Поведение человека

Высшие животные часто ведут себя более гибко, чем низшие животные. Однако эта гибкость ограничена ранними стадиями поведенческого ряда, и особенно на­чальной фазой, обусловленной потребностью в пище; более поздние стадии, и в частности акт осуществления, протекают стереотипным образом как фиксированные модели поведения (раздел 10.1).

В «ландшафтной» модели главное моторное поле может быть представлено широкой долиной, которая затем сужается, края ее становятся все более крутыми и, наконец, она заканчивается глубоким каньоном {рис. 27 В). Широкая долина соответствует фазе пита­ния, на которой можно использовать множество аль­тернативных путей; затем эти пути сливаются, так как они «втягиваются в воронку» по направлению к сильно канализованной хреоде конечного акта.

В человеческом поведении круг возможностей, используемых для достижения поведенческих целей, гораздо шире, чем у любого другого вида, но и здесь, по-видимому, применимы те же принципы: под воздей­ствием моторных полей высших уровней модели пове­дения «втягиваются в воронку», ведущую к стереотип­ным актам осуществления, которые обычно являются врожденными. Например, люди получают пищу всевоз­можными способами: либо непосредственно — охотясь, ловя рыбу, пася скот или возделывая поле, либо косвен­но — выполняя различные работы. Затем еду готовят множеством различных способов и переносят в рот так­же по-разному, например рукой, палочками для еды или ложкой. Но способы жевания еды различаются весьма незначительно, а завершающий акт всего моторного поля питания, глотание, одинаков у всех людей. Подоб­но этому, в поведении, управляемым моторным полем репродукции, методы ухаживания и системы вступле­ния в брак широко варьируются, но завершающий акт совокупления, к которому они ведут, более или менее стереотипен. У мужчин конечная фиксированная мо­дель поведения, извержение семени (эякуляция), проте­кает автоматически и фактически является врожденной.

Таким образом, большое разнообразие моделей поведения человека обычно направлено к ограничен­ному числу целей, задаваемых моторными полями, унаследованными от предшествовавших членов вида путем морфического резонанса; в общем случае эти цели связаны с развитием, сохранением или воспро­изведением индивидуума или социальной группы. Даже игра и исследовательская деятельность, не на­правленные непосредственно к этим целям, часто помогают достичь их позднее, как они делают это у других видов. Поскольку ни игра, ни «обобщенное исследовательское питательное поведение» в отсутст­вие немедленной награды не ограничены только человеком: например, крысы исследуют свое окружение и объекты в нем, даже когда они сыты[244].

Однако не вся человеческая деятельность подчи­нена моторным полям, которые канализируют ее в направлении биологических или социальных целей; некоторые виды деятельности явно направлены к трансцендентным целям. Этот тип поведения в наибо­лее чистом виде представлен жизнью святых. Но ясно, что преобладающая часть поведения большинства че­ловеческих существ не имеет такой трансцендентной направленности.

Несмотря на то что диапазон различий человеческо­го поведения очень широк, когда рассматривается вид в целом, в любом данном обществе деятельность инди­видуумов лежит в пределах ограниченного числа стан­дартных моделей. Люди обычно повторяют характер­ным образом структурированные виды деятельности, которые уже выполнялись снова и снова многими поко­лениями их предшественников. Эти виды включают: знание определенного языка; двигательные навыки, связанные с охотой, сельским хозяйством, ткачеством, изготовлением инструментов, приготовлением пищи и так далее; пение и танцы; а также типы поведения, специфичные для определенных социальных ролей.

Все модели деятельности, характерные для данной культуры, можно рассматривать как хреоды[245]. Чем чаще они повторяются, тем более они будут стабилизи­рованы. Но из-за приводящего в замешательство изо­билия таких специфичных для культуры наборов хреод, каждая из которых потенциально способна канализировать движения любого человеческого су­щества, сам по себе морфический резонанс не может ввести индивидуума скорее в один набор хреод, чем в другой. Так что ни одна из этих моделей поведения не проявляется спонтанно: все их нужно узнать. Индиви­дуум побуждается (инициируется) другими членами общества к принятию определенных моделей поведе­ния. Затем, когда процесс обучения начинается, обычно путем подражания осуществление опреде­ленной модели движения приводит человека в состо­яние морфического резонанса со всеми, кто следовал этой модели в прошлом. Следовательно, обучение облегчается, когда индивидуум «настраивается» на специфические хреоды.

Процессы инициации и в самом деле традиционно понимаются примерно в таких же терминах, какие упомянуты выше. Предполагается, что человек входит в состояния или способы существования, которые предшествуют ему и представляют своего рода трансперсональную реальность.

Облегчение обучения посредством морфического резонанса было бы трудно продемонстрировать в слу­чае давно установившихся моделей поведения, но из­менение в скорости обучения должно обнаруживаться легче при двигательных моделях недавнего происхож­дения. Так, например, в настоящем столетии должно было становиться все легче и легче обучаться езде на велосипеде, вождению автомобиля, игре на фортепи­ано или работе на пишущей машинке, благодаря куму­лятивному морфическому резонансу от большого числа людей, которые уже приобрели эти навыки. Однако, даже если бы надежные количественные данные пока­зали, что скорости обучения действительно возросли, интерпретировать эти данные было бы сложно вследст­вие возможного влияния других факторов, наподобие усовершенствования конструкции машины, улучшения методов обучения и более высоких побуждений к обу­чению. Но при специально поставленных эксперимен­тах, в которых приняты меры к тому, чтобы эти фак­торы сохранялись постоянными, было бы вполне возможно получить убедительные свидетельства суще­ствования предсказываемого эффекта.

Гипотеза формативной причинности применима ко всем аспектам поведения человека, в которых повторя­ются определенные модели движения. Но она не может объяснить происхождение этих моделей. Здесь, как и в других случаях, проблема творческой деятельности (creativity) лежит вне пределов естественной науки, и ответ может быть дан лишь с позиций метафизики (ср. разделы 5.1, 8.7 и 11.3).

Глава 12
Четыре возможных вывода