вика: Егор, Егорушка, это не они. Нельзя, так говорить, милый. Они с нами. Они далеко, но всё равно смотрят, следят, чтоб у нас всё в порядке было. Маленький мой, золотой мой человечек, мама всегда рядом и помни, всегда помни, никогда не забывай, как мама тебя любила, какая она у нас замечательная, самая красивая, самая заботливая и самая добрая на свете.

Егор: Была! Вика почему, почему она?

Вика: Егорушка, первыми самые лучшие, самые добрые, светлые и чистые уходят.

Егор: Почему? Куда? Зачем?

Вика: Не знаю, но точно знаю, что там, куда мы все уйдём хорошо, очень хорошо, намного лучше, чем здесь.

Там нет зла, боли, несправедливости, и мы обязательно встретимся, нужно только честно пройти этот путь, который нам назначен. Я тоже скучаю, Егорушка, очень скучаю, мне тоже холодно, страшно и одиноко. Но мама не виновата, не сердись на неё, милый.

Егор: А кто виноват, Вика? Кто?

Вика: Никто. Жизнь, очень сложная штука.

Егор: На фиг она тогда вообще нужна, Вик?

Вика: Не говори так, Егор, есть друзья, одноклассники твои, я тебя люблю, малыш.

Егор: Какие друзья?! Да мы на фиг никому не нужны! Дружат с теми, у кого бабло есть. А у нас с тобой много?

Вика: Я с понедельника в Асторию выхожу – официанткой, по ночам. Не пропадём, Егор.

Егор: А ты правда бабки у этой грымзы не брала?

Вика: Егор!?!!?

Егор: Жалко.

8 Август. Парк. Вика сидит на качелях. Идёт Саша. Не ожидал встретить Вику.

Вика: Здравствуй, Саша.

Саша: Привет. Тебя что на выпускном не было?

Вика: Работала.

Саша: Зря – классно оторвались. Гуляли до утра, Наташка купаться полезла, ну она вообще оторва, а потом и мы за ней.

Вика: Мне в тот день повестка в комиссию по делам несовершеннолетних пришла.

Саша: Да ладно! А почему вызывали?

Вика: Твоя мама заявление написала. А ты не знаешь?

Саша: Она что-то говорила, но я не просёк. В театралке подготовительные, отборочные, я из инстика не вылезаю. А ты почему поступать передумала?

Вика: Я тебе звонила Саш, по сто раз на дню, а ты трубку не брал, а потом абонент стал недоступен.

Саша: Телефон потерял.

Вика: И на домашний. Мама твоя говорила, что тебя нет, и обзывала по всякому и кричала, чтоб не портила тебе жизнь, чтоб не звонила, и я несколько дней держалась, потом снова звонила, и приходила, у подъезда твоего сидела на лавочке, тебя ждала, а ты не шёл и не шёл.

Саша: Так мы с батей сразу после ЕГЭ исторического в Египет улетели, тетя Рая путёвки горящие подкинула, вернулись в день выпускного, а потом, говорю же из института вообще не выходил, с утра до забора там.

Вика: Саша, я тебя чем-то обидела?

Саша: Нет. Ты что не понимаешь? Институт … надо расставлять приоритеты… ну хочешь, я всё брошу, пойду тоже работать в кабак и всё время буду рядом с тобой.

Вика: Откуда ты знаешь, где я работаю?

Саша: Мама сказала.

Вика: Понятно.

Саша: Что тебе понятно? Зачем я тебе? Что я могу тебе дать?

Вика: Я думала, мы любим друг друга.

Саша: Ну любим, а что толку от этой любви? Подумай сама, что мы можем друг другу дать?

Вика: Разве любящие люди должны что-то друг другу?

Саша: Любовь должна окрылять человека, а не втаптывать его в грязь.

Вика: Саша, это не твои слова, это фразы твоей матери. Сашка, Сашка, если любовь настоящая, тогда никто и ничто на свете не разлучит. Сашка, милый, что тебе наговорила мать? Сашка, остановись, неужели ты поверил этому бреду?

Саша: Не знаю я уже чему верить. У меня нет денег, квартиры, машины, мне надо учиться, мне нечего тебе дать.

Вика: Саша, разве я когда-нибудь у тебя что-то просила?

Саша: Не знаю, не помню сейчас. Я сейчас буду учиться, всё время в институте, нам лучше остаться друзьями.

Вика: (Эхом)Друзьями. Саша, ты говорил, что никогда не оставишь… что не позволишь кому-то обидеть меня?

Ты помнишь? А план-маршрут наш по всему миру помнишь? А виллу на берегу океана помнишь? Саша-Сашенька, что с тобой случилось?

Саша: Долдонишь, как попугай «Саша-Саша». Зачем ты взяла эти несчастные деньги?

Вика: Понятно. Я так и думала. В комиссии поверили, дело на доследование послали, а ты не поверил. Милиционер приходил, искали деньги, не нашли, показания записывали. И решили дело пересматривать. Егора в интернат определили. Мать твоя показала, что Егорушка её оскорбил действием и словом, избил, значит и матом покрыл. Егор, который никогда даже во дворе не дрался. Отец наш на рассмотрение не пришёл, пьяный был, я не имею права воспитывать Егора, пока мне не исполнится 18 лет. Про кражу не поверили, а Егора в интернат забрали. Сашка, я не брала деньги, я даже не видела, не знала, где они лежат.

Саша-Сашенька, я верила тебе, верила в тебя, в нас. В любовь нашу.

Саша: Какая любовь?! Что я тебе могу дать, кроме красивого тела? В кабаке хахалей мало?

Вика: Саша, о чём ты?

Саша: Мама с Раей были в твоей «Астории», видели, как ты в чулках и сорочке перед пьяными мужиками рассекаешь.

Вика: У всех официанток в стрипбаре форма такая.

Саша: И как тебе деньги в лифчик запихивают.

Вика: Если чаевые в руки отдают – 70% остаётся клубу, а если в чулок или бюстгальтер купюру кладут – вся сумма твоя.

Саша: А последняя строка в «Крези-меню» - приватный танец официантки – 3700?А? Танцы девочек-танцовщиц 900 рублей, а твой 3700?

Вика: Прекрасная память!

Саша: Мама на телефон твоё «Крези-меню» сфотографировала. Ты в нормальное кафе не могла устроиться?

Вика: В нормальном тысяч 5, максимум 10 в месяц, а в «Астории» я столько за ночь зарабатываю.

Саша: Тебе 18-ти нет. Как тебя взяли?

Вика: Я сказала, что есть. Паспорт липовый стоит 140 тысяч. Заработаю, куплю и заберу Егора.

Саша: Натурой заработаешь? Приват – это всё что хочет клиент?

Вика: Нет, только танец. Стриптиз.

Саша: Давай, танцуй, пусть тебя мужики лапают. Права была мама, во всем права, а я, дурак, ей не верил. То что у нас свистнула вернуть не забудь, стриптизёрша.

(Саша убегает. Вика закуривает, сильно раскачивается на качелях, резко прыгает.)

9 Квартира Вики. (Тот же вечер)

(Темно. Свечи. Вика распечатывает пачки фенозепама и складывает красивой горкой таблетки.)

Вика: Спасибо, мамулечка, такой дозой фенозепама слона можно уложить. Прости меня, мамочка, прости пожалуйста. Ты думала, что у тебя дочка сильная, с горки зимой лечу, санки кувырнуться, носом больно-больно шмякнусь и смеюсь, хохочу, чтоб не расплакаться. «- Принцесса, домой идём или ещё полетишь?

–Полечу, мамулия, ещё полечу!

- Стальная моя девочка», ты говорила, а оказалось слабая. Не могу я больше, совсем не могу. Не хочу. Вот какая славная горка получилась, праздничная. Сломалось, мам, хрустнуло что-то внутри, совсем сломалось, и всё не хочу больше ничего. Не могу видеть этот мир, не честный, подлый, грязный, жестокий. За что, мамочка? За что они меня так? За то что любила? Ничего никогда не попросила у Саши. Мама, мамочка, почему? (В продолжении монолога пьёт таблетки по одной, успевает выпить три, четвёртую с её ладони берёт мама (их разговор необходимо решить через танец, он не имеет ничего общего с реальностью, но превращать маму в привидение нельзя)

Татьяна Михайловна: Потому что сильных людей боятся. Ненавидят и боятся. Тебя можно либо любить, либо ненавидеть. Виктория, ты помнишь, что означает твоё имя?

Вика: Победа, мама.

Татьяна Михайловна: Именно победа, девочка моя. Закалённая сталь - тонкая, звонкая, хрупкая, но гибкая, а не ломкая.

Вика: Мамочка, если самый гибкий клинок гнуть долго, методично - он сломается, мама, звякнет и распадётся на части.

Татьяна Михайловна: Ты не клинок, доченька, ты у меня пружинка, тебя сжимали, сжимали до предела, а ты раз и расправься и снова в бой.

Вика: Я устала, мамочка, так устала.

Татьяна Михайловна: Отдохни, девочка моя, отдохни немножко, Викулечка и всё пройдёт, всё устроится.

Вика: Мама, милая, ничего не устроится. Никогда уже не будет хорошо, никогда.

Татьяна Михайловна: Будет, золотой мой человечек, ты самая сильная, самая умная, самая талантливая.

Вика: Мама, я никому не нужна, я никто и ничто.

Татьяна Михайловна: А Егорушке? Егору нужна. Милая моя девочка, ты ещё ничегошеньки не узнала и не попробовала, жизнь – это прекрасный дар, его нужно хранить и беречь и наслаждаться каждым прожитым мигом. Радоваться каждому дню и радовать людей вокруг.

Вика: Кого радовать, мама?

Татьяна Михайловна: Всех, всех хороших и добрых людей, которые встретятся на твоём пути.

Вика: А злых, подлых, гадких?

Татьяна Михайловна: А таких нет, Викулечка. Человек прекрасен, добр по природе своей, просто некоторые рассердились очень, обиделись или устали и забыли, что они добрые.

Вика: Мама?

Татьяна Михайловна: Их нет. Для тебя нет. Не трать своё время, силы на них. Живи для друзей, для себя, для Егора, для Саши…

Вика: Мама?!?

Татьяна Михайловна: Он глупый маленький мальчишка. Он не знал, не понимал что происходит. А ты у меня самая умная и сильная на свете девочка.

Вика: И что делать?

Татьяна Михайловна: Всё просто, девочка моя: если не любишь – отпусти, если любишь – прости.

Вика: Всё?

Татьяна Михайловна: Всё. Если любишь, прощаешь всё.

Вика: Мама, а ты….

Татьяна Михайловна: Там хорошо, Викулечка, там очень светло, спокойно и хорошо, словно медленное падение, очень медленно летишь, паришь, но не вниз, а вверх, в бесконечном, бескрайнем потоке тепла, добра, любви и чистоты. Простор и полёт. И летишь, нежишься на ласковых волнах вечно - весеннего ветра, среди пушистых звёзд, и мир, отдаляясь, уменьшаясь, истончаясь входит в сердце, словно в игольное ушко, и ты сам уже источник тепла, света, любви, доброты, заботы, всепрощения и всепонимания, чистейший родник радости и гармонии.

Вика: Я хочу к тебе, мама.

Татьяна Михайловна: В своё время, моя радость. У всех своё время. Сейчас не твоё….

Вика: Знаю, мамочка.

Татьяна Михайловна: Умничка, девочка моя.

10 Квартира Саши. (Тот же вечер)

Фаина Романовна, Рая.

Фаина Романовна: Раечка, милая! Сколько лет - сколько зим! Что новенького-интересненького?

Рая: Ой, Фая и не говори, сто лет не виделись. У меня всё старенькое – скушненькое. На работе завал – дел невпроворот. Ты как, подруга моя?

Фаина Романовна: Слава богу, Шурик за ум взялся. Тебе спасибо, милая. Спасла просто тогда путёвками.

Рая: Где у тебя лентяйка, телевизор сделай погромче, а то Саня услышит.

Фаина Романовна: Да ерунда, у нас звукоизоляция в комнатах. Как слетали они в Египет, я Наташе позвонила, ей давно Шурка нравился, говорю, куй железо, не отходя от кассы, ну она девка бойкая, с выпускного к нам пришли, под утро, пьянючие, уж не знаю, что было-не было, а уложила я их в одной комнате. (Смеются) А потом билеты то в театр, то в филармонию, Шурик вроде шипел сперва, как старый чайник, а потом, как про наш с тобой выход в «Асторию» рассказала, и фотки показала так и успокоился.

Рая: А мы не плохо с тобой зажгли. Тряхнули стариной. Кошелёк на ножках мне до сих пор звонит. (Смеются)

Фаина Романовна: Да-да, твой любимый типаж – ушко-брюшко-кошелёк. (Смеются)

(В комнату заходит Саша, тётки его не видят, он занимается не бурным делом на заднем плане, например ищет книгу или одежду в шкафу, пока разговор не касается Вики, дальше замирает соляным столбом до конца сцены.)

Рая: Там мужики конечно понтовые, а цены- то в стрипе – один коктейль больше штуки. Фая, сколько мы на рулетке просадили?

Фаина Романовна: Не помню, я восемь тысяч брала - все там оставила. Да плевать-то больно, не велики деньги, зато отдохнули в кои-то веки, я тебе ещё за Египет должна. Сколько?

