Поединок. Огонь! Пожар! И Зимний Холод Сошлись в сражении пред тобой

ГЛАВА 14. Поединок.

Огонь! Пожар! И Зимний Холод
Сошлись в сражении пред тобой.
Один так горд, другой так молод.
И каждый - сказочный герой.

Огонь! Пожар! Твоя стихия.
Ты любишь Свет и Теплоту.
Но вьюги вой морозит спину
И погружает в пустоту.

И будут биться век от века,
В тебя вселяя боль и страх,
Два этих странных человека.
Два Демона в твоих мечтах.

Он никогда не перестанет ее удивлять.

- Как можно умудряться все время нарываться на Блэка и компанию? Северус, тебе это доставляет удовольствие? - Нарцисса сидела на полу в гостиной Слизерина напротив Северуса Снейпа и пыталась свести с его волос буро-зеленоватый цвет.

Северус раздраженно дернулся от ее волшебной палочки:

- Конечно, это безумное удовольствие, когда тебя выставляют дураком перед всей школой. Мне иногда так хочется убить твоего братца! Как в тебе только не проявились такие же идиотские гены?

- Северус, - голос Нарциссы приблизился к температуре замерзания воды. - Не смей говорить плохо о его семье. Что же касается генов, то мы очень дальние родственники. Я, конечно, называю его братом, но… Не дергайся, а то сейчас весь станешь непонятного цвета.

Хлопнула дверь, и в гостиную из своей комнаты спустился Люциус Малфой.

- Северус? Решил кардинально изменить прическу?

- Прекрати, Люциус! Это не смешно! - сказала Нарцисса.

Тот пожал плечами, и спросил:

- Идете на игру?

Сам он уже был одет в темно-зеленый свитер с серебристыми полосками, а через руку была переброшена темно-зеленая мантия с его незабвенной фамилией.

- Готово, - Нарцисса убрала палочку от волос Снейпа и повернулась к Малфою. - Я, если честно, не хочу. Квиддич - это скучно.

- А я иду, - откликнулся Снейп и отправился за мантией - октябрь выдался холодным.

Нарцисса с Люциусом остались одни. Редкий момент.

- Нарцисса, - голос Люциуса был мягок, слишком мягок. - Я бы попросил впредь выбирать выражения в разговоре со мной при посторонних. Да и без них тоже. Я не хочу слышать от жены фразы типа: «Прекрати». Ясно?

Нарцисса молча кивнула. Она устала, и ей было, правда, все равно. Пусть. Она может вообще с ним не разговаривать ни при посторонних, ни без них.

- Что же касается квиддича, ты заблуждаешься, милая. Это очень интересно, - с нажимом произнес Люциус. - И тебе нравится смотреть на мою игру. Я прав? Не слышу?

- Таким тактичным способом ты пытаешься предложить мне пойти посмотреть на игру?

- Не просто на игру. На МОЮ игру. Слизерин против Гриффиндора. Это всегда интересно.

В это время в гостиную спустился Снейп и еще несколько студентов. Все были одеты в цвета факультета. У кого-то даже раскрашены лица. Гостиная и без того не изобилующая разнообразием красок стала в один миг зеленой.

«Чувствуешь себя, как в болоте», - подумала Нарцисса.

Люциус шагнул к Нарциссе и, прижав ее к себе, поцеловал в висок. Послышались одобрительные голоса.

- На удачу, - нежно сказал Люциус, заглядывая в лицо девушки.

Надо же! Если бы она не слышала других его слов пять минут назад, решила бы, чего доброго, что он от нее, и вправду, без ума. Такой искренний взгляд, такой теплый тон.

Нарцисса приподнялась на цыпочки и чуть тронула его губы своими. Люциус легко улыбнулся:

- Удачи, милый! - отчетливо произнесла она, чтобы все слышали. - Буду на первом ряду нашей трибуны.

Здесь просто должны были последовать овации и крики: «БРАВО». Как она ненавидела его и с какой нежностью смотрела. Люциус остался доволен. Первая победа над ней. А сколько их еще впереди, прежде чем ей вообще не придет в голову перестать сопротивляться.

***

Выйдя из раздевалки под хмурое небо стадиона, Люциус окинул взглядом трибуны. Как всегда: горстка зеленого цвета на слизеринской, и просто какой-то пожар на всех остальных. От красного даже зарябило в глазах.

Стивен Флинт, капитан сборной, вышел в центральный круг и пожал руку Джеймсу Поттеру.

«Сломал бы пальцы ему, что ли? - лениво подумал Малфой, - хоть раз бы снитч удалось поймать». Подумал, правда, без особой надежды, потому что, во-первых, за это Флинта бы дисквалифицировали, а запасного ловца подобного класса у них не было; ну, а во-вторых, Поттер и со сломанными пальцами дел на поле может натворить, ого-го. Чего греха таить, была такая нехорошая традиция. Четыре года, с тех пор, как этот сопляк стал ловцом Гриффиндора, Слизерин ни разу не ловил снитч в их противостоянии.

«Да, черт с ним с Поттером, выиграем у всех других…»

Свисток заставил четырнадцать игроков взмыть в воздух. Люциус облетел свои кольца и занял свою коронную позицию - чуть левее среднего. Он начал занимать именно эту позицию уже давно. С тех пор, как понял, что его рывок влево намного уступает по силе и скорости движению в правую сторону. С чем это было связано, юноша не знал. Может, все потому, что он правша? Поэтому Малфой всегда использовал эти особенности своей техники. Зависал и равнодушно наблюдал за игрой. Равнодушно до того момента, пока в опасной близости от его ворот не появлялась фигура соперника. Вот тут уж было не узнать всегда чуть лениво расслабленного Люциуса Малфоя. В такие моменты он больше походил на зверя, готового к прыжку.

Нет! Он отдавал себе отчет в том, что не был великим игроком. Возможно, ему не хватало усердия в тренировках. Иногда подводила чрезмерная уверенность в себе. Люциус Малфой часто не замечал тонкой грани между уверенностью и самоуверенностью. Регулярно платился за это, но так и не научился делать выводы. А может, в нем не хватало еще чего-то главного. Например, наблюдая за игрой Поттера, он всегда тихо раздражался: вот уж кто, словно, с пеленок на метле. И это не только упорные тренировки и слепое желание победить. В нем была какая-то искра, дар свыше. В Люциусе этого не было. Ему не хватало скорости и стремительности полета. К тому же Люциус, часто наказываемый в детстве, вместо привычки к боли, заполучил ее паническую боязнь. Он прекрасно осознавал, что никогда не сможет так полоумно и яростно бросаться в гущу схватки, как большинство других игроков. Он, конечно, любил свой факультет и желал ему победы, вот только себя любил гораздо больше. Позиция вратаря была для него идеальной. Здесь не надо было идти на открытый контакт, сталкиваться, бороться. Что же касается бладжеров, то вратарей ими, как правило, атаковали как раз лишь слизеринские загонщики. Остальные соперники были гуманней, что ли? Так что из списка жертв бладжеров Люциус тоже исключался. Возможность не отвлекаться на мелочи помогала ему быть неплохим вратарем. Во всяком случае, на данный момент, лучшим, за исключением, разве что, Сириуса Блэка, но в этом Люциус упорно не хотел себе признаваться.

Он бросил цепкий взгляд на своего соперника, теперь уже по всем позициям. И замер в воздухе. Рядом с противоположными кольцами завис какой-то хрупкий на вид второкурсник или третьекурсник. Да, его вместе с первым же квофлом в кольца внесет. Причем, он их насквозь проскочит, не задев, таким уж маленьким тот казался. Бред какой-то. Люциус же сам видел, как Блэк в форме выходил из раздевалки. Может, он запасной, а пареньку просто дали попробовать себя? Нет, здравый смысл подсказывал, что в матче против Слизерина, даже недалекие, по его мнению, гриффиндорцы не выкинули бы подобной ерунды. Пробоваться можно в игре с Пуффендуем. И то - не всегда.

Черт! Где же Блэк? Люциус внимательным взглядом скользил по игрокам, слушающим последние напутствия мадам Хуч. На таком расстоянии все были одинаковые. Просто точки. Что здесь происходит? Раздался свисток, и думать стало некогда. Красные и зеленые точки резко сорвались с места. Люциус не был капитаном команды, но в своих же интересах, всегда изучал тактику соперника.

Со свистком одна красная точка рванулась ввысь - Поттер; две разлетелись по краям поля и чуть сместились - один Томас Маккей, второго Люциус знал только наглядно. Это загонщики. Три остальных точки так быстро замельтешили по полю, то разлетаясь, то сшибаясь с соперником, что разглядеть, кто есть кто, стало невозможно. Тем более, Роберт Дэвис с квофлом рванулся к гриффиндорским кольцам и сильно пробил как раз по центральному. Мальчишка разжавшейся пружиной рванулся вверх и отбил мяч, немного неловко, но его тут же подхватила красная точка и, увернувшись от бладжера, ринулась к центру. Началась яростная борьба за квофл, и Люциус получил возможность посмотреть на мальчика. Лица Люциус, понятное дело, не видел, но, судя по напряженной позе мальчишки, он неотрывно следил за игрой, что-то быстро прилаживая на руке.

«Кисть выбило, - понял Люциус. - Башкой думать надо. Такие мячи лучше отбивать метлой или пропускать. У него еще вся игра впереди, а уже явная травма. В этом все гриффиндорцы».

И тут внимание Люциуса отвлекло резкое движение. Метрах в двадцати от него сверху камнем падала фигура в красной мантии. Сначала Люциус решил, что Поттер увидел снитч, пока не заметил в руках нападавшего квофл. Люциус напрягся и взглянул прямо в лицо быстро приближающейся фигуре. Он знал, что большая часть сборной Гриффиндора окончила школу в прошлом году, и что оставшиеся игроки периодически пробовались на разных позициях. От безвыходности. Люциус упорно отгонял от себя мысль, что есть люди, способные равнозначно играть в качестве любого игрока. Такой вывод вызывал неприятнее ощущения.

Но удивляться превратностям гриффиндорскоой тактики ему пришлось уже в броске, потому что к его правому нижнему кольцу стремительно летел квофл. Люциус любил именно такие удары. Резкий рывок, и ты уже срываешь аплодисменты болельщиков. То, что что-то не ладится, он понял уже в полете. Квофл, которому полагалось уверенно зафиксироваться в его перчатках, просвистел в нескольких миллиметрах от кончиков пальцев. Люциус проследил, как коричневый мяч неправильной формы влетает в его кольцо.

- 10 - 0!!! Гриффиндор открыл счет!!!

Люциус резко развернулся и встретился взглядом с Сириусом Блэком, ожидая разозлиться еще больше от его идиотской радостной улыбки. Но то, что он увидел, было во сто крат хуже. Лицо соперника вместо щенячьей радости по поводу открытого счета против ненавистного Слизерина горело мрачным удовлетворением. Он резко развернулся, предоставив Люциусу разглядывать желтую вышивку на красном: «Блэк». Люциус невпопад заметил, что номер у Блэка прежний - «1». Первые номера, по традиции, давались вратарям; седьмые - ловцам. Остальные делились между командой, кто как хотел. А «первый» номер красно-желтых полетел к центру, в ожидании нового розыгрыша, подняв ладонь правой руки вверх, и кучка беснующихся гриффиндорцев, пролетая мимо, хлопала по его перчатке.

«Черт! Этот сопляк на противоположных кольцах взял почти неберущийся мяч, а я пропустил такой простой. И от кого!»

Он не позволил ярости затопить разум. Это был эффект неожиданности. Никто не мог предположить, что они так сменят состав. Больше Люциус на эту удочку не попадется.

Он не успел еще сформулировать мысль о том, что больше этот номер не пройдет, как перед ним вновь материализовался «первый» номер соперников. Сириус, на этот раз, вынырнул откуда-то снизу у левого бортика. Он летел стремительно, целенаправленно, легко уворачиваясь от бладжеров. Гриффиндор вообще часто использовал такую тактику, когда, отдав пас одному охотнику, все остальные члены команды блокировали соперников. В итоге получался выход один на один. Опасность в этой ситуации для охотника представляли только бладжеры. Вот и сейчас опытные загонщики Слизерина мешали его пути, да и Люциус играл не первый год. Он впился взглядом в сосредоточенное лицо Блэка. Тот держал квофл в левой руке, хотя сам был правшой. Значит, он сейчас перебросит мяч в другую руку и даст прочитать свои намерения, да еще при этой перепасовке у Люциуса появится лишняя пара секунд.

Как и в прошлый раз, эта мысль еще не до конца оформилась в мозгу, а Сириус уже сильно метнул мяч в верхнее кольцо. Бросок был с неудобной руки, но каким-то чудом достиг цели. Люциус не понял, как такое могло случиться. Он снова, уже во второй раз, проводил взглядом удаляющийся номер и фамилию на спине. И снова: никого беснования, лишь спокойная уверенность, и это как-то не вязалось с обычно импульсивным и любящим порисоваться Блэком. Люциус вскинул взгляд на Дэвиса и проводил его до колец соперника. После броска того счет не изменился: «20 - 0».

Эта кошмарная игра длилась сорок две минуты. После ее окончания Люциус, не подлетая к центру поля для приветствий, поздравлений и прочей спортивной ерунды, спикировал вниз у своих колец и направился в раздевалку. Распахнув дверь пинком, он пристроил на стойку свою метлу и с ожесточением стал теребить застежку протектора. Мысленно вернулся к последним минутам игры. Нужно посмотреть правде в глаза. Он проиграл этот матч. Не важно, что вся команда не смогла справиться с натиском соперника. Хотя как раз не с натиском, а, скорее, с обороной. По кольцам этого сопляка в противоположном конце поля нанесли 30 ударов. Очень впечатляющая цифра для не столь долгой игры. По воротам Люциуса всего двадцать один.

Беда в том, что этот мальчишка, играя с явной травмой, отбил двадцать пять, из которых некоторые были, как первый, неберущимися. Да еще в самом конце Блэк резко рванулся к воротам, и все слизеринцы ринулись наперерез. Они не сразу сообразили, что Блэк просто отвлекал внимание. Это стало понятно, лишь когда Поттер взлетел от кромки поля с зажатым снитчем в руке. Когда он успел его схватить, видел, разве что Флинт, который в эти минуты распластался на земле. Поттер использовал свой конек. Только он умел выходить из пике в самый последний момент. У Флинта никогда не получалось. Не получилось и в этот раз.

Нервы загонщика Брайта Мосса не выдержали, и он резко направил бладжер в уже зависшего чуть в стороне Блэка, которого с появлением Поттера перестали атаковать. Блэк успел прикрыть голову рукой. От удара его протектор отлетел в сторону, по-видимому, не выдержали застежки. Он потерял равновесие и, продолжая сжимать голову рукой, начал пикировать вниз. Мадам Хуч остановила падение. А Томас Маккей сбил бладжером Мосса. Мадам Хуч назначила два штрафных. Они уже ничего не меняли в игре, разве что могли подтвердить мастерство вратарей. Спинет пробила по кольцам Люциуса, и он легко принял мяч. А вот мальчишка пропустил удар Дэвиса. Хотя видя, как он с трудом управляет метлой, спускаясь к Блэку, Люциус понял, что травма серьезная. Он мельком глянул на Мосса. Порядок! А вот из-под перчатки Блэка, которую он, сидя на траве, еще прижимал к голове, виднелась кровь. Люциус резко спикировал вниз.

Он не мог сказать, что отработал плохо. Ни Спинет, ни Дженкинс так и не смогли его пробить. Кто же виноват, что за эту игру к его воротам пятнадцать раз выходил третий охотник гриффиндорской команды? Как ни мучительно это было признавать, Люциус не взял ни одного мяча Блэка. Такое с ним было впервые. В чем мог переиграть его, вратаря с пятилетним стажем, этот новоиспеченный охотник? Наверное, в чем-то самом главном. Он выходил не просто на игру - на игру против Люциуса.

Двери распахнулись, и вошла остальная команда. Никто не смотрел друг на друга. Люциус быстро направился в душ, раздеваясь на ходу. Видеть никого не хотелось. Какого черта он еще притащил Нарциссу на этот матч. То-то она порадовалась его унижению от этого выскочки. Единственное, что утешало Люциуса, было сознание того, что с трибуны падение Блэка должно было выглядеть пугающе.

***

В этом Люциус не ошибался. Отчаянно злящаяся на весь мир Нарцисса сидела на первой трибуне, как и обещала, и старалась не оглохнуть от воплей болельщиков. Получалось плохо. В ушах уже отчаянно звенело, хотя игра еще не началась. И вот, наконец, слизеринцы вышли из раздевалки и остановились на поле в ожидании соперника. Нарцисса помахала рукой. Видел ли ее Люциус, это уже другой вопрос, который не сильно заботил девушку. Она свою часть уговора выполнила. Из своей раздевалки вышли игроки в красных мантиях. В отличие от Люциуса, Нарцисса сразу отыскала глазами фигурку Сириуса Блэка и уже не отводила от нее взгляда. Сорок две минуты. До рези в глазах она сопровождала каждый его рывок за мячом или для блокировки соперника рывком своего отчаянно колотящегося сердца. Ее совершено не сбивали с толку шесть других фигур в красном. Она их просто не видела, был только ОН. Она не ломала голову над его сменой позиции. Была одна мысль - ОН. Все остальное было мелким, незначительным. Когда Сириус забил свой первый мяч, Нарцисса вскочила на ноги. Она хотела радостно завопить, но ее вернул на место крик Гойла:

- Не расстраивайся, это случайность!

Нарцисса оглянулась на него и села. Такого напряжения, как в те сорок две минуты, она никогда не испытывала. А в самом конце игры Поттер поймал снитч. Момента она, понятно, не видела, так как следила за Сириусом, мчащимся у западного края поля, и чуть ли не самой первой увидела, как в него врезался бладжер. От сильного удара его резко бросило в сторону, и что-то отлетело от формы. Нарцисса вскрикнула, но в общем шуме этого никто не услышал. Она в отчаянии подскочила к перилам, но ничего не было видно. К месту его падения уже летели игроки. А тут еще какая-то суматоха началась вокруг Мосса. А потом еще почему-то продолжилась игра. Нарцисса же все это время смотрела на Сириуса, сидящего на траве и периодически отнимающего руку от головы и рассматривающего свои перчатки. Потом все потянулись с трибун, и она опомнилась. Расталкивая всех на пути, Нарцисса бросилась к выходу. Толпа оттеснила ее и понесла в сторону школы. Гойл предложил пойти к раздевалкам и поддержать Люциуса. Какие раздевалки? Какой Люциус? Нарцисса рванулась к главному входу в замок. Подождав, пока народ немножко рассосется, девушка направилась к больничному крылу. И только подойдя ко входу в лазарет и увидев красное море гриффиндорских болельщиков, она поняла свою глупость. На фоне красных флагов и разрисованных лиц ее зеленый шарф смотрелся диковато.

Дойдя до студентов, Нарцисса в нерешительности остановилась.

- Мосса не забирали в больничное крыло, - сказал кто-то из толпы.

Нарцисса кивнула. Смелости сказать, что пришла узнать о Сириусе, не хватило. Из двери лазарета вышел взмыленный Поттер и еще какой-то мальчик в красной мантии. Его запястья были зафиксированы, а руки висели на перевязи. Причем обе сразу. Получался жутковатый вид, как у покойника в гробу. Как же он теперь будет, пока все не заживет? Однако, по лицу мальчишки было видно, что он рад и счастлив. Он самозабвенно улыбался словам Поттера.

- Поттер, - обратилась Нарцисса, - на минутку…

Поттер приподнял бровь и, что-то сказав мальчику, подошел.

- Я хотела спросить. Мне очень нужно знать… -

Пока Нарцисса подбирала слова, коридор наполнился шумом, и она увидела, что из лазарета вышла еще одна фигура в квиддичном свитере и:

- Джим! Я все, - крикнул Сириус, протискиваясь сквозь толпу радующихся его избавлению.

Нарцисса замолчала. Поттер оглянулся на оклик. Сириус Блэк застыл, не дойдя до них каких-то пару шагов. Он пристально посмотрел на Нарциссу, и у той защемило сердце. Он был бледен, и на его лбу красовался магический пластырь. К тому же левая рука была, как и у того мальчика, в тугой повязке и на перевязи.

- Я поищу Лили, - неуверенно сказал Поттер и сделал шаг в сторону.

- Не нужно меня искать, - звонкий голос возвестил о появлении Эванс. Она быстро сориентировалась в ситуации и вместо того, чтобы пойти навстречу Поттеру, шагнула к Сириусу.

- Как ты? - она заботливо провела кончиками пальцев по его пластырю.

Это действие вывело Сириуса из ступора, и он перевел взгляд на Лили.

- Нормально, - проговорил он и добавил с улыбкой. - Мы же победили!

- Да! Ты герой!!!

Лили взяла его под здоровую руку и потянула мимо Нарциссы, поймав по дороге второй рукой локоть Поттера. Компания прошествовала мимо застывшей слизеринки.

- Сириус… - проговорила та.

Плечи Сириуса Блэка дернулись, но он продолжил свой путь, так и не оглянувшись. Не оглянулся и Джеймс Поттер. За них обоих этот сделала Лили. Ее улыбка заставила Нарциссу сжать кулаки и ненавидящим взглядом проводить удаляющихся людей. Облегчение от того, что с Сириусом все в порядке, сменилось жуткой злостью на него.

***

Люциус Малфой в одиночестве поднимался по ступеням, ведущим к главному входу, когда навстречу вышел тот самый мальчик - вратарь Гриффиндора. Обе его руки были на перевязи. Люциус уже готов был сообщить ему, что с такими темпами в Гриффиндоре вакансия вратарей будет свободна после каждой игры, как вдруг:

- Ты просто молодчина!

Такой родной и знакомый голос. Люциус резко обернулся и увидел Фриду Забини, поднимающуюся по ступенькам. Раньше он ее не заметил. Вероятно, она пришла по одной из узеньких тропинок, щедро сплетающих паутинку на территории школы.

«Невероятно, я, наверно, ослышался». Люциус впился взглядом в лицо девушки.

Нет, не ослышался. Просто ошибся. Фрида, действительно, произнесла эти слова, только не ему. О ее пристрастиях очень недвусмысленно говорил наброшенный на плечи красный флаг с изображением льва.

- Из тебя получится классный вратарь, Мэтью. Редко дебюты бывают ТАКИМИ. Ты настоящий боец.

Мальчишка просиял.

«Надо же, он даже не знал точно, с какого курса этот сопляк, а она назвала его по имени».

И тут Люциус был сражен окончательно: за Фридой по ступенькам поднимался не кто иной, как староста Гриффиндора Ремус Люпин. Люциус не хотел даже думать, почему они шли вместе. Надежду на то, что это случайность, развеивали два омниокля в руках Люпина, один из которых был фридин. Его Люциус хорошо помнил. И прежде чем он сумел подумать, слова уже сорвались с языка:

- Люпин, там твоего ненаглядного Блэка уже, поди, отпевают, а ты тут с барышнями прохлаждаешься.

Резкие слова заставили Фриду обернуться и резануть Люциуса яростным взглядом.

- Да нет, скорее уж ему поют хвалебные гимны. Он ведь победил! - спокойно парировал Люпин и взбежал по ступеням.

- Мэт, ты просто молодец! Как руки? - он приобнял счастливого мальчишку за плечи, и все трое скрылись в замке.

Понимая, что делает одну глупость за другой, но не в силах сдержаться, Люциус Малфой ударил кулаком о каменный парапет и тут же охнул от резкой боли. На разбитых костяшках появилась кровь. Это немного привело в чувства.

***

Нарцисса Блэк сидела на полу у камина в гостиной Слизерина, когда Люциус вошел туда. Она была одна. Это в случае победы здесь бы бесновались и буйствовали счастливые студенты. Сейчас гостиная была тиха и пустынна.

Он захлопнул дверь, и девушка подняла голову на звук.

- Ты решила, что я получил травму? - спросил он, подходя и присаживаясь на корточки?

- С чего ты это взял?

- Ну, больше я никак не могу объяснить твое желание посетить лазарет. Не Мосса же, с которым не обмолвилась и парой слов, ты ринулась навещать, да еще рискуя нарваться на кордон гриффиндорцев. Сама ты выглядишь вполне здоровой. Вот я и решил.

Голос его был совершенно спокоен, но Нарциссе стало неуютно.

- Кто тебе сказал об этом?

- Ты не ответила на мой вопрос! - проговорил Люциус, глядя в камин.

Нарцисса отложила книгу, которую читала и посмотрела на юношу. Худощавый подросток, сидящий на корточках и наблюдающий за игрой пламени… Он мог бы быть даже милым, если бы не… Взгляд Нарциссы остановился на его руках. Правая кисть была покрыта запекшейся кровью.

- Что с твоей рукой, ты подрался? - «С Сириусом! - в ужасе решила девушка, - но ведь у того травма!!!»

В ответ на ее слова Люциус оторвал взгляд от огня и посмотрел ей в глаза, затем протянул в ее сторону правую руку ладонью вниз. Решив, что от нее требует помощь, Нарцисса взяла его руку в свою. Она внимательно изучила ссадину и потянулась за волшебной палочкой. Люциус резко вырвал руку из ее пальцев и больно схватил ее здоровой рукой за запястье.

- Когда я захочу твоей помощи, я скажу об этом. А пока тебе стоит задуматься: чтобы ты ни сделала, о чем бы ни подумала, я узнаю, я всегда узнаю. И тебе лучше не сталкиваться с последствиями этого. Так что будь умницей, и пусть в твою хорошенькую головку даже мимоходом не заглядывает мысль - выставить меня дураком, как сегодня.

Выпустив ее руку, юноша рывком поднялся и взбежал по лестнице, ведущей в его спальню. Нарцисса осталась одна. В этой комнате. В этом замке. В этом жутком мире.

А ведь до этого еще была Надежда…

Полет.

ГЛАВА 15. Полет.

Смешно! Нелепо и до боли несерьезно!
Он протянул тебе ладонь сквозь пустоту,
И за его спиной блеснули в небе звезды.
В его глазах узнала ты свою мечту.

Твой старый Враг шагнул навстречу бездне,
Тебе оставив легкий шаткий мост.
И ты рванулась следом в неизвестность.
Поверила. Стал выбор очень прост.

А ведь до этого еще была надежда… Слабая, конечно, но все же Гермиона до последнего момента надеялась как-то отвертеться от предложенной перспективы. Но реальность была сурова: был Малфой, который уже перебросил ногу через древко метлы и ждал, когда девушка присоединится. Его и так неангельское терпение иссякало быстро. Обидно быстро.

Гермиона встала, разгладила свитер, взглянула на свои ботинки и присев, начала перевязывать шнурок на левом. Полет - такое дело, развяжется – проблем не оберешься.

- Грейнджер, - прошипел очаровательный паренек напротив, - может мне зайти попозже, когда ты окончательно наведешь марафет? Ты собираешься не на Рождественский бал, а в дорогу!

- Знаю, - огрызнулась девушка и, глубоко вздохнув, шагнула к Малфою.

- Тем более, - продолжил он свою мысль, - кроме меня, тебя никто не увидит.

- А может я решила тебя очаровать? – с раздражением от того, что она вся трясется от страха, а он спокоен, как удав, выпалила девушка.

Малфой обидно фыркнул и весело сказал:

- Я, конечно, польщен, только вряд ли труп Поттера оценит твои старания на мой счет. Время-то идет. Садись

-Куда? – тупо спросила Гермиона.

Малфой возвел глаза к потолку.

- На метлу, позади меня…

- Гермиона, вздохнув, села, и тут же осознала всю глобальность нависшей проблемы.

- Малфой, а за что я буду держаться?

- О, твой богатый выбор в этом вопросе просто потрясает воображение. Во- первых, за меня, а во-вторых, в-третьих, и в сто сорок пятых, опять же за меня. Грейнджер, еще пара таких препонов и я без зазрения совести оставлю тебя здесь.

Гермиона вздохнула (в который раз) и осторожно положила руки на плечи Малфоя, стараясь не очень касаться его. Он почему-то усмехнулся. Гермионе бы насторожиться, но она слишком увлеклась, разглядывая его шелковистые волосы и вдыхая запах его легкой туалетной воды. Он пах… ветром и опасностью. Завораживающее сочетание. Оно настораживало и в то же время расслабляло, вселяло уверенность. И вдруг. Резкий рывок, и девушка изо всех сил вцепилась в плечи Малфоя.

Вот почему он ухмылялся! Она крепко зажмурилась и начала молиться всем Богам, которых знала. Он вытворял на метле что-то невероятное. Приоткрыв один глаз, Гермиона увидела, что они облетают замок Малфоев. Она-то думала, что уже приближаются к Хогвртсу.

- Малфой, куда мы летим?

- Мне нужно еще кое-что сделать.

С этими словами он спикировал вниз, и Гермионе показалось, что они сейчас врежутся в стену замка. Чтобы не видеть этого момента, девушка зажмурилась и почувствовала, как движение остановилось. Она приоткрыла один глаз (в этом ракурсе все выглядело повеселее) и обнаружила, что они зависли у стены, рядом с каким-то окном, из которого пробивался свет.

- Сейчас ты постоишь пять секунд на карнизе, а мне нужно залететь в эту комнату.

Гермиона скосила глаза и увидела, что в пяти сантиметрах под ее правой ногой находится довольно широкий карниз. Вся беда в том, что окно находилось этаже не третьем.

- Малфой, - в панике зашептала Гермиона, вцепившись в его плечи, - я не буду слезать с метлы. Ты что совсем придурок? Я же сказала, что боюсь высоты! Я…

Подняв правую руку и никак не отреагировав на «придурка», что было само по себе странно, Малфой отцепил руку Гермионы и потянул ее в сторону стены. Понимая, что если начнет сейчас сопротивляться, то рискует совершить первый прыжок в своей жизни (обстоятельства не позволяли добавить с парашютом), Гермиона в панике вновь зажмурилась и отдалась на волю судьбе-злодейке

Малфой же проделывал свой маневр молча и никак не реагировал на ни не ее злобное шипение, ни на ее левую руку, которая мертвой хваткой вцепилась в его плечо. Гермиона не обольщалась, что тоненький свитер и легкая куртка делают ее хватку менее болезненной. Беда в том, что Малфой не реагировал на боль так, как должен был нормальный человек. Между тем, чтобы не упасть, Гермионе пришлось поставить правую ногу на карниз и стараниями Малфоя, она тут же оказалась наполовину стянутой с метлы, потому что юноша немножко развернулся и оказался к ней лицом.

- Эй, все будет хорошо. Это совсем не страшно.

Если бы Гермиона не была так напугана, то непременно заметила бы нечто необычное в его голосе. До этого он никогда не говорил с ней таким успокаивающим тоном. Не было ни насмешки, ни ядовитости. Но Гермиона как раз в это время взглянула вниз, и сердце ухнуло в пятки. Она и так стояла не слишком устойчиво: на одной ноге да еще уцепившись в плечо Малфоя. Голова закружилась и девушка пошатнулась. Малфой резко вздернул вверх ее правую руку, которую до сих пор не отпустил, помогая сохранить равновесие.
- Не смотри вниз, - резко сказал он, - посмотри на меня. Ну!

Гермиона открыла глаза и встретилась с напряженным взглядом слизеринца.

- Вот так,- прошептал Малфой, - а сейчас осторожно снимай вторую ногу. Нет! Смотри только на меня.

Гермиона, как завороженная, делала все, что он говорил. Это оказалось просто и совсем не страшно, когда смотришь в это уверенное лицо и чувствуешь его твердую руку.

- А теперь отпусти мое плечо. Ну же, будь умницей!

Гермиона послушно отцепила свою левую руку и посмотрела в его глаза. Наверное, в ее взгляде было столько мольбы, что Драко Малфой очень тихо, но очень отчетливо проговорил:

- Гермиона, поверь мне! Все будет хорошо. Я сейчас отпущу руку и наложу на тебя заклятие. Ты не упадешь. Я вернусь через минуту. ПОВЕРЬ МНЕ. Все будет хорошо.

У Гермионы замерло сердце. Она даже на миг забыла, что стоит на уровне третьего этажа. Во-первых, потому, что она никогда не слышала своего имени, произнесенного этими губами, которые сейчас напряженно сжались в ожидании ее реакции, а во-вторых, она никогда бы не могла подумать, что Драко Малфой способен на такие слова и такой успокаивающий тон.

«Поверь мне». Два таких простых слова. За ними можно броситься в омут. Вот только…

Словно прочитав ее мысли, Малфой усмехнулся, правда, не злобно, как обычно, а даже весело.

- Хорошо. Я выбрал неверные слова. Давай так. Поверь в то, что я хочу заполучить в Хогвартсе помощь, а твой труп, не способный подтвердить мои слова, резко уменьшает на это шансы. Так понятней? Я не позволю тебе упасть.

Гермиона в оцепенении отпустила его руку и сделала шаг назад. Лицо Малфоя тут же приняло деятельное выражение. Он достал палочку и прошептал заклинание. Гермиона почувствовала, что ее прижало к стене. Сейчас, захоти она куда-то деться с этого чертова карниза, вряд ли смогла бы.

«Я хочу заполучить в Хогвартсе помощь». Гермиона смотрела, как Малфой подлетел к окну и тихо постучал в стекло.

Странно. Где же он был настоящий? Неужели ему совсем нельзя верить? Никаких чувств и эмоций. Только холодный расчет. Да, шесть лет наблюдений за ним говорили правду. Это не человек, а какой-то робот, причиняющий боль, который знает, что в какой момент сказать. Гад! Вот только сейчас он не угадал. Он решил, что ошибся в тактике и сменил теплые и успокаивающие слова, которые били по сердцу на холодную и расчетливую речь, которая достигала разума.

«Вот тут ты ошибся, Драко Малфой! Потому, что хоть ты и играл, но я поверила тихим и простым словам. Ты ошибся. А я? Странно. Я готова была пойти на край света. Почему ты вечно все портишь?»

Гермионе захотелось заплакать. Все напряжение этого бесконечного вечера собралось в тугой комок в горле и заставило нестерпимо защипать глаза. И было нехорошее подозрение, что виной всему не нервы, а расчетливые слова этого невыносимого человека. Гермиона закрыла глаза и услышала тихие голоса. Оказывается, Малфой уже влетел в открывшееся окно.

- Во сколько? – изумленно вопрошал голос Блез Забини.

- Без пятнадцать шесть,- твердо отвечал Малфой.

- Малфой, последний день каникул! Ты изверг!

- Без пятнадцати шесть ты призываешь метлу из сарая и летишь в мою комнату.

- А пешком никак? – недовольно пробурчала Блез.

- Да, на здоровье, - начал раздражаться Малфой,- хочешь, хоть на руках иди. Вот только в комнату ты сможешь попасть лишь через окно. Оно открыто.

Блез вздохнула.

-Что нужно сделать?

- Рядом с камином – гобелен. Под ним дверь. За дверью Нарцисса. Откроешь ее и выпустишь.

- С ума сойти! Как в страшных сказках. Ты заточил собственную мать?- изумилась Блез.

- Блез, я не шучу.

- А где будешь ты? – голос Блез стал серьезен.

- У меня дела.

- Это девушка?

- Да, Блез, это все та же Гермиона Грейнджер, которая пряталась у меня в шкафу, - раздраженно проговорил Малфой и, судя по звуку, направился к окну.

- Драко… Береги себя. Я все сделаю. Не волнуйся.

- Спасибо.

- Спасибо тебе, что доверяешь.

- Кроме тебя мне здесь не к кому обратиться.

- Все равно – спасибо. Хочешь, я скажу, что ночевала у тебя, и ты все время был дома? Ну, если что...

- Спасибо. Ты – чудо.

Звук легкого поцелуя, и Малфой уже вылетает из окна, которое тут же закрывается.

Юноша подлетел к Гермионе и снял с нее заклятие, потом протянул руку – помочь. Гермиона молча оперлась на его теплую ладонь и села позади него. Если его и удивила, покорность и молчаливость девушки, он никак это не показал, только проговорил:

- Держись крепче. Сейчас придется пролетать быстро, к тому же петляя.

А Гермионе было все равно. Она закрыла глаза и прижалась лбом к его спине. Ей отчего-то стало обидно. Обидно от того, что рушились ее представление о нем. Оказывается, он мог доверять…Блез. Оказывается, он умел просить о помощи. И все это не ее. Гермиона сама понимала всю глупость и нелогичность своих суждений. Он Враг. Ее это всегда устраивало. Или нет? Может, она перестаралась, наблюдая за ним. Потому что за эти шесть лет, каждый день, входя в обеденный зал или на совместный урок, она первым делом отыскивала его светлую голову среди множества студентов. Чтобы знать, что делает Враг. Или же нет? Гермиона окончательно запуталась. Она не хотела думать о нем, не хотела переживать из-за его слов. Но он сказал: «Поверь мне», и она поверила. Вдруг игрой были как раз вторые его слова. А до этого он был искренним? Гермиона вздохнула и, отклонив голову, стукнулась лбом о его спину. Она так задумалась, что забыла, где находится.

- Эй! - тут же откликнулся Малфой. - Еще раз так сделаешь без предупреждения, и мы упадем.

Он выровнял метлу. Гермиона посмотрела вокруг. Они летели высоко. Ужасно высоко. Внизу мелькали деревья и кусты. Похоже, летели над каким-то лесом. Голова закружилась, и девушка подняла лицо вверх. Небо было удивительно звездным. Любого подростка звездное небо наталкивает на романтический лад.

- Малфой, посмотри, сколько звезд! – в восхищении выпалила девушка.

Он быстро поднял голову и тут же опустил.

- Естественно, в августе в ясную ночь полно звезд, - пожал плечами парень.

Да уж, ее спутника никак нельзя обвинить в излишнем романтизме.

- Кстати, Грейнджер, не будешь ли ты столь любезна, отцепиться от моих плеч. У меня уже руки затекли от твоей мертвой хватки. А это чревато потерей управления…

- Извини, - буркнула Гермиона и попыталась исполнить просьбу, но… - А за что же мне держаться?

Малфой раздраженно вздохнул, и Гермиона поспешила переместить руки ему на пояс. При этом она обратила внимание, что впереди что-то светиться. С мрачным весельем Гермиона заметила, что Малфой сжимает в левой руке зажженную светом палочку, что, явно, мешает ему управлять. Ее рассмешило, что он не додумался до такой простоя вещи. Гермиона осторожно вытащила свою палочку:

- Люмос Салем! - проговорила она, направив палочку на древко метлы, которое тут же засветилось как прожектор. Это действие заставило Малфоя шарахнуться от неожиданности, и Гермионе пришлось с воплем уцепиться за его талию, потому что метла резко сорвалась вниз. Несколько секунд Малфой молча боролся с взбесившейся метлой, силой тяжести и боковым ветром. Когда опасность миновала, он рявкнул на Гермиону:

- Грейнджер? Что ты сделала с моей метлой?

Щенячья радость по поводу того, что в чем-то его обошла, сменилась сознанием глупости своего поступка и ожиданием незамедлительной кары.

- С ней ничего не стало, правда, - жалобно начала девушка,- это та же система, что и зажигание палочки.

Малфой, казалось, слегка успокоился. И уже тише проговорил:

- Грейнджер, в следующий раз включай сначала мозги, а потом маши палочкой. Чуть сильней ветер, и мы бы уже напоминали два экзотических коврика, безумно радующих здешних туристов.

Гермиона очень живо себе это представила. И то ли ее воображение, то ли пируэты Малфоя, которые он выписывал, борясь с метлой, но ее вдруг внезапно затошнило.

-Малфой,- жалобно начала Гермиона, - давай спустимся.

На удивление, он без разговоров сбросил скорость и стал снижаться. Гермиона слезла с метлы и упала на землю, закрыв глаза.

- Эй! – послышался тихий голос, - тебя укачало?

Гермиона молчала. Ей было стыдно признаваться в своей слабости. Верно истолковав ее молчание, Малфой раздраженно произнес.

-Грейнджер! Что за ребячество. В этом нет ничего криминального. Единственное, могла заранее предупредить.

- Меня укачивает только на самолетах. И то, не всегда. Я не думала.

- На чем? - переспросил Малфой.

- Не важно.

Говорить не хотелось.

- Открой глаза и посмотри на меня! – голос был так требователен, что девушка подчинилась.

Открыв глаза, она встретилась с его волшебной палочкой. Малфой что-то прошептал, и Гермиону накрыла волна облегчения. Тошнота отступила, и мир стал прекрасен. Даже то, что Малфой рядом не портило впечатление. Скорее наоборот.

Гермиона резко села, собираясь поблагодарить, и мир тут же покачнулся. Малфой уверенно подхватил ее.

- Не так быстро. После этого заклинания надо минут 10 посидеть спокойно.

Убедившись, что Гермиона может сидеть самостоятельно, Малфой пристроил метлу к дереву и заклинанием согрел остывшую землю под ними. После этого он сел напротив девушки, сложив руки на коленях и опустив на них голову.

- Малфой, - через минуту позвала Гермиона, - до Хогвартса еще далеко?

- Минут двадцать, - откликнулся он, не поднимая головы.

- То есть… Но почему Гарри похитили в полдень, мы ехали недолго, а у тебя в замке уже стемнело. Как так?

- Это из-за силового поля, - Малфой поднял голову и сменил положение. Теперь он полулежал, опираясь на локти, и смотрел на девушку.

- Не поняла…

- Что тут непонятного! Мой замок ненаносим. Никто не может его найти кроме членов семьи и узкого круга людей. Для путешествия используется камин. Мой отец в розыске, но дома он в безопасности, потому что никто не может туда попасть: замок защищается силовым полем, как Хогвартс. Сейчас идет его ремонт, как выяснилось, и поэтому время там творит презабавные вещи. Я приехал тоже днем, а, судя по солнцу, было часов 10 вечера.

- Но мы оказались близко и от Лондона и от Хогвартса. Такого быть не может. Хогвартс–экспресс идет пять часов…

- Послушал бы кто, как самая умная ученица задает такие бестолковые вопросы. – Посмотрев на ее возмущенное лицо, Малфой с веселой улыбкой пояснил.- Это что-то вроде трансгрессии. Время закручивается в спираль и в строгих рамках идет по другому. Мы просто летим именно в этом поле. Стоит чуть отклониться от курса, и будешь пилить до Хогвартса часов 10.

- Понятно… - протянула Гермиона и подумала, что она, действительно, этого не знала. Она не первый раз с раздражением отмечала, что есть много таких вещей, которые не описываются в книгах, во всяком случае, в распространенных. Это заклинания, которыми люди просто пользовались век от века и считали их чем-то обычным. Родившись в семье маглов, невозможно это постичь. А из чистокровных семей у Гермионы были только Уизли. Но Артур и Молли Уизли всегда заняты, и девушке было неловко отвлекать их вопросами; Билла и Чарли она всегда стеснялась, а из младших отпрысков Уизли никто не мог рассказать ничего интересного. Их волновал сегодняшний день, а не старинные обычаи. С этой точки зрения, Малфой был для Гермионы уникальным. Она подняла на него взгляд и заметила, что он смотрит в звездное небо.

- О чем ты думаешь? - вопрос сорвался с губ раньше, чем девушка смогла его остановить.

- Сегодня действительно очень много звезд. Так редко бывает. Или я давно не смотрел на небо.

Это был не то что бы ответ, но все же. И Гермиона решилась.

- Малфой, пока мы все равно сидим, расскажи, как проводят свободное время слизеринцы?

- Что? – Малфой оторвал взгляд от созерцания Вечности и захлопал глазами.

- Ну, чем вы занимаетесь, как отмечаете праздники?

-О, - вдохновенно начал Малфой. – Обычно на кануне торжества мы выбираемся из спален, подстерегаем заблудившихся гриффиндорских первокурсников и устраиваем шабаш с жертвоприношением Темному Лорду, потом…

- Я серьезно – все еще не поняла своей ошибки Гермиона.

- Послушай себя со стороны, Грейнджер!- посоветовал Малфой. – Может тебя это удивит, но мы тоже люди. В нашей гостиной нет жертвенного костра - есть обычный камин, и цепи на стене у нас служат для удержания факелов, а не жертв.

Он говорил спокойно, но Гермионе стало стыдно. Каким-то шестым чувством она поняла, что не стоило задавать этот вопрос. Он обидел Малфоя. Ну, может это громко сказано. Обидеться можно на человека, чье мнение дорого. На безразличных тебе людей не обижаются. Просто она заметила, что что-то неуловимо изменилось. Пропало хрупкое мгновение. Появилась его ухмылочка.

- Можешь подниматься! – скомандовал Малфой, вставая и направляясь за метлой.

Гермиона ругала себя, на чем свет стоит: Зачем она это брякнула? Может, извиниться? Ну и что, что, наверняка, наговорит гадостей. Совесть, зато, будет чиста.

Но когда Малфой подлетел к ней и равнодушно протянул руку, помогая сесть, Гермиона малодушно промолчала. Обхватив его за талию и снова попав в плен его тепла и самоуверенности, она прошептала: «Спасибо».

Ответа, понятное дело, не последовало.

Весь остаток пути прошел в молчании. Малфой был раздражен. Гермиона чувствовала это буквально кожей. Она понимала, что если бы у него был выбор: такой вариант развития событий, как совместный с ней полет на метле, Малфой выбрал бы в самом крайнем случае. Осознание этого настроения не улучшило. Да еще руки замерзли.

- Можешь, засунуть их в карманы моей куртки, - поразил ее Малфой своей догадливостью и предупредительностью. Гермиона молча засунула руки в теплые карманы и стала еще ближе к этому человеку. На миллиметр или на исчезнувший из памяти год вражды. Кто теперь сможет сказать? Отчаянно злясь на нее, предлагать погреть руки. Это было выше понимания. Выяснять причины его действий расхотелось. Наверняка, скажет гадость, и испортит впечатление, поэтому Гермиона. молча прижалась к его спине, и они продолжили путь сквозь время и преграды. Что их ждет? Она не знала. Просто сейчас была уверенность, что все будет хорошо. Он сказал: «Поверь мне», и она поверила.

Древний замок, повидавший на своем веку не одну историю Ненависти и Любви, безмолвно посмеивался над ничтожностью ее переживаний.

Верное решение.

ГЛАВА 16. Верное решение.

А в душе пустота
И лишь сердца глухие удары.
А вокруг темнота –
Предвещанье неведомой кары.

Я искала тебя,
Но наткнулась на голую стену.
Не уйти от дождя,
И надежд нет на перемены.

Снова люди не те.
Дни куда-то летят без оглядки.
Чей-то голос во тьме
Вновь играет с мечтой моей в прядки.

Я без Веры живу
И утратила где-то Надежду
Я тебя не зову.
Знаю, ты не придешь, как и прежде.

Это Бремя так жить -
В полной Тьме без лучика счастья.
Это Бремя - любить
Без Ответа, Без Силы, Без Власти.

Древний замок, повидавший на своем веку не одну историю Ненависти и Любви, безмолвно посмеивался над ничтожностью ее переживаний.

Нарцисса Блэк, рассеянно теребя конец серебристо-зеленого шарфа, смотрела в окно на заснеженные просторы территории Хогвартса. До Рождества осталось совсем чуть-чуть… Как быстро летит время.

После памятного «разговора» с Сириусом прошло почти два месяца. Два бесконечных и таких скоротечных месяца. За окном стоял уже декабрь, а Нарцисса, как ни старалась, не могла вспомнить ни одного примечательного момента за все два месяца, кроме, пожалуй, одного.

Сириус, по-прежнему, был безликим студентом факультета-соперника. Он не разговаривал с Нарциссой, не замечал ее, не думал о ней. Ведь если бы он жил мыслями о ней, он бы не был таким далеким. Правда? Все эти недели она ни разу не оказалась с ним наедине. В конце ноября они вместе заработали взыскание на Зельях. Он – за то, что бросил в котел Снейпа какую-то гадость, от чего тот взорвался. К счастью, Снейп не пострадал, более того умудрился сбить с ног и укрыть собой Нарциссу, чем вызвал целый шквал насмешек со стороны Гриффиндора. Всякому терпению приходит конец, и Нарцисса первый раз в жизни поступила так по-детски: схватила лягушачью печень и изо всех сил запустила в сторону Блэка и Поттера. Результатом стало двойное взыскание, которое они должны были отрабатывать в пятницу вечером. Блэк странно притих, узнав это, Нарцисса же в душе обрадовалась. Наконец-то, она сможет высказать этому самовлюбленному индюку все, что думает о его манерах. И все, конечно, было бы так, как она решила, если бы на взыскание Блэка не вызвались сопровождать Поттер и Эванс.

Судя по лицу Поттера, он не очень понимал, зачем притащился в ненавистный кабинет. Лили же, напротив, бурлила энтузиазмом и добрых пару часов давала дельные советы на предмет того, как лучше очищать пробирки и котлы. Нарцисса не произнесла ни слова за исключением односложного ответа на поттеровское: «Привет». Ни Лили, ни Сириус не поздоровались. Едва дело по уборке помещения подошло к концу, как Нарцисса пулей вылетела из кабинета. В очередной раз девушка поняла, что ведет себя как круглая идиотка и дала себе слово выкинуть из головы этого чертова Сириуса Блэка. А заодно, по возможности, устроить веселую жизнь Лили.

И сейчас, глядя в окно на раскинувшуюся равнину, Нарцисса тихо прошептала:

- Будь ты проклята, Лили Эванс!

Никто не обвинил бы ее в каком-то злом умысле. Просто из века в век забываются очень важные вещи. Иногда, несколько коротких слов, произнесенных вейлой в порыве гнева, подхватывает северный ветер и уносит за край Земли. Но проходит несколько лет, ветер возвращается, а с ним вместе сбывается страшное предначертание. Кто же может винить шестнадцатилетнюю девчонку с разбитым сердцем в том, что спустя несколько лет Лили Эванс трагически погибнет, защищая своего маленького годовалого сына? Наверное, этого, действительно, можно было избежать, поведи себя Лили по-другому, но так часто бывает: одна девчонка возомнила себя судьей и вершителем судеб, знающим - для кого и как будет лучше; другая же, чувствуя, что теряет что-то очень важное, не смогла сдержать злых и недобрых слов. Только сделанного не вернешь, и сказанных слов не вычеркнешь из Книги Жизни.

Нарцисса подняла голову, вздохнула и, нацепив на лицо счастливую улыбку, направилась в лазарет. Именно там находился ее драгоценный суженый, который сорвался с метлы во время сегодняшнего матча. И вот она, даже не переодев форму болельщицы, с улыбкой идет его навестить, а в ее рюкзачке лежит стопка бутербродов. Из нее получится идеальная жена. Так для всех будет лучше.

***
Несколькими часами ранее, выходя на эту игру, Люциус испытывал странные ощущения. Время еще не залечило раны, оставленные позором в прошлой игре, хотя прошло почти два месяца. Два месяца триумфа Блэка. Люциус надеялся на провал Гриффиндора в следующей игре. Ведь два ключевых игрока были травмированы. Ага! Размечтался.

Мальчишка, естественно, не смог выйти на поле. Матч Гриффиндор-Пуффендуй игрался через две недели после памятной встречи, и Мэтью Диллан еще не снял фиксирующие повязки с рук. Мадам Помфри всегда настаивала на предосторожностях при использовании заживляющих зелий. Из-за быстрых темпов кости могли срастись неправильно. Поэтому большинство студентов какое-то время после серьезных травм еще щеголяли повязками и гипсами. Вот и у Блэка запястье было зафиксировано до сих пор. Сидя на трибуне в тот день, Люциус гадал, что же предпримет хваленый Поттер. С запасными у них проблема. Все оказалось просто. Из раздевалки вышел запасной охотник. Люциус помнил его по прошлому году: толковый паренек. Лучше бы он играл в прошлой игре. Самым последним вышел Блэк. После свистка он занял позицию на кольцах. Люциус видел, что травма мешает ему. Он больше работал правой, а если приходилось брать мяч двумя руками, какое-то время потом тряс левой кистью и что-то там поправлял. Но… играл. И брал почти не берущиеся мячи. Люциус с раздражением не мог дождаться конца той игры. Он был зол на победу Гриффиндора.

И вот сегодня у него есть шанс доказать, что он лучший. А все эти триумфы Блэка - случайность.

Заняв позицию у колец, Люциус с завидным упорством наблюдал за ловцом своей команды. Он не был капитаном, он не имел какого-то решающего голоса в команде и он, если честно, не сильно переживал, как проявит себя запасной ловец. После травмы, полученной на тренировке, Флинт не смог играть. Северус Снейп был полон загадок и вполне мог, как провалить матч, так и вытянуть его. Такое уже бывало. Чем-чем, а стабильностью результата он никак не отличался.

Но разглядывал его Люциус совсем не из попыток предугадать ход игры. Просто очень уж не хотелось переводить взгляд на синие точки на поле. Но пришлось. В его сторону полетел квофл. Люциус перехватил его и отправил Фрэду Забини. Тому наперерез тут же метнулась синяя молния. В свое время, эти игры вызывали тоже много разговоров. Охотники столкнулись, и разлетелись с улыбками. Фрэд успел перекинуть мяч Дэвису и еще раз улыбнулся охотнику Когтеврана. Раньше Люциуса тоже забавляло, когда на поле сталкивались два «четвертых» номера обеих команд с одинаковыми фамилиями на спинах. Это была, пожалуй, самая корректная борьба с участием слизеринского игрока. Фрида улыбнулась брату в ответ и метнулась в сторону направленной ей передачи. Она вышла один на один с вратарем и сильно пробила. Сильно, но мимо, и, не взглянув на Люциуса, полетела к центру. По правде говоря, он не был уверен, что смог бы взять этот мяч, лети тот в ворота. Всего мысли были направлены в одно русло. ПОЧЕМУ? Вопрос, как всегда, улетел в космос и остался без ответа.

Люциус с тоской зацепился взглядом за фамилию на синей мантии этой странной девушки с удивительно зелеными глазами. В этот момент он видел лишь ее и слишком поздно заметил другого игрока, летящего к его воротам. Попытку броситься наперерез летящему мячу решительно остановил бладжер соперника. Кажется, прошлый раз Люциус рассуждал о гуманности других загонщиков и неприкосновенности слизеринского вратаря. Что ж, все течет, все меняется. Закончить мысль он не успел: мир качнулся и опрокинул светловолосого юношу в холодную черноту.

Открыв глаза, Люциус не сразу понял, где находится. Он лежал на снегу и видел ярко синее небо. Странно, почему–то раньше оно было серым. Пять секунд ушло на то, чтобы признать в «ярко–синем небе» мантию игрока сборной Когтеврана. Люциус попытался повернуть голову, и мозг пронзила острая боль, он невольно застонал.

- Тихо, не шевелись, - послышался такой знакомый и удивительно успокаивающий голос.

Люциус открыл глаза и утонул в двух зеленый озерах.

- Привет, - прохрипел он.

В этот миг он заметил вокруг бурную деятельность. Появилась мадам Помфри, Фриду оттеснили в сторону. А Люциуса вновь стала накрывать чернота.

«Это потому что она ушла. Без нее всегда темно» - успел подумать он и впал в забытье.

Очнулся Люциус уже в лазарете. Было пусто и прохладно. Он повыше натянул на себя одеяло. Голова отчаянно болела, но комната постепенно перестала вращаться. Спустя пару минут послышался шум отодвигаемой ширмы и…

Как она была красива. За этот момент он с готовностью сам бы спрыгнул с метлы.

- Ты уже очнулся? – с улыбкой спросила девушка.

- Да!

- Как себя чувствуешь? Мадам Помфри сказала, что все будет хорошо, но я тайком пробралась сюда.

- Тебя могли увидеть. Не стоило.

- Хочешь, чтобы я ушла?

- Ни за что!!!

Наступила неловкая пауза. Фрида сидела на стульчике перед кроватью и теребила рукава своего сине-белого свитера.

- Ты здорово выглядишь, как всегда…

- Спасибо. Как Нарцисса?

Люциус отвернулся, несмотря на острую боль.

- Я спрашиваю, потому что ты мне дорог.

- Тогда спроси, как я?- проговорил он поворачиваясь. - Мне плохо без тебя. Я…

- Люциус. В последний раз я наговорила глупостей. Ты прав. Ты исполняешь волю отца. Так и должно быть.

- А что если я не хочу так?

- Прости, мне пора. Поправляйся.

С этими словами девушка резко встала и двинулась к выходу.

- Фрида! Фрида!

Люциус дернулся за ней, но тут же, словно подрезанный, свалился на подушки. В глазах странно защипало. Он яростно моргнул. Почему-то его не оставляла мысль, что Фрида хотела ответить что-то совсем другое.

Люциус уставился в равнодушный потолок лазарета.

«Если у меня когда-нибудь будет сын, я ни за что так не поступлю. Я спрошу о его чувствах, о его желаниях. Я никогда не сломаю жизнь своему сыну, не лишу его молодости и счастья».

Так думал семнадцатилетний Люциус Малфой, еще не зная, что пройдет два года и у него вправду появится сын. И станет впору вспомнить эту клятву самому себе, данную в лазарете Хогвартса. Но вот не вспомнит. И лишит своего сына не только молодости и счастья, но и детства вообще. Потому что его сын сможет сделать все, что так и не удалось самому Люциусу. Это будет невыносимо и неправильно. Отец учил самого Люциуса, что непокорных нужно ломать. У его сына появится другой девиз. Он будет уверен, что КЛЕТКИ нужно ломать. Кто его этому научит, Люциус так и не узнает. Но именно в этом будет разница и трагедия сына и отца.

Но сейчас Люциус свято верил, что исполнит это обещание и сделает своего сына счастливым. Потому что ему было плохо, потому что эта безликая ширма только что скрыла самого дорогого человека. Она ушла, и это было страшно. Она любила, но все же ушла, и это было не правильно.

Ширма снова распахнулась, Люциус вышел из оцепенения. Он с безумной надеждой уставился на вошедшую девушку и понял, что глупо надеяться на повторения чуда.

- Привет, - сказала Нарцисса с улыбкой, - ты как?

- Нормально…

- Я принесла тебе бутерброды.

- Спасибо, я не голоден, - он усмехнулся. – Входишь в роль прилежной жены?

Если он хотел ее задеть, то потерпел неудачу. Девушка лишь спокойно улыбнулась.

- Стараюсь.

Откуда ему было знать, что как раз это с сегодняшнего дня она и решила делать. Потому что ничего больше не осталось.

- Ко мне приходила Фрида Забини, - зачем-то сказал Люциус. Просто очень уж хотелось задеть эту хладнокровную и спокойную красоту.

- Я знаю. Мы встретились в коридоре.

Опять не вышло.

- Я устал: - буркнул Люциус.

- Хорошо. Если что-то понадобится, передай записку. Поправляйся.

Она поднялась со стула и, поправив ему подушку, стремительно вышла.

Люциуса разобрала злость. Странно. Разве он не мечтал о красивой и покорной жене? Все благопристойно и предсказуемо на зависть всех чистокровных семей. Нет! Он готов был жить с непредсказуемым кошмаром, лишь бы это явление семейной жизни носило имя Фрида Забини.

***
А Нарцисса молча шла по пустым коридорам Хогвартса. И ничего не видела вокруг. Она решилась. Она забудет ЕГО и станет хорошей женой. Решение принято, вот только облегчение все не наступает. Ноги сами принесли девушку в музыкальную гостиную. Этой комнатой пользовались по мере того, как душа хотела чего-то светлого. Здесь было огромное окно во всю стену, из которого лился солнечный свет ясного морозного дня. Вдоль левой стены в несколько ярусов располагались места для зрителей. Иногда здесь устраивались небольшие домашние концерты. Все необходимые инструменты приносились сюда, за исключением одного. В центре этой большой комнаты всегда стоял старинный заколдованный рояль. Он никогда не смолкал. Говорят, уже больше тысячи лет звуки его удивительных мелодий отражались от стен этой комнаты, заставляя многие поколения студентов вслушиваться в них и узнавать звучание своих сердец. Его создала еще Ровена Когтевранн. Она считала, что музыка способна растопить злобу и зависть в юных сердцах. Как знать, может быть, посещение этой комнаты предотвратило не одну трагедию за долгих десять веков.

Нарцисса подошла к резному роялю. Она знала, что стоит коснуться клавиш, и мелодия смолкнет в ожидании продолжения от рук музыканта, рискнувшего поспорить со звуками Вечности. Девушка присела на мягкий пуфик с резными ножками и коснулась клавиш холодными пальцами. Секунду подумала, а потом… заиграла.

С детства ее учили музыке и наперебой твердили: у девочки удивительный дар передавать невообразимые эмоции. Нарцисса не слишком обращала внимание на похвалу. Ее детские увлечения менялись со скоростью света: от верховой езды до вышивания крестиком, от разведения роз до рисования. Она была талантлива, и как часто бывает: талантливые люди талантливы во всем. Нарциссе все давалось с легкостью, и поэтому ее сердце не привязывалось надолго ни к одному из детских увлечений. Кроме НЕГО. И сейчас думая об ЭТОМ своем детском капризе, солнечной радости и грозовом кошмаре всей ее жизни, она играла, так как, наверное, никогда не играла ни до ни после этого дня. Просто сейчас она понимала: о ЧЕМ играет, и ЧТО в эти минуты передает миру с помощью старинного рояля. Звуки лились несмолкаемым потоком: сталкивались где-то под потолком, отражались от старых безликих стен, с легким звоном отлетали от оконного стекла, наполняя эту комнату жизнью и тоской юного сердца. Когда выплеснулось все, что накопилось на душе, Нарцисса посмотрела на свои руки, словно, не веря, что это была ЕЕ музыка, мелодия ЕЕ жизни. В наступившей тишине резко прозвучали тихие аплодисменты. Девушка обернулась. В дверях, прислонившись спиной к косяку, стоял Ремус Люпин.

- Я никогда не слышал ничего подобного, - тихо проговорил он, входя в комнату.

Нарцисса улыбнулась и встала из-за рояля. Комнату тут же наполнила грустная мелодия. Словно древний инструмент плакал о расставании с девушкой, а может, просто ему стало жаль израненное юное сердце.

Девушка подошла к нижнему ряду для слушателей и опустилась на мягкий пуфик. Ремус воспринял это как приглашение и, подойдя, присел на соседний. Нарцисса смотрела в пол и молчала, поэтому Люпин рискнул нарушить тишину первым.

- Как у тебя дела?

Девушка неопределенно пожала плечами и вместо ответа спросила:

- Как ОН?

Имени никто не произнес, но Люпин понял, о КОМ была эта мелодия и о ком может спрашивать эта удивительно красивая девушка.

- Нормально. Делает вид, что веселится.

- Почему делает вид? - Нарцисса подняла взгляд на Люпина. - У него что-то случилось?

Люпин поежился под пристальным взглядом этих ясных серых глаз. Юные девушки так не глядят. Здесь была мудрость веков или тяжесть принятого решения. А может то и другое.

- Он ушел из дома – с трудом выдавил Люпин.

- Я знала, что так будет. Не оставляй его одного, пожалуйста. Он существо коллективное, - Нарцисса усмехнулась.- Без Вас он пропадет.

- Нарцисса, - начал Люпин, но девушка внезапно перебила его.

- Почему Эванс так меня ненавидит?

- С чего ты это взяла? - заюлил парень.

-Она сделала все, чтобы я не смогла поговорить с Сириусом.

- Понимаешь, - тщательно подбирая слова, начал юноша, - Лили вообще-то очень добрая и никого не хотела обижать, просто… Она не хочет причинять Сириусу боль.

- Да кто она такая, чтобы решать, что лучше для Сириуса! Только я это знаю. -выпалила Нарцисса. - Ведь ты бы не стал расстраивать нашу встречу.

После короткого молчание Люпин поднял голову и, взглянув в эти удивительные глаза, проговорил:
- Не стал бы, - на лице Нарциссы от чего-то появилось облегчение. Может от сознания того, что хоть кто-то ее понимает, но… - Я не стал бы, но в этом, вероятно, была бы моя ошибка.

- Ошибка? – опешила Нарцисса. - О чем ты?

- Нарцисса,- я не спрашиваю, почему ты выходишь замуж за Малфоя. Я не вправе судить или советовать. Но Сириус сделал выбор. Он ушел из дома, чтобы не пойти по пути своих родителей, не разделять их бредовые идеи о чистоте крови и прочей ерунде. Понимаешь, если бы ты сама рассказала ему о том, что хочешь выйти замуж за кого-либо, он бы понял. Ему было бы больно, но он бы смог это приняти и понять. Вот только… Понимаешь, Люциус Малфой воплощает в себе все то, от чего так стремился уйти Сириус. Если бы ты намеренно хотела уничтожить его, ты бы не смогла придумать лучшего способа, чем обручение с Малфоем.

Нарцисса сидела оглушенной. В ушах нестерпимо звенело и если бы не природная сила воли, она, наверняка, бы уже находилась в глубоком обмороке. Так вот как выглядели ее действия в глазах Сириуса и его друзей!

-Нет! – в отчаянии выкрикнула девушка. - Я не хотела этого чертова брака. Я не собиралась предавать Сириуса.

- Но ты ведь не сказала ему.

- Я боялась! Или вы не допускаете эту мысль? Я не хотела делать ему больно. Да, это было глупо. Ну, так и казните меня за глупость, а не за предательство. Вы чертовы гриффиндорские снобы, ничего не видите дальше своего носа, - девушка уже давно в ярости вскочила на ноги и, сжав руки в кулаки, метала молнии в оцепеневшего Люпина. – Вы выдумали себе идиотские законы верности и чести. А о том, что есть простая жизнь, которая идет не по вашим глупым правилам, вы просто забыли. А то, что все можно было изменить, если бы Сириус хоть на миг дал понять, что я нужна, что он готов помочь и спасти. Нет! Он просто вычеркнул меня как несоответствующую его представлениям о порядочности.

Внезапно замолчав, Нарцисса отвернулась от оторопевшего Люпина и подошла к окну. Он молча смотрел на ее хрупкий силуэт. Лили всегда утверждала, что парни западают на Нарциссу, потому что в ней течет кровь вейлы. Нет! Это было не так. На оборотней эти штучки не действуют, и все же Люпин испытывал слабость к этой странной девушке. Сейчас ее легкий силуэт на фоне огромного окна заставлял его сердце сжиматься от жалости. Ее хотелось защитить и уберечь от всего мира, наплевав на здравый смысл, который говорил, что столько силы и упорства, каким обладает это, на вид, хрупкое создание, встретишь не в каждом взрослом мужчине. Но сегодня здравый смысл молчал, и он видел перед собой легко ранимую молоденькую девчушку. Возможно, дело было в том, что ее удивительные волосы были заплетены в две косички, а серо-зеленый свитер болельщицы слизеринской сборной был слегка велик. Все это придавало ей удивительно трогательный вид.

- Нарцисса, - тихо проговорил он, - все будет хорошо. Еще не поздно все изменить.

- Нет, - так же тихо отозвалась девушка, - сейчас - уже нет. Мой отец сообщил сегодня о том, что все готово для помолвки. Ждут только нас. Я не могу так поступить со своей семьей. Ломать ЗАМКИ и КЛЕТКИ нужно было раньше.

- Тогда живи в соответствии со сделанным выбором.

Нарцисса обернулась и в упор посмотрела ему в глаза. Солнечный свет, льющийся из окна, украсил ее удивительные волосы золотой короной.

- Что ты имеешь в виду? – спокойно спросила девушка.

- Оставь Сириуса в покое. Не мучай его. Не ищи с ним встреч. При сложившихся обстоятельствах ему будет лучше без тебя. Он принял трудное решение, сломав все в своей жизн