Рая: Путёвки были пятьдесят две, но с тебя, подруга моя, тридцать семь.

Фаина Романовна: Отличная скидка.

Рая: Это не скидка. Я тогда по весне, из твоей секретной шкатулки денежки взяла до лучших времён. А сказать всё руки не доходили.

Фаина Романовна (Обалдевшая):Зачем?

Рая: Подумала, может это каким-то образом поможет избавиться от Сашиной нищенки. Ты ж всё только охала, да ахала, без волшебного пенделя к решительным действиям была неспособна. Хотела раньше сказать, да дел по горло, всё забывала. Фая, да что с тобой?

Фаина Романовна: Мать твою, Рая, я ж на неё заявление написала. Дело в комиссии разбирали, я в показаниях написала, что никого в тот день больше не было, у меня из головы вылетело, что ты заходила. Дело – то на пересмотр отправили, если …. блин, Рая, это статья, воровство, понимаешь.

Рая: Ты с дуба упала?! Завтра же забирай заявление. Если разнюхают, меня посадят. Мне и в голову не могло прийти, что ты в милицию побежишь!

Фаина Романовна: А что я скажу?

Рая: Откуда я знаю – скажи, пожалела сиротку, претензий не имею, они больно-то спрашивают! Им чем меньше дел, тем лучше. Только о том, что я была в тот день, ни слова. Когда хоть ты успела заявление накатать?

Фаина Романовна: Да на следующий день. Пошла к ней вечером, думала добром отдаст - она ни в какую, не брала говорит, нету. А потом крысёныш младший заорал, завизжал, за дверь меня выпихал, ну я сгоряча и написала. Думала, от Шурика отважу. А комиссия быстро, через две недели, там уж я перепугалась. Со страху ещё чего-то доплела. А в чём я не права? Я ведь думала - эта оборванка деньги взяла, я на тебя и подумать не могла.

Рая: Всё что не делается, делается к лучшему. Ты только заявление завтра с утра забери. Ну, кино и немцы! Это ж надо как всё получилось.

Фаина Романовна: Не хорошо как-то, Рая, не по-человечески.

Рая: Снявши голову, по макияжу не плачут. А если подумать – вполне удачно. Шурка теперь думает что она и воровка и проститутка, и теперь твой золотой мальчик на пушечный выстрел к ней не подойдёт.

Фаина Романовна: Я себя прямо сволочью чувствую.

Саша: Вы и есть сволочи. Обе. И я вместе с вами.

(Саша выходит. Немая сцена)

11 Квартира Вики.

Саша: Вика, милая, прости меня. Я не знал ничего. Это мать с Раей катавасию с деньгами устроили. Вика, родная моя, ну прости ты меня, прости, пожалуйста. Хочешь, я у тебя останусь? Навсегда. Вика, я на работу на ночь устроюсь, а в сентябре допнабор в институт, ты поступишь, обязательно поступишь, Вика, я буду жить у тебя. Я к предкам не вернусь. Я мать видеть не могу. Прости меня. Ты простишь меня?

Вика: Мама сказала: Любишь – прости, не любишь – отпусти.

Саша: Моя?

Вика: Моя.

Саша: Когда?

Вика: Сегодня.

Саша: Во сне?

Вика: Нет. Не знаю. Мама приходила. Вне времени, вне пространства, странно очень, но очень ясно. Живая, настоящая, родная, теплом, запахом своим убаюкала, согрела, успокоила, укачала. Как в детстве – мама пожалеет, утешит и всё пройдёт. Сашенька, исправить можно все, кроме смерти. Жизнь – пружина, спираль, всё через круг возвращается, чуть изменённое, но всё добро и зло сделанное или задуманное непременно вернётся к автору, и всё что не убивает - делает нас сильнее.

Саша: Ты изменилась.

Вика: Мы все меняемся, растём постоянно, иногда не в ту сторону, но когда человек или нация, страна перестают расти, развиваться начинают деградировать. Покой там, за гранью, здесь непрерывное движение, прекратившийся рост – начало распада.

Саша: Родная моя, прости, прости меня ради бога.

Вика: Уже простила.

Саша: Почему?

Вика: Если любишь, прощаешь всё.

Саша: Ты меня всё ещё любишь?

Вика: Да.

Саша: Милая моя, добрая моя девочка, как же я соскучился! По твоему голосу, запаху, по твоей шёлковой коже.

Вика: Подожди, Саша. Мне нужно снова поверить тебе, в тебя, в нас. Нам нужно заново приручить друг друга